Scars look like tattoos

      Сынмин замечает за собой очень странную вещь. На календаре тринадцатое февраля и парень с раннего утра роется во вкладках браузера. Он читает отзывы на самые приличные заведения в городе и его интересует не ассортимент алкоголя, а качество блюд и сервиса. Сразу же отметает варианты, где официанты чересчур навязчивые или наоборот медлительные. Записывает название и адрес кафе, на которое успел прочитать наверно сотню рецензий.       Сегодня воскресенье, он вспоминает, что у матери день рождения. Его не приглашали, скорее всего посчитали, что собственная квартира располагала к самостоятельной жизни.       По обычаю, нужно купить шикарный букет любимых цветов и приехать поздравить чисто из вежливости. В магазине куча народа, все закупаются перед днём влюблённых, банально и теперь так знакомо. На прилавках куча пустующих мест, мягкие игрушки и те раскуплены.       Парень расплачивается, принимает красивую упаковку в крафтовой бумаге и улыбается продавщице. Видно, как девушка устала, а ведь ещё не самый пик.       В родительском доме аромат высококлассной кухни, приготовленной нанятым поваром. Так всегда происходит на важные мероприятия и когда просто лень это делать. Сынмин не разуваясь идёт по коридору, он заскочил всего на пару минут, так к чему приличия, его вообще не звали. Букет неприятной ношей лежит в руке, от него исходит такой приторный аромат, что глаза начинают слезиться.       — Документы одобрили? Никаких проблем нет?       Ким замирает не успев дойти до гостиной, голос матери даже для неё непривычно холодный.       — Да, дорогая, меньше чем через неделю мы свободные, разведённые и чужие друг другу люди, — Сынмин слышит в тоне отца улыбку. — Дом я оставлю тебе, как и договаривались.       — Зато машину себе забираешь.       — Я на неё честно заработал, — безразлично отвечает Дэгон.       — Не ври, просто твоей любовнице нравятся спорткары, — ехидно выплёвывает женщина.       — Скоро Марта будет в новом статусе.       — Не произноси имя этой шлюхи в моём доме, — Саён выразительно выделяет последние слова.       — И когда вы собрались меня посвятить в свой развод?! — практически выкрикивает Сынмин.       Парень пару недель назад был свидетелем ссоры родителей, но не думал, что это всерьёз. Пока он стоял за углом в гостиную, под ним скопилась небольшая лужа талого снега. Он разносит эту грязь по бежевому ковролину, подходя в плотную к своим родителям. На лице разочарование, а в глазах злость и обида, за все годы холодности. Как увидеть вокруг себя что-то хорошее и правильное, когда ты не знаешь банального понятия родительской любви и заботы?       — Сынок…       — С днем рождения, мам, — прерывает он женщину. — И счастливого расторжения брака!       — Спасибо, — отвечает отец и этим самым словно ставит точку в нежеланном визите ребёнка. — И лучше тебе сейчас замолчать, если не хочешь лишиться любимой кредитной карты.       Сынмин усмехается и громко фыркает, отводя взгляд в сторону. Если бы только его драгоценный папа проверял счета, то увидел, что ни доллара с неё за последние полгода снято не было. Все его расходы покрывают доходы с автомастерской.       Парень уходит так ничего и не ответив. Не помнит, как выезжал из пригорода и остановился у излюбленного бара. Порыв, напиться и утопить в спиртном обиду, отпал сам собой. На телефон пришло сообщение от Хёнджина. Сынмин улыбнулся, глядя на экран смартфона. Коротко ответил, что не сможет сегодня позвонить и, по обычаю, проговорить до самой ночи.       Наконец-то зайдя в свою квартиру, он стягивает пальто, ботинки и плетётся на кухню. Заваривает зелёный чай, с полки берёт пачку печенья и медленно откусывает от него крошечные кусочки, пока напиток обжигает язык.       Утро началось не лучше. Первые секунд десять было ещё сносно, до тех самых пор, как воспоминания прошедшего дня не всплыли в памяти. Собираться на учёбу желания нет, но Сынмин питал огромную надежду на предстоящий вечер.       В стенах школы самая настоящая вакханалия из красно-розовых цветов. Все носятся с валентинками и милыми подарками в миниатюрных коробочках. Раньше Сынмин не сдержался бы от отчётливого рвотного позыва, вот только он сейчас один из «этих». Не у всех на глазах конечно, а в более уединённой обстановке.       — Чё такая кислая мина, — Минхо стоит в дверях класса. Сумку парень бросил на первую парту, чей владелец искоса и с явным недовольством поглядывал на Ли. — Муха обидела?       — Завались, Хо, — огрызается Сынмин, он тормозит, отвечая на подкол друга, в котором казалось бы нет злости. Знал бы только Минхо, что сейчас Кима любая вещь может вывести из шаткого эмоционального равновесия.       — Вечером свалим куда-нибудь или ты опять смотаешься в неизвестном направлении? — Чан бросает мимолётные взгляды в коридор, где Чонин с милой улыбкой принимает открытку из рук Лилиан.       — Просто у нашего Сынмина подружка появилась, — нехотя вливается в разговор Феликс. Он и сам рад, что не придётся придумывать отмазку, почему он пропускает очередной сбор их компании.       Если бы это была девушка, Ким давно бы посвятил друзей в подробности своих отношений. Вот только сейчас он чувствует себя слишком чужим рядом с ними.       — Может отойдёшь? — Чонин вынужденно выслушал конец безумно неинтересного диалога. Он честно ждал, что его присутствие заметят. — Чего уставился? — спрашивает парень, когда в его сторону поворачивается отсутствующий взгляд Сынмина. — В класс пропусти.       У Кима челюсти сводит от злости. Сначала развод родителей, потом подколы друзей, а теперь ещё и этот. Он пинает со всей силы дверь и та попадает чётко по лицу Чонина. Тихий вскрик и глухой удар разносятся по забитому одноклассниками помещению. Ян отходит от шока за считанные секунды, ему остачертела эта компания и каждый её член по отдельности. Он бьёт в ответ, кулак проезжается по лицу Сынмина.       Их разнимают практически сразу. Разьярённый Ким не успевает ударить в ответ и благо преподаватель не успел придти в класс.       — У тебя кровь, — только сейчас Чонин понимает, что его держат руки Чана, обхватив за талию. В голосе Бана беспокойство и он не поднимается выше шёпота.       — Отцепись от меня, — Ян выворачивается из крепкой хватки. Откидывает чужие руки подальше от себя и чувствует горячую жидкость, стекающую по щеке.       Его друзья ещё не пришли в школу, хорошо что объясняться с ними придётся чуть позже. Он идёт до ближайшего мужского туалета на втором этаже здания. Видит своё отражение в зеркале и замирает. У него рассечена бровь, из раны сочится кровь и явно не планирует так просто останавливаться. Чонин выворачивает вентиль с холодной водой, плещет себе на лицо и морщится от боли. Рану щиплет и неприятно даже просто хмуриться. Слёз нет, есть одна лишь злость.       Дверь в туалет открывается, парень боится отвести взгляд и тупо смотрит в белое покрытие, опустив голову и сжимая пальцы о край раковины. Плеча касается миниатюрная ладонь.       — Чонин, — тихо зовёт Лилиан, — сильно болит? Дай посмотрю, — обеспокоенный голос заставляет оторваться и повернуться к девушке.       Она улыбается хоть у самой от вида парня слёзы на глаза наворачиваются. Лилиан обнимает, осторожно сокращая между ними расстояние. Кладёт голову Яна себе на плечо и нежно ведёт ладонью по напряжённой спине.       — Испачкаю, — хрипло говорит Чонин, по щеке всё так же течёт струйка крови.       — Не страшно, свитер отстирается, а вот шрам может остаться, — ненавязчивые действия девушки помогают расслабиться. — Нужно в медпункт.       — Нет, — моментально отвечает Ян.       — Ладно, давай хотя бы обработаем и заклеим рану.       — Чем? — Чонин хлопает глазами, удивлённо наблюдая, как Лилиан достаёт из сумки спиртовые салфетки и упаковку пластырей. — Откуда у тебя это?       — А ты походи в новеньких туфлях и не такое появится.       Чонин смеётся так искренне, что самому от этого странно. Одноклассница аккуратно вытирает кровь, которая в некоторых местах успела запечься. Осторожно проходится по самой ране и наклеивает две полоски пластыря.       — Готово, — уверенно изрекает Лилиан, явно довольная проделанной работой.       — Прости, — Чонин до боли прикусывает губу, ему неприятно от того, что он сейчас скажет. — Наверно придётся отменить наше свидание сегодня. Не хочу распугивать людей своей физиономией.       — Не страшно, — пальцы девушки скользят по щеке, пуская по телу Яна мурашки. — Перенесём на другой день, — она неловко целует в уголок губ.       Их прерывает звонок на первый урок. Лилиан берет Чонина за руку и практически насильно заставляет покинуть школьный туалет.

