Прекрати мою боль

      Вернувшись домой и забыв о любой продуктивности, по обоюдному согласию, Чимин и Чонгук выбирают детективную дораму с элементами фантастики, триллера и романтики, чтобы начать смотреть её в эти выходные.       Скооперировав подушки и одеяла у стены кровати Чонгука и поставив ноутбук на стул рядом с ней, парни запускают видео.       Чимин ощущает спокойствие устраиваясь в метре от соседа на импровизированном вип-кресле их вип-кинотеатра. Между ними не очень устойчиво расположилась миска с чипсами, на полу стоят две бутылки с газировкой.       Чонгук ест своё желанное мороженое в вафле в виде кукурузы, пока Чимин ест шоколадное из картонного стаканчика.       Каждая серия дорамы подвергается серьёзному обсуждению начиная от плюсов и минусов сверхспособностей главного героя и заканчивая симпатичностью актёров и актрис.       Парни не замечают как наступает вечер, не включают свет, продолжая смотреть серию за серией.       Чимин думает о том, как, оказывается, уютно не чувствовать какого-либо подвоха от просмотра сериалов рядом с другим человеком в тёмной комнате. Никто не трогает его, позволяя просто забыться в увиденной истории. Будь здесь Итан... Ах, нет, здесь нет Итана, в комнате только Чонгук. Сидит и плачет из-за смерти одной из главных героинь.       – Ну, нет, ну, пожалуйста! – Ноет Чон, всхлипывая.       Чимин с сочувствием улыбается. Да, они оба не предполагали, что режиссёры такие изверги...       – Всё, на сегодня хватит слёз. Давай поедим? Уже девять... – предлагает Чимин и ставит на паузу конец серии, чтобы не подсмотреть превью следующей, из-за которого их опять "приклеит" к экрану.       Чонгук кивает, вытирая мокрые глаза.       – Рамен?       – Рамен.       Чимин улыбается и включает свет. На кровати Чонгука оказывается много крошек от чипсов, из-за чего им обоим приходится сделать небольшую уборку на месте "трапезы".       – Сделаем завтра день уборки? У нас немного беда с поверхностью плиты, да и нужно помыть полы... – предлагает Чимин.       – Читаешь мои мысли! – Смеётся Гук. – Каждый день убеждаюсь, что переехать сюда было самым лучшим решением.       Чимин знает, что Чон "сбежал" от соседа-лентяя, но всё-таки, разве он не получил вагон проблем с новым соседом в его лице?       Они уходят в кухню, чтобы приготовить ужин, но сознание Чимина не может отделаться от возникшего вопроса:       – Ты действительно совсем не жалеешь?       Чонгук перестаёт нарезать лук и смотрит на соседа, который не поднимая глаз старательно натирает зубчик чеснока. Движения быстрые и совсем неаккуратные, что выдаёт сильное эмоциональное напряжение.       Чимин вздрагивает, когда его руку останавливают.       – Совсем-совсем не жалею. Будь осторожнее, всё в порядке, – со спокойной улыбкой вкрадчиво отвечает Чон.       Чимин с облегчением выдыхает и садится на стул, прижимая запястье ко лбу. Иногда ему кажется, что он теперь сломанный и неправильный, не вписывается в этот мир из-за внутренних страхов.       Чонгук убавляет огонь под кастрюлей и садится за стол напротив.       – Чимин, ты можешь говорить со мной о чём угодно. Только не тони в своих мыслях, пожалуйста...       Парень поднимает взгляд и устало улыбается.       – Я слишком привык, что меня не слушают. Я так устал, Чонгук... Закапывать самого себя и свои чувства, чтобы ни дай бог кто-то не подумал, что меня можно использовать, раз я такой раненый. С начала учёбы, ты мой третий сосед...       Чонгук испуганно смотрит, пытаясь понять, что скрывается за этим "третий сосед".       – Он приставал к тебе? – Спрашивает, хмурясь так, будто кто-то ранил его.       – Нет. Просто отпускал двоякие шутки и был слишком резким. Наверное, он пытался так свести мою ситуацию к чему-то нелепому, но я так и не смог ужиться с ним и ушёл сам.       Чонгук выдыхает и встаёт, чтобы засыпать ингредиенты в бульон.       – Мне уютно с тобой, Чимин. Я могу быть собой в этой комнате, никто не напомнит мне, что я подвёл родителей своим существованием. Я рад возвращаться и понимать, что в моём окружении есть человек, который в меня верит, доверяет свою безопасность и... от этого становится так тепло.       Чимин задерживает дыхание и прислоняет к груди ладонь, чтобы сердце не покинуло рёберную клетку. Чонгук. Чонгук. Чонгук. Чонгук...       Он моет руки, пахнущие чесноком, и вытирает мокрыми ладонями лицо, чтобы прийти в себя. "Как я хочу выкинуть свои страхи и просто задышать рядом с тобой. Не бояться, что ты ранишь меня или, ещё страшнее, я причиню боль тебе."       – Мне тоже нравится жить здесь с тобой, Чонгук.       Чон окунает лапшу и счастливо улыбается.

