карамельки со вкусом безнадежности

      ная резво прыгает через ступеньки, в очередной раз едва ли не запинаясь. джисоново сердце пропускает удар и заставляет взять непоседливую сестренку за лапку.       — господи, звездочка, давай аккуратнее, а? не хватало еще, чтобы ты расшиблась тут.       — прости... — она виновато опускает глаза и уже гораздо спокойнее идет за братом к двери их квартиры, крепко держа его ладонь в своей. — вы что, поругались?        — с кем?       — с феликсом...       — нет, все хорошо.       — точно?       — точно.       связка ключей звякает в руке. натруженные струнами пальцы нащупывают нужный ключ и открывают им входную дверь. тут, как всегда, душно и пахнет старым паркетом.       — а почему он не пошел с нами как обычно?       — потому что у него были дела и он сразу пошел домой.        девочка ловко развязывает аккуратные бантики на ботиночках и также ловко дергает шнурки на берцах джисона. он усмехается, целует все так же ровно посередине пробора и помогает снять огромный бирюзовый ранец.       — кушать?       — не хочу! давай мультики посмотрим?       — звездочка, сначала уроки.       малышка недовольно дует губы, пока ей услужливо расстегивают пуговицы на пальто. она смотрит глазами-бусинками, ища хоть каплю милосердия со стороны старшего брата. но джисон улыбается лишь уголком губ и отрицательно мотает головой, мол, «даже не надейся».       — когда мама придет?       юноша вешает их верхнюю одежду на плечики и прячет в шифоньере, дверцы которого страдальчески скрипят в тишине коридора в унисон с половицами.       — не скажу, ты опять уйдешь.       джисон кладет их обувь на этажерку, прикусив щеку изнутри. его малая слишком умная для своего возраста.       — почему ты всегда уходишь до ее прихода?       — не знаю, просто так получается.

наглая ложь собственной сестре. не стыдно?

      — она ругается.       — на тебя?       — нет, на тебя. ворчит постоянно что-то. ная изображает мать: наморщившись-нахмурившись жужжит себе под нос как пчелка. джисон хихикает и пунькает ей в нос, привычно бросив: «не хмурься».       — она после семи придет? как обычно? ная молчит несколько секунд, расстегивая пуговки на сарафане.       — да.

око за око.

      время за домашкой всегда летело слишком быстро. школьная программа наи становится сложнее и времени для выполнения каждого предмета требует все больше, но малышка словно и не огорчается. теперь можно подольше посидеть с братом. он всегда очень понятно объясняет ей все-все сложные задачки по математике и всегда-всегда интересно читает произведения по литературе. ее брат самый-самый!       это ее брат всегда заплетает ей самые красивые косички в классе. только ее брат поет самые красивые песни и также красиво играет на гитаре. и только у ее брата самые классные и веселые друзья, которые всегда ей улыбаются!

вот бы мама так же думала...