***

      До назначенного времени остаётся каких-то три часа. Сынмин перебрал свой гардероб наверно по второму кругу, а он к слову был сопоставим по размерам с комнатой для гостей. Большая часть его вещей была однотипная. Кожаные куртки на любой вкус, такого же цвета футболки и джинсы. Последние отличались друг от друга лишь наличием рваных коленок и серебристых цепей.       Сынмин стоит напротив зеркала, осматривая себя с ног до головы. Может ему пойти в серых домашних спортивных штанах и рубашке? Это хоть как-то отличается от его привычного чёрного.       — Привет, — раздаётся слегка сонный голос.       — Малыш, — Сынмин мысленно представляет, как Хёнджин по привычке морщит нос на такое обращение и смущённо улыбается, — ты ведь не забыл о наших планах?       — Очень смешно, ты за сегодня какой раз напомнил? Третий?       Они в унисон смеются и напряжение, что сковывало Кима весь день, в миг отпускает.       — Чем занимаешься?       — Как всегда работой. Не переживай я успею, осталось страниц семь текста, — Хёнджин потирает затёкшую шею и потягивается на стуле.       — Не хорошо работать в праздник.       — Этот день считают особенным только такие как мы.       — Влюблённые? — у Сынмина уже не раз слетало с языка признание. Хёнджин никак не может привыкнуть к такому открытому проявлению чувств и переводит разговор немного в другую сторону.       — Слушай, я понимаю что не во время спрашиваю, мы ведь договаривались провести вечер вдвоём, — неуверенно начинает Хван.       — Джинни, не тяни.       — У моего брата сегодня свидание сорвалось. В школе что-то произошло, а я не хочу, чтобы он один сидел весь вечер. Не против если он заглянет в кафе ненадолго? — на одном дыхании выпаливает Хёнджин и зажмуривает глаза в ожидании ответной реакции.       — Хорошо, заодно познакомимся, — пожимает плечами Сынмин, он наконец-то решил, что сегодня наденет. — Кстати почему ты раньше этого не сделал.       — Извини, хотел убедиться что между нами всё серьёзно. У нас и так ненадёжных людей в жизни хватало.       — Значит у нас всё серьёзно? — почему-то улыбка никогда не сходит с лица в разговорах с Хёнджином.       — Я отключаюсь, — от смущения голос Хвана срывается на высокие ноты.       — Сегодня в шесть, — последнее, что долетает до Хёнджина, когда он в спешке сбрасывает вызов.       Парень натягивает любимые джинсы, единственную белую водолазку, а из самой глубины гардероба выуживает длинное графитовое пальто. Ещё час Сынмин нервно нарезает круги по комнате, каждую минуту поглядывая на часы. От волнения сердце стучит быстро. Последние приготовления завершаются небрежной укладкой волос, не хотелось создавать впечатление, что он весь вечер провёл за сборами. Финальный штрих — тональный крем, аккуратно размазаный на правой скуле, где уже расцветал небольшой кровоподтёк. Парень часто им пользовался, ещё чаще ввязывался в драки, хотя редко получал по лицу.       Он выходит из квартиры за час, ехать до кафе не больше двадцати минут. Но ему ещё нужно заглянуть в кондитерскую, где он заказал шоколадные конфеты ручной работы. Хёнджин не любит цветы, но вот от сладкого парень никогда не отказывался. А Ким не смог отказать себе в удовольствии лишний раз порадовать Хвана, ну заодно и себя, выбрав подарочную коробку с синими цветами.       Кафе, на котором остановил выбор Сынмин, было в самом центре города. Территория заведения украшена розовыми огоньками и неоновыми вывесками в форме сердца. Как банально и мило одновременно. Раньше бы Сынмин закатил глаза и прошёл мимо, сейчас же ноги сами идут в кафе, к заранее заказанному столику. Он обращается к администратору и предупреждает, что ужин необходимо организовать теперь на троих. Девушка мило улыбается в ответ.       — Не переживайте, напитки и закуски за ваш столик подадут ровно в шесть.       Сердце успокаивается в тот момент, когда в дверях кафе появляется Хёнджин. Ну как успокаивается, оно просто останавливается, забывая в чём его собственно основная функция. Сынмин делает глубокий вдох, цепляясь взглядом за каждую мелочь во внешности Хвана. Волосы в беспорядке от ветра, в них запутались снежинки, что быстро таяли от тёплой температуры в помещении. На парне темно-синий пуховик, который он сразу же снимает, клетчатые брюки и безразмерный свитер с высоким горлом. Хёнджин выглядит чертовски мило и в тоже время безумно сексуально. Сынмин одним большим глотком выпивает половину своего напитка и широко улыбается, стоит пересечься с Хваном взглядом.       Хёнджин заливается краской, когда подходит ближе и получает нежный поцелуй в губы у всех на глазах. Сынмина, по всей видимости, это ничуть не смущает, он отодвигает стул и жестом приглашает своего парня. Хван по привычке закатывает глаза на такое поведение, он никогда не признается насколько ему приятно. Сам переплетает их пальцы, стоит Сынмину сесть напротив.       — С праздником, Джинни, — от низкого шёпота кожа мурашками покрывается.       — С днём всех влюблённых, Сынмин, — Хёнджин принимает протянутую коробку, которую парень поднял с соседнего стула и потянул за атласный бант. — Не удержался, — по-доброму усмехается парень, достаёт конфету в форме бутона розы и вертит её между пальцами, осматривая со всех сторон. Недолго думая, отправляет десерт в рот и прикрывает глаза от наслаждения.       — Вкусно, — выносит свою оценку, не до конца прожевав шоколад и по очереди облизывает перепачканные пальцы. Телефон раздаётся вибрацией в кармане пуховика. Хёнджин тянется за смартфоном, выуживая маленький подарочный пакет.       — Да, — в трубке раздаются неразборчивые слова, заглушаемые негромкой музыкой. — Прямо за остановкой, мы уже в кафе.       — Твой брат?       — Будет с минуты на минуту. У меня для тебя тоже небольшой подарок, — Хёнджин нервно закусывает губу и пододвигает бордовую упаковку с крошечным бантиком.       Входная дверь открывается, в сопровождении этому по помещению слышно звук колокольчиков.       — А вот и он, — Хван выпутывает одну руку из теплых пальцев и активно машет, привлекая к себе внимание брата.       Сынмин убирает свой подарок в карман пальто, мысленно делая пометку открыть его как только они останутся наедине.       Чонин спешно выбегает из школы. Снегопад разыгрался не на шутку. Нелюбовь подростка носить шарфы сейчас чувствовалась во всей красе, белые хлопья падают за шиворот, впиваясь в кожу маленькими иголками. Ян успевает на автобус, что стоит на остановке, в самую последнюю секунду. Стоит ему подняться в салон, тот сразу же срывается с места. Он ещё раз звонит Хёнджину и уточняет адрес кафе. Чонин с грустью вспоминает, как сам перенёс их свидание с Лилиан на более подходящий день, хмурится и быстро одёргивает себя. Движение болью отдаётся в правой брови и он чувствует, что рана под пластырем снова кровоточит. Смотрит в отражение стекла, на белой ткани проступила тонкая алая полоска. Костяшки на левой руке слегка покраснели и опухли, отчего сжимать пальцы в кулак без боли не получается.       На улице всё также идёт метель. Чонин всматривается в название вывески над входом. Хоть это проблем у него не вызвало и он сразу нашёл нужное заведение. В самом крайнем окне он замечает своего брата с глупой влюблённой улыбкой на лице и его парня, что сидит спиной.       Чонин суёт руку в карман джинсов, как только снимает куртку и идёт в сторону активно подзывающего Хёнджина. Не стоит ему видеть последствия стычки в школе, хватит и того, что у Чонина на лице.       — Привет, — на ходу говорит Ян, от знакомого голоса Сынмин моментально замирает. Он не решается посмотреть назад, надеясь, что ему просто послышалось.       — Господи, Чонин, что случилось? — Хван подрывается с места и тянется к лицу Яна, тот успешно уворачивается.       — Налетел на дверь шкафчика, пустяки, — отмахивается парень и бросает куртку на свободный стул рядом с братом.       — Ты рану хоть обработал?       — Как видишь, — Чонин пальцем указывает на уже перепачканный пластырь.       — Ладно, — лицо Хёнджина больше не выражает того непринуждённого настроения, на нём лишь беспокойство, — знакомься, мой парень Сынмин.       Ян медленно оборачивается, встречается взглядом со своим одноклассником и ухмыляется всей абсурдности ситуации. У Кима сердце падает куда-то вниз, пробивая почву под ногами. Он забывает как дышать.       — Чонин, очень приятно, — сквозь стиснутые зубы давит парень и протягивает руку для рукопожатия.       Сынмин лишь кивает не в силах произнести и слова, пытается унять дрожь и отвечает на приветствие. Его пальцы крепко сжимает чужая ладонь.       — Я ведь вам не помешаю?       Чонин обращается к Сынмину, тот мотает головой и быстро отводит взгляд на сцепленные в замок пальцы. Те предательски вспотели от волнения и он пытается вытереть влагу о грубую ткань джинсов.       — Чего такие грустные?       — Я переведу тебя из этой школы, — Хёнджину в горло кусок не лезет. Принесённые вовремя закуски остывают на столе, а лёд в коктейле тает.       — С чего это вдруг?       — Нини, я поверил что ты «упал» и разбил фотоаппарат. Теперь это, — пальцы осторожно касаются раны, но и этого хватает, чтобы Чонин недовольно поморщился.       Сынмин словно в трансе сидит, наблюдая за перепалкой братьев. Всё вокруг встало на паузу и походило на какой-то сон, слишком нереальный. Медленно до него доходят все неминуемые последствия. Хёнджин ведь не знал. Он определённо не знал, что Сынмин очень даже знаком с его братом. И все тонкости их взаимоотношений тем более. Как только всё вскроется, это будет начало конца. Ким чувствует, как по виску стекает капля пота, и он тут же стирает её белоснежным рукавом.       — Я не уйду из школы, — Чонин решительно берёт в руки вилку и принимается ужинать, не пропадать же добру в самом-то деле.       — А это, блять, что такое?! — запястье Яна перехватывают длинные пальцы Хёнджина и разворачивают для лучшего обзора. Хван редко позволял себе подобные выражения в присутствии брата, а Сынмин от него вообще таких слов не слышал. У Кима внутри всё коркой льда покрывается. — Ты подрался?       — Нет, — сухо отвечает парень и косится в сторону одноклассника, — врезал в ответ наглому шкафчику, из-за него же у меня такая красота на лице.       Хёнджин закрывает лицо ладонями и шумно выдыхает. Может зря он поверил в себя и в то, что сможет воспитать своего брата, уберегая его от подобных вещей.       — Да вы издеваетесь, — Хван с грустью смотрит на Сынмина. Тональный крем, благополучно смазанный рукавом, больше не прятал красочный синяк. — С тобой то что? Тоже налетел на шкаф или пооригинальнее отговорка будет? — он без злости переводит взгляд со своего парня на брата и обратно.       Подступающие слёзы и все эмоции не дают Сынмину и слова произнести. Кажется сделай он это и тут же рассыпется как карточный домик.       — А может он и есть тот самый шкаф? — бросает в пустоту Чонин ни к кому конкретно не обращаясь.       За столом повисает гнетущее молчание. Хёнджин пытается вникнуть в слова брата, сопоставить всё что увидел несколькими минутами ранее.       — О чём ты? — наконец задаёт резонный вопрос.       — Прости меня, — Сынмин смотрит в холодные глаза Чонина и лишь после этого переводит взгляд на Хвана, — мне нужно идти, — голос парня безликий, в душе плещется отчаяние. Он хватает пальто и вскакивает со стула, путается в ногах, чуть не падая на пол.       — Давно пора! — кричит на всё помещение Чонин, совсем не заботясь, что подобное поведение привлекло внимание всех посетителей кафе.       — Да что с тобой такое? — Хёнджин сжимает плечи брата и разворачивает его к себе. — И что значили твои слова?       — Я отвечу, только скажи, — на глазах Чонина блестят первые слёзы, — ты правда не знал, что Сынмин мой одноклассник?       — Что? Нет, — Хёнджин теряется от такой реакции брата, руки убирает и виновато поджимает губы. Картинки в голове складываются в единое целое. — Я же говорил, мы познакомились на студенческой вечеринке.       — Это Сынмин сделал, — цедит Чонин. — А это, — он поворачивает кисть тыльной стороной ладони, — я сегодня попытался ему ответить.       — Расскажи мне всё, — безликий голос Хёнджина приводит Яна в чувства.       — Наверно сегодня у него было паршивое настроение, вот Сынмин и решил, что будет весело если моё лицо встретится с дверью.       Пальцы Хвана сжимаются в кулак до побелевших костяшек.       — Их компания часто развлекает себя подобным.       — На Рождество…       — Тоже они, — сухо говорит Чонин, продолжая вилкой кромсать еду на тарелке.       — Нини, прости. Если бы я знал, — у парня одна эмоция — обида на самого себя.       — Сынмин хорошо умеет притворяться. По твоим рассказам я бы не подумал, что это один и тот же человек.       — Пойдём отсюда, — Хёнджин поднимается со стула, ножки противно скрипят о плитку.       — Зачем? За еду ведь заплачено, можем хоть какое-то удовольствие из всей этой ситуации получить, — в том что это было именно так, Чонин не сомневается. Сынмин, с его финансовыми возможностями, явно спланировал романтический ужин до последних мелочей.       — Аппетита нет, — к горлу подступает тошнота, а ведь он ничего не съел за весь день. Единственным была шоколадная конфета, от которой теперь осталось лишь горькое послевкусие. Хёнджин жестом подзывает официанта. — Уберите, пожалуйста, мы уходим, — он старается выдавить из себя улыбку. Чонин послушно поднимается следом и натягивает куртку.       — Молодой человек, вы кое-что забыли, — девушка вежливым тоном окликает Хвана, стоит тому отойти на пару шагов от столика. Он оборачивается, видит подарочную коробку с приоткрытой крышкой, атласная ленточка аккуратно сложена возле неё. Хёнджин задумывается на долю секунды. — Выбросите, — в голосе ни капли сомнения.       Сквозь белоснежную стену сложно разглядеть автомобиль. Он стоит в самом конце парковки. Замёрзшие пальцы машинально нажимают кнопку на брелоке. Машина отзывается коротким светом фар. Мороз пробирается под кожу, Сынмин рывком открывает водительскую дверь, пальто швыряет в салон и без сил падает на кожаное сиденье. Задерживает дыхание, когда помимо привычного освежителя воздуха улавливает нотки любимого адеколона Хёнджина. Опускает окна в автомобиле, впуская внутрь свежий воздух. Сынмин поворачивает ключи, приборная панель загорается яркими цветами. На выезде с парковки взгляд цепляется за Чонина первым вышедшим из кафе и Хёнджина. Нога сама давит на педаль газа до упора, противный скрежет шин оглушает. Он хочет как можно скорее оказаться подальше от любимого человека, чтобы не портить его существование своим присутствием.       Лицо немеет от холода, только сейчас Сынмин почувствовал, что плачет. От порывов ветра влага моментально высыхала, пальцы до онемения сжимаются вокруг руля. Скорость перевалила за сто сорок километров и стрелка упорно ползёт вправо. Ему всё равно сколько штрафов придётся оплачивать после этой поездки. Он резко жмёт по тормозам, когда оказывается у знакомого места. Единственного, куда Сынмин может приехать в таком состоянии. Автомастерская приветствует его светом в окнах и громкой музыкой. Её слышно даже из машины. Ким сидит, теряя счёт времени и самообладание. Бьёт ладонями о приборную панель, до крови закусывая губу. Почему то немногое, прекрасное в его жизни, так быстро закончилось. Из-за его собственных ошибок. Сынмина тошнит от отвращения к себе, голова идёт кругом, когда он выходит из автомобиля, громко хлопая дверью.       — Не ждал тебя сегодня, — Стив машет рукой, в которой сжимает гаечный ключ, привычно улыбается, но сразу замечает настроение друга.       В автомастерской тепло, от этого паршивее вдвойне.       — Ты в норме? — с беспокойством спрашивает парень.       Сынмин не отвечает, он тенью проходит в подсобное помещение, механик убавляет громкость музыки и подходит к двери, осторожно стуча о деревянную поверхность.       — Сынмин.       По ту сторону слышно грохот упавших вещей. Кажется, что-то даже разбилось. Стивен вздрагивает, когда до него доносится душераздирвющий крик друга и нарастающая истерика. Он пятится назад, никогда ещё парень не видел Сынмина в таком состоянии. Лучшее, что он может сделать, это дать пережить эмоции, не мешая ему неуместными словами.

