Чертёнок хочет поиграть

— О, здарова, Диман! — весело проговорил Щербаков, подходя к парням. — Чего такой грустный? — Ты просто так зашёл или по делу? — отозвался тот. Они сидели в помещении уже не одну минуту, может быть, больше десятка, особо не разговорчивая и лишь слушая, как через несколько стен от них вёлся допрос Кутузовской банды. Как выяснилось, цели убивать парня у них не было — просто хотели подержать несколько недель, «выбить из него всю дурь», чтобы он отстал от так сильно любимой Виктором Кати. Но, как говорится, не получилось, не фортануло. — Пацаны поехали в тц-эшку, только я не могу понять, зачем, — присел на корточки прямо напротив Позова. Тот потряс рукой: — Не знаю, что они придумали, но я уже очень хочу уехать отсюда, — устало прикрыл глаза и на мгновение замер, чувствуя прикосновение холодных рук. — Лёш? — Дураки они, — тот сунул в замок наручников две отмычки и принялся крутить их. Несколько минут безрезультатных поворотов и поиска нужного угла — и всё, Позов свободен. Поднимали Лёша с Антоном его вдвоём и аккуратно: от побоев тело болело, а ноги уже хорошенько так затекли от нахождения на полу. Теперь была другая проблема: дотащить его до «лагеря». В голове каждого промелькнула мысль, что сейчас здесь пригодился бы Макар, но, тяжко вздохнув из-за его отсутствия, они лишь продолжили медленно двигаться дальше. — О-о, это тот самый знаменитый Дмитрий Позов? — Шеминов вышел из машины и подскочил к парням, помогая посадить Диму в бус. — Наслышан. — Я представляю, что Вы могли обо мне слышать, — криво усмехнулся тот. — Но, я так понимаю, Вы приложили свои усилия для моего спасения. Чрезмерно благодарен, э-э? — Стас, — чуть кивнул, — поехали в больницу? — Пацанов ждать не будем? — А, кстати, нужно им позвонить. Антон, займись этим вопросом. Шастун вздохнул и отошёл на метров пять, набирая лучшего друга. Спустя долгие гудки его вызов так и остался без ответа, поэтому пришлось позвонить Арсению, номер которого был самым первым в его контактах. — Алло? — трубку взяли быстро, спустя четыре гудка. — Хуем по лбу не дало? Почему Макар трубку не берёт? — Вот это манеры, конечно. Илья тут по всему магазину за консультантами гонится, ему не до звонков сейчас. — Так, Арс, давай там хватай этого гонщика и дуйте обратно. Лёха оказался умнее, и Дима уже у нас. Нам его в больницу везти нужно, так что быстрее! Но быстрее парней приехало такси, из которого тут же выскочила Катя и понеслась к Диме. Из её глаз текли слёзы, а губы растянулись в счастливой улыбке при виде живого и почти здорового молодого человека. Девушка взяла лицо своего возлюбленного в свои руки и принялась покрывать поцелуями, отчего сам Позов слегка покраснел и начал её успокаивать, мягко поглаживая по плечам. Шастун, поумилявшись с этой парочки, подошёл к Матвиенко. — Как он? — спрашивает тот, косясь на друга. — Живой, но приложили его тут, конечно, хорошенько. Нужно в больницу ехать, рентген делать. — Так поехали! — Сергей подрывается к Диме, вежливо отталкивая Катю, и аккуратно поднимает его. В итоге в больницу они поехали вчетвером: сам Дима, его возлюбленная, взволнованный Серёжа и Шастун. Всё-таки, большим плюсом было то, что в Зеленограде городская больница находилась на выезде из города и добраться до неё из этого леса особого труда не вызывало. Когда Илья и Арсений вернулись в так называемый лагерь на въезде, они увидели только Лёшу со Стасом, которые сидели на каком-то бревне и что-то обсуждали. Половина их компании была в зеленоградской больнице, а вся группа полицейских уже уехала в отделение, забрав преступную группировку Виктора Кутузова. Ну, пацанчик доигрался — теперь его папочка может лишь нанять хорошего адвоката. Время шло, а никаких сообщений от четвёрки так и не было. — И что, мы так и будем здесь сидеть? — Щербаков обошёл отдельно стоящую ёлочку уже раз двенадцать, и это ему наскучило. — Поехали к ним. — Ну нужно сначала узнать, где они, — извлёк Станислав, — Арс, напиши-ка. — Они ещё в больнице, — Макар убрал телефон во внутренний карман куртки. — Рентген делают. — Ну поехали тогда. Четверо мужчин загрузились в хорошую иномарку Шеминова и поехали в Зеленоград.