      старые часы в коридоре издают мелодию, когда стрелки указывают на половину седьмого.       ная даже не обращает внимания, будучи полностью вовлечена в сюжет мультика о шарообразных существах. а джисон резко хватает телефон.       — звездочка, я побежал.       оставляет поцелуй на макушке сестры и торопится в свою комнату, прикрыв дверь в зал.       укладывает старенькую гитару в чехол и кладет в рюкзак ежедневник вместе с еще какими-то вещами и идет в коридор. он идеально укладывается. есть еще двадцать минут до прихода матери. быстро завязывает шнурки. куртку берет в руки, все равно свитер теплый, в подъезде до оденется. нужно быстрее уходить. но изнутри он дверь открывает не сам. ключ с той стороны проворачивает механизм и дверь уходит от него.       — ма...       они смотрят друг на друга ошарашено.        — ты рано.       — вот это да! а я думала, что больше тебя не увижу. он пропускает эту колкость мимо ушей. слишком банально.       — не переживай, я уже ухожу.       — куда ты намылился опять?! тебя и так дома не бывает. снова что-то слямзил и уматываешь?!       — ничего мне не надо.        — тебе никогда ничего не надо! — она захлопывает дверь и проходит в коридор. — учеба? не надо! матери помочь? не надо! а что тебе надо? с дружками своими по подворотням торчать да херню свою бренчать без умолку! позорище! хоть бы с наей позанимался! ах да, тебе же это не надо, мозгов только на песни тупые хватает!       джисон тихо вздыхает. все слишком банально. это он слышит каждый раз, когда пересекается с матерью. из раза в раз одно и то же. она говорит, словно заучила все слова. он пытается не реагировать. ее это бесит сильнее. он бесит ее всегда.       — повздыхай тут еще! — на затылке колюче-болюче остается тяжесть ладони матери.        — закончила? я пойду.       — никуда ты не пойдешь! — она дергает его за чехол с гитарой. — ты сидишь дома!       — с хрена ли?       — чего? ты вообще попутал что ли? — она больно хватает за волосы, заставляя поморщиться. — я не твои дружки, со мной даже не смей вякать такое!        — отпусти меня, блять, больно. — черные ногти впиваются в ее кисть, зля ее только сильнее.       лицо ее, в детских воспоминаниях нежное и улыбчивое, а сейчас морщинистое и уставшее искажается в яркой, уже такой знакомой эмоции гнева. голова с отчетливым стуком припечатывается к стенке многострадального шифоньера. кожанка спадает со свободной руки на пол.       — я сама решу, когда тебе достаточно больно, а когда нет. даже мерзко, что я когда-то родила такое убожество, как ты.       — отвали ты уже от меня, господи... пятерня оттягивает ярко-синие волосы сильнее и вновь, но с большей силой впечатывает голову в мебель.       — ни ты, ни твоя музыка никому не нужны. слышишь? — прямо над ухом цедит сквозь сомкнутые зубы. — ты ни-ко-му не ну-жен.       она, словно вобрав в свою тощую невысокую фигуру всю ненависть этого мира, сдергивает с плеча сына чехол и швыряет вместе с гитарой в сторону его комнаты. "барабан" натыкается на дверной косяк. гитара совсем старая... слышен треск лака, дерева и визг струн. чехол с трупом инструмента лежит на половину в комнате.       — даже с инструментом обращаешься потреблядски. как дед тебе его вообще доверил?       она в издевке щурит глаза, смотря на сына. у джисона же спирает дыхание. уставился на чехол, а в голове эхом все звучит этот треск. в груди будто все обломалось, развалилось и давит прямо на сердце. это сломали не инструмент. это в джисоне разрушилась последняя надежда на их счастливую семью. собрав остатки сил и хоть какого-то самообладания, он отпихивает от себя уже какую-то совершенно чужую женщину. в попыхах хватает куртку и вылетает из квартиры. мама она что-то кричит вслед. но он настолько ее уже не воспринимает, что попросту не слышит ни слова. словно в вакууме, где слышен только звук топота ботинок по лестнице.       на улице уже становится темно и во всю тарабанит ливень. хан вспоминает о куртке в руках только когда за спиной уже не видно их дом. 

