Сокровище

Lonely Day - System Of A Down🎶

      Менять что-то в жизни никогда не бывает легко. Перестройку сопровождают выход из зоны комфорта, вселенский ужас и насильственный перелом хребта. Делать новое страшно – не всегда стремление к лучшему оправдывает себя, никто и никогда не защищён от полного краха. Приходится учиться жить иначе, привыкать просыпаться и засыпать с другими мыслями, пересматривать собственные ценности, которые выстраивались годами и чей фундамент крепче любого векового здания.              Сан долго оценивал плюсы и минусы. Он прикидывал, насколько сложно будет привыкнуть к другой жизни, отказаться от собственного детища, забыть людей и все прошлые дела. Ещё глубже он задался вопросом о том, действительно ли ему нравится быть однопроцентником. Любовь к мотоциклам здесь бесспорна, коллекция харлеев всегда казалась несбыточной мечтой. Сейчас эта мечта выстроена из людской крови и плоти и совсем не походит на ту, что грелась когда-то в душе подростка.              Порой перемены хороши даже в том случае, когда никто в них не уверен. Сан пришёл к тому, что его давно ничего не держит в клубе: крыша над головой уже есть, работа тоже, да и мотоциклы никто не отберёт. Последнее хорошее, что есть в клубе, – несколько друзей. Правда в том, что они останутся частью жизни Сана и без «СМН».              Искать особый шарм в преступных группировках крайне глупо. Всё хорошо лишь до тех пор, пока тебе всё сходит с рук. Сегодня ты король бала и держишь в страхе регион, а завтра появляется кто-то сильнее тебя. Эта жизнь про постоянное напряжение, опасность и умение не бояться смерти. Соглашаются на это лишь те, кому нечего терять, а отказываются – когда находят множество других смыслов.              Сану умирать слишком рано. Он ещё не научился жить, не привык спать без пистолета под подушкой и не смог стать человеком. Пришло время попытаться быть нормальным, начать всё с чистого листа, чтобы не было стыдно хотя бы перед самим собой. Именно это и является главным – новая жизнь нужна лишь ему, и отвечает Сан перед собственной совестью.              Убедившись в правильности своего решения, он назначает собрание – одно из сотен таких же для клуба и последнее для себя. Повестка, очевидно, умалчивается – слухи и так расползутся по всем углам уже завтра, усугублять здесь ни к чему. Телефон разрывается от звонков Сонхва – он видит в предстоящем сборе что-то неладное, но никак не может достучаться до друга, ведь трубку настойчиво не берут. Сан прилипает к зеркалу в прихожей – сегодня последний день, когда клубная куртка обнимает его плечи.              В гараже Сан и вовсе застревает на час, не меньше. Мыслей в голове больше не остаётся, только противная тяжесть и отголоски страха. Он бесполезно бродит среди кучи мотоциклов, останавливается у каждого, скользит ладонью то по рулю, то по бензобаку. Невольно вспоминаются истории появления каждого байка, глаза мозолят пятна краски на куртке – последствия многочисленных кастомов. Всё это копилось долгие годы, склеивалось друг с другом и превращалось в один большой ком – опасную молодость Сана. Ничто не бесконечно, иногда приходится расставаться с привычными вещами, даже если будет больно. Всё же «СМН» породили и хорошие моменты, которые навсегда останутся в сердце. Как минимум клуб помог ему добиться безбедной жизни, хоть и таким отвратительным способом. Как максимум – без клуба он никогда не познакомился бы с Уёном. Хоть сейчас его контакт и оказался в чёрном списке, он сам оказал несоизмеримое влияние на жизнь Сана – ценнее этого не будет уже ничего.              Обычно президент приезжает на собрания первым, ждёт всех опаздывающих и вводит для таковых бесполезные санкции – он ценит как своё время, так и время клуба. Сегодня же Сан не хочет проводить ни одной лишней минуты в ангаре – это сделает хуже. В этот раз он станет главным опаздывающим на собрание и поймает кучи ругательств в свою сторону – привычное дело.              Проведённое в гараже время ничего не меняет: Сан всё равно не заморачивается и заводит первый попавшийся мотоцикл. Символично было бы взять в последний путь свой первый харлей, но теперь этот байк находится в более надёжных руках. На его фоне остальные мотоциклы становятся в разы менее значимыми.              Дороге к ангару приходится кануть в небытие. Тело оказывается там самостоятельно, без лишних усилий клеток мозга. Скоро эти воспоминания отколются навсегда – маршрут будет забыт.              