Чертёнок хочет поиграть

Антон окончательно просыпается только к часу, заваривает чай и идёт умываться. В коридоре он сталкивается с весёлым и сияющим Серёгой, который заявляет о прекрасно проведённой ночи в компании клёвой девчонки и быстро удаляется к себе в комнату, чтобы отоспаться перед рабочей сменой. В душе был только какой-то неизвестный парень, поэтому водные процедуры много времени не заняли: через полчаса он уже стоял у плиты на кухне, разговаривал со знакомым со своего этажа и варил овсянку на поздний завтрак. На часах начало четвёртого, а Шаст уже думает, что нужно поторопиться. Он волнуется гораздо сильнее, чем перед первой «встречей», так ещё ко всем прошлым переживаниям добавилось ещё одно: чтобы всё прошло хорошо или хотя бы прошло. В тот раз он тоже думал, что раз он уже приехал, значит точно встреча состоится, так что сейчас главное, чтобы этот фокус не проделал его петербуржец. В этот раз он долго стоит перед зеркалом и выбирает, что надеть на это, так сказать, свидание. Долго метался между новым лонгсливом и любимой рубашкой, проверял на гармоничность с выбранными джинсами и в конечном итоге надел чёрный свитер, чтобы чувствовать себя комфортно в общении с приятелем. На Театральную он приехал за сорок минут до встречи, но уже по приезде всё волнение куда-то убежало. Молодой человек спустился к воротам на Красную площадь, походил возле Охотного ряда и просто насладился атмосферой самого центра столицы, будто впервые увидел и почувствовал. Было без пятнадцати пять, когда ему приходит сообщение от петербуржца, что тот вот-вот подойдёт. На вопрос «Как я тебя узнаю?» Шастун отвечает, что он, высокий парень в тёмно-зелёной куртке, будет стоять у одной из колонн Большого театра, и у колонны парень оказался через считанные минуты, чтобы, если что, не заставлять петербуржца ждать. Он опустил взгляд на свою обувь, сунул руки в карманы и отогнал все волнующие мысли, ожидая человека, которого он может назвать возлюбленным. — Привет, — слышит он бархатистый голос и поднимает голову. Перед ним стоял не мужчина, а мечта: высокий, стройный кареглазый шатен с яркой улыбкой. Он немного мнётся, но в итоге протягивает букет синих ирисов, вводя Антона в ступор: — Дурак что ли? Ты зачем цветы принёс? Тот издал смешок: — Ну я не мог на свидание заявиться без цветов. — Но они же погибнут, — молодой человек принимает букет и заламывает обёртку, прикрывая бутоны. — Они в защитное плёнке, но мне дали ещё, — достал её из кармана пальто, — а если погибнут, то ничего страшного. Я новые куплю. И Шастун не знает, как ему реагировать на всё происходящее, поэтому просто стоит и скрывает улыбку в шарфе, наблюдая, как его сегодняшний спутник, не забирая букет из чужих рук, заворачивает его во второй, а затем уже и в третий слой специального утеплителя. Пусть это выглядит не очень красиво, но зато изящные ирисы будут довезены до общежития в целости и сохранности. — Я, кстати, очень рад тебя видеть, —улыбается Антон, кивая в сторону улицы. Они двигаются вперёд. Маршрут заранее обсуждён не был, поэтому было принято решение просто пойти на Красную площадь, а затем вернуться обратно к Охотному и уже там решить, куда двигаться дальше. — А ты много раз в Москве был? — спрашивает Антон, когда они покидают небольшой скверик перед театром. — Я не считал, но не особо много. Ездил по классическим туристическим местам, но никогда не приходилось просто прогуливаться. — И надолго ты здесь? — Недели на две ещё, думаю, задержусь, — и смотрит на Антона, который в этот самый момент тоже устремил свой взгляд в сторону. Разницы в росте у них не было, поэтому столкнуться их взглядам ничего не помешало. Глаза у него, кстати, были очень красивые: вроде, обычные карие, но какие-то чарующие, мягкие, от них прям исходила эта доброта. Полная противоположность глазам Арсения. Мужчины разговаривали о всякой ерунде, чтобы узнать друг друга получше. Шаст быстренько рассказал про себя и принялся с большим интересом слушать короткую историю своего товарища: — Я не особо много могу о себе рассказать, — остановились напротив Спасской башни. — Окончил аграрный на Кубани, занялся юмором, посетил Москву для развития карьеры. С тобой вот познакомился. — А как ты в Питере оказался? — В Питере? — двухсекундная пауза. — Да так же, в принципе, как и в Москве: по работе. Только вот пришлось остаться там надолго. Они поговорили о красоте всех построек на территории площади, зашли в Мавзолей, посмеялись с какой-то глупой шутки рядом стоящего мужика и пошли дальше — в Александровский сад. Тут-то и выяснилось, что его приятель умеет играть на гитаре и коллекционирует зажигалки, которые постоянно забывает дома и из-за этого покупает новые. В какой-то момент Шастун позволяет своему мозгу отключиться и просто насладиться вечером, совершенно не думая о том, что совсем скоро ему придётся сделать свой выбор. Сейчас в его жизни начинается новая романтическая линия, за которой, если это действительно судьба (в которую студент искренне верил), долгое время будет наблюдать его лучший друг Макар и может даже Димка Позов, да и не только наблюдать, но и выслушивать все жалобы, истерики и прочее неизбежное. А вот уже попозже, в следующий вечер откровений с самим собой, нужно будет обдумать всю эту ситуацию. — Слушай, а-а, — поворачивает голову, — Вот это я некультурный: до сих пор не узнал, как тебя зовут. Антон рассмеялся: — Да кого это волнует вообще, — и достал телефон, чтобы протянуть приятелю для записи номера. — Я Антон. Оставь свой номер, я тебе потом сообщение в телеграме отправлю. Теперь в его телефоне появился контакт «Никита с сайта», чтобы точно понять, кому писать. Главное, не забыть это сделать; всё-таки общаться в мессенджерах намного удобнее. Через часа полтора прогулки по московским центральным улицам молодые люди внезапно почувствовали холод и решили зайти в кофейню, коих просто валом, чтобы согреться и продолжить увлекательную беседу. Сегодня его грел обычный американо и теплота улыбающихся глаз напротив. Он хороший: вежливо разговаривает, рассказывает интересные истории, связанные со своей творческой деятельностью, смешно шутит и мило смеётся над шутками самого Антона, при этом держит зрительный контакт. — Кстати, — как бы невзначай он берёт ладонь Шаста, так удобно лежащую на столе, в свою и смотрит на пальцы, — у тебя так много колец. Как ты реагируешь на холод? Молодой человек смотрит на это чудесное зрелище и не понимает, как реагировать. Все эти типичные романтические штуки были для него в новинку, особенно со стороны мужчины. Как бы не привыкнуть: шанс, что они встретятся вновь в ближайшее время, не особо велик, а потом Никита обратно укатит в свой Питер и они будут общаться только по этим перепискам и звонкам. Если вообще будут. — Да обычно. Руки в карманы сунул и не задумываешься даже. Молодой человек улыбнулся, отпуская чужую ладонь, и переключился на словесное эссе о зиме. Шаст, честно говоря, его и не слушал даже: просто сидел и, вероятно, улыбаясь как полный дурак, рассматривал своего… ну вот нужно решить как раз, кого «своего» и своего ли вообще. И вот с этим человеком ему доводилось проводить ночи, жаловаться на кого только можно, делиться переживаниями и просто мило разговаривать полушёпотом, боясь, что кто-нибудь услышит. Все их моменты бьют в голову поочерёдно, и чем их больше, тем стыднее становится от некоторых деталей, поэтому, пусть и нехотя, приходится возвращаться в реальность. — Я, кстати, не думал, что ты окажешься таким милым, — это, к счастью, оказывается первым, что разбирает Антон. — Я боялся, что ты разочаруешься, — признаётся он, кусая губу изнутри, — поэтому очень рад слышать такое. И снова на лице собеседника появляется искренняя и живая улыбка. Никита излучал добро и оптимизм, с ним хотелось проводить время и просто находиться рядом, чтобы забыть все проблемы и насладиться минутами покоя и внутренней гармонии. С ним просто хотелось проживать каждую минуту. Шастун чувствует, что его лицо горит, и уже не понимает, смущение это или в помещении так жарко, но точно знает, что выглядит сейчас донельзя глупо: весь красный, так ещё с глупой счастливой улыбкой. Такие слова были бальзамом на душу, они полностью расслабили и даже выбили из колеи. Пауза затянулась. Ни петербуржец не мог подобрать правильные слова, ни уж тем более Антон. — Ещё кофе? — Да, пожалуй. Пока им делали американо, студента вновь умудрились украсть его мысли. На этот раз о том, как они выглядели со стороны. У него, как уже знает его питерский товарищ, есть страх перед обществом по поводу своей ориентации, особенно если дело касается людного места. Они просто сидят в кафе в центре Москвы, мило общаются и, кажется, вызывают кучу сомнений у других посетителей, и если сидящего напротив парня ну ничуть это не смущает, то самого Шастуна просто разрывает от стыда. Молодой человек отвлекается на входящее сообщение: Арсений, 19:19 Приглашаю на лестницу испить благородного напитка, скажем, через час. Сможешь? Антон теряется. Он смотрит то на сообщение, то на Никиту, и не знает, как реагировать. Вся эта тема ему не нравится, он никогда не любил это двуличие от девушек или парней, когда они мечутся меж двух людей и кто-то обязательно является запасным вариантом. И сейчас он чувствует себя просто омерзительно, учитывая, что ему нужно принимать серьёзное решение прямо на глазах у одного из участников такой сложной ситуации.