зачем ная ему соврала...

///

      — о, мама приехала? едва войдя в квартиру, чанбин обращает внимание на чемоданы у порога.       — ага. утром только с самолета, погнала сразу какие-то вопросы с доками решать. феликс убирает кардиган в шкаф и уходит на кухню, а чанбин неспешно следует за ним.       — эх, я бы тоже хотел так: мама в разъездах, дома тишина, никто на мозг не давит. а бати так и так дома не бывает.       — она у тебя святая, ты че гонишь? недельки дома ее не будет, сразу поймешь, как сильно ее не хватает.       — тоже верно...       — чай будешь?       — давай.       чанбин устраивается на привычном месте, наблюдая за тем, как феликс ходит по кухне, накрывая на стол. гремит посудой, возится с чашками и заварником. возможно тетя хани быстро разберется с документами и удастся с ней поболтать. все же, скучают по ней не только сыновья, но и их друзья. она правда самая добрая женщина на свете.       — а че ты из-за этого хенджина психуешь-то так? он же только перевелся.       — да мутный он какой-то... у него вайб стервозной суки, терпеть таких не могу.       — боишься конкуренции? — он тихо смеется и получает кулаком в плечо. — да ладно тебе.       — нет, реально, что-то с ним не то...        — почему тогда пацаны тащатся по нему? — чанбин благодарно кивает, когда феликс ставит перед ним чашку с чаем. — они ж не тупые.       — да хуй их знает...       они сидят в тишине какое-то время, молча пьют чай и едят шоколад. не потому что им неловко. нет, ни в коем случае. они дружат с самого детства и для феликса чанбин — еще один старший брат, так как сколько он себя помнит — все свое время он проводил с ним и минхо. а когда появился джисон, они уже дружили вчетвером. после появления криса и чонина в гатчине они разделились на две компашки, но все еще общались тесно.        джисон перевелся в их школу в четвертом классе и их с феликсом посадили вместе. просто потому что. без всяких на то причин. тогда феликс еще не знал, что обретет еще одного брата. лишь с интересом наблюдал за тихим скромным мальчиком, сидевшим рядом.       феликс с самого начала понял, что джисон такой же, как он. такой же не такой, как все. такой же странный, такой же другой, такой же не вписывающийся в общепринятые кем-то стандарты общества.       он это понял и в четвертом классе, когда на уроке окружающего мира джисон рисовал не обитателей тайги, как это было нужно, а каких-то странных, изученных только им самим в своей голове существ, словно из фантастических боевиков, которые периодически смотрел минхо. и в восьмом, когда он крепко обнимал феликса, вытащив того из злосчастного подвала, приговаривая, что все хорошо и все уже позади. в начале учебного года они еще не знали, что их ждет на его экваторе.       за шесть лет дружбы они прошли очень многое. как там говорится? огонь, воду и медные трубы? да, но это было больше, чем просто «многое». они бы никому не пожелали пройти нечто подобное, тем более для шестнадцати лет. и если для сохранения самой важной в его жизни дружбы придется перетерпеть временное увлечение джисона в лице хван хенджина — феликс готов. плевать. да, он ему не нравится. да, он относится к нему максимально скептично. но это важно для джисона и чонина. значит, теперь важно и для него.       — надо с джисоном поговорить, наверное...       — остыл уже?       — ну, не всю жизнь же нам собачиться из-за москвича. 