Останавливается Сан у приоткрытых ворот ангара. Он прислушивается к музыке и шуму, доносящимся оттуда, и достаёт телефон. На экране уведомления о куче пропущенных от Сонхва и парочке сообщений от него же. Судя по их содержанию, клуб уже в сборе, и не хватает внутри только президента. На секунду возникает желание вслушаться в голоса обсуждающих насущное собрание байкеров, но лишний раз давить себе же на больное он не решается. В конце концов Сан переступает порог ангара.              Однопроцентники в ту же секунду затихают и приглушают музыку. Помещение сразу заполняется звуком копошения с редкими ругательствами – байкеры пытаются удобнее рассесться по местам. Сан почти не обращает на них внимания и совсем не всматривается в лица. Его пустой взгляд проходит сквозь людей, задерживаясь лишь на лучшем друге. Сонхва сидит на одном из столов где-то сбоку, весьма неприметно и довольно тихо. В его глазах плещется страх вперемешку с сопереживанием.              Спустя пару минут байкеры все же формируют кривой полукруг, расположившись кто на стульях, кто на покрышках, а кто и вовсе на полу. Все с интересом рассматривают застывшего перед ними президента – Сану безумно тошно. Не собрание, а страшный суд – казнить, нельзя помиловать.              – Отниму у вас пять минут, не больше.              Сан начинает неуверенно, совершенно не понимая, куда себя деть – присесть некуда, опереться не о что, только руки получается спрятать в карманах. В чужих зрачках пляшут вопросительные знаки. Все они – злые псы, и каждый чувствует страх – Сана растерзают.              – Сперва я извинюсь за то, что нарушил ваши планы и заставил быть сейчас здесь. Я знаю, что всех вас интересует причина этого сбора, поэтому тянуть не буду.              Байкеры начинают удивленно переглядываться. Не столько из-за сумбурности происходящего, сколько из-за чуть ли не первого серьёзного извинения из уст президента. Выдерживая паузу, Сан роняет голову, изучает узоры на коврах, прикусив губу. Нужно держаться, чтобы не дать заднюю: пока он не озвучил свои намерения, шанс передумать всё ещё есть. Руки неприятно потеют и начинают дрожать.              – Я провёл достаточно времени в клубе и принял важное решение, – Сан с трудом поднимает взгляд и всем своим видом пытается скрыть волнение – выходит плохо. – С сегодняшнего дня я покидаю пост президента «СМН» и ухожу из клуба.              Как и ожидалось, новость производит фурор. Эмоции у всех разные: кто-то возмущённо ругается и выкрикивает звонкое «предатель», кто-то заметно расстраивается, единицы и вовсе рады. Самая бурная реакция принадлежит Сонхва: он пытается вскочить с места и метнуться к уже бывшему президенту, но его хватает под локоть появившийся рядом Минги. Все вокруг незамедлительно начинают обсуждать услышанное, и ангар разрывает громкий гул.              – Прошу у вас тишины в последний раз, – говорит Сан чуть громче, чем заставляет клуб замолчать. – Я знаю, что кто-то здесь меня безумно любит, а кто-то ненавидит, но, независимо от отношений между нами, я благодарен каждому за годы, которые я провел здесь. Я горжусь тем, что был президентом «СМН» и являюсь частью истории этого клуба.              Байкеры не отводят глаз от президента, слушают, как будто впитывают каждое слово. Безусловно у этого есть повод – Сан в первый и последний раз говорит подобное. Все приложенные им усилия заставляют голос звучать ровно, как будто даже уверенно, правда недочёты всё равно заметны – глаза начинают блестеть. Первым это замечает Сонхва. Это работает как спусковой крючок, он снова порывается встать, но ему по-прежнему не дают. В конце концов он бессильно опускает голову, сопровождая этот жест тяжёлым вздохом. Он пытается игнорировать, отключиться от реальности, но в его положении это оказывается непозволительным.              – Пока у меня есть такое право, я отдам свой последний приказ.              Только сейчас Сану хватает смелости взглянуть на лучшего друга – глаза сталкиваются с чужой макушкой. Душу заполняет липкое, отвратительное чувство. Он не удосужился предупредить о происходящем даже лучшего друга – кажется, у Сана просто поехала крыша.              – Среди вас немало тех, кто смог бы стать достойным президентом, но я передаю эту должность Сонхва.              Новоиспечённый президент исчерпал уже весь запас эмоций. От очередной новости не становится ни холодно, ни жарко. Напрашивается лишь один вопрос: какого чёрта он будет делать в клубе без Сана?              Сонхва лишь медленно поднимает голову и сталкивается со взглядом лучшего друга. Кажется, оба совсем не понимают, как быть. Они молча смотрят друг другу в глаза, пока остальные присутствующие перешёптываются и проклинают последний приказ бывшего президента.              – На этом у меня всё, прощайте.              