Неожиданные последствия давних знакомств

Глупость и мудрость с такой же легкостью схватываются, как и заразные болезни. Поэтому, тщательно выбирай себе товарищей.

      То, что семьи бывают разные, Славка узнал достаточно рано. Понял, правда, гораздо позже.       Взрослея, он с сожалением осознавал, что вокруг него было немало примеров благополучных с виду ячеек общества, где за мещанским фасадом благопристойности и разного рода достатка царили непонимание и взаимные упреки, взрослые постоянно ссорились и вели себя глупо, а дети росли сами по себе, без тепла и заботы, будто были рождены, потому что пора…       Сам Славка, несмотря на различные, порой весьма превратные, жизненные обстоятельства, всё-таки считал, что с родителями ему повезло. Пусть жили они не богато, а батя, бывало, крепко закладывал, выпивши, однако, был тих и не скандалил, просто отправлялся спать. Мама принимала все выбрыки судьбы философски, с мужем не ругалась, периодически кодировала, и вела душеспасительные беседы. Однажды она сказала уже повзрослевшему сыну, что попросту не смогла бросить их с Дашкой отца. Не потому, что мужик-выпивоха без неё «пропадёт», и не из-за боязни остаться одной с двумя детьми на руках, а из-за любви, которую когда-то пробудил в её душе будущий муж. «Я не говорю, что это панацея и решение остаться с Валерой далось мне легко, но таков был мой осознанный выбор. Я и сейчас не жалею», — произнесла мама. И Слава, как бы это не звучало, был благодарен ей и за то, что рассказала свой секрет, и за всё ещё здравствующего батю. Без неё и её поддержки, тот, судя по всему, действительно бы долго не протянул. Зато сейчас, оба осели на даче, живут душа в душу: мама пишет статьи про садоводство для одноименного журнала, отец мастерит садовую мебель, делает арки и шпалеры для маминых декоративных плетевых роз. И не пьет. Ни капли. Без какой либо кодировки и психотерапии.       Вспоминая ранее детство, Слава не погрешил бы против истины, сказав, что это было счастливое, хорошее время. Своих отпрысков, Славку и Дашку, родители любили, всегда внимательно относились к их переживаниям, старались не просто выслушать, но и вникнуть во все проблемы, радости и горести. Никогда не скупились на самое важное для любого маленького человека, — крепкие, обещающие защиту и заботу, объятия, добрые, ласковые слова. Старались порадовать небольшим сюрпризом, например шоколадным яйцом с игрушкой внутри, мелочью типа блокнота или новых карандашей, книгой. Обязательно дарили подарок в день рождения и на новый год.       Время было сложное, вопрос добычи хлеба насущного стоял весьма остро, поэтому не было у них в семье ни особой строгости, ни лишнего баловства. Родители много работали, но старались находить время и для простых семейных радостей, вроде похода в кино или совместного чаепития с собственноручно испеченным пирогом в воскресенье. Жили просто, зато без обид: любили, общались, поддерживали и воспитывали друг друга как могли, старались не подводить лишний раз.Встречались среди его окружения семьи и получше, и похуже. Слава, глядя по сторонам, старался не сравнивать, умом понимая, что подобный анализ ни к чему толковому не приведёт. По крайней мере радости ему не прибавит.

***

      Маленький Славка был болезненным, и в садик не ходил, только в подготовительную группу. Туда его отдали уже в шесть лет, а до того времени с ним сидела бабушка Нина. Она жила в пригороде, в большом и просторном деревянном доме, с красивыми резными наличниками, широким парадным крыльцом и тенистым яблоневым садом. Там же с понедельника по пятницу обитал и Слава. Считалось — свежий воздух и козье молоко будут более полезны для ребенка, чем город, да таблетки-витамины. Утверждение, не лишенное смысла, однако, было палкой о двух концах и сталкивалось с проблемой, о которой никто не подумал заранее: Славик поначалу очень тосковал. И если в тёплое время года в поселке всегда бывало много детворы, осенью и зимой большинство ребят разъезжалось, а Слава — нет. У него были книжки и игрушки, и даже раскраски, и модные дефицитные японские фломастеры, но вот из живых собеседников в наличии имелись только Баб Нина, пушистый рыжий кот, которого так и звали Кот, да козочка Лепёшка.       Бабушка, достаточно энергичная, несмотря на возраст к семидесяти, женщина, раньше работала в местной библиотеке, была очень начитана и по сей день могла беспрепятственно брать для ознакомления любые книги. Она-то и научила маленького Славика складывать буквы в слога, слога в слова, а потом и читать. Они вместе заучивали стихи, пели песенки, смотрели диафильмы на проекторе. Славе позволялось участвовать в разгадывании взрослых кроссвордов, просмотре программ «В мире животных», «Звездный час» и «Зов джунглей», а также прослушивании пластинок со старыми сказками. Со времени он привык, да и не так-то уж ему и скучно было, в конечном итоге. Одним промозглым мартовским вечером, Славке на тот момент было четыре года, они с бабушкой читали «Трое из Простоквашино» и Слава спросил её о дружбе. — А у тебя есть друзья, Баб Нин? — Конечно Славушка, у меня есть друзья! Ты — мой друг, книги — мои друзья, Кот и Лепёшка, тоже мои друзья! — с улыбкой ответила старушка. — А-а-а-а, прямо как у Дяди Фёдора! — понятливо улыбнулся Слава. — Но, подожди, а как же соседка Баб Маша, с которой мы ходили по ягоды, и Екатерина Сергеевна с твоей работы? — И они тоже, — согласилась бабушка, — Просто это разная дружбы, кто-то ближе по духу, кто-то в бытовом смысле, с кем-то веселее смеяться, с кем-то хорошо просто сидеть и молчать. Кто-то вообще Кот, но на разбитую коленку ты идешь жаловаться ему! — с лукавой улыбкой подмигнула Нина Гавриловна. — Как-то это всё очень сложно, — смущенно, и в то же время задумчиво, протянул Славик.