На рассвете я сгорю

      Утреннее солнце поднималось из-за горизонта, словно гордый, реющий флаг, знаменующий начало нового дня. Его лучи золотисто-рыжим пламенным дождем падали на склоны холмов, на верхушки гор и деревьев. Они проходили сквозь траву, просвечивая тонкие стебельки насквозь, отражаясь калейдоскопом в мельчайших капельках росы, заставляя одиноко стоящие деревья и растения отбрасывать длинные тени.       По утрам в окрестностях Нью-Коппера не было жарко. Ранним утром было прохладно, часам к восьми температура становилась приемлемой, а в десять день вступал в свою полную силу. К полудню погода уже была невыносимой.       Единственное место, где можно было скрыться от жары – просторные леса, где деревья закрывают всех обитателей от лучей солнца. Гулять на проторенных тропинках – одно удовольствие: над головой поют птицы, шумит листва, а если зайти поглубже, можно найти кустарники с местными ягодами и ароматной, сочной, сладкой на вкус травой – тиамом. Её можно жевать или добавлять в пищу, улучшая вкус и разжигая аппетит, а можно высушить и разложить пучки где-нибудь дома. Поначалу запах травы схож с запахом мяты, но потом, полежав несколько дней, она приобретает свои собственные, неповторимые ноты, причем каждый кустарник имеет свой оттенок аромата.       Леса благоухают и обдают свежестью. По утрам в них всегда тихо, и лишь изредка где-то упадет в траву шишка или дятел начнет стучать в дерево; порой проскачет меж кустов мелкий заяц или проскользнет мышь, воровато оглядываясь по сторонам – не летит ли на нее сверху бесшумный ястреб? Не ползет ли по траве скользкая змея?..       Но, – т-ш-ш-ш... Если прислониться к земле, если замереть на месте, если затаить дыхание и прислушаться – можно услышать далёкий топот, приближающийся всё быстрее. Если присесть на одно колено на дороге и прищуриться, если зрение не хуже ястребиного, если лучи солнца падают под нужным углом, – можно увидеть, как где-то там, меж деревьев, разворачивается настоящая погоня...       Ту-у-у!.. Перестает ломать себе клюв дятел, мышь убежала в нору, заяц застыл и приподнял уши, стайка ворон закаркала где-то поблизости... Выстрел далёким эхом раскатился по лесу и был слышен даже за его пределами – на холмистых равнинах Нью-Коппера, на аванпостах и в паре поселений...       Если замереть на месте ещё на пару секунд, прямо в голову прилетит шальная пуля, не попавшая в цель. Если каким-то чудом уцелеть и прождать ещё десять секунд, можно увидеть и виновников стрельбы.       Взмыленная лошадь несётся меж деревьев, всхрапывая и вертя головой; она напугана и измотана. На ней – девушка-дрон с фиолетовыми волосами, закрытыми кожаной ковбойской шляпой с широкими полями; одними лишь бедрами держась в седле, она, поджав губы, скрытые белой банданой, разбирается со своим револьвером. Щелчок, резкое движение – и барабан откинут в сторону. Девушка вытряхивает из него все десять гильз, а затем расстёгивает молнию набедренной сумки и лезет туда рукой; подрагивающими от быстрой езды и волнения пальцами она, один за другим, вставляет десять патронов тридцать восьмого калибра, затем оборачивается через плечо и, прищурившись, бросает взгляд из-под банданы на своих преследователей. Ей в ответ летят ещё две пистолетные пули; она пригибается, хватаясь за шляпу, и ведёт лошадь зигзагом; едва глядя назад, дрон палит вслепую из револьвера. Одна из пуль оказывается удачливой и валит лошадь законника на землю.       Они скачут сквозь лес по траве, а затем перескакивают через упавшее посреди дороги бревно: сначала девушка, за ней – рейнджеры. Они свистят и кричат. Беглянка проезжает по месту, где ветви деревьев висят особенно близко; они бьют ее по лицу, и она пригибается, вцепляясь в лошадиную шею.       Погоня выходит за пределы леса. Сразу за ним начинаются широкие равнинные прерии, окружённые с южной стороны скалами. Загонщики разделяются и скачут дугой, а не рядом, стараясь поймать преступницу в кольцо. Она протягивает правую руку через левое плечо, целится и стреляет в одного из рейнджеров; пуля со свистом вонзается в его руку, пробив куртку и металл.       