стервозина:

«джи, ты дома?»

«погнали пройдемся?»

«я поговорить хочу»

«точнее извиниться»

«правда как истеричка себя повел»

«стыдно пиздец»

      за входной дверью слышны копошения. звук проворота механизма замка. хлопок двери. минхо тихо кряхтит, пока снимает ботинки.        — о, деда пришел!       — ща за деда получит кто-то, — старший проходит на кухню и рассматривает парней. — че серьезные такие, будто сдох кто-то? шоколад сидят жрут... вы хоть обедали нормально?       — те жалко что ли?       — а может и жалко. — он легонько прикасается к чайнику на плите. достает свою чашку, делает себе чай и садится за стол. —  делитесь, давайте!       — а ты мне че? — феликс накрывает ладонью плитку.       — пизды не дам. минхо шлепает брата по руке и, пока тот недовольно шипит, потирая покрасневшую кожу, берет кусочек шоколада. чанбин тихо смеется, наблюдая за ними.       — блин, вкусная!       — на халяву-то че угодно вкусным будет, — чанбин прячет улыбку за чашкой.       — ты ваще не вякай, слышь. — минхо расплывается в довольной улыбке, жуя шоколад.       — че злой такой?       — да папаша на мозги капает... весь день трезвонит. — кошачья улыбка сразу сползает, как и улыбка чанбина.       — этому-то че надо? — феликс напрягается всем телом и взглядом сверлит брата.       — не знаю, — он прерывается на глоток чая. — я трубку не брал. может, за подарок для тебя спросить хочет? — и щурит глаза.       — да пошел он... с подарками своими сраными.        все согласно кивают и молчат. так же спокойно пьют горячий чай с шоколадом, словно отца (если его так вообще можно назвать) и не вспоминали.        в детстве феликс не понимал, куда делся папа. постоянно спрашивал у мамы, но в ответ получал нежное и грустное: «папе мы больше не нужны. так что теперь вы с минхо только мое сокровище». и целовала в лоб. детскому мозгу это совсем не помогало понять, что все-таки произошло.       минхо его ненавидел. а феликс продолжал надеяться, что однажды папа снова будет с ними. он ведь обещал, что приедет на день рождения и принесет много-много подарков!       но его не было ни на шестилетии, ни на первом звонке в первом классе, ни на десятилетии, ни на пятнадцатилетии. и с каждым годом феликс сильнее убеждался в том, что минхо был прав. этот человек никогда не заслуживал ни любви сыновей, ни супруги. так что большое спасибо его теперь уже жене, что избавила их семью от этого мусора.       он оставил их с ни чем и маме пришлось вытягивать двух детей на своих сильных женских плечах. только недавно все наладилось и они действительно могут жить спокойно. этот кошмар закончился. можно вздохнуть полной грудью, зная, что им есть, на что жить. но и мама, и старший брат продолжают по инерции работать, как проклятые. с минхо, конечно, ситуация другая. феликс быстро отгоняет все мысли об этом.       он проверяет чат. сообщения все еще не прочитаны. джисон был в сети два часа назад.       — мама скоро приедет? — феликс собирает со стола уже пустые чашки.        — ближе к восьми. сказала, что пришлось задержаться в питере. — стоя у окна минхо потягивается и зевает. — надо приготовить ужин нормальный... она, наверное, по домашней еде соскучилась жутко. — тяжело вздохнув, он открывает холодильник. — весь день еще и моталась к тому же. ничего нормального не ела небось.       — кто из вас двоих больше мама? — чанбин усмехается, вытирая вымытую феликсом посуду.        — я ее зам для этого бешеного, — старший треплет по волосам феликса, пока тот строит недовольную физиономию. — погнали в магазин, а то в холодосе массовый суицид мышей.       — я домой тогда.       — э, тебя вообще-то тоже касается!       — да крис хотел встретиться... феликс переводит взгляд на минхо. тот едва заметно кивает и, сложив руки на груди, с прищуром смотрит на чанбина.       — какой-то крис для тебя важнее твоей любимой тети хани? — минхо приподнимает брови в удивлении. — ты не хочешь помочь своим лучшим друзьям порадовать их маму, которая всегда относилась к тебе с теплотой и пониманием? — заламывает брови. — бин, ты ранил наши сердца, а значит и сердце нашей маменьки этими словами...       — чанбин, я не ожидал от тебя такого... — ликс подхватывает и с таким же наигранным разочарованием смотрит на друга.       — актеры погорелого театра... — он закатывает глаза и накидывает на голову капюшон худи. — погнали в магаз, че! манипуляторы херовы... нет бы просто сказать: «братан, ну, помоги, пожалуйста!» нет, блин, сразу разочарование семьи!       со продолжает ворчать, уходя в коридор. братья по-кошачьи улыбаются и дают друг другу «пять», молча ликуя удачной шалости.