***

— Вы чё так долго? — возмущённо произнёс Шастун, увидев товарищей через долгих восемьдесят минут. Илья написал, что они уже на въезде в город, тыщу лет назад, и за это время Диму успели осмотреть вдоль и поперёк, выписать лекарства и дать советы по уходу. Сейчас они сидели на лавочке недалеко от входа в больничный корпус, дожидаясь ребят. «Пробки», — раздалось в ответ. — Ну чё, Дим, как ты? — Попов прошёл мимо Антона, зачем-то дотронувшись до его предплечья, как бы прося сделать шаг в сторону. — Переломов нет, просто ушибы. Пару дней посижу в общаге и как новенький буду. С той лавочки они ещё долго не уходили, когда решали, куда им поехать отмечать Новый год. Шеминов, посоветовав сначала съездить в общежитие, умчал домой к семье, а ребята вызвали две машины такси. Пунктом прибытия первой считалась съёмная квартирка Кати, куда сама девушка и направилась, прихватив своего молодого человека и Серёжу, который твёрдо и решительно заверил, что друга (и его даму сердца) не бросит. Ну а остальные двинулись на приехавшем чуть позже втором автомобиле в старую добрую общагу, чтобы осведомить остальных взволнованных приятелей об успешно проведённой спасательной операции и захватить некоторые Димины вещи, ибо, как сказала Екатерина, у неё Позу будет спокойнее и удобнее, так что он быстро придёт в норму под таким присмотром и уходом. По приезде Антон быстренько собрал спортивную сумку соседа по комнате, кинув туда всё самое необходимое на несколько дней, и решил спуститься к Макару, чтобы немного побыть в приятной компании лучшего друга, успокоиться и расслабиться. В восемьдесят шестой комнате его ждал заметно погрустневший Илья, который, достав из-под кровати припасённое на "чёрный день" пиво, сидел на табуретке у окна и о чём-то размышлял, даже не услышав звука открытия двери. — Макар? Ты чего? — обеспокоенно вопрошает Шастун, подходя ближе. Тот дёргается от неожиданности и, будто выплывая из своих мыслей, поворачивает голову: — Гос-споди, напугал как, — и чуть заметно улыбается при виде Антона. — Что-то случилось? — молодой человек взял вторую табуретку и подсел к нему. — Ну... ты же помнишь наш разговор о... — и, видя, как тот неловко замялся, Шаст уверенно кивнул. — Я подумал, что сейчас самое время как-то сблизиться, время вместе провести. Писать как-то неудобно, да и стыдно очень, поэтому решил позвонить — вне зоны доступа. Теперь думаю, как мне поступить. — А что тебе мешает съездить? Вот приехать, найти и сказать всё, что хотел. Всё равно вас ничего такого не связывает, живёте далеко друг от друга, вряд ли вообще встретитесь случайно где-нибудь. Ну, то есть, потом не будет этих неловких моментов, если всё будет плохо... Э-э... Ты меня понял. Макаров понимающе кивнул и, сделав очередной глоток пенного, протянул банку другу, а сам поднялся, взял телефон и набрал нужному абоненту ещё раз. Через пару секунд вновь раздались услышанные ранее слова, поэтому мужчина, взглянув на Антона, начал собираться. Он уже застёгивал куртку, когда резко остановился и всё же решил никуда не ехать. — Нет, я не готов. Лучше буду молчать ещё год, чем вот так необдуманно поступать, — тяжело вздохнул. — Ты уверен? — Наверное. Я уже ни в чём не уверен. — Может тогда к ребятам поедем? Тебе нужно отвлечься. — С большим удовольствием. — Тогда я пойду в комнату и напишу