Королевская битва: игра богов

      Только проснувшаяся Кимура Мэй услышала снаружи странный шум. Она находилась на складе в клетке Д10, вокруг которой в пределах нескольких километров лежало меньше всего трупов, чем в других зонах. Странно, почему солдаты не убирают тела почти сразу?.. Хотя, в этом был какой-то смысл, подумала Мэй. С убитых одноклассников можно снять рюкзак и найти себе пропитание и воду. Может, оружие. Было ли это гуманно? Но сама Мэй так тоже делала. Пороховой пистолет Сои Цукиё хорошо лег в руку. Красивый и удобный, с изящной резьбой, наверняка какая-нибудь европейская модель. Трофейная.       Шум не прекратился, и Мэй порядком насторожилась. Затаившись за огромной железной дверью склада, девочка тихо наблюдала, как Ямагота Эри неторопливо проходит по складу, а затем, медленно развернувшись, посмотрела прямо в глаза Мэй и без промедления набросилась.       Мэй успела среагировать и соскочить с земли, прежде чем в место, где она сидела, воткнулся двуручный меч, немного поцарапав железную дверь. Пистолет выпал из рук и Мэй только успела укорить себя в мыслях, что была невнимательна. Теперь она лишилась преимущества.       Эри бежала с ней по складу. Победить ее в ближнем бою не получится. Только если выиграть время, успеть отбежать достаточно далеко, чтобы бросить боевой веер. Одна попытка. Мэй поняла, что эта одна попытка будет ей очень дорого стоить.       Несмотря на свою неплохую физическую подготовку, Мэй могла признаться самой себе, что Эри более неуязвима. Одноклассница будто не чувствовала ни боли, ни усталости.       Они забежали слишком далеко, туда, где уже начинались многочисленные пустые стеллажи, а в конце — вторая запасная дверь склада. Закрытая. Эри все это время вела Мэй в ловушку.       Кимура спокойно вздохнула, достала из кармана формы боевой веер. Была не была. Впереди в ее жизни будет еще больше рисков. Пора привыкать. Мэй на ходу развернулась, раскрыла веер (он был очень красивым, с синей тканью и смертоносными спицами с шипами на конце, Мэй успела его полюбить) и метнула его в сторону Эри. Но Ямагота, взмахнув мечом, сбила его с траектории, поэтому спицы задели лишь плечо девочки. Мэй, конечно, расстроилась, однако решила бороться до конца. Она взбежала на второй этаж склада. Тот оказался пустым.       Ямагота Эри в считанные минуты добралась до Мэй и рубанула ей мечом по плечу. Последняя пошатнулась, однако удержалась на ногах, просто встав на одно колено и зажав свою рану от правого плеча до левого бока. В последний раз посмотрела в глаза Эри. Что-то было в ней такое, чего не хватило самой Мэй. Какой-то четкости. Возможно, системности. Холодной головы.       Эри не стала добивать одноклассницу (ее судьба была предрешена), а просто оставила ее наедине со своими последними мыслями, а сама поспешила вернуться на первый этаж за пороховым пистолетом.       Система победила идею.       Ее идеальное лицо. Ее натренированные в балетной школе ноги, которые идеально ложились в пуанты. Ее блестящие манеры. И горящие глаза. Горящие идеей.       В Республике за всю историю не было ни одной женщины-диктатора. Мэй с самого детства это казалось больше каким-то упущением, нежели несправедливостью. Вот отставка ее отца — это чудовищная несправедливость. Мэй помнила, как отец впервые пришел домой пьяный и закрылся у себя в кабинете. Вся семья думала, что глава семьи больше никогда не выйдет из этой двери, совершив сэппуку. Но отец Мэй оказался умнее. Он решил бороться. Правда, отчего-то быстро бросил это дело и теперь семье пришлось переехать из столицы в более маленький и непримечательный городок. Мэй думала, что отец скрывается от политических оппонентов, но и те, как оказалось, о нем позабыли. Фигура отца, некогда влиятельного политика, для всех в государстве вдруг стала бесформенной тенью, которая даже не достойна того, чтобы убрать ее с политической арены. Просто забыть и отпустить. К одиннадцати годам Мэй поняла, что они все хотят опозорить их семью. И единственным ее желанием вместо новых пуантов или кукол стала месть.       Выросшая в политической среде, Мэй понимала, что биться «в лоб» не принесет никаких плодов. Тем более она все еще была слишком мала, чтобы вступать в такие игры. Но все же девочка грезила о изящной и тонкой политической мести. Это стало ее мечтой, ее фантазией, ее ночными грезами. А апогей всего этого — это она в кресле диктатора. Не много и не мало для пятнадцатилетней девочки.       Однажды, когда отец все еще не приходил в себя после отставки, Мэй пробралась к нему в комнату и села рядом, смотря в его печальные глаза за стеклом очков. — Они больше никогда не посмеют обидеть тебя. Папа лишь улыбнулся. Какие милые слова из уст его маленькой, несмышленой дочки. Но он не знал, что эта «несмышленая» девочка так яро пытается следовать своей цели.       Это затуманило ее разум. Живя с этой идеей и целью из года в год, Мэй и сама не понимала, как медленно движется в пропасть. Ее план изначально был неверен, поскольку был создан не опытным политиком, а обиженной и оскорбленной до глубины души девочкой. Кимура Мэй не учла одного. Для политической карьеры очень нужна холодная голова. — Чтоб ты… Чтоб вы… Все… Сдохли. — Выдохнула Мэй, не опуская второго колена. Упала в лужицу собственной крови она лишь тогда, когда сердце перестало биться, а глаза заволокла вечная чёрная пелена. Осталось 6 учеников.