///

      — логарифм числа по основанию определяется как показатель степени...        сынмин останавливается на полуслове, заметив, что чонин задумчиво пялится в окно. у чонина в голове сейчас только бедобашковый хан джисон, а не эта треклятая алгебра с этими хреновыми логарифмами.        джисон должен был прийти еще полчаса назад. но сообщения чонина лишь доставлены, оставшись непрочитаными. у джи всегда были проблемы со временем, но сейчас это немного странно.       хан никогда не говорит о чем-то плохом. они с детства дружат, но чонин никогда не слышал ни одной плохой вещи от старшего товарища. это было странно, но... если человек не хочет, значит не стоит лезть в душу, верно?       чонин шикает недовольно, бросает ручку куда-то на стол, жмурится и запускает пальцы в волосы, сжимая их у корней. сынмин обеспокоенно наблюдает за чужими дергаными движениями. чонин глубоко дышит, пытаясь успокоиться.       — все в порядке?        — нет. — чонин чешет кожу головы, уперевшись локтями в стол. — я не знаю, что у джи произошло, но очевидно, что что-то произошло. — он прерывается на тяжелый вздох. — даже сегодня, когда они ругались с ликсом: делает вид, что все нормально, а у самого глаза как у псины побитой.       — почему бы просто не узнать? — сынмин вносит какие-то записи в свой ежедневник, поглядывая в учебник алгебры за десятый класс. — вы же давно дружите, в чем проблема?       — вот именно! — шипит так, будто их могут подслушивать. — я не знаю почему, но делится всем он только с ликсом. вдвоем мы не то что бы очень часто говорим о чем-то личном... — чонин наконец перестает терзать свои волосы и крутит кольца на пальцах. — я очень часто об этом думал... может, он не доверяет мне настолько, как феликсу? может, он дружит со мной только потому, что мы вместе пишем музыку и нас больше ничего не связывает?       сынмин смотрит на ссутулившегося чонина, который жует губы и истерично вертит серебро на руках. то ли от обиды, то ли от бессилия. в груди так люто ноет что-то, едва ли не до боли. сынмин кладет ручку и закрывает ежедневник.        — иди ко мне, — ярко-красная макушка укладывается на его плечо. длинные пальцы массируют кожу головы юноши, чтобы немного успокоить. — мне кажется, джисон тот человек, который старается все держать в себе и не хочет напрягать окружающих своими проблемами.        — но мы же друзья... да, мы знакомы меньше, чем он с феликсом, но это же не значит, что я меньше о нем переживаю. я не хочу, чтобы он справлялся со всем в одиночку.       — знаю. поэтому вам стоит поговорить. может, он не хочет рассказывать, потому что не хочет показывать свою слабость?       — но мы же все о нем переживаем! и он о нас!  он же вообще всех любит и ценит. даже хенджина, который всего неделю тут. он ведь и ему помогает много.       — вероятно, он просто не может понять, что он очень важен для нас всех. — сынмин говорит тихо и умиротворяще, чонин перестает вертеть кольца, прикрыв гляза. — он не хочет делиться своими проблемами и мыслями, потому что не хочет, чтобы мы их решали. либо думает, что мы от него отвернемся, либо, что он усложняет нам жизнь.        — но это же не так... мы же друзья, а друзья должны помогать в трудный момент.       — у него это работает только в одну сторону: «я помогу всем, но со своими проблемами я должен разбираться сам». даже сейчас: ты же видишь, в какой они с ликсом ситуации. скорее всего, джи и из-за этого очень переживает. мне кажется, что ликс из него тисками все вытаскивает, чтобы тот выговорился наконец.       — да, ты наверное прав... надо с ним поговорить.       — хорошо. — сынмин аккуратно целует парня в макушку. — думаю, с алгеброй на сегодня покончено.       чонин поднимает голову не сдерживая улыбки и наблюдает, как сынмин наводит порядок на столе.       — может, хочешь прогуляться? тебе надо немного отвлечься.       — я только за!