- Вовсе нет, внучек! Ты и сам ты поймешь немного позже, когда подрастешь. — ласково улыбнулась ему старушка. — В любом случае, всё будет зависеть исключительно от тебя. Знаешь, как говорят? «Друзья, это семья, которую мы выбираем сами»! Так-то!       Славка, сделав серьёзную мордашку кивнул на всякий случай, но в действительности смысла бабушкиных слов совсем не понял. Не разобрался, как можно одновременно быть другом и внуку, и коту, и соседке, и почему кто-то вызывает желание дружить сильнее, но твердо усвоил, что право выбора остаётся за ним. С какими людьми он будет общаться, что за интересы и увлечения объединят их, станет ли это общение настоящей, долговечной дружбой или пролетит легким знакомством — это уже ответственность исключительно Славика. Эти фразы крепко-накрепко запали в голову почти пятилетнего Славки Машнова.       Подрастая он никогда не забывал бабушкиных слов.       Слава легко заводил знакомства, изучал людей, его окружавших и, если понимал, что ему с кем-то становится неуютно, сложно, прощался без драм и двигался дальше. Если он вдруг в чем-то сомневался, шел за советом к родным. Мама всегда охотно отвечала на любые вопросы о дружбе, батя тоже что-то объяснял, стараясь смягчить взрослые рассуждения применительно к ещё не совсем взрослому отпрыску. Даже сестра иногда делилась своими секретами и премудростями по части общения и отношений. И, конечно, у него всегда были книги, где смелые и отважные мушкетеры исповедовали принцип «один за всех и все за одного», а представители народов средиземья объединялись ради общего блага. Не удивительно, что идеалы дружбы у Славки были высокие, а чувство справедливости — острое, что, впрочем, жизнь ему почти не портило.       Перешагнув порог тридцатилетия, Вячеслав Машнов мог с уверенностью сказать: круг его ближайших друзей состоит из людей, полностью разделяющих его ценности и смотрящих с ним в одну сторону. За каждого из своих пацанов и подруг он был готов отдать последний биткоин и вписаться в любое сомнительное мероприятие. Денис Чудиновский, Ванька Светло, Андрей Замай, — его братаны и этим всё сказано! Справедливости ради надо заметить, что в друзьях он не ошибся. Эти люди стали не только единомышленниками, как и предполагалось изначально, но полностью, в глобальном понимании предмета, разделяли все его ценности, стремления, взгляды.       Случались, конечно, всякого рода и споры, и несостыковки, не перераставшие, впрочем, в крупные конфликты и ссоры. Но это было естественно среди стремящихся понять друг друга людей! Важно, что разница в подходах приносила всегда больше пользы, чем вреда.       И всё было прекрасно и хорошо, пока разрыв отношений Славы и его, некогда нежно любимой, девушки, не активировал у Дениса синдром тревожной наседки. — Слава, пожалуйста, — в пятый раз за последние три дня неслось из трубки, — Денис расстроится! Ты ведь его лучший друг! — Юлечка, отвяжись от меня, по-братски прошу, — сдерживаясь, чтобы не послать жену Чейни, пробубнил Машнов. — Мы просто переживаем, Слав, — тихо говорит Юля. — Вы с Сашей расстались больше года назад и, ну, ты сам ни разу не попытался с кем-то познакомиться. А в последнее время вообще, замкнулся в себе, даже в настолки поиграть не приходишь! Денис говорит, ты круглосуточно торчишь на работе, даже если тебя нет в офисе удаленно мониторишь эффективность, и всех уже загонял. Даже «фанатики» твои стонут. — Ден приукрашивает, никто не жалуется, — цыкает Слава. — Разработчики получают очень хорошие деньги не только за свою непосредственную работу, но и за ненормированный график, а ещё сверхурочные. Когда нормально капает на карту, желающих откатить назад не слышно! — Ну я тебя очень прошу, — продолжает Юля, понизив голос. — Я тебе лично обещаю, больше никаких сюрпризов и «неожиданных» знакомств. И твоя бывшая ни с кем не заявится, как в прошлый раз. Мы сняли дом загородом, там частная территория, поедем на машинах, лишних людей не пустят. — Я подумаю, хорошо? — наконец произносит он. — Только, пожалуйста, не тащите туда очередную Айшу! Не то чтобы я против секса в туалете, но серьезно, ребят, мне не надо больше никаких скандалов, интриг и расследований. Не очень люблю, когда мама глотает сердечные капли, случайно узнав про мои слитые интимные видео! Да и в целом, мне правда нормально пока одному. — Обещаю, — покладисто произносит Юля. — На этот раз я уговорю Дениса оставить тебя в покое. — Ловлю тебя на слове, милая! — сдавшись, соглашается Машнов.       Беседа его тяготит и Юля, в отличии от своего муженька, всегда отличавшаяся проницательностью и тактичностью, понятливо сводит разговор к концу. Скомкано попрощавшись, Слава кладёт трубку и вздыхает громче, чем следовало.       