***

      После ужина парни немного начинают намеченную на завтра уборку, не желая ложиться спать с полными животами.       В комнате играет спокойная иностранная музыка из плейлиста Чимина, они убираются в своих шкафах и протирают пыль.       – Чимин, я могу спросить у тебя про твой танец? – Начинает Чонгук, уже столько думая о том, что произошло утром.       Чимин сильно жмурится, отвернувшись к шкафу. Безумно страшно делать эти шаги к открытию своих чувств.       – Да, можешь.       Чон видит, что сосед испуганно замер и, кажется, очень боится посмотреть на него. На самом деле и у самого Чона сердце безудержно будто бьётся о рёбра.       – Только не думай, что я тут же сделаю какие-то выводы и начну относиться к тебе иначе. Каким бы ни был твой ответ.       Чимин кивает, чуть расслабляясь, и с дрожью в руках продолжает складывать постиранные вещи.       – Ты говорил мне прочувствовать твой второй танец. Я слышал текст и видел твои эмоции, и это всё было чувственно и волнительно. Но я хочу знать, суть этого танца и смысл песни имеют какое-то отношение ко мне?       Вот оно! Чимин садится на пол и обнимает согнутые в коленях ноги, понимая, что его откровенно трясёт. Он сам поспособствовал этому, но всё же, оказался не готов к реальности.       – Прямое... – тихо отвечает он, боясь даже дышать. К горлу подкатывает ком, хочется сбежать, кричать и прыгать, потому что он уже не может. Его сейчас будто разорвёт от противоречивых эмоций.       "Я хочу с тобой, но не хочу, я мечтаю, но боюсь, я люблю, но ненавижу, ненавижу себя..."       Чонгук смотрит на парня, комочком сидящего перед шкафом.       – Я рад, – также тихо отвечает он, надеясь вселить хоть какое-то спокойствие своей скромной реакцией.       Чимин начинает часто дышать и до боли сжимает свои ноги. Чон испуганно подходит к нему и касается плеча, от чего тот шарахается и развернувшись, плюхается на пятую точку.       – Чимин, ты не должен мне ничего, хорошо? Даже если я теперь об этом знаю, всё остаётся как есть. Ты контролируешь всё сам, никаких лишних действий от меня не будет, – нерешительно протягивая ладонь, объясняет Чонгук, пытаясь предотвратить разрушающий поток мыслей и ассоциаций, который спровоцировал в кафе сегодня. Он садится на корточки, чтобы быть на ровне.       Чимин болезненно морщится и закрывает ладонью рот, пытаясь так прекратить назревающую паническую атаку. Он судорожно хватается за протянутую ладонь и ещё раз осознаёт то, что услышал. Контролировать всё самому очень эгоистично, он будто пользуется близостью с Чоном. Но только с такой уверенностью он будет понимать, что ничего плохого не произойдёт.       Давление в груди потихоньку спадает, Чимин прислоняется головой к дверце шкафа и продолжает держать вспотевшие пальцы Чонгука.       – Спасибо, – шёпотом благодарит он и поднимается, опираясь на руку парня. – На сегодня всё. Я в душ и спать.       Чонгук кивает и отпускает похолодевшие пальцы:       – Пойду после тебя.