Никогда в жизни шаг Сана не был настолько быстрым. Была бы возможность – он бы и вовсе побежал. Это побег от всего: от реальности, от последствий выбора и от ответственности.              По ушам бьют разбушевавшиеся разговоры – теперь байкеры могут это себе позволить. Они становятся всё громче и громче, пока не прерываются колючим выкриком – голос Сонхва. Следом стучат его каблуки, эти звуки накатывают волной и стремительно догоняют – спрятаться не выйдет.              Сан успевает покинуть ангар, прикрывая лицо одной рукой. Уже здесь он бежит к мотоциклу, стремится как можно скорее уехать, но не успевает: его хватают за руку до хруста в запястьи.              – Объяснись, – просит на выдохе, притягивая дрожащее тело ближе.       – Не могу.              Сан не пытается вырваться – знает, что с Сонхва это бесполезно. Свободная рука пропадает с лица – на щеках видны слёзы. Сфокусировать взгляд на Сонхва у Сана не выходит, и заканчивает он с зарытыми в землю глазами.              – Давай не сейчас.              Сану не удается скрыть эмоции и крупную дрожь. Кроме того, в этом просто нет смысла – Сонхва слишком хорошо его знает. Тело покидают последние силы, оно словно разбивается о холодный бетон, рухнув с двадцатого этажа. Именно в эту секунду Сонхва оказывается еще ближе и неожиданно обнимает.              – Ответь на один вопрос, – тихо говорит он, поглаживая друга по спине, – это из-за него?              Ладони Сана сжимают чужую куртку в кулаках, а слёзы вытираются об холодную чёрную кожу на плече. Приходится кивнуть, напомнив самому себе, насколько же сильно он влип. Душа треснула, сердце лопнуло – никакой клей не соберёт воедино. Сонхва обнимает ещё крепче – это единственное, чем он может помочь.              – Я буду рядом, – раздаётся над ухом.       – Спасибо, – выдавливает из себя Сан.              Сонхва отходит почти сразу же. Ситуация не самая подходящая для подобного, особенно когда за спиной в ангаре кипит ругня. Сан в последний раз смотрит на друга замыленными глазами, после чего отходит к мотоциклу. Даже к нему он тащится с большим трудом, а оказавшись у цели роняет вес всего тела на байк. Звучит сумбурное копошение, раздаётся рык мотора, и вскоре Сан срывается с места, чтобы потеряться в густой темноте.              Сонхва остаётся совсем один: один со своими мыслями, один со своими чувствами и один со своим клубом. Этой ночью явно придётся много думать, решать прежде всего собственные проблемы и оценивать поступок Сана. Возможно, он сподвигнет на новые свершения.              – Чего уставились? – небрежно бросает Сонхва, переступая порог ангара. – Собрание закончено, поговорим в другой раз.              

***

             Он находит себя на полу собственной кухни. Перед глазами – туман, руки не слушаются, ноги отказываются держать тело. Слёзы режут глаза, пачкают солью щёки и пол – Сан вытирает их рукавом куртки. Острая боль не отпускает, сплетённые из колючей проволоки нити связывают его судьбу с жизнью «СМН» – пришло время их разрезать. Он вслепую нащупывает нужный ящик, открывает его и вытаскивает оттуда первый попавшийся нож. Холодное оружие оказывается на коленях. Сан сжимает рукоять и изучает собственное отражение на лезвии – такое жалкое и абсолютно ничтожное. Непонятно, как жить дальше, но отменить сделанный выбор уже нельзя.              С плеч падает родная косуха. Сан рассматривает её со всех сторон, запоминает каждое пятно, каждый мазок, каждую глупую трещину на коже. Тяжёлыми оковами к ней прибиты клубные нашивки: с должностью на груди и цветами на спине.              Он начинает с самой важной. Дрожащая рука поднимает нож, вторая – держит куртку. Резкие, неаккуратные движения рвут тонкие нити, попутно раздирая и саму косуху. Слёзы разбиваются о лезвие, оно проходит мимо и задевает палец. Куртку пачкают капли крови – как же комично.              Боль игнорируют. Взмахи ножом не прекращаются, и уже скоро кусок ткани с вышитым на нём «President» отлетает в сторону.              Сан почти задыхается. Он переворачивает куртку, продолжает срезать с неё следы присутствия «СМН» в жизни и рвёт рокеры, пока плачь превращается в крик безысходности.              Нож улетает в дальний угол, разорванная куртка – в противоположный. Раны на пальцах выпускают из себя бордовые капли и украшают пол. Изувеченная рука ложится на грудь – где-то под ней на коже прячутся чернильные буквы «SMN». Они колючие и прожигающие душу, играют роль напоминания о собственной убогости. От этого клейма невозможно избавиться – попытки сбежать тщетны.              О сделанном не жалеют. Прошлое не будет забыто, но останется на затворках сознания законченной главой. Новая будет написана по другим правилам.