Вспоминать череду нелепых попыток свести его с «хорошими» мальчиками и девочками из широкого круга знакомых семей Гевиксман, Еремеевых, Чудиновских и даже Фёдоровых было одновременно забавно и грустно. Каких только приключений всё это сватовство ему не доставило! Взять вот ту же Айшу, милую и симпатичную с виду девушку, зачем-то выложившую в известной социальной сети видео, где они занимаются петтингом на камеру…       Ему понятны мотивы друзей, но иногда Слава чувствует себя тридцатилетней приживалкой из романа восемнадцатого века. Как будто его срочно надо пристроить в хорошие руки! Хотя Мирон, сводный брат Дениса по отцу, живёт себе один и нормально, и никто его не сватает. Конечно, Мирон старше и, насколько Слава знает, уже был и женат, и в партнерстве, но, в отличии от карьеры, в личной жизни был менее успешен. То есть какие-то романы у него случались, но в последние пару лет делительных отношений, как таковых, Мирон не заводил. Зато к тридцати пяти уже занимал высокую должность, что тоже было немаловажно для увлеченного, честолюбивого и обожавшего быть в центе внимания Фёдорова. Возможно ли, что Чейни, с детства обожавший сводного брата, просто боится навлечь гнев Мира на свою голову? Он-то, в отличии от самого Машнова, до последнего старающегося обойтись компромиссом, миндальничать не будет: сразу пошлет «свах» на хер. С личными границами у Мирона — полный порядок.       Хотя, если начистоту, раздражающая забота друзей скорее трогает, чем бесит, а вот воспоминания о бывшей до сих пор ощущаются весьма неприятно. Особенно мерзкой была последняя встреча. Саша не постеснялась, нашла лазейку и заявилась к ним на новогодний корпоратив. Ещё более противным был тот факт, что для осуществления своего плана она использовала их общего знакомого, сотрудника «Антихайпа» и давнего Славкиного приятеля по клубу чтецов «Слово», Лёшу Борисова. Слава не мог его осуждать, знал, что Лёшка давно был в Куромушку влюблен и, очевидно, не захотел отказать в просьбе пригласить девушку с собой, как пару на вечер. Своя рубашка оказалась ближе к телу, это было нормальным в современном пластмассовом мире. Вот только легче от понимания процессов и обстоятельств Машнову не становилось.       С подростковых лет ограничивавший себя в употреблении спиртного Слава, наблюдая, как его бывшая лобызается с другим мужиком во время медленных танцев, всерьёз начал задумываться не накидаться ли? Рациональное начало подсказывало, выпивка никак не поможет, только усугубит собственные реакции на ситуацию, но эмоции закручивали в груди колючую воронку, смешивая гнев и обыкновенную обиду, прямо-таки толкали в сторону бара. В голове крутился один мотив: год прошёл, Саша живет свою жизнь, из вредности провоцирует его, ничего не стесняясь, а он снова повелся. Всё никак не остынет…       К счастью, Денис, прекрасно знавший про Славкин осознанный отказ от активных возлияний, вовремя оценил перспективы, забрал друга в курилку и завёл беседу на рабочие темы. Долго и упорно нудил и допытывался, когда Славины подчиненные допилят обещанное обновление. Работу свою Машнов любил, за каждый провал и успех своего подразделения привык отвечать лично, поэтому Денис добился своего — дискуссия затянулась. Со сроков они перешли на бюджет, с бюджета на планы внедрения, маркетинг, тендеры… Расчет сработал верно, Славик отвлекся, расслабил закаменевшие было плечи, с его лица исчезло выражение, больше всего смахивавшее на готовность убивать. И спустя почти пачку сигарет они уже очень весело слали друг друга на херен, по причине все тех же различий в подходах. — Все уже разъезжаются, — четко произнесла Юля, тихо проскользнувшая в прокуренное помещение. — И нам, наверное, пора. Слав, давай с нами? — Слушай, бро, а правда, поехали вместе? — подхватил предложение жены Денис. — Останешься у нас, выспимся, а утром можно выбраться позавтракать куда-то? Мирон сегодня днем прилетел, подхватим и его, расскажешь сам про наши успехи? Я в этой вашей тарабарщине технической не так хорошо разбираюсь, как хотелось бы. А ты отлично приноровился переводить с технического на гуманитарный. — Нет, ребят, спасибо большое, но я пас, у меня «Сапсан» утром, — уверенно произносит Слава. — На праздники обещал к Дашке приехать, племянников понянчить, да и родителей уже давно не видел. Мы решили, в этот раз будем встречать всей семьей. — Жаль, конечно, что у тебя есть планы. Давай хоть до дома тебя подкинем? Ты же без машины? — пытается ещё раз Денис, но вновь получает твердый отказ. — Я уже вызвал такси, — произносит Слава, и чуть тише добавляет, — нормально всё со мной, правда. Спасибо, ребят.       Они выходят из ресторана последними, проследив, чтобы все, а особенно весёлые и немного пьяные девочки, были рассажены в такси и в полной безопасности направлены по домам. Денис обнимает Славу, хлопает его по плечу. Следом в объятия его тянет Юля, оставляет мягкий поцелуй на щеке. — Мирону респект передайте, обидно, что не пересечёмся, — бросает Слава напоследок. — Мы в прошлый раз отлично зарубились с ним на тему шрифтов, использованных в макете оформления интерфейса.       