𝐌𝐞𝐭𝐚𝐧𝐨𝐢𝐚

      Заглушив мотор, Эрен вышел из машины, неторопливо приблизился к двери. Давай. Совсем просто — постучать и поговорить. Он же здесь не из-за самой Микасы, а из-за детей. Как сотрудник. Приходилось настраивать себя, чтобы вновь постучать в знакомую дверь. Все так же: один удар и несколько коротких. Опять дурацкая привычка, служившая когда-то их договоренностью. Микаса всегда понимала, что пришел именно он. Именно Эрен. Спохватившись, он добавил еще один удар. Она неохотно открыла дверь и молча пропустила его в дом. Наверное, насколько сильно ей не хотелось бы выставить его прочь — нельзя было. Ей нужно найти дочь.       — Задавай свои вопросы, — устало бросила она, садясь на диван. Сейчас все выглядело захламленнее, чем он помнил с первого посещения. Было заметно, что она чаще всего находилась здесь, в гостинной. И, возможно, даже спала на диване.       Исходя из таких мыслей он наконец смог решиться рассмотреть ее лицо после стольких лет разлуки. И даже с тем, какая сильная усталость отражалась на нем, Микаса все еще была красивой. Он задумался, что, возможно, даже если у нее нет мужа — есть парень. Она просто скрывала его. Ведь это просто нереально, чтобы у такой женщины все это время не было никого. И если так, то этот город полон идиотов. В гостинной пахло крепким кофе, и этот запах напомнил ему о том, что он толком ничего не ел с приезда. Живот неприятно скрутило, но Йегер не мог решиться взять даже конфету, лежащую в глубокой тарелке на кофейном столике.       — Это не займет много времени, — попытался успокоить ее Эрен, прекращая поток неуместных мыслей. — Расскажите про ваше окружение. Кто имеет больше всего контактов с Элли?       Достав блокнот и карандаш, он приготовился записывать, сохраняя невозмутимость на лице. Ее нижнее веко заметно дрогнуло от такого уважительного обращения. Тонкие брови нахмурились, и Аккерман на некоторое время уткнулась взглядом в кружку с кофе, стоящую на столике.       — Я имею больше всего контактов с ней. Учителя в школе, соседка Ребекка. Саша и ее семья. Все. — Микаса все еще не смотрела ему в лицо. Она явно обдумывала что-то. — Моя подруга Луиза тоже часто заходила, но она никогда особо не интересовалась Элли.       — Мистер Браус сказал, что сын лодочника приехал. Что можете сказать про него? — Эрен прислонился спиной к стене, чуть дольше планируемого рассматривая Микасу.       — Что я могу сказать про него? У мальчишки проблемы с головой. Он плохо понимает речь, плохо слышит… Но он не злой. Просто такой, какой есть. С возрастом ему хуже стало. — Микаса нахмурилась. — Эрен, причем здесь вообще этот несчастный? Думаешь… Думаете, он мог украсть детей? Он даже поесть себе сделать не может.       Йегер только крепче сжав карандаш, и сразу принялся зачеркивать совершенно пустое место на бумаге. После чего и вовсе вырвал страницу и засунул себе в карман. Это вырвавшееся обращение выбило почву из-под ног, снова пытаясь затолкнуть его в вихрь мыслей.       — Если у него отклонения, то следует проверить на вменяемость именно в отношении желания отомстить. Над ним многие издевались, а с его диагнозами… Я бы не снимал ни с кого подозрения, — пробубнил он, но взял себя в руки и вновь заговорил четко: — Кто такая Ребекка?       — Старушка-соседка с инсультом. Я слежу за ней, и она часто встречала Элли со школы, когда еще была в состоянии. — Аккерман хмыкнула и легла, не обращая внимания на его теперь слегка обеспокоенный взгляд. — Ей незачем красть детей. И я не обижала его, как и Саша, и Нико… Да никто в этой дыре не мог так поступить!       — А ее отец? Прошу извинить, что вопрос личный наверняка, но не редки и такие случаи. Я должен проверить всех, чтобы после исключить неподходящих. — Он дернул плечом. Вряд ли хотел бы знать правду об этом, но как иначе? — Впрочем, сперва я бы осмотрел ее личные вещи. Где ее комната?       — Отец — урод, он не живет здесь. И надеюсь, в нашу жизнь возвращаться не планирует, — сказала как-то двусмысленно она. Эрен удивленно выгнул бровь, почувствовав некоторые нотки нападок в свою сторону. Но это было невозможно, он лишь воспринял ее слова на свой счет. Недовольная неожиданной просьбой, Микаса поднялась и кивнула в сторону узкого коридора. — Комната там.       — Ну, человек, который бросил свою семью действительно урод. — Эрен хмыкнул. Мысль о том, что отец не ошивался рядом его обрадовала. Будто он мог получить хоть какой-то шанс… Вот ведь засранец! Думать о таком в этот момент! Да что с его мыслями не так?! Ему стало неловко. Он перевернул страницу блокнота и освежил память о вопросах, которые хотел задать. — У Элли друзей, как понимаю, не особо много… Закрытый ребенок?       — Да. Она говорила, что ей не интересно играть со сверстниками. Но я знаю, что это не так. Местные дети жестоки, а я не могла ничего с этим сделать. Знаю, это делает меня отвратительной матерью. Но как есть, так есть... — Микаса открыла дверь в комнату и тяжело вздохнула. — Я ничего не трогала. Все лежит так, как она оставила с утра перед школой.       — Дети не всегда понимают ситуацию и слушают то, что говорят их глупые родители. Да и наверняка ей было грустно из-за отца. Судя по твоим словам, он не особо участвует в жизни ребенка. Как ты вообще умудрилась попасть в… — Эрен прикусил губу, понимая, что едва не перешел рамки допустимого. Лучше осматривать комнату. — Есть у нее личный дневник или что-то подобное?       — Нет дневника. Она все рассказывает мне. — Микаса стояла позади него, едва сдерживая свое раздражение. — Элли никогда не видела своего отца и никогда им не интересовалась. Это точно не он.       — Настолько доверительные отношения? — Эрен выгнул бровь, но с уважением кивнул. — Не каждый способен выстроить подобное. Ее донимал в последнее время кто-нибудь? Может, проблемы в школе?       Осматривая комнату, Йегер поднимал разные девчачьи вещички и возвращал ровно на место. Девочка явно любила розовый цвет. Стул, шторы, постельное белье и ковер были розовыми и красиво сочетались с нежно-голубыми стенами. Стены оказались обклеены множеством рисунков, на которых изображалась то Микаса, то она сама, то различные животные. Странное ощущение. У Микасы была семья. Пусть и такая, но на фотографиях в этой комнате она выглядела вполне счастливо рядом с дочерью. Стала красивее… Конечно, Эрен и раньше считал ее привлекательной, но все это материнство точно пошло ей на пользу.       — Твой прекрасный отец никак не хочет уняться и прекратить распространять эти слухи. Из-за этого ее обижали в школе. — Аккерман прислонилась к двери и раздраженно прожигала его спину взглядом. — Но в последнее время все утихло, было достаточно спокойно. Она ни на что не жаловалась.       — А ему-то какое дело вообще? — Он удивленно вскинул брови, а после нахмурился. — С чего вдруг ему вообще до тебя есть дело? Впрочем, я с ним поговорю по этому поводу. Когда увижу.       — Откуда мне знать, что ему от меня нужно?! Он уже сто лет назад своего добился, но ему и этого мало. — Мика закатила глаза. Отстранившись от косяка, она подошла ближе. — Сейчас не о нем разговор. Есть что-нибудь, что напрягает? В рисунках, например. Я слышала, что в ФБР учат их анализировать.       — Не особо тут много чего интересного… — Он задумался, глядя на вполне счастливые рисунки обычной девочки. Все окружение, о котором и говорила Микаса. — Я даже не вижу повода для беспокойства в плане ее эмоционального состояния. Она видит тех, с кем общается, в радужном свете, ценит и все такое. Такие дети обычно если и сбегают, то в крайне редких случаях. Так что, я все больше склоняюсь к мотиву похищения. Говоришь, мой отец донимал… Есть кто еще? Например, как там Жан поживает?       — Откуда мне знать? Я с ним даже не общалась никогда толком, — тяжело вздохнув, сказала она и вышла из комнаты обратно в коридорчик. Он ведь обещал себе не поднимать эту тему! — Иди сам у него спроси, если так интересно. Не нужно донимать меня своими бредовыми домыслами.       — Знаешь, я своим глазам тоже могу поверить, как ни странно. Да и какой смысл отцу было обманывать меня настолько? Так. — Он продолжительно выдохнул, прикрыв глаза. — Дурацкая тема. Я просто удивлен, что ты за него замуж не вышла, раз все так сложилось.       — Знаешь, а может, и стоило дать ему шанс. Какая разница, если все верят кому угодно, но не мне? — Микаса задумчиво сжала подбородок, точно вспоминая о том, как Кирштейн был влюблен в нее в старшей школе. — Вот в следующий раз его увижу — приглашу на свидание. Отличный будет муж и отец, в отличии от некоторых. Он еще и кафе открыл в центре. Ну прям сказка, а не партнер.       — Он?! Да он — козел, который и взгляда твоего не был достоин! О каком шансе ты вообще говоришь? Он своим появлением всю жизнь испортил, а ты умудряешься еще рассматривать его снова?! — Эрен нервно покачал головой, пришлось стараться успокоиться как можно скорее. Этот разговор назревал, но не в таком же ключе. Поэтому он пробурчал довольно тихо: — Извини. Это было сейчас ни к месту.       — Ищи Элли и не лезь в мою жизнь, понял? Ты больше не имеешь на это право, — серьезно сказала она, едва ли не шипя. — А как найдешь — проваливай обратно в Вашингтон, или в какой дыре ты там разлагаешься, ковыряясь в делах ФБР… Тебе в моем доме не рады.       — Изменили мне, и не рады мне. Все логично. Я ничему не удивляюсь. — Он прихватил незаметно первую фотографию, уронив для отвлечения какую-то безделушку на пол. Сработало — Микаса не заметила этого его действия. — Я здесь по работе. И только. В первую очередь — чтобы спасти детей. Не хочешь сотрудничать — твое право. Можешь отказаться и продолжать работать с Ханнесом.       — Я не отказываюсь сотрудничать. Ты задаешь личные вопросы, которые не относятся к делу. — Микаса недовольно поставила на место упавшую вещь и вернулась в гостиную. Теперь ее голос звучал так, словно она еле сдерживала себя. — Мне больше нечего рассказать. У нас все было хорошо, а потом ее забрали у меня. Отняли мою малышку, а ты такую хрень спрашиваешь, теряешь ее время! Она может быть уже мертва, а ты... Иди к черту.       Неторопливо пройдя за ней, игнорируя желания вылететь из этого дома, Йегер поднял плечи, осматриваясь. Его квартира в Вашингтоне была явно дороже обставлена, с красивым видом… Только там чего-то недоставало. Здесь же все выглядело кардинально противоположным. Было все, чего не хватало Эрену. Глупости. Он усмехнулся. Даже сейчас не отрицала факта измены. Стало совсем неприятно. А если бы она призналась, что все это вранье, что ничего не было, и она любила только его? Что-то бы изменилось? Он бы поменял свое отношение? Удалось бы склеить то, что давно разбито? Жаль, что такой исход невозможен. Он прекрасно помнил ту фотографию, где Микаса смущалась, когда рядом стоял Жан. А еще помнил, как видел его выходящим из ее дома. Эрен отвернулся, опустив голову.       — Я правда хочу помочь тебе найти Элли. Сам попросил этот перевод, когда увидел сводку по телевизору. И личное… Больше такого не повторится. Найду дочь и уеду. Вижу, что неприятен до сих пор, поэтому не вижу смысла поднимать эту тему. — Он протянул руку Микасе. — Только деловое сотрудничество. Договорились?       — Договорились. — Аккерман неохотно пожала его руку, а затем быстро отстранилась и нервно обняла себя за плечи. — Вопросы кончились?       — Если серьезно… Последний. Почему замуж так и не вышла? Я думал, у тебя уже семья, все такое… Ты же хотела. — Он склонил голову набок, делая глубокий вдох. — И второй — дай мне контакты своих подруг, друзей. Опрошу их тоже.       — Перехотела. Мне дочь дороже мужчин, я хотела сосредоточиться только на ней, — коротко ответила она и достала с полки записную книжку. Выведя на них нужные номера, Микаса протянула их Эрену. — Да и… Опять же, тебя это не касается.       — Понял. — Осмотрев листок, он оценил, что ее почерк был все еще такой же красивый. Следовало бы уже принять дурацкий факт, что у него и Микасы разные жизни, и он сейчас для нее — никто. Человек из прошлого. Только все равно это понимание отзывалось колко где-то внутри. — Не касается. Хорошо. Если вдруг что вспомнишь, сообщи мне.       Вынув свою визитку, он немного задумался, но в этот раз зачеркивать контакты офиса не стал. Только написал свой местный домашний номер и сразу протянул Микасе.       — Окей. — Микаса положила визитку на кофейный столик и накрыла себя пледом. — Спасибо, что привлек к делу ФБР. Ханнес бы не справился с этим делом сам. Он даже пьянчугу поймать не может, а тут такое...       — Я просто сидел в баре и решил, что это дело стоит того, чтобы приехать. — Эрен нервно усмехнулся, понимая прекрасно, насколько же это было правдой, но тут же добавил: — Шучу. Все было иначе. Но тебе определенно нужно постараться выспаться. Скоро потребуется помощь каждого, а это заберет много сил. Вот… Можешь выпить половинку — хватит, чтобы нормально вздремнуть.       Сунув руку во внутренний карман, он достал небольшую баночку и положил на стол таблетку, предварительно легко разломив ее пополам. Не дожидаясь ответа, Йегер поспешил удалиться. Только на улице он смог сделать глубокий вдох, а затем и выдох. В груди ужасно тянуло, будто его сдавило ремнями, припечатав к стене. И что он получил от этого визита? Никакой особой информации, кроме небольшого списка, в котором искать подозреваемого — лепить сырое дело невиновному. Нужны зацепки. Нужны доказательства и факты. Но пока что ничего из списка не помогло и на шаг приблизиться к позитивному исходу. Возможно, в эту минуту Элли и Томми, запертые где-то или застрявшие в яме, пытались выжить. Пытались не умереть. Да. Завтра он соберет людей на поиски. Или даже этой ночью… Нужно для этого заручиться медицинской помощью. Черт. А ведь Эрен старался отложить и этот визит.       Машина послушно донесла его до такого знакомого дома, что начинало тошнить. Когда-то здесь прошло все его детство, юность… Было очень много приятных воспоминаний, но все они сейчас покоились под налетом обиды. На всех. Правда, в этом случае еще и горечи. Общение с Гришей у него постепенно сходило на нет после отъезда. А в последнее время и вовсе исчезло. Эрен и сам не мог толком объяснить себе все это. Просто в один момент желание обрубить все связи с прошлым разрослось так сильно, что перебило абсолютно весь здравый смысл. Выдохнув, стоя на пороге когда-то и своего дома, он нажал на звонок. Вряд ли его пустят сейчас. С другой стороны… Микаса же разговаривала с ним. И он смог прийти к ней. Неужели родной отец откажется впустить в дом?       Может, следовало отправить официальный запрос? Или занести уже утром на работу Грише? Но тогда потерялось бы драгоценное время. Когда в доме послышался какой-то шум, Эрен вытянулся, словно по приказу, и нахмурился. Дверь открылась, молча впуская его внутрь. Отказываться причин не нашлось, и Йегер вошел.       — Отец. Понимаю, что мой приезд наверняка не доставит тебе радости, как и остальным местным жителям… Но мне нужны от тебя бумаги. Если ты не против. И помощь. — Эрен хмурился, всматриваясь в постаревшее лицо Гриши, стараясь подсознательно найти хоть кроху радости от его присутствия в этом доме.       — Это из-за пропавшей девчонки? — спросил хрипло он, явно разбуженный таким визитом. — Элли. Элли Аккерман.       — А еще Томас Браус, — тут же добавил Эрен, начиная хмуриться. — Будто тебе нет вообще никакого дела. Это же дети. Им нужно помочь, а больница, уверен, в состоянии оказать помощь тем, кто согласится участвовать в поисках. Не нужно много — лишь дежурный доктор на всякий случай. Аптечки первой помощи, что там еще полагается…       — Будет тебе доктор или медсестра. Есть у нас одна, которая в педиатрии работает. Умная. — Гриша отошел с прохода, впуская сына дальше в дом. — И мне не все равно. Просто я не впадаю в истерики, как некоторые лицемеры в этом городе.       — Я разговаривал с Микасой, — не сразу, но признался Эрен, сглотнув. Как бы он не убеждал себя, а мнение отца до сих пор многое значило для него. Однако сейчас это не должно касаться личного. — По работе я обязан спросить тебя. Что происходило с Элли, как ты связан с ней? И что вообще за слухи в городе? Многие не особо позитивно отзываются о тебе.       — Я лишь раз сказал правду, что ее мать шлюха. — Отмахнулся Йегер и прошел на кухню, включая чайник. — Кто-то услышал, и так понеслось. Какая тебе разница? Столько лет прошло.       — Боже, отец! — Эрен закатил глаза, пройдя следом, размещаясь на стуле, как и когда-то давно. Даже любимый цветок мамы все еще стоял на своем месте. О нем явно хорошенько, внимательно заботились. — Тебе ведь до этого не должно быть никакого дела! Да, она изменила. Вроде как… Но мне. И тебя это не должно заботить. Зачем лезешь во все это? Ты знал, что из-за этого девочку дразнили? Черт! Так ее дразнили именно из-за этого?!       Теперь картина складывалась более отчетливо. Микасу считали легкодоступной? Нет, у Эрена, конечно, присутствовала на нее обида. Но даже он никогда не позволял себе подобных высказываний. Как бы больно ему ни было. Это больше не его дело. Его никак не должно трогать, с кем спала Микаса. Нужно только почаще напоминать себе об этом.       — Если бы я знал, что она потеряется из-за этого — уж точно не стал бы говорить. Я же не чудовище. — Гриша закатил глаза и достал конфеты из шкафа. — Но, говоря честно, ей не стоило пытаться удержать тебя тогда.       — Она и не пыталась. Она лишь просила время, — буркнул Эрен, выбирая свою любимую. Надо же. Столько времени прошло, а отец все еще покупал эти лимонные леденцы, которые сам не особо и ел. Это было радостью лишь для Карлы и Эрена. — Забыл? Сам ведь показал мне ту фотографию. А теперь я узнаю, что у нее ребенок. Мало того — Жана ей было мало, видимо. Впрочем, это и впрямь не мое дело. Она вправе жить так, как хочет. Только… Наверное… Ты сам никогда не испытывал ощущения, что где-то ошибся? Глобально.       — Возможно. Но это того стоило. Посмотри на себя! Ты успешный мужчина с хорошим достатком, живешь в столице и идешь по стопам деда. Твоя жизнь идеальна, сын. — Он умело заварил чай так, как любил именно Эрен, и поставил его перед ним. — Я не жалею ни о чем. Я сделал все, чтобы устроить твою жизнь.       — Я вот думаю, что стоило разорвать тогда ту фотографию и поговорить с Микой. Так было бы правильно. Может, тебе тогда показалось? Меня не отпускает мысль, понимаешь, что я что-то упустил. Что-то важное… А теперь никак не могу все верно сложить. — Этот разговор оказался абсолютно внезапным. Эрен шел сюда с мыслью, что придется уговаривать отца помочь. А в итоге разрывался от желания просто выговориться. По-человечески. Он сделал глоток и уставился на плавающие в чашке чаинки. — Есть что покрепче?       — Виски. — Гриша нахмурился, достал из мини-бара бутылку и поставил перед ним. — Тебе так кажется только потому, что ты не нашел себе достойную девушку. Воспоминания засоряют тебе голову, сейчас все было бы иначе. Вы бы были либо в разводе, либо собачились по всяким глупостям. Первая любовь почти всегда неудачная.       Алкоголь тут же заполнил оставшееся место в чашке с чаем, и Эрен сделал несколько больших глотков. Тепло сперва неприятно прошлось по горлу, а после разгорелось внутри уже привычным послевкусием. Стало чуточку полегче. Пусть и обманчиво.       — Вряд ли найду, пап. Я же пытался. Мне с Микасой хорошо было. И даже очень. А потом все это… — Он тяжело вздохнул, помешивая импровизированный напиток острием ножа. Слишком не хотелось вставать и тянуться за ложкой. — Представь, что тебе кто-нибудь сказал, что нужно было бы бросить маму. Ты бы согласился?       — Твоя мама другая. Я бы не смог бросить ее. Но я очень многое потерял из-за того, что твоя мать боялась перемен. — Он сел рядом и налил себе виски. — У тебя успешная карьера. Просто нужно немного постараться и найти достойную женщину.       Чашка быстро пустела, как и исчезали лимонные конфеты. Вскоре чай и вовсе превратился в чистый виски. Эрен постепенно начинал путаться в мыслях, но все еще был способен грамотно их формулировать.       — Но ты ведь не жалеешь, что был с ней. Ты же любил ее. Какая разница, чего она боялась, если ты мог оставаться рядом? — Он болезненно сглотнул, вновь наполняя чашку. Фантик шуршал в руке, помогая сосредоточиться. — Как можно хотеть представлять рядом с собой другую женщину, если уже есть одна, которая до сих пор лучше всех их вместе взятых? Разве можно заставить себя жить вот так — с нелюбимой, но достойной? Я просто не понимаю… Ты же любил маму. Был рядом. Неужели что-то могло заставить тебя сомневаться в своем решении?       — Посмотрим, как ты заговоришь, потеряв все, чего добивался годами, из-за женщины, которая недостойна этого. Я сделал все, что мог, чтобы ты был успешным, но этот город... Этот ужасный город! Он затягивает в пучину ущербной жизни, и ты уже никогда не сможешь из нее вырваться. — Гриша налил себе добавки и шумно выдохнул. — Такая жизнь, как у тебя, требует жертв.       — А если я… Если я хотел остаться здесь, но счастливым? — Он внимательно всмотрелся в лицо Гриши. Такой всегда уверенный, всегда все знал. Он каждый раз умел подобрать грамотно слова, а Эрен особо и не сопротивлялся. Аргументы слишком верные. Только сейчас за его плечами тоже имелся опыт. — Я не хочу достойную, понимаешь? Я не на случке ради наград на выставке. Я хочу, как у тебя с мамой — чтобы по любви. Может, я хотел бы оказаться на месте того балбеса, что заделал ей ребенка. Но не сбежал бы. Может, она любит меня до сих пор?       — Какой балбес? — непонимающе спросил Гриша, поправляя свой халат с каким-то дурацким тропическим узором. — Не знаю. Я не следил за тем, кто лезет ей под юбку. Просто оставь это в прошлом и живи дальше.       — Ты же должен знать. Это же Микаса. Она не из тех, кто… — Эрен поморщился, опустив голову. Хотел вновь заступиться за нее, опровергнуть факт измены. Она же не могла, в самом деле! — Скажи честно, зачем ты дал тогда мне ту фотографию? Хотел, чтобы я уехал отсюда без нее? Боялся, что я откажусь от мечты? Пап, я просто хочу знать всю правду. Какой бы она ни была. Я же вижу — ты знаешь. Ты уверен, что у Мики кто-то был после меня? Или после этого… Жана.       — Послушай, я не хочу это обсуждать. И тебе не стоит. Живи настоящим. Скоро начнется новый век, самое время войти в него с чистой от дерьмовых мыслей головой! — Йегер встал и отставил бутылку в сторону. — Твоя комната не тронута. Можешь спать сегодня там. Я после смены и сильно устал.       — Нет. — Эрен поднялся и отрицательно покачал головой. — Извини. Я пришел только поговорить, но, видимо, ты не особо хочешь этого. Похоже, я опять ошибся, рассчитывая… Забудь. Это был единственный и последний раз, когда я хотел такого разговора. Спасибо, что угостил чаем и дал выговориться. Когда соберу группу, уведомлю тебя. Сам можешь не приходить, мы разберемся.       Сжав в ладони конфету, Эрен прихватил с собой бутылку. Искать в такое время по округе, где можно приобрести хороший алкоголь, не хотелось. Уж лучше пусть будет под рукой виски. Теперь бы добраться до съемного дома и не уснуть, чтобы не пропустить возможный звонок от Браусов. Остановившись на пороге, он еще раз взглянул на отца.       — Прости, что вечно не оправдываю твои ожидания, но мне хотелось бы совершать собственные ошибки. Даже если ты и пытался уберечь меня от них. Видимо, на этом и впрямь наши пути должны разойтись. Кажется, я должен был сделать это чуточку раньше.       — Эрен, постой. — Гриша сжал его плечо. — Ты оправдал все мои ожидания. Я горжусь тобой.       — Значит, я не оправдал свои. Забавно получается, верно? — Повернувшись, он усмехнулся, смотря куда-то в район плеча отца. Странные и непонятные ощущения ошибки преследовали его, а сейчас стали только отчетливее. — Скажи одно: о чем ты жалел в браке с мамой?       — О том, что не продавил свое мнение. Нам нужно было уехать отсюда сразу же, но она была слишком привязана к отцу… — Он сжал переносицу и устало выдохнул. — Но я ее любил и не стал делать это. Это была ошибка.       — А может, потому что родился я? Сколько вам было? Слишком мало, наверное. Поэтому ты остался, чтобы быть рядом с ней. — Эрен улыбнулся. Его всегда трогала до глубины души история, которую рассказывала еще Карла.       Романтика отношений родителей всегда восхищала Эрена. Он хотел так же. Хотел такой любви, такой преданности. Хотел такую же верную и красивую жену. И ведь ему казалось, что нашел. Микаса подходила под каждое описание, под каждый пункт в его голове. Но с другой стороны — разительно отличалась от выстроенных норм. Она была одновременно идеальной, но и такой… Другой. Которую хотелось изучать до конца жизни. Чтобы никогда не отпускать. Так может, это он сделал что-то не так? Он допустил какую-то ошибку, в результате которой Микаса начала общаться с кем-то еще? Лишь теории, подтвердить или опровергнуть которые уже вряд ли получится. Ведь он обещал после того, как найдет Элли, убраться навсегда из города и больше не появляться в ее жизни. Так просто. И одновременно ужасно сложно. Эрен опустил голову, пытаясь переварить собственные размышления.       — Не будь строг к себе. Все обязательно наладится, — сказал Гриша, но в его словах совсем не было уверенности. — Я все еще считаю, что тебе не стоит думать на эту тему.       — Давай честно говорить хотя бы сейчас. Ты сам понимаешь, что я поступил, как трус. Сбежал, даже не поговорив. — Он отрицательно замотал головой, усмехнувшись. — Думаешь, она могла бы сейчас со мной поговорить нормально?       — Ну, ты ищешь ее дочь. Она уж точно смягчится, стоит только найти Элли. — Он пожал плечами. — Может, и поговорит. Я в таком не смыслю, никогда дело с такими женщинами не имел.       — Но если я узнаю, что ты продолжаешь распространять про нее слухи!.. — Эрен угрожающе нахмурился, смотря прямо в глаза отцу и прижал указательный палец к его плечу. — Надеюсь, такого бреда больше не повторится.       Не желая дальше продолжать этот разговор, он покинул когда-то такой родной дом, чтобы сесть за руль машины. Голова тяжелела с каждой минутой, но это уже входило в привычку. Опять звук мотора, и Йегер неторопливо вел автомобиль в направлении мотеля. Нужно было дождаться звонка Браусов, чтобы получить дополнительную информацию. Конечно, после алкоголя так ехать было рискованно, но почему-то Эрена это не особо волновало. Да и добраться получилось без приключений. Как и разговор с Николо вышел вполне себе неплохим. Новые записи в блокноте быстро вырисовывались, только вот особой ценности не имели. Опять ничего. Закинувшись кофе и прихваченным у отца леденцом, Йегер решил, что следовало перехватить Ханнеса ровно в момент, когда он приходит на работу. Вновь придется садиться в машину и направляться уже к участку. Он все размышлял о возможном похитителе. Сомнений уже не было — это именно так. Слишком много деталей, которые указывали на невозможность детей уйти из дома по собственной воле. Хуже всего, что замешан в этом точно кто-то из близких. Но кому это нужно? Нужно думать. Думать, как можно лучше и быстрее.