***

      Чонин до безумия напряжён, его выдаёт резкая походка и руки, скрытые в карманах куртки. Парень идёт впереди, чувствует прожигающий затылок взгляд. Шаги брата раздаются в паре метров от него. Хёнджин молчал всю дорогу до дома, он боится открывать рот и представить не может, что сказать и с чего начать разговор. Прошедшие полтора месяца кажутся какими-то нереальными. Может ему приснилось? Не мог Сынмин, тот кого он знал и в кого по настоящему влюбился, поступать подобным образом. Это же противоестественно.       Где-то на периферии реальности щёлкает дверной замок. Хван словно загипнотизированный снимает обувь, верхнюю одежду и замирает в прихожей. Приваливается к стене, в лёгких не хватает воздуха и он с силой зажмуривается.       — Может тебе воды принести? — Чонин склоняет голову на бок, беспокойство за брата въедается под кожу.       — Нет, — хриплый смех срывается с губ. — Расскажи мне всё, Нини.       Хёнджин плетётся в гостиную, падает на диван и смотрит перед собой пустым взглядом.       — Не знаю с чего начать, — Чонин пережил вспышку гнева, на смену которому пришло безразличие. — В начале года его компания наткнулась на Ода с Чонсу и тогда пострадал Ким. Он упал на бордюр.       Пальцы Хвана сжимаются, парень пытается сохранять напускное спокойствие.       — Сынмин разбил твой фотоаппарат?       — Нет, это дело рук Чана, — тихо проговаривает Ян. — Та драка, которую я разнимал, тоже они начали.       — Твою мать, — Хёнджин утыкается лицом в ладони, локти опираются о колени. — Неужели это правда, — говорит в никуда брат.       — Я бы тоже не поверил. По твоим словам Сынмин совершенно другой человек, но на самом деле…       Слова Чонина прерываются приглушенным плачем. Плечи Хёнджина содрагаются, он пытается обхватить себя руками в попытках успокоить.       — Джинни, только не говори, что плачешь из-за этого мудака.       Вместо ответа надрывный смех и новая порция слёз. Ему хочется исчезнуть, не чувствовать то, что его накрывает с головой. Ещё пару часов назад у них намечался романтический ужин, а теперь самое ужасное расставание.       — Прости, — Хёнджин теребит рукава свитера, — если бы я только знал.       — Просто пообещай, что всё кончено, — отрезает Чонин.       — Конечно, — в подтверждении своих слов, Хван кивает несколько раз подряд и утирает мягкой тканью влагу с щёк.       Хёнджин собирает себя буквально по кусочкам утром следующего дня. Ему нужно на учёбу, занятия никто не отменял, а как-бы этого хотелось. Тело отказывается вставать с кровати, идти в университет и делать вид, что ничего смертельного не произошло. Парень смотрит на открытый диалог в приложении. Сынмин не заходил с момента их последней переписки. Волнение Хёнджин убивает в самом зародыше и продолжает записывать за лектором материал занятия.       Сложно. Дико сложно жить дальше, когда хочется остановиться, плакать и кричать что есть сил.       Чонин тенью ходит по квартире, разогревает себе ужин, смотрит телевизор и краем глаза замечает притихшего брата.       — Его не было в школе, — в пустоту говорит Ян, сердце Хёнджина на секунду замирает.       Несколько дней тянутся как один. К концу недели Хван сам на себя не похож, круги под глазами выдают бессонные ночи и тонну вопросов без ответа. Контакт Кима не заблокирован до сих пор, он будто ждёт объяснений, но понимает, что их не получит.       — Перестань по нему убиваться, — холодный голос Чонина приводит в чувства. — Было бы по кому.       Последняя фраза режет по самому сердцу.       — Он не появлялся с того дня, как ударил меня дверью.       Хёнджин вздрагивает. Больно слышать это из уст брата. Сынмин не появлялся не только в школе, но и в сети. Писать он не будет, это понятно, но беспокойство унять сложнее, чем кажется.