Денис, припоминая «прошлый раз», морщится. Юля смеется, запрокинув голову. — Я думал, он тебе морду набьёт! — как-то нервно бросает Чейни. — Чтобы Мирону меня ударить, ему сначала нужно допрыгнуть или, как минимум, встать на табуреточку! А в нашей дискуссии, между прочим, было немало конструктива, — подняв указательный палец вверх, с улыбкой заявляет Слава. — Подумаешь, увлеклись немного. Результат-то прекрасный в итоге вышел. — Дениска не знал, кого первым оттаскивать, — сдаёт мужа с потрохами Юля, — чуть не поседел, выбирая, между любимым братом и лучшим другом!       Теперь смеётся уже Слава, а Денис цыкает, закатывая глаза. Они давно знакомы и все трое прекрасно знают, что Мирон для Дениса — кумир с первого взгляда, настоящий старший брат, в самом хорошем смысле этого слова, а Слава, хоть и лучший друг, но появился чуть-чуть позже. Справедливости ради нужно отметить, Мирон и правда — классный. Разносторонний, образованный, талантливый, харизматичный, с широким кругозором и отличным чувством юмора. Масштабная личность. Находясь рядом с ним хочется и говорить, и слушать и молчать. К тому же, он умеет потешно выражать эмоции одним лишь движением бровей, чем способен одновременно выбесить и рассмешить. По правде говоря, Слава думает, что среди их знакомых, человека, не попавшего под еврейские чары Мирона — нет. И коли уж правда дошло бы до драки, Ден, скорее всего, просто бестолково метался вокруг, горестно заламывая руки, и страдал от невозможности справедливого выбора. Потому как в споре, по факту, прав был Слава, а Мирон, — Мирон. Мужа спасла Юля, на правах хозяйки дома, мягко, с присущей девушкам ласковой манипулятивностью, погасила дискуссию, предложив чая со свежеиспеченными булочками. Отказаться так, чтоб не обидеть девушку решительно не представлялось возможным. И они, конечно, пошли пить чай, и сидели на кухне, дуясь друг на друга и уплетая вкуснейшую нежную выпечку, под выразительным взглядом Юли.       Во двор въезжает новенькая Камри. Слава сверяется с данными в телефоне и спешит загрузиться в тачку. Он какое-то время размышляет о завтрашней поездке, может, стоит отложить на пару дней и приехать уже в январе? Но вспоминается мама и отец, специально пораньше вернувшиеся в столицу, Дашка, наверняка накупившая и заготовившая тонны вкусностей, мелкие, уже и без того засыпавшие его смсками с вопросом, «КОГДА»? Поэтому он просто ещё раз пишет Ваньке, пообещавшему приютить Фила на три дня, что будет у него к девяти утра. Убирает телефон в карман и вдруг ощущает озноб. Чейни отвлек его, сделал всё, что мог, как хороший друг и отличный товарищ, но эмоциональный окат так или иначе должен догнать человека, всё ещё не до конца отпустившего разрыв.       Денис и правда отлично изучил Славу, более того, понимает причины и мотивы всех его действий. Ему не сложно предугадать ту или иную реакцию и это заставляет Машнова злиться на друга и его дурацкие попытки устроить чужую личную жизнь.       Они познакомились в летнем лагере и дружат вот уже много лет. Общению, завязавшемуся фактически случайно, не помешали ни расстояние, Слава с семьей тогда ещё жил в Хабаровске, Денис — в Санкт-Петербурге, ни небольшая, но для подростков зачастую критичная, разница в возрасте. Славик пожалел мелкого Дениску, когда старшие ребята попытались отнять у него карманные деньги, заступился за него. Машнов был спокойным, дружелюбным и общительным подростком. Он много читал, охотно участвовал в постановках и конкурсах ораторов, хорошо общался с вожатыми. А ещё имел острый язык и уже в свои тринадцать вытянулся на голову выше сверстников. Пацаны, зажавшие младшего мальчугана, стухнув, не выразили желания вступать в перепалку с активистом из старшего отряда. Да и по шее можно было получить легко: одно дело — по тихому цыкнуть на третьеклашку, другое — отжать карманные деньги при свидетеле, которому точно поверят. Как только хулиганы скрылись из виду Денис, от страха и обиды, разревелся и Славке ничего не оставалось, кроме как успокоить, подбодрить мальчика. Так Чейни и прибился к Машнову.       Спустя без малого двадцать лет они с Чудиновским, его старшим сводным братом Мироном Фёдоровым, и другом Мирона — Витей Гевиксманом, организовали старт-ап, стремительно развившийся в малый бизнес, и теперь работали вместе. Слава руководил разработчиками, Денис — финансами и продажами. Позиции были равнозначными по полномочиям, тем самым давая возможность вести дискуссионные словесные баталии, нарушая личные границы и выходя за все рамки приличия. Чаще всего, консенсус достигался в моменты пикового напряжения, когда каждый из них мысленно готовился послать все нахуй и уступить другому. В тех случаях, когда Денис и Слава так и не сходились во мнениях, к обсуждениям подключались Витя и Мирон, исполнительный и генеральный директора, соответственно. Именно из их средств состоял стартовый капитал, поэтому и решающее слово оставалось за ними. Откровенно говоря, почти всеми вопросами, до которых руки не доходили у Славы и Дениса занимался Витя. Мирон в дела почти не лез. Он последние пять лет на постоянной основе жил за границей, обосновавшись в Лондоне. Там он преподавал средневековую английскую литературу в Оксфорде, интересовался феноменом субкультур и ежегодно получал свои дивиденды, с некоторых пор ставшие очень значительной прибавкой к жалованию профессора. Но при оказии, наездами бывая в Питере, Фёдоров всегда с большим интересом проводил несколько дней в офисе, вникая в процессы и задавая вопросы. Особенно остро они всегда цеплялись со Славкой, расходясь, впрочем, крайне довольными друг другом.