***

      Через час, ближе к двенадцати, Чонгук выключает свет и ложится в свою кровать. Чимин, у себя, лёжа скролит ленту соцсети в смартфоне. Никто из них так и не решился нарушить молчание после недавнего разговора.       – Спокойной ночи, – как можно более непринуждённо всё же произносит Чонгук, переворачиваясь на спину.       – Спокойной ночи, – отвечает Чимин и убирает телефон на тумбочку.       Только вот спокойствия как не было, так и нет.       Чонгука разрывает желание действиями показать Чимину, что он никогда не причинит ему боли, не заставит делать что-то неприятное. Он хочет открыть ему свою нежность, которую ему ещё не приходилось кому-либо показывать       Чимин же лежит рассуждая о границах, которые очень хочет попробовать перейти.       – Чонгук, – шёпотом зовёт он.       – М?       – Даже если я сейчас подойду к тебе, ты все равно ничего не сделаешь?       Чимин знает, что ответ будет таким, каким должен быть. Он не сомневается, но должен подтвердить для себя, что его действия не будут восприняты неправильно.       Чонгук сжимает пальцы и переводит дыхание перед решительным ответом:       – Ничего, Чимин.       Парень поднимается с постели и на ватных ногах преодолевает небольшое расстояние между их кроватями.       Чонгук только отодвигается ближе к стене, после чего замирает, прислушиваясь к движениям и дыханию соседа.       Чимин садится на край кровати, чувствуя себя самым разлагающимся человеком на планете. Сердце безумно сильно болит от желания закричать, заплакать, разломать себя на куски и собрать обратно.       – Дай руку, пожалуйста, – тихо просит он.       Чонгук поднимает ладонь с одеяла и осторожно касается локтя парня, пока дыхание неконтролируемо сбивается. Он так боится напугать чем-либо того, кто подошёл к нему несмотря на огромное количество страхов.       Чимин касается тёплых пальцев, мягко берёт ладонь в свою, перебирает и щупает подушечки, будто пытаясь прочувствовать рисунки кожи. Ладонь Чонгука больше ладоней Чимина, это они поняли на одном из обедов с Тэхёном, Хоби и Юнги, когда первый смеялся до слёз от умиления по отношению к мизинчикам Пака. Чимин тогда наигранно злился, но сейчас вспоминает с тёплой улыбкой.       Чонгук слышит его улыбку, стойко терпит эти странные исследования своей ладони, которая будто и не его вовсе. Он ведь отдал её Чимину.       Чимин еле слышно хнычет от того, насколько ему хотелось бы позволить Чонгуку прикасаться к себе, доверять настолько, что и мысли о боли не возникло бы. Но сейчас он к такому не готов, поэтому сам хочет почувствовать нежность при полностью контролируемых прикосновениях.       Чонгук закусывает губу, когда Чимин прислоняет его ладонь к своей щеке, неосознанно щекочет подушечки пальцев ресницами и гладит чуть огрубевшие от бокса костяшки.       Чон чувствует улыбку парня, даже может представить её, измученную, усталую, но такую тёплую, но потом его простреливает осознание того, что кожа на щеках Чимина влажная. Тот, наконец-то, плачет.       Земля, кажется, останавливается, все внешние звуки исчезают, кроме звуков их дыхания и шуршания ткани.       Чимин валится рядом на кровать и укладывает голову на массивное плечо Чонгука, чуть ниже ключицы. Тот немного отмирает, прислушиваясь к сбитому дыханию.       – Есть список фраз, которые убивают во мне человека: "мне плевать на твои чувства", "жду не дождусь, когда ты начнёшь умолять", "осознай свою ничтожность и прими меня", "ты даже не плачешь, надеюсь в следующий раз ты будешь более чувственным", "Чим, твоё тело, кажется, уже привыкает к такой боли", "с-сейчас же открой рот", "ещё два захода"...       Чонгук еле перебарывает желание закрыть уши, пока глаза неминуемо застилают слёзы. Зачем нужно было делать это с ним? Он ведь такой добрый и нежный, ярко улыбается и глубоко чувствует каждую эмоцию. Зачем было ломать его? Ради чего?       – Я пугаюсь, когда ко мне приближаются слишком быстро и близко, резко хватают за талию или бёдра, я вздрагиваю от прикосновений к животу и терпеть не могу тёмные засосы на шее. Меня тошнит от слишком глубоких поцелуев, шлепков и пощёчин. Мне очень больно, когда никто не останавливается, когда я прошу прекратить, умоляю об этом долгое время.       