Кате, спрошу, что нужно купить. Антон уже закрывал дверь со стороны коридора, когда Илья, обернувшись, выдал: — Зайди за Арсением. Я спущусь к вам. Шастун лишь кивнул и удалился, прокручивая в голове мысль, что этого Арсения в его жизни стало подозрительно много. Поднявшись на этаж, Шаст сначала сходил к себе за телефоном и написал Кате, а уже затем, нехотя и лениво, постучал в дверь комнаты напротив. Открыли быстро, через несколько секунд, и он увидел своего соседа, который успел переодеться в тёмно-серый бадлон. Парень, кстати, уже долгое время не мог перестать называть обычную водолазку "по-питерски", но это, признаться, ему уже начинало нравиться. А вот эта вещь, в связи с определёнными обстоятельствами ставшая какой-то близкой и родной, на чужом теле смотрелась вполне сносно. — Вижу презрительный взгляд, — Попов чуть наклонил голову вбок и посмотрел на приятеля снизу вверх. — Задумался. Извини. Что за «извини», Антон? — Я, в общем-то, пришёл за тобой. Мы с Макаром решили сейчас уже поехать к ребятам, ты с нами? — Присоединяюсь к вам позже. Мне нужно завезти костюм в театр. Шастун понимающе кивнул (это уже вошло в привычку) и вернулся к себе. Только вот вместо того, чтобы привести себя в более праздничный вид, он просто сел на кровать. Просто сел и осмотрелся, наслаждаясь тишиной. Его мысли теперь были заняты не Димой, а тем, что вообще сегодня происходило. Вот зачем он втянулся во всё это дерьмо? Ну учился ведь на предпоследнем курсе театрального, изучал театральное искусство себе спокойно, и вот познакомился как-то с Арсением Поповым. Даже ненавидеть его нормально больше не получается, теперь приходится жить с этими душевными терзаниями, через силу разговаривать с Арсением и думать, что делать дальше. Ну, планы у него были: сегодня придётся потерпеть его компанию в дружеском бухиче, завтра можно съездить к девчонкам и прогуляться по Москве, а вот второго числа у него встреча с питерским товарищем. Эту встречу он одновременно ждал и боялся: она может изменить всю его жизнь... А что с Поповым делать-то? А вот чёрт его знает. — Ну что, поехали? — через несколько минут пришёл Макар. За друга Антон тоже очень сильно переживал. Точнее, за его судьбу и личную жизнь: он-то знал, как тяжело жить, зная, что в этой стране тебя не принимают, зная, что влюбиться в какого-нибудь парня очень легко, а вот признаться ему в этом гораздо сложнее. И как же повезло Шасту, что он нашёл себе близкого по духу человека на специализированном сайте (и Арсения в общежитии), а не познакомился с ним через общих друзей. И вот теперь Илье приходится мучаться, терзать себя этими сомнениями по поводу своего возлюбленного, думая, как поступить: признаться или нет? И вот если признаться, то шанс, что всё будет хорошо, равен пятидесяти процентам, а остальные пятьдесят — что не будет. И вот что делать? Внезапно Шаст вспомнил, что его лучший друг, его брат, доверивший ему свою самую страшную тайну, до сих пор не знает то же самое и про Антона. Это очень неудобно получается, но пока что поводов признаться нет. Ведь после признания сразу должен последовать рассказ о личной жизни если не во всех, то хотя бы в самых важных подробностях, и вот рассказ о петербуржце и Арсении ну вот совсем будет не к месту, учитывая, в каком положении сейчас находится Макаров. Ну вот реально неудобно получится.