Так было и в тот, последний раз, когда макеты оформления обновлений, представленные дизайнерами «Аутло», крайне Славе не зашли, а Фёдоров — наоборот, хотел согласовать. — Это всё из-за Диляры, да? Я видел, как она с тобой флиртовала, — специально вбрасывает последний аргумент Карелин. — И да и нет, — уклончиво отвечает Мирон. — Оформление мне нравится, нестандартное, этакий old money с явным уклоном в комизм бурлеска. Есть что-то чувственное в такой подаче. — Как и в симпатичной мордашке Ди, не так ли? Окей, если тебе так важно заполучить благосклонность госпожи Минрахмановой, вперёд, утверждай, надеюсь твой секс стоит моей двухмесячной пахоты, — сузив глаза бросает Слава. — Но знай, следующее обновление будет кардинально отличаться и ничего ты мне не сделаешь из своего Лондона! Согласуешь и не пикнешь!       Слава ждёт, что дискуссия взойдет на новый виток и Мирон попросит пояснить, чего это он дерзит и с каких дрожжей такие всходы, но тот лишь заливисто смеётся. А потом и вовсе подходит совсем близко и, взъерошив Славке волосы, заглядывает ему в глаза, произносит: — Уф. С тобой поспорить, как хорошо потрахаться. Отличный способ сбросить лишнее напряжение без утомительного поиска партера на ночь. — О, да ты знаешь толк в извращениях, — немало охуев от разворота темы, невозмутимо чеканит Славка. — Что есть, то есть, — совершенно не стесняясь, пожал плечами Мирон. — Английская средневековая литература, тот ещё вид БДСМ, знаешь ли. — Теперь уже смеется Слава.       Они выходят из офиса, зависая под козырьком крыльца, затерянные во дворах Лиговки. Слава закуривает, Мирон поднимает воротник модной, совсем не греющей в условиях слякотной поздней российской осени, парки. — Пропустим по бокалу, может? — предлагает Машнов, ощутив, как после азартной и содержательной перепалки ему хочется продолжить уже более спокойную беседу в каком-нибудь приятном, не шумном месте. — У меня встреча сегодня с девой одной, заранее договорился, неловко будет сливаться. Извини, Славуш, — немного огорченно ответил Мирон. — Давай забьемся на следующий мой приезд обязательно зависнуть вместе! Привезу тебе «вкусняшку», отвиснем у меня или замутим трип по барам на Думской. — Мирон Янович, — округлив глаза, дразнится Славка. — Что я слышу? Профессор предлагает кутеж под веществами?! — Ой, да в пизду! Какая заноза ты, — улыбнувшись, потянулся обняться на прощание Фёдоров.       Мирон прижимается к нему вплотную, хлопает ладонью по лопаткам, невозмутимо проезжается носом около шеи. Слава фиксирует каждое его суетливое движение, как отдельный кадр на фотопленке. В арку въезжает такси и Фёдоров, бросив, «До встречи», ныряет в теплое нутро иномарки. Машнов подносит фильтр к губам и затягивается, наполняя лёгкие дымом. Всё ещё укутанный шлейфом терпкого одеколона Фёдорова он вдруг задумывается, может быть, нужно было предложить не выпивку, а что-то другое? Что-то, что заинтересовало бы Мирона гораздо больше? «Надеюсь, твой секс того стоит» — мелькает в голове им самим же брошенная фраза. — Да не, бред какой-то, — бубнит он сам себе под нос, направляясь к остановке общественного транспорта.       Можно было бы и пройтись, но погода и впрямь не лётная, ледяной дождь шарашит с самого утра, но и вызвать такси из-за двух километров по прямой, глупость какая-то. К тому же, среди толпы люде ему всегда думалось легче. А сейчас, кажется, самое время проветрить немного голову и пораскинуть мозгами.

***

      Свою часть сделки Юлечка выполнила честно: ни одной незнакомой смазливой мордашки, приглашенной специально для него, на празднике не присутствовало. В этот раз Слава заранее и давно знал всех незамужних и свободных девушек, по какой-то причине оказавшихся на тридцатилетии Дениса. И не только их. Гриша, младший брат Юли, конечно тоже был здесь и в какой-то момент Слава подумал, что лучше бы они притащили ему очередную деву для знакомства. Машнов не был ханжой, стоически принимал все каверзы межличностных отношений и сам себя относил скорее к бисексаулам. Он умел наслаждаться и мужской харизмой и женской красотой, и отдавал должное привлекательности представителей обоих полов, да и опыт с парнями, хоть и лайтовый — имелся. Ориентация же Гриши имела ярко выраженный, кристально голубой, прямо-таки лазурный оттенок, и это было в пределах нормы, но навязчивый интерес пацана к самому Славе рос прямо пропорционально взрослению. И если обожающие и призывные взгляды подростка ещё можно было списать на восхищение личностью и широкими, подкачанными плечами, то откровенно оценивающее сканирование Славиковой задницы глазами, перешагнувшим порог совершеннолетия юноши, уже нет. От Гришиного настойчивого внимания и вовсе не деликатных намеков Славе становилось крайне неловко.       Вот и сейчас, пацан буквально повис на нем, обдавая ароматом мятной жвачки и едкого, тяжелого, модного парфюма. Дошло до того, что посреди веселья Слава позорно сбежал в глубь дома, отговорившись важным звонком.       