///

чонин: «будет весело, клянусь!» джисон: «ну правда, хенджин, погнали» «нам че, тебя как целку уговаривать?» сынмин: «да отстаньте вы от него уже.» «захочет — пойдет. нет — нет.» чонин: «фу, убери эти точки» «я прям вижу, как ты недовольную физиономию состроил» сынмин: «эм... мы буквально сидим в твоей комнате???» йена: «ц» «душнила»       хенджин бегло читает сообщения в шторке уведомлений с таймингом «15:12» и блокирует телефон. они создали беседу после последнего урока. да... с того момента хенджин и не проверял телефон, а как только зашел в квартиру, уснул, едва положив голову на подушку. он смог поспать всего ничего, пока мама вела сеансы в гостиной.        за окном уже темно. дождь барабанит крупными каплями по стеклу и карнизу, едва успокаивая. на потолок падает тень полу-голой ветки березы, освященной с другой стороны желтым светом фонарного столба. потолок все такой же потресканный и облупившийся.       из головы не выходит этот мрачный одноклассник со чанбин. почему он избил учителя? что так разозлило парня, что он накинулся на него? а эти минхо и крис ему помогали? замешан ли в этом феликс? почему его не поставили на учет? только ли из-за отца полицейского и успехов в спортивной деятельности школы?       интересно, почему феликс даже не подошел попрощаться с джисоном и просто ушел с чанбином? если ная о нем спрашивала, то значит, что они очень близки.        от этих мыслей голова раскалывается только сильнее. или же от того, что он совсем ничего сегодня не ел, кроме какого-то протеинового батончика, любезно предоставленного сынмином, и нескольких бутылок воды? приходится выйти из комнаты, чтобы хоть как-то успокоить эту мигрень.       — ма, есть обезболивающее?       — да, конечно, в выдвижном ящике у окна.       женщина переключает каналы на телевизоре в поисках чего-то стоящего ее внимания. какофония из звуков только сильнее распыляет боль и усталость по телу парня.       — что тут из этого что? — он роется в блистерах с препаратами, ища нужный.       — возьми кетонал. голубенькая таблетка.       среди банок с витаминами, бадами и мамиными антидепрессантами наконец находятся нужные. сразу две, чтобы подействовало быстрее. выпивает едва ли не подавившись, и морщит в лоб, когда таблетки идут «не туда».       — он не звонил?       — папа? нет, написал, что у него важная встреча и пока не может.       — ну, я не удивлен. у него эти встречи постоянно, только вот толку никакого, — он разводит руками, подразумевая квартиру.       — ну, милый...       — да-да, я знаю, что ты сейчас скажешь: «он ведь так старается для нас, подыскал нам хорошее жилье» и бла-бла-бла. мама молчит, смотрит вновь на разноцветно бликующий рекламой экран и продолжает переключать каналы.       — хван линам, объясни, пожалуйста, что ты в нем такого нашла, что до сих пор держишься за него?       — хван хенджин, прекрати разговаривать так со своей мамой. психолог здесь я, а не ты.       — деньги, да?       — джинни, — она смотрит многозначительно. — что за тема для разговора?       — просто я понять не могу: видя людей насквозь, ты все равно выбрала его, хотя ведь знаешь его проблемы и минусы.       — привычка, милый. я удобно устроилась в жизни и удобно устроила тебя. мы оба знаем, что нам удобно и менять ничего не хотим, ведь нам придется выйти из зоны комфорта, а это огромный стресс для нашей психики. она говорит это настолько обыденным тоном, что хенджин поднимает брови в изумлении такому простому отношению матери .        — разве мы сейчас в зоне нашего комфорта?       — относительно. мы все еще ни в чем не нуждаемся, но обстановка сменилась. поэтому тебе так трудно адаптироваться и спокойно общаться со мной, а вкупе с бушующими сейчас гормонами из-за твоего полового созревания, ты стал вспыльчивым и готов конфликовать на ровном месте, закрывшись от меня. я все это понимаю, поэтому стараюсь не наседать, но и не оставлять совершенно одного, так как завести друзей на новом месте трудно, а в общении ты нуждаешься.       хенджин вздыхает и прикладывает прохладный стакан к виску, опираясь поясницей на кухонный гарнитур.       — мать психолог — горе в семье.       она мелодично смеется и останавливает выбор на каком-то сериале.       — меня позвали на тусовку в пятницу.       — хорошо.       — в девять.       — как скажешь. тебе нужны карманные?       — я не хочу идти.       — так не иди, в чем проблема?       — мне интересно посмотреть на них, но я не хочу в этом участвовать.        — там будут твои новые знакомые? — хенджин в ответ кивает. — повод сблизиться с ними. или ты не хочешь?       — хочу. но я не хочу оставаться один, и в то же время не хочу быть в центре внимания.       — держись за того, кто проявляет к тебе интерес в вашей компании и старайся общаться еще и с остальными. сходи для разнообразия, посмотри на итог и сделай вывод, хочешь ты ходить в дальнейшем на подобные мероприятия или нет.       не желая продолжать этот разговор, хенджин кидает кроткое: «понял». налив в стакан еще воды, уходит в свою комнату. взяв телефон, в беседу он пишет: «я приду». буквально через минуту ему звонит сынмин.       — да?       — а... хенджин, привет. а джисон не с тобой случайно?       — что-то случилось?       — он просто не отвечает никому ни на звонки, ни на сообщения. мы подумали, что он мог быть с тобой.        — нет... я спал весь день, только встал вот. он мне не писал даже.        — ясно. спасибо.       — держи меня в курсе, пожалуйста...       — хорошо. в груди оседает что-то неприятное.       — я могу как-то помочь?       — парни уже ищут его по району, так что... думаю, ты можешь просто пытаться дозвониться до него.       — д-да, хорошо, не проблема. я буду пытаться.       — напиши, если ответит.