***

В уютной квартирке девушки Димки Позова было самое настоящее веселье: за пару часов они успели нарезать несколько салатиков, запечь мясо и охладить прикупленный алкоголь. Без пятнадцати двенадцать. Антон стоял на балконе и курил, наблюдая за движением на проезжей части, когда к нему вышел Макар и суетливо кинул: — Шаст, я погнал. Тот непонимающе вскинул брови: — Ты чего? — К нему поеду. Знаешь, двести грамм водки мне хватило, чтобы решиться на признание. Я не знаю, что из этого выйдет, но надеюсь, что с моста в отчаянии не сброшусь, — молодой человек усмехнулся и похлопал друга по плечу. — Пожелай мне удачи в бою. Шатен улыбнулся: — Как Новый год встретишь, так его и проведёшь. Так что, думаю, год у тебя будет счастливым. Я верю в тебя, брат. Через несколько минут Макаров садился в такси, которое ему удалось выбить через знакомого, а Антон лишь улыбался своим мыслям. Его друг точно заслуживает счастья, и оно настигнет уже совсем скоро. Иначе просто не может быть. Шастун уже собирался заходить в квартиру, когда к нему вышел Арсений. Попов приехал где-то в половину десятого, и с того момента не отходит от Антона: то рядышком сядет, то на кухню с ним пойдёт, то просто стоит и заинтересованно смотрит. И вот даже сейчас вышел. Удивительно, что с опозданием. — Ну что ещё? — немного раздражённо спрашивает Шаст. Тот повернул голову: — Да ничего. Покурить вышел. Что же ты хочешь, Арсений Попов? Что тебе нужно? Зачем ты усугубляешь, зачем подливаешь бензин в пылающую душу? — Знаешь, а это ведь первый Новый год, который мы встречаем вместе, — заметил Арс через пару минут молчания во время поджигания сигареты и первых неторопливых затяжек. — Год прошёл. Даже не верится. Между нами столько всего за это время было… — К чему это вообще? Антон закипал. Он терпеть не мог бессмысленные и глупые вопросы и фразы, так к тому же ещё и непонятные. Зачем об этом вообще говорить? — Ну… мы ведь когда-то были просто соседями. Когда ты злился на меня, ненавидел, презирал. Потом мы общаться потихоньку начали, иногда время вместе проводить. А теперь мы друзья, и.. — Мы не друзья. — М-м. Внезапно из квартиры, как и на улице, раздались радостные крики. Надо же: пропустить речь президента и бой курантов из-за Попова. Где-то на площади пустили салют, и это было очень завораживающее зрелище. Антон перевёл взгляд с ярких огоньков на стоящего рядом Арсения. Он был слишком близко к нему. Он смотрел на огонь с восхищением в глазах, совсем как маленький мальчик, увидевший салют впервые, и, почувствовав чужой взгляд, плавно перевёл свой на Антона. Тот просто стоял и смотрел на соседа из комнаты напротив. Они просто стояли и наслаждались моментом, а мозг Шастуна с мольбой твердил, что нужно уходить, что нужно возвращаться к друзьям. Сердце же говорило, что сейчас ему просто необходимо быть рядом с Арсением и рассматривать его лицо. Надо же. Эти голубые глаза, которые блестели в темноте из-за фейерверка, уже не казались какими-то омерзительными. Эта улыбка, искренняя и нежная, не казалась неприятной. Этот голос завораживал и тянул. Да и сам он оказался добрым и заботливым. Неужели это всё Арсений? Неужели он действительно был с ним рядом несколько дней, разговаривал, смеялся, целовал? Это всё реально? Попов смотрит ему в глаза, тщательно ища зрачок среди тёмных омутов, и мягко улыбается. Далее он кладёт ладонь Антону на шею, медленно проводит большим пальцем по скуле, поднимается выше. Он гладит нежную кожу и двигается ближе, вторую ладонь опуская на затылок. Шастуну в этот момент уже ничего другого не хотелось: только поцеловать человека, которого перестал ненавидеть. Человека, который вызывает симпатию. Человека, который так изменил его жизнь всего за несколько дней. Пара секунд, и Арсений накрывает податливые губы своими. Это случилось снова, вопреки всему. Это случится ещё много, очень много раз, но примет ли это Антон? Готов ли он это принять? Как Новый год встретишь, так и проведёшь? Готов.