В одной клетке

Элитный жилой комплекс в центре города уже давно погрузился в ночную тишину, но жителю пентхауса в одной из башен комплекса было не до сна. Хёнджин вышел из душа в спальню, мимоходом подцепил пульт от плазмы, висящей напротив огромной кровати, и включил её на первый попавшийся канал. На голове его всё ещё было замотано полотенце, а сам он разгуливал в уютном махровом халате. Вернувшись к сушке волос полотенцем, он лениво добрёл до панорамных окон, за которыми горел огнями ночной город. Сколько бы времени ни проходило, как бы долго ни приходилось ждать лифт каждый день, он так и не научился смотреть на этот вид без восхищения. После жизни в трущобах он хорошо умел ценить такие моменты. Проживая свою скромную жизнь в нескромной студии, где каждый элемент мебели был эксклюзивным и дорогим, где гардеробная трескалась от изобилия брендов, а порядок поддерживался клининг-компанией, он продолжал заниматься тем, что умел лучше всего – воровал в особо крупных размерах. Со спины до него донеслись новости об очередной нейтрализованной банде наркоторговцев, так что Хван оторвался от окна и обратил взор на телевизор. Он всегда был безразличен к преступникам разных мастей, но все, кто был связан с наркотиками, вызывали у него глубочайшее чувство отвращения. Новости об их поимке всегда радовали. Если бы не эти люди, его друг не провёл полжизни в аду. Перед глазами всё ещё стояли те сцены, где Хан, тощий и осунувшийся, доказывал ему, что начинает новую жизнь, но каждый раз проигрывал зависимости. Или времена, когда тот употреблял без остановки несколько месяцев кряду. Тогда Джисон превращался в отвратительное распутное чудовище. Не фильтруя ни слов, ни поведения, он мог топить своего друга в лести в один момент, а в другой проклинать и винить его в везении. — Ты чёртов везунчик, тебя растила нормальная женщина, благодаря которой ты и вырос блядским гением. Но так везёт единицам! Мне приходится работать, мне хочется отдохнуть после работы, расслабиться. Что такого, что я хочу, блять, расслабиться?! Ты тоже пьёшь алкоголь, ты тоже наркоман! Не пытайся возвыситься надо мной! — истерично вопил Джисон, заявившись к нему ночью, чтобы попросить денег. Тогда Хёнджин просто подметил, что он снова под кайфом и пора бы остановиться. Кто бы знал, что это спровоцирует такой взрыв агрессии. Но худшие дни пришлись на тот момент, когда Джисон по какой-то причине поссорился со своим боссом. Тогда он, полностью избитый, попросился перекантоваться пару дней. Он выглядел так, словно его переехал грузовик: гематомы по всему телу, разбитые губы и скулы. Хёнджину было его искренне жаль. — Обещаю, это лишь на пару дней, максимум неделю – он велел мне вернуться. Если не вернусь, хуже будет, — оправдывался Хан. Его руки дрожали, ногти сгрызены почти до мяса, он был дёрганным и неухоженным. Светлые волосы, сожжённые краской, практически никогда не были нормально уложены и торчали в разные стороны безжизненной соломой. Без слёз не взглянешь. Страшнее выглядели только тёмные круги под его глазами и осунувшееся серое лицо, на котором уже давно не наблюдалось очаровательных щёк. У Хёнджина за него болело сердце. — Зачем тебе к нему возвращаться, ты не видишь, что он с тобой сделал?! — не переставал изумляться Хван, разглядывая его опухшее лицо. — Случилось недоразумение. — Он просто изверг! Какие тут могут быть недоразумения?! — злился Хёнджин. Тогда он ещё не знал, что Джисону попало за неудачную попытку кражи. Зато на утро Хёнджин стал жертвой уже удачной попытки. Встав с первыми лучами солнца, он не обнаружил ни друга, ни пакета с деньгами, которые хранились в гардеробной для покупки очередного мотоцикла. Пятьдесят тысяч – такая сумма была для него несущественной. Но вот понимание того, что он терял друга из-за веществ, было ощутимым. Беспомощность и невозможность помочь причиняли поистине сильную боль. Интересно, как он там? Мысленно поставив себе пометку «позвонить Хану утром», Хван сел на кровать, отбросил мокрое полотенце и взъерошил влажные волосы, чтобы те сохли быстрее. Неожиданно телефон, лежащий на зарядке в изголовье кровати, завибрировал, сообщая о входящем вызове по видеосвязи. Это был Чанбин, и столь поздний звонок был крайне необычен для него. — Алло? Ты чего так поздно? — приняв вызов, Хван завалился на подушки и поднял телефон над собой, чтобы