Вы (Антон), 19:20

Через час не смогу. Может, часа через два-три?

Это ведь можно считать за шаг навстречу дружбе, верно? Верно. Отношения у них никогда не ладились, только в последние месяц всё как-то начало выясняться, вот и теперь необходимо поддерживать хотя бы обычные приятельские отношения, чтобы рассчитывать на что-то большее. Это не будет лишним даже в том случае, если в итоге у них ничего не получится. С другой стороны, Арсению осталось учиться всего полгода, и после его выпуска они будут видеться гораздо реже, если вообще будут: никогда не знаешь, что в жизни случится. Арсений, 19:23 Окей, буду ждать тебя. Приходи, когда захочешь) Какой же у него сегодня интересный и насыщенный день.

***

— Спасибо за вечер, он прошёл идеально, — Никита тепло улыбается и заглядывает в горящие глаза напротив. Они посидели в кафе ещё минут двадцать, а затем двинулись на Арбат, где и закончили свою замечательную прогулку возле спуска в метро. Петербуржец за последние полчаса просто достал Антона предложением «обновить» букет, чтобы он простоял ещё хотя бы дня четыре, а не был дохлым веником, но тот постоянно твердил, что с цветами за время их прогулки ничего не случилось и покупать новые ни к чему; ему и за эти ирисы уже было стыдно. — Я надеюсь на повтор, — и Шастун не сдерживает улыбки, вынужденно делая шаг вперёд из-за потока людей. — Он будет, обязательно. А затем они крепко обнимаются и, договорившись списаться, расходятся: студент спускается на станцию, а гость столицы удаляется восвояси.