что значит «если»? 

///

стервозина:

«бро, хорош обиженку строить»

«я знаю, что я истеричка»

«я идиот и не ценю твоей доброты»

«может быть даже ревную»

«но делать мне еще нехуй, чтобы тебя ревновать»

«прекращай игнорить уже бляха муха»

«давай нормально поговорим»

«ну ответь ты уже, господи»

«я же уже извинился»

«приходи к нам, а?»

«мама ведь приехала, она соскучилась по тебе»

«джи...»

«ну это детский сад уже, бро»

      феликс в очередной раз проверяет их с джисоном чат. все так же тишина. лишь десяток сообщений, которые висят без ответа, словно гильотина.       когда минхо хлопает младшего под столом по бедру, он тихо фыркает и убирает телефон, возвращая внимание к их ужину. мама радостно рассказывает им о местах, которые она посетила, пока была в очередной раз по работе в коста-рике, показывая парням фото достопримечательностей. снова привезла ананас.       ли сразу вспоминает, как верещал джисон, впервые увидев целый ананас. они тогда только-только познакомились, а мама только устроилась работать борт-проводницей.       этот ананас, как и предыдущий, совершенно не вписывается в обстановку их старенькой кухни обставленной на затворе нулевых. он тут вообще не в тему. старая газовая плита, их старый эмалированный чайник с рисунком вырвиглазно-красных маков и таких же вырвиглазных сколов эмали были явно не готовы к соседству с этим фруктом из жаркой страны. ананас же будто в ужасе от того, где оказался.       ликс снова встряхивает головой, отгоняя лишние мысли. снова проверяет телефон. снова нет ответа.       ну и пожалуйста! джи хочет обижаться? да пускай! утром придет в школу и там уже от разговора не отвертится. никуда он от феликса не сбежит! правда ведь?.. не сбежит же?..       телефон разражается рингтоном, требуя ответа владельца. чонин. юноша извиняется и уходит в свою комнату, чтобы никого не отвлекать.       — да?       — джи у тебя?       — ...нет.       — пиздец... это просто пиздец! я надеялся, он с тобой! а он, блять, не у тебя!       на том конце провода слышно шум дождя и что одноклассник с кем-то разговаривает на грани панической атаки.       — что случилось? йена! выдохни и объясни нормально!       — блять... — он тихо всхлипывает. — он должен был прийти ко мне к семи! но не пришел! и не отвечает, ни мне, ни сынмину, ни крису! — голос выдает дрожь во всем теле. — мы ходили к нему домой, соседка сказала, что были крики и джи просто ушел! голову пронзает острая боль, а внутри все неприятно скручивается от волнения.       — он может быть в гараже?       — нет... — феликс откашливается. — ключи у меня, дубликат он не делал.       — мы в жопе.       чонин на той стороне проговаривает это так, словно этот выдох — последний в его жизни. слышен шум ливня, обеспокоенный голос криса и тихие бормотания сынмина. феликс на этой чувствует, как сердце начинает колотиться в настолько бешеном темпе, что вот-вот выпрыгнет из груди и само побежит искать джисона.        — что там стряслось? — минхо стоит в дверном проеме, глядя недовольно. — это не может подождать? мама приехала вообще-то.       — джи пропал... голос такой же сиплый, как в самых болезненных воспоминаниях. старший встряхивает головой и спешно удаляется на кухню не проронив ни слова.       — я скоро буду, напиши где вы сейчас, чонин, слышишь?       — да, хорошо, ждем...       спешные сборы. дерганые движения трясущихся рук. мамин обеспокоенный взгляд. они втроем несутся вниз по лестничным пролетам и оказываются на холодной дождливой улице. воздух влажный и тяжелый, не дает вздохнуть полной грудью. в голове прокручивается непозволительно много ужасных сценариев, которые только возможно прикинуть. феликса берет дрожь. все тело деревянеет и становится непослушным. кажется, будто только минхо может трезво оценить ситуацию.       — так, — минхо трет лицо. — вы оба к пацанам, разгруппируйтесь там и идите прочесывать улицы. я пока пойду спрашивать соседей, ясно?        — я с тобой! — феликс хватается за рукав его куртки.        — нет, ликс, — тяжелая ладонь немного возвращает младшего в чувства. — успокой чонина, а то ему скорую придется вызывать из-за нервов. все, идите уже, время зря теряем.       чанбин дергает ликса за предплечье и они уходят в глубь мало освещенной улицы.       — что, если мы его не найдем... — феликс говорит в полтона, но чанбин слышит его прекрасно.       — найдем, куда он денется. — он приободряющее хлопает друга по плечу. — разве мы его хоть раз не находили?       — он никогда и не сбегал, — стресс ударяет в голову. — это я виноват... я на него наорал из-за хенджина, сказал, что он мне не нужен и пускай тусит с ним...       — так, стопэ, — чанбин действительно останавливается и вынуждает мелкого встать рядом. — ты сгоряча ляпнул — это во-первых; а во-вторых, джи — пацан умный. если он и сбежал из дома, никому ниче не сказал, то на это стопудово были причины. йес, май лил бро? феликс тихо смеется на очередную английскую фразочку из уст со.       — йес, оф корс.       — нихуя ты по аглицки шпаришь. — он вновь обнимает ликса за плечо, продолжая путь до пацанов. — ну хоть немного развеселил тебя.       — спасибо...       — все путем будет, братишка, найдем нашего синего дебилыша, отогреем, поучительный чапалах выпишем, будет шик и блеск.       — надеюсь...       через несколько минут они уже добредают до кучки друзей, что стоят под единственным работающим фонарем на улице. чонин обнимает ликса крепко-крепко, бормочет что-то в куртку, пока ли делает все, что угодно, чтобы не смотреть на криса дольше секунды. иначе — смерть.