Скрывшись от своего недопоклонника Машнов надеялся немного передохнуть, но судьба в этот раз распорядилась иначе: из коридора послушались шаги. Слава внутренне приготовимся и, едва заслышав звук открывающейся двери, сделал максимально серьезное лицо, утыкаясь в смартфон. — Пойдем покурим, страдалец, — слышит он за спиной голос Мирона и выдыхает, наверное, все же чересчур громко. По крайней мере, в ответ на свой вздох, он отчетливо улавливает смешок. — Не вижу ничего смешного, — произносит Слава, выходя из комнаты, похожей на симбиоз рабочего кабинета и библиотеки, где торчал последние полчаса, бездумно пялясь в окно. — Да ладно, это же забавно. Классический литературный троп, — подмигивает Мирон, — Хочешь, навскидку накидаю тебе с десяток произведений, где юная особа испытывает пагубное и безответное влечение к более взрослому члену общества?       Машнов усмехается, думает, что можно было бы возразить, но прямо сейчас спорить как-то не особо хочется. В конце-концов, при любом исходе дискуссии, Мирон прав. Гриша и раньше подавал ему очень четкие сигналы, а сегодня и вовсе ляпнул, что ночь они в любом случае проведут под одной крышей. Прямо так и заявил. — Я не буду закрываться на ночь, если ты понимаешь, что это значит, — поигрывая коктейльной трубочкой сообщил ему пацан, не стесняясь старшей сестры, стоявшей здесь же, вполне себе в зоне слышимости. — Главное, чтобы не пришел серенький волчок, — брякнул проходивший мимо и уже порядочно подвыпивший Букер, — а то мало ли, кто дверку-то перепутает и сорвет твой цветочек раньше Славика! — Да твою-то точно путать некому, — недобро процедил ему в след Гриша, всегда Федьку откровенно недолюбливавший.       Игнатьев, уже несколько лет живший с Гевиксманом, заржал, искренне веселясь неосведомленности Юлькиного брата и кинул на Славу очень откровенный взгляд. А потом облизнулся и подмигнул. Получилось одновременно сладко и гадко. Большинство из общих знакомых были в курсе, что Букер с Гнойным сейчас просто угорали по общим приколам, а Федин интерес к Славе равнялся нулю, и это было полностью взаимно. Вот только Гришу-то никто об этом не уведомлял!       Федя работал персональным ассистентом Славы, и в глазах неосведомленных людей этот факт автоматически мог значить широкий спектр возможных вариантов их отношений. Обычно Машнов старался подобных инсинуаций не допускать, но тут художественное враньё Федьки случилось как нельзя кстати. Гриша обиженно надулся и засунул таки трубочку, которую до этого демонстративно облизывал перед лицом Машнова — себе в рот. Промолчали, не поспешив одернуть приколиста и Денис, и даже стоявший поодаль, и беседовавший с кем-то из родни Чудиновских, Витя. Инцидент, казалось бы, исчерпал сам себя.       У Славы, пребывавшего в состоянии откровенного ахуя, в голове не укладывалось, что Гриша так откровенно предлагает воспользоваться «удачно сложившимися обстоятельствами» и «приятно провести время вдвоем». Ему даже любезно сообщили, в какую именно из комнат, размещенных на втором этаже, следует пройти. «Я буду ждать», — жарко шепнул ему на ухо юный соблазнитель. Славе от этого предложения стало и лестно и смешно и тошно одновременно. Гриша был младше на пятнадцать лет и даже на вид казался влюбленным в саму идею романа с Машновым. Кем надо быть, чтобы играть с чувствами вчерашнего подростка, Слава не представлял, и таким мудаком явно не являлся, зато про ответственность, которая непременно на него свалится, соблаговоли он воспользоваться предложением, понимал очень и очень многое. Вряд ли у Гриши вообще был полноценный секс, а пойти у него на поводу, значит, автоматически подписаться на отношения. Да и хрен бы ним, если бы пацан Славе хоть немного нравился, но никакой симпатией, кроме дружеской, тут и не пахло. Гриша же буквально вырос у Славки на глазах, из лохматого восьмилетнего пацанёнка превратился в привлекательного молодого человека. Это даже не педофилия, а просто инцест какой-то! В общем, чем бы это всё не обернулось, а Слава заранее готовился к некрасивой утренней истерике, он точно не собирался подходить к двери какой — либо комнаты, кроме той, что отвели ему для ночлега.       Следуя за Мироном, Машнов настолько погрузился в собственные мысли, что не сразу заметил, идут они не в прихожую, откуда все выходят курить на открытую террасу, а на остекленный балкон, выходящий окнами на внутренний двор. Впрочем, Слава не успевает удивиться, как Мирон уже закрывает за ними дверь. Он указывает Славе на расположенные вокруг декоративного столика глубокие мягкие кресла, достает из кармана худи пачку сигарет. Заглянув внутрь Слава видит, что среди обычных стиков ждут своего часа несколько самокруток. — О, — произносит Машнов, — Хуя се, Мирон Янович, моё почтение. — Я обещал тебе «вкусняшку», помнишь? — отвечает Мирон, лениво улыбаясь.       