Чонгук всхлипывает и зажмуривается, позволяя слезам стекать по вискам. Чимин загнанно дышит, уткнувшись в его футболку, сжимает пальцами одеяло, боясь закричать от боли.       Чон медленно поднимает руку и поглаживает мягкие волосы, осторожно, с еле ощутимым нажимом.       – Е-если ты готов с этим мириться, если ты вынесешь мои истерики и панические атаки, я хочу дать себе шанс и вернуть-ся к жизни, – еле произносит Чимин, то и дело глотая ком в горле.       – Позволишь обнять тебя? – Шёпотом спрашивает Чонгук. У него появляется стойкое ощущение, что если он не подарит сейчас своё тепло, то развалится на части сам.       Чимин проводит рукой по его вздымающейся во всхлипах груди и тянется к шее, позволяя обнять себя в ответ. Чон поворачивается на бок и аккуратно укладывает ладонь на его спину, утешающе поглаживая. Он боится сделать как Итан, прикоснуться похоже, из-за чего Чимина накроет болью от воспоминаний.       – Если я спрошу тебя сейчас, будешь ли ты моим принцем? – Тихо начинает петь он, вспоминая начало той песни. – Сложишь ли ты свои доспехи и останешься со мной навсегда?       Чимин расслабляется впервые за очень долгое время, поглощает вибрацию, исходящую от груди Чона, и умиротворённо прижимается к его теплу.       Чонгук продолжает аккуратно перебирать светлые пряди и мычать мелодию, под которую Чимин танцевал самое прекрасное послание в его жизни.       – Я хочу вернуться к себе и уснуть под твой голос, – совсем тихо признаётся Пак и возвращает себе ладонь парня.       Чонгук еле соображает, когда Чимин встаёт и тянет его на себя, заставляя подняться. Он растерянно дожидается, пока Чимин ляжет под своё одеяло и осторожно опускается рядом.       Это самое прекрасное чувство для Чимина, чувство защищённости и нежности исходящей от Чонгука, когда тот продолжает убаюкивать его, поглаживая по виску и волосам. Мир кажется так и не продолжил вращаться, затихнув для них двоих.       – Самое прекрасное, что я вижу, когда встречаю тебя с занятий, это твоя усталая, но спокойная улыбка. И я люблю видеть счастливое спокойствие в твоих глазах, – тихо говорит Чонгук, убирая пряди волос парня за ухо.       Чимин ярко улыбается, всхлипывает, придвигаясь ближе, и объясняет:       – Потому что мне становится легче, когда я вижу тебя в конце дня и понимаю, что мы вернёмся домой вместе, поедим, ляжем спать и ничего не случится. Я так привык к этому.       Они слышат улыбки друг друга. Чонгук продолжает тихо петь мелодию песни и находит ладонь Чимина, чтобы мягко взять её в свою и закрыть глаза.       Ворох мыслей в голове Чимина затихает и он делает глубокий вдох, чтобы полностью расслабиться. Он очень устал, хоть сегодняшний день и стал одним из самых счастливых и значимых за последнее время.       Минут через пять Чонгук затихает и понимает, что сосед уже крепко спит. Он тихонько поднимается, поправляет одеяло и возвращается в свою постель.       По спине пробегает стая мурашек, когда он ещё раз осознаёт всю суть произошедшего. Чонгук до сих пор чувствует тепло Чимина на своей груди, пальцы в мельчайших деталях запомнили мягкость его кожи и волос. Он чувствует себя самым счастливым, потому что Чимин готов попробовать перешагнуть через прошлое.       Чонгук влюблён уже давно, в душу Чимина, в яркие глаза, пухлые губы, в его смех и простоту, с которой тот сонно сидит по утрам за завтраком и тщетно пытается проснуться. Влюблён в босые ноги, которые шлёпают по полу, чтобы с разбегу запрыгнуть на кровать и лечь с довольным вздохом, когда никто не видит. Чонгук влюблён во всего Чимина, даже когда тот злится и пытается закрыться, рассказывает спьяну странные сказки, хмурится из-за сложных заданий и ругается, если Чон моется слишком долго. Эта комната объединила их, таких разных, но одинаковых, раненых, но сильных, готовых идти на уступки и слушать друг друга, даже если страшно.       Чону больно за Чимина, и он запомнил все фразы и действия, которые не должны исходить от него.