///

      джинсы уже давным-давно промокли до нитки и теперь неприятно прилипают к коже так же, как и свитер. земфира перестала петь около десяти минут назад — телефон сел. удивительно, что он не умер от количества влаги. джисон тихо напевает себе под нос их песни и легонько теребит бисерный браслетик, который ему подарила ная. он пытался придумать что-то новое, но в голове сейчас такая пустота. она пугала еще сильнее, чем привычный ворох мыслей, с которым приходилось жить каждый божий день.        на крыше этой пятиэтажки он провел очень много времени. летними ночами они сидели здесь с ликсом и болтали. о чем? он не помнит. помнит только что до рассвета, а потом шли домой, пили чай и ложились спать до момента, пока минхо не придет с подработок.       джисон очень любит лето. можно все утро проводить с наей, смотреть с ней мультики, наблюдать, как она играет в игры на детском сайте и помогать с головоломками. а вечером уходить с пацанами в гараж. сидеть в сизом дыму сигарет феликса с теплым пивом в руке, смеяться с чонина, который в очередной раз разорался из-за «бас не слышно». они это называли репетициями. а по факту просто сидели и разговаривали, лишь изредка что-то играли, придумывали новые песни и мечтали об успехе.       сейчас кажется, что им ничего не светит. феликс хочет стать лингвистом, бить татухи и заниматься пирсингом. чонин хочет уехать наконец из гатчины в питер, стать журналистом, еще хочет завести собаку и назвать ее джи, потому что хан джисон — так еще псина сутулая. джисон, естественно, с этого всегда очень громко смеется.       а джисон не знает, чего хочет. остался до одиннадцатого только из-за феликса и чонина. не знает, что будет сдавать на егэ. не знает, куда и на кого хочет поступить. и хочет ли вообще. джисон знает, что точно хочет навечно остаться в том гараже, переживать только о покупке новых струн и о том, что сигареты феликса и пиво скоро закончатся.        сидеть на карнизе крыши ему, очевидно, не поможет в решении всех этих вопросов начала взрослой жизни. жопа уже квадратная и мерзнет. но он не сползает и не скидывается. продолжает сидеть и смотреть на гатчину, словно в этом виде есть ответ. ответ наверняка сидит где-то в глубине души или в потемках извилин его серого вещества в голове. но выходить он не хочет. да и джисон не торопится сам его найти.        — если тебе интересно мое мнение, — джисон содрогается и остервенело оборачивается на голос позади. — то стоило найти какую-нибудь девятиэтажку — вероятность разбиться насмерть выше.  хан с лицом полного недоумения следит за тем, как минхо садится рядом. приходится немного отодвинуться, чтобы не было так неловко.       — здесь ты максимум шею сломаешь и останешься до скончания своих дней инвалидом. — он смотрит на улицы и говорит это так беспечно, будто бы сидеть на крыше — адекватная тема. — а это вряд ли тот исход событий, который тебе понравился бы. теперь минхо смотрит в глаза. его серьезное выражение лица не сулит ничего хорошего. джисон отворачивается и смотрит на свои берцы.       — спасибо за замечание, в следующий раз приму это во внимание. возникла секундная пауза. минхо хмурит брови и скрещивает руки на груди.       — ты вообще ебанутый? на себя тебе похуй, на нас — ладно. о сестре хоть подумай, что она будет чувствовать? джисон вновь вертит браслет, перебирая бусины пальцами.       — я не собирался скидываться.       — ну-ну. — минхо тоже отворачивает голову и снова смотрит куда-то вперед. — это, конечно, не мое дело, но что у тебя случилось? пацаны всю гатчину на уши подняли, ищут тебя, истерят.       — минхо, — джисон тяжело вздыхает. — не думаю, что тебе вообще есть дело до друга твоего младшего брата. — он разворачивается всем телом и впервые за несколько часов встает ногами на поверхность крыши, слезая с карниза. — не начинай притворяться, что тебе не плевать на то, что у меня там происходит.       — и все же? — минхо вновь хмурится.       джисон колеблется слишком долго, взвешивая все за и против того, чтобы все рассказать. ведь минхо — тот человек, которому плевать практически на все и всех вокруг него. по крайней мере джисону так кажется. так что если ему рассказать, то ничего не произойдет. вероятнее всего?       минхо смотрит ему в спину. от такого взгляда по телу всегда бегут мурашки. хан вновь тяжело вздыхает.       — дерьмовый день... мы поругались с феликсом, потом я пересекся с матерью. она разбила мою гитару и я ушел из дома... — сзади слышен вздох. — доволен?       — нет..? — ли старший поднимает с карниза и берет джисона за руку. — пошли, маменька тебя заждалась уже.       они наконец покидают крышу. топот тяжелых и мокрых от грозы ботинок разносится эхом по этажам. джисона окутывает тепло их дома, запах еды. переживающая тетя хани уже тащит чистые теплые вещи младшего сына промокшему юноше и велит переодеться и идти на кухню пить чай.       минхо улыбается лишь уголками губ, когда мама целует его в висок и говорит, что он молодец. минхо:  «пацаны, я его нашел.» «феликс, тащи свою тощую жопу домой.» «мама ждет.»       вообще-то, минхо тоже приобрел на свою голову еще одного младшего брата. и суетливая мама, бегающая вокруг этой синей макушки, греет ледяное сердце.

ему не плевать.