У Славки как будто сводит живот от этой улыбки, но он привычно отмахивается, списав эти ощущения на предвкушение интересной, увлекательной беседы. Мирон, тем временем, кидает в замершего Славу подушку, сам устраиваясь в кресле. Он заворачивается в плед, — на балконе свежо, позерски подкуривает, молча затягивается прикрывая глаза, и передает косяк приземлившемуся по соседству Славке. Тот не выпендривается, с благодарностью принимает самокрутку, и затянувшись, блаженно жмурится. Несколько минут спустя, когда трава ещё не взяла, а сквозняк уже вполне себе бодрит, Слава, по примеру Фёдорова, заворачивается в брошенный на подлокотнике плед. Через ещё пару затяжек трава мягко обволакивает сознание, впрочем, делает это деликатно, не бьет по мозгам. Потихонечку расслабляясь, Слава как будто бы выдыхает. — Годный стафф, спасибо, Мирон, — произносит Слава искренне. — То, что сейчас нужно. Я думал, ебнусь в край от квинтэссенции намеков и прямых предложений. Ты меня дважды спас, благодарю. — Совсем не хочешь разово развлечься или просто не тот человек? — рассеянно рассматривая силуэты заметенных снегом деревьев, кучно растущих за окном, уточняет Мирон. — Не то место, не то время, — произносит Слава более расслаблено, — да и человек, тоже, не тот. Ты прав. Юлькин брат — просто заигравшийся ребенок, за которого, согласись я поиграть в любовь, придется нести всестороннюю ответственность. Я категорически не заинтересован, ни в сексе, ни в отношениях с ним. — А если бы на месте Гриши был, скажем, ну, кто-то другой? Кто-то старше, опытнее и не требующий романтичных свиданий под луной? — внимательно взглянув на Машнова, задает очередной вопрос собеседник. — Кто-то, готовый самостоятельно отвечать и за свой поступок и за его возможные последствия? Просто хороший трах? Может быть, на пару-тройку раз?       Слава моргает, открывает рот, закрывает. По-птичьи склоняет голову, прислушивается к себе. — Правильно ли я понимаю, — наконец-то решается он, — что ты сейчас снимаешь меня на ночь, Мирон Яныч? — Всё верно, Слава, именно этим я и занимаюсь, — глядя ему в глаза, спокойно и весьма благожелательно отвечает Фёдоров. — И «вкусняшки» только для этого? — ехидно улыбнувшись, уточняет Машнов. — Я тебе обещал, я сделал! Славка, ну ты же не девица какая-то, чтоб тебя подношениями умасливать. Мы давно знакомы, — приподняв брови, отбивает Мирон, — такому лосю как ты, косяк этот, даже если весь, — что мертвому припарка. У меня к тебе вполне ясный интерес, очень понятного характера и я предлагаю хорошо провести время. Ты либо согласен, либо нет. — Уверен, ты знаешь, что у меня никогда не было ничего серьёзного с парнями, — скорее утверждает, чем уточняет Машнов. — Зато у меня было, Слав, — улыбнувшись, отвечает Мирон. — Очень много чего и серьезного и нет. И если кроме твоей условной неопытности тебя сейчас больше ничего не смущает, варианта всего два.       Слава делает ещё одну затяжку, облизывается, улыбается. Он пытается заглянуть внутрь собственных ощущений и понимает, что вовсе не против, скорее, что уж врать, всеми органами «за». Ему кажется, подсознательно давно хотел попробовать что-то такое с Мироном и собственный член, заинтересованно дернувшийся при мысли о сексе с Мироном, тому прямое подтверждение.             Слава встаёт со своего места, приближается к поднявшемуся ему навстречу Мирону. С минуту они пристально смотрят друг другу в глаза, принимая условия и обстоятельства, а потом резко сближаются. Слава прижимает Мирона к себе, запуская руку под плед и худи, гладит спину, опускает голову, приноравливаясь к разнице в росте. Мирон обнимает его за шею, притягивает к себе и целует сам, настойчиво и умело, однако, стоит Славе попытаться перехватить инициативу, сдается безропотно. Время замирает, и Машнову кажется, что они зависли посредине бесконечного зеркального коридора, где в каждом из лабиринтов отражаются совсем другие люди. Вот они, — два человека, ожесточённо размахивающих руками, с горящими глазами доказывающих что-то друг другу в кругу подбадривающих их людей, вот они же, но совсем другие, в причудливого кроя, полностью сковывающих их фигуры, мантиях, стоят взявшись за руки, окружённые голубым сиянием, вот снова они, но в больничной палате, и Слава с маленьким ребёнком на руках. Отражений — множество, все не разглядеть, зато в каждом из них, они вместе и выглядят счастливыми. Слава думает, что это хороший знак. Такие вещи его не пугают, шутки сознания для человека, раскурившего травушки не в медицинских целях, зачастую нормальное явление, не критичное. Он обращается к ощущениям. Фёдоров — тоже не девица, под руками у Славы хорошо проработанные мышцы, кожа теплая, гладкая, местами немного влажная. Рот у Мирона терпкий, вкусный, губы мягкие. Фёдоров одновременно страстный и податливый, он не диктует свои правила, но четко обозначает желания. Восхитительный. Целовать его охуенно, отрываться совсем не хочется.                          Возбуждение, пока ещё совсем лёгкое, фантомно формируется в районе желудка, но Слава уверен, ещё несколько случайных движений бёдрами о бёдра и вспыхнет настоящий пожар. — Я надеюсь, это ты так продемонстрировал мне своё согласие? — нехотя оторвавшись от губ Машнова, уточняет Мирон. — Ты хочешь получить вербальный ответ? Сейчас? Если подойдет тактильный, просто прикоснись ко мне чуть пониже пупка, — нахально предлагает Слава, не успевая удержать язык за зубами. — Больно ты прыткий, для тугодума, — отвечает Мирон, вновь утягивая Славу в поцелуй. — Демагогия, — поглаживая Мирона по спине, бурчит Слава. — И софистика. Это сейчас не ко мне. Я в своём уме и неистерпимо хочу заняться с тобой сексом. Так пойдет? — Вполне, давай запустим триал-версию, — используя сленг из арсенала разработчиков, подкалывает Мирон, — если понравится, подумаем об оформлении подписки. — Что значит если? — усмехнувшись, фырчит Слава, и мягко кусает его за шею. — Сомневаешься в ком-то из нас?       