и самому было всё видно, и его камера захватывала нормально. — Привет-привет, — протянул Чанбин насмешливо. — Что? Ходил в душ? И без меня? — Пошёл ты! — закатил глаза Хван, но в конце концов расплылся в улыбке. Эти шуточные подкаты почему-то всегда его смешили. — Ты поэтому позвонил? — Тут кое-кто хочет связаться с тобой, — уже серьёзно поведал Чанбин. — Кто? Если это кто-то из мафии, ты знаешь, я в это больше ни ногой. Я и так до сих пор не могу заниматься спортом, — спешно предупредил Хван. — Не то чтобы их волнует твоё желание. «Вороны». — Что? — тревожно подскочил с кровати Хёнджин. — Что им надо? В голове его тут же заметались панические мысли о том, за что те могли бы его нейтрализовать. С одной стороны, воровство не было таким тяжким преступлением, как убийства, торговля наркотиками или людьми, но масштабы его добычи неизбежно вели к побочным махинациям. Отмывание денег, их легализация и обналичивание требует целой сети фиктивных бизнесов, фондов и организаций, которыми Хёнджин успешно «управлял». Несмотря на то, что он выбрал наиболее безопасный способ легализации средств и исправно платил некоторое количество налогов, у «блюстителей справедливости» всё равно могли быть к нему большие вопросы. Он знал, что по мере нейтрализации опасной мафии, те будут переходить на всё более мелких преступников. И тогда настанет его очередь. — Тебя хотят завербовать, — пояснил Чанбин. Хёнджин невольно сглотнул. Вот чего-чего, а работать на этих пернатых он точно не желал. — Я не хочу, — тихо выдохнул он. — Что тебе сказали? Это опасно, да? Чанбин был более опытным во всей этой мафиозной теме, поэтому Хёнджин неизменно доверял его мнению. — Я не знаю их конечной цели, поэтому не знаю, чего стоит ждать. С одной стороны, они чистят нам город от опасных людей, а с другой они вполне могут это делать только ради того, чтобы занять их место и установить тотальную монополию на все виды бизнеса. Если второй вариант, то ты вполне можешь ещё сильнее обогатиться, оказавшись в числе держателей монополии. А вот если первый, то тебя могут принудить к выполнению какой-то работы и соблюдению законов. Тогда тебе придётся отойти от своего дела и применять свой талант исключительно ради борьбы со «злом». Естественно, тогда тебе придётся попрощаться с твоими тачками, мотоциклами, брендами и прочим, потому что у тебя тупо не будет достаточного дохода. Сказанное Чанбином очень напоминало целую аналитику, а Хёнджин не очень любил разбираться в чуждых для него вещах, поэтому он вымученно простонал и завалился обратно на кровать. Ему нужно было хорошенько всё это обдумать. Вот только было ли у него на это время? Быть может, стоило буквально в тот же момент собрать всё самое необходимое и покинуть страну? Да, он вполне мог улететь вслед за женатиками. Для него в целом не было особой разницы, где воровать. Он смог бы начать всё с нуля в любой другой стране. — Думаешь свалить? — словно прочитав его мысли, спросил Чанбин. — А что ещё остаётся? — проныл Хван. — Я никаких подробностей не знаю, а вот тебе обещали рассказать. Быть может, ты сможешь с ними о чём-то договориться. — Значит ты за переговоры? — Нет, но мне просто любопытно… В любом случае, взвесь все варианты и выбирай тот, что лучше тебе. Если свалишь, буду просто так же звонить тебе по видеосвязи и желать спокойной ночи. Не потеряемся, — хохотнул Чанбин, а Хёнджину почему-то стало необычайно грустно от этой мысли. Чанбин был куда более одинок, чем можно было подумать. — Я кинул тебе номер. Сначала это будет Уён, а дальше... не знаю, — тихо подытожил Чанбин и посмотрел куда-то вниз. Он выглядел немного подавленным. — Как свалишь, дай знать, где ты. Чанбин за короткое время научился читать его словно открытую книгу – это и делало их общение таким лёгким. Даже Хан, которого он знал с самого детства, был куда более тяжёлым для душевного общения: менее наблюдательный, более эгоцентричный, чересчур скрытный. Оставлять Чанбина один на один с огромной машиной под названием «Вороны» было очень тревожно, особенно с учётом того, что его друг оказался не так прост. Перед Хёнджином встала дилемма: уйти и остаться. Став одним из них, он сможет контролировать ситуацию?! Тяжело вздохнув, Хёнджин устало потёр глаза и принял, возможно, опрометчивое, но единственное приемлемое на данный момент решение: — Я позвоню им.