***

      Старенькая Шевроле останавливается на парковке университета. Стивен Гилл глушит мотор оглядывает кампус в надежде увидеть того, ради которого он и приехал. Студенты расходятся в разные стороны, поток уменьшается ровно на половину. Он замечает фигуру, знакомую ему по фотографиям в телефоне Сынмина. Ким рассказал про своего парня, очень осторожно и явно боялся ответной реакции. Стив понял, что тому просто нужно было выговориться, странно, что он это сделал не с друзьями.       Хёнджин в сопровождении небольшой компании идёт по заснеженной дороге, его легко толкают в плечо. Парень смеётся, корчит недовольную гримасу и закатывает глаза. Стив выходит из автомобиля, сигнализацию не включает и уверенно направляется к Хвану. Стоит ему подойти ближе, как разговор затихает.       — Хёнджин, — окликает Гилл, он не уверен на сто процентов, что нашёл кого надо.       — Мы знакомы? — улыбка сменяется непониманием.       — Можно тебя на минуту, — просьба теряется в гомоне студентов.       Хван машет друзьям, те уходят, окидывая его обеспокоенными взглядами.       — Я по поводу Сынмина, — парень засовывает руки в карманы джинсов.       — Ясно, — усмехается Хёнджин. Он кажется переступил через свои переживания.       — Да подожди ты, — окликает Стив. — Его неделю не видно. Я догадываюсь, где он может быть, но Сынмин не заговорит со мной если я приеду.       — При чём здесь я?       — Хёнджин, — брови Гилла сходятся на переносице. — Не знаю, что случилось, но, пожалуйста, найди его.       — Зачем мне это делать?       — Он не отвечает больше недели. И дело не только в работе, он просто пропал.       — Извини, — Хёнджин смеряет взглядом нового знакомого, который даже представиться не удосужился. — У меня нет на это времени.       — Прошу, — Стив делает шаг навстречу.       — Всего хорошего.       Хёнджин разворачивается, ему больно от одного разговора. Он правда смирился со всем, вот только почему-то его не оставляют вечные напоминания. Неужели с Сынмином произошло что-то ужасное, раз его разыскал незнакомый человек? Нет, все домыслы пусть ими и останутся. У него было больше недели пережить расставание.       — Пожалуйста, — прилетает в спину.       Парень пытается задавить наваждение, но ему плохо это удаётся. Может если бы друзья не ушли и он был в компании хоть кого-то то, его слабость не взяла верх над рациональным мышлением.       Пальцы тыкают по экрану телефона, открывая приложение и вызывая такси. Хёнджин указывает единственный адрес, где по его мнению мог скрываться Сынмин.       Машина приезжает меньше чем за пять минут. Ему только остаётся сесть на заднее сиденье и ждать конечной точки своей поездки. Мятые купюры из кармана оказываются у водителя. Перед глазами знакомый район, где минимум освещения. Зачем Хёнджин вообще сюда приехал? Он задавал себе этот вопрос прошедшие четверть часа и не смог найти ответа. Ему необходимо знать, что с Сынмином все в порядке на столько, насколько это возможно.       Возле автомастерской стоит знакомый Лексус. Широкая железная дверь не заперта, а в служебном помещении и вовсе приоткрыта. Хёнджин старается шагать бесшумно. Зачем это?       Стены мастерской выкрашены в серый цвет, в помещении запах краски. Должно быть открытие на носу. Хван замирает у двери, набирает полную грудь воздуха и медленно отталкивает её.       Перед глазами какой-то сюреалистический сон. Сынмин полусидя развалился на диване. Глаза парня прикрыты, в руке стакан с янтарной жидкостью, на столе следы от белого порошка.       — Мин… — обращение застревает в горле.       Хёнджин часто моргает. Ему это привидилось или…       — Сынмин! — сдавленный крик теряется в маленьком помещении. — Не смей, слышишь?! — Хван лёгко бьёт по щекам, приводя в чувства.       Ким дёргается всем телом, пытается сфокусировать взгляд, но глаза закатываются и он начинает рвано дышать.       — Чёрт, — ругается себе под нос Хёнджин. Он видит в углу комнаты графин с водой, не долго думая, хватается за него и выплёскивает содержимое на Сынмина.       Парень откашливается, прозрачная жидкость затекла в нос отчего непроизвольно вырываются неприятные звуки.       — Джини? — он словно в первый раз видит лицо любимого парня. — Ты здесь, — тянет руки вперёд.       — Блять. Да что же ты… — тихо проговаривает парень, — с собой творишь.       Сынмин медленно меняет положение тела, ещё больше разваливаясь на диване. Запах выпитого алкоголя ударяет в нос.       — Мини, — почти что ласково начинает Хван, — поехали домой.       — Угу, — невнятный ответ доносится до слуха Хёнджина.       — Хорошо, — он держит парня за плечи, когда возвращает его в вертикальное положение. Запускает руку в карман джинсов. Ключи от автомобиля на положенном им месте.       На улице морозно. Хёнджин плотнее запахивает пальто Сынмина. Сажает того на пассажирское сиденье и пристёгивает.       — Молись, чтобы я не разбил твою тачку, — бубнит Хван. Он как и все получил права в шестнадцать, вот только опыта вождения было ровно столько, что можно пересчитать по пальцам одной руки.       Тело Кима пробирает мелкая дрожь. Он цепляется взглядом за приборную панель. Бак практически на нуле. Сердце бьётся так, словно готово пробить грудную клетку. Неделя в алкогольном забытие начинает постепенно отпускать.       — Что угодно, Хёнджин, только будь рядом, — шепчет парень. Ремень безопасности неприятно впивается в кожу, он обхватывает его пальцами и тут же отключается.       — Сынмин!       Хёнджин резко тормозит, визг шин слышно даже в салоне. Хорошо что они уже у дома Кима. Огни жилого комплекса приветливо их встречают и манят в тёплое помещение.       — Как же ты меня… — он видит помутневший взгляд с расширенными зрачками, — напугал.       — Ты тут, — язык заплетается от приличной дозы алкоголя. — Не исчезай.       — Что ты принял?       В ответ рваный смех и усиленная дрожь в теле.       — Не знаю, — Ким пытается вспомнить, но любая мысль вылетает из головы. — Всё, что было под рукой.       — Идиот, — сквозь зубы давит Хёнджин.       — Не спорю, — с трудом удаётся разобрать произнесённые слова.       Хёнджин выходит из машины, помогает Сынмину, буквально поднимая его с сиденья. Включает сигнализацию и идёт в сторону подъезда.       Ожидание лифта самое тяжкое, когда его двери разъезжаются в стороны, Хван словно выдыхает. Крошечное и идеально чистое помещение, это ещё одно напоминание, насколько они были далёкими с самого начала. Хёнджин доводит Сынмина до дивана в гостиной, идти в спальню верх его возможностей. Воспоминания о том, что было в тех стенах слишком свежи. Кима начинает трясти, на лбу выступают капельки пота.       — Может скорую вызвать? — это логично и правильно в данной ситуации, но парень не может этого сделать против желания Сынмина.       — Сейчас отпустит, — голос уставший и хриплый. — Не первый раз, я привык. Только тошнит, — говорит почти что шёпотом.       Ким прижимает ладонь к губам, поднимается и на ватных ногах идёт сторону ванной комнаты. Хёнджин смотрит на закрытую дверь, оттуда начинают доносится весьма однозначные звуки. Сынмина в прямом смысле этого слова выворачивает, весь выпитый алкоголь возвращается наружу. Желудок стягивают болезненные спазмы. Он ползёт до ванной, выкручивает кран и подставляет голову под струю ледяной воды. Чувствует, как та стекает по шее вниз, футболка быстро намокает. Губы начинают неметь, а зубы стучат друг о друга. Вентиль возвращается в прежнее положение. Сынмин отталкивается от бортика и ложится на прохладный кафельный пол. Лампочка горит раздражающе ярко, Ким поворачивает голову на бок и прикрывает глаза.       Приходит в себя когда его щёки начинают гореть от череды ударов. Хёнджин ждал ровно минуту, после того, как звуки в квартире стихли. За всё время, что Сынмин оставался один, парень успел заварить чай и отнести две чашки на кофейный столик у дивана. Он понимал, что Киму сейчас паршиво, но когда увидел его без сознания на холодном полу сердце невольно замерло. Хван не помнит, как упал рядом с ним на колени, начал повторять чужое имя словно заведённый, пытаясь привести в сознание.       — Я в порядке, — Сынмин морщится, трёт тыльной стороной ладони глаза. Его всё ещё тошнит и невыносимо хочется спать.       — Вижу, — паника отпускает, она в целом не лучший товарищ в таких ситуациях. — Вставай, Сынмин, пожалуйста.       Ким плотно сжимает губы и выполняет непосильную просьбу, ноги до сих пор отказываются слушаться. Хёнджин придерживает за плечи, путь до дивана словно в тысячу раз длиннее.       — Только не отключайся, — он усаживает Сынмина, кутает в плед и насильно вручает чашку с горячим напитком. Сам садится на паркет, приваливаясь спиной к дивану. — Пей.       Первый глоток напоминает о вышедшем из него алкоголе и тошнота накатывает с новой силой. Хорошо хоть сознание проясняется, наркотики отпускают и боль, что умело ими маскировалась, вырывается наружу.       — Прости, — Сынмин плачет, как в тот злополучный вечер, чай расплёскивается на мягкую ткань. — Я самый конченый человек на свете, а ты здесь, помогаешь мне.       — Тихо, — руки Хёнджина накрывают ледяные пальцы, которые нисколько не согрелись. Он избегает чужого взгляда, вроде бы парень и здесь, но не чувствует больше уюта в квартире Сынмина, тем более когда тот рядом.       — Прости, — сквозь всхлип говорит Ким, от услышанного у Хвана мурашки проступают. — Умоляю прости меня. Знаю, всё кончено, только прости меня. Не выдержу, если ты будешь меня ненавидеть.       — Я не ненавижу тебя, Сынмин, — твёрдость в голосе, заставляет немного успокоиться. — Но и простить не могу. Это всё очень сложно.       — Могу я надеяться на это хоть когда-то? — взгляд угасает, Ким понимает, что всё испортил.       — Чонин сказал, ты в школу не ходил, — вопрос остаётся без ответа.       — Мне стыдно ему на глаза попадаться, — признается Сынмин. — Если бы я только мог всё исправить…       — В холодильнике пусто, — прерывает Хёнджин, кивая в сторону кухни. — Закажи что-нибудь и не забывай, что завтра на занятия. Наше расставание не должно влиять на твою жизнь.       — Джинни, пожалуйста.       — Тебе лучше?       — Да, — Сынмин утыкается взглядом в плечо парня. Так хочется прижаться и почувствовать родное тепло. Вдыхать любимый парфюм и забыть обо всём. Но всё, что он себе позволяет, это сидеть без движения.       — Хорошо, тогда я пойду, уже поздно.       Он поднимается на ноги, поправляет свитер, который задрался из-за неудобной позы. Сынмин идёт следом за ним, будто отпусти он его сейчас и больше никогда не увидит.       — Останься, — шепчет Ким, слёзы продолжают стекать по щекам. — Я исправлюсь. Буду тем, кто тебя достоин, кого заслуживаешь. Умоляю, Хёнджин.       — Перестань, — молния на куртке резким движением застёгивается, Хван поворачивается, когда чувствует пальцы Сынмина на своём плече.       Парень трясётся всем телом, его поддерживают отстранёнными обьятиями, такими холодными, что лучше бы их не было.       — Не падай ещё ниже, Сынмин. Мы переживём это, — говорит Хёнджин, легко поглаживая по спине.       Он уходит быстрее, чем Ким это осознаёт. Дверной замок щёлкает, оставляя парня одного. Стена теперь служит единственной опорой, по которой Сынмин начинает медленно сползать, сворачиваясь калачиком в прихожей. Слёзы текут нескончаемым потоком.