Он опускает одну ладонь ниже, сжимает ягодицу сквозь плотную джинсу и чувствует, как сильнее впечатывается в него Мирон. От ощущения твердого члена, трущегося о собственный пах, Слава, заводится максимально.       Ох, как же теперь обжигает внутри. — По предварительным оценкам ваших компетенций, я могу предложить годовую, — запуская ладонь Фёдорову в штаны, в продолжении своих слов, шепчет Слава. — Пойдем-ка ко мне, начальник ай ти департамента, покажешь товар лицом, — хмыкнув, предлагает Мирон. — А я уже решу, что за продукт вы предлагаете!       Слава послушно отлепляется от Фёдорова, огладив его задницу ладонями ещё раз. Он чувствует, как внутри формируется нешуточное желание эти восхитительные ягодицы не только помять и сжать, но искусать, раздвинуть и вылизать пока ещё плотно сжатую дырку. Слава сглатывает накопившуюся слюну, ловит Мирона за предплечье и развернув к себе, звонко хлопает по заднице. Фёдоров только хмыкает, похабно облизнувшись. Перед дверью они наспех поправляют одежду, снова тормозят, целуясь на выходе в коридор, и потом заходят в соседнюю дверь.       Первое, что видит Слава — кровать — широкая, двуспальная, уже разобрана, на тумбочках — вода в бутылках, презервативы, салфетки и смазка. С обеих сторон! Машнов поворачивает голову в сторону Мирона и тот смеётся, потому то Славе даже нет смысла возмущаться вслух — у него и так всё написано буквально на лице. — Давно хотел попробовать с тобой, — отсмеявшись, честно поясняет Мирон. — И что же раньше молчал? — пытаясь сложить два и два недоумённо тянет Слава. — Сначала ты был занят, потом очень переживал. Было бы не этично мешать твоей скорби по той девочке, — серьезно отвечает Мирон. — А теперь? — теперь уже с нетерпением в голосе спрашивает Машнов. — Я бываю в Санкт-Петербурге раз в год, не чаще, но за последние семь месяцев прилетал трижды, наблюдал за тобой. И вот что я имею тебе сказать, Слава, — теперь — в самый раз.       Слава мимолетно вспоминает их немногочисленные прежние встречи, и то, что Мирон с недавних пор действительно зачастил. Он как будто-бы изменился, не сам, но что-то внутри. Слава припоминает внимательный, теплый взгляд и крепкое рукопожатие, случайные касания и последние объятия, когда холодный нос Мирона как бы случайно мазнул по его щеке. Определенно, раньше он чего-то не понимал, а может быть, зарывшись в свои страдания просто не хотел замечать очевидного? — А я думал, ты приревновал к Гришке, — подмигнув, заявляет Машнов. — Твои рассуждения не лишены логики, но стоит ли это обсасывать, когда есть более остро стоящие вопросы? Например, твой стояк, Слав. Не против, если я возьму в рот? Я очень хочу.       В конце своего небольшого монолога Мирон, уже не дожидаясь вербального согласия от выпавшего из реальности Славы, опускается перед ним на колени и деловито расстегнув ширинку, приспускает брюки вместе с бельём. Слава видит, как Мирон сглатывает, облизывается и берется за его член. Сначала ласково оглаживет по всей длине, затем чуть массирует у корня, дует на головку и умело заглатывает целиком. Слава, кажется, перестаёт дышать и моргать, осознавая на всех уровнях понимания, что именно сейчас происходит. Где-то глубоко внутри он чувствует — да. Это именно то, чего ему подсознательно хотелось с тех самых пор, как он впервые увидел Мирона Фёдорова.

***

— А знаешь, что смешно? — шепчет Машнов в ухо Мирона, прижимая его к себе. — Ну давай, жги, — уткнувшись носом Славе в грудь, сонно бормочет Мирон. — На праздновании дня рождения Дена я всё-таки с кем-то перепихнулся, — сообщает Слава, — Так или иначе, своей цели твой братец достиг. — Технически, секс у тебя был после полуночи, так что это уже не день рождения Дениса, — легонько куснув его за шею, произносит Мирон. — К тому же, меня в качестве «невестушки» тебе этот охламон предложить не додумался! Но ты, конечно можешь его утром обрадовать, что исполнил желание именинника. А если мы поспим пару часиков, то до утра и ещё что-нибудь исполним. — Денис охуеет, — тихонько посмеиваясь, произносит Слава. — И Гришка, наверное, будет истерить. — И это уже будут исключительно их семейные проблемы. Уверен, Юлечка разберётся! — еще раз укусив Машнова, произносит, позевывая, Мирон. — А теперь, спи, Славка! У меня на тебя о-о-очень большие планы. — Подожди, Мир, — чуть нависнув сверху, торопливо произносит Слава. — Мне важно знать: большие, это насколько? — Годовая подписка со всеми дополнительными опциями, — сквозь дрему отвечает Мирон. — Как минимум.       Слава прижимает Мирона к себе и закрывает глаза. Ответ его вполне устраивает. Фёдоров давно крутится в их бизнесе и точно должен знать, что годовая подписка продлевается автоматически, если команду не отменить.       Так почему бы им и впрямь не попробовать!