Девушка бьёт лошадь шпорами и восклицает: "Хьйа!". Животное из последних сил переходит на свой быстрейший галоп. Вдруг перед ними слышится протяжный, высокий свист, и из-за рощи выезжают три фигуры на конях. Беглянка тянет за поводья, лошадь тормозит и испуганно ржёт.       – Ч-черт, шерифы... – тихо произносит дрон.       – Законом округа Нью-Коппер: остановить лошадь, сейчас! – громко, строго, даже пугающе кричит одна из тех, кто вышел перед ней: уверенно держащаяся в седле девушка с прямой спиной. Её шпоры поблескивают от лучей поднявшегося солнца, как и большая золотая звезда на груди кожаного жилета; на шляпе изображён герб Нью-Коппера, а карабин в руках украшен резьбой и гравировкой. Она держит всадницу на мушке.       – Чёрта с два... – сосредоточенно бормочет та. Она пристально смотрит на горизонт и оглядывается вокруг, ища пути побега или спасения... Рука нервно сжимает револьвер, а другой ладонью она вцепилась в кожаный рожок седла.       На несколько секунд воцарилась тишина; ощетинившиеся ружьями, пистолетами и револьверами рейнджеры отрезали девушку от леса, а все три шерифа держат её на мушке спереди. Лошади всхрапывают и мотают головами, перетаптываются копытами по земле; на дорогу медленно опускается поднятая ранее пыль. У беглянки нет совершенно никаких шансов вырваться из западни... в одиночку.       В молчании все слышат отдаленный стук множества лошадиных ног. Дроны одновременно разворачиваются в сторону звука и видят сразу десяток быстро движущихся фигур... А то и целых два десятка.       Один из рейнджеров медленно снимает с пояса лассо и начинает раскручивать его в воздухе, чтобы захватить преступницу, пока она отвлечена вместе со всеми. Ровно за секунду до броска со скал неподалёку раздается громкий выстрел, как будто кто-то пальнул из пушки. Законник с пробитой головой падает из седла на землю. Пыль окрашивается в багровый цвет.       – Снайпер! – кричит другой рейнджер.       Начинается суматоха. Все крутятся и ищут укрытие, лошади испуганно ржут, а фигуры с горизонта становятся всё ближе. Воспользовавшись моментом, девушка-всадница стреляет в ближайшего к ней противника и прищелкивает кобылу.       Ещё несколько выстрелов; пуля свистит прямо над ее ухом, и все же у нее получается вырваться из кольца. Беглянка скачет к приближающемуся отряду.       – Отходим, у них подкрепление! – кричит главный шериф. Она поворачивает лошадь в сторону леса, а сама дважды делает выстрел в направлении банды и переходит на рысь.       Законники отступают. Воссоединившись, преступница и ее подмога разворачиваются и уезжают в глубину прерий, освещенные рассветным солнцем. На месте засады остаётся три трупа, пристреленные бандитами.       Шериф, прищурившись, смотрит вслед уходящей банде, а затем переводит взгляд на скалы; где-то там засел снайпер, но сейчас он, конечно же, скрылся. Она сплевывает и вешает карабин себе за спину на ремень. К ней подъезжает молодой парень и, осторожно глядя на неё, произносит:       – Джей, не беспокойтесь... В следующий раз мы их...       – К черту следующий раз! – негодующим тоном говорит девушка. – Мы потеряли трёх людей, не поймали преступницу и попали в засаду. Мэр такую взбучку мне задаст, что мама не горюй!       – Может, в нашем плане были недостатки... – неуверенно качнул головой парень. В ответ на это Джей раздражённо хмыкнула и щёлкнула языком, заставляя лошадь перейти на рысь.       Парень поджимает губы, смотрит ей в спину слегка опечаленными глазами, а затем вешает карабин на плечо и едет за ней. За ними обоими следует другой помощник шерифа – Джеймс. В отличие от остальных, он – человек.       Все трое двинулись по дороге иноходью. Звон в ушах от стрельбы понемногу утихал, и вслед за этим становилось тихо в лесу. Понемногу возвращался шум природы: тут и там слышались осторожные переклички птиц, дятел изредка аккуратно долбил дерево, а мелкие жуки ползали в траве так же, как и раньше.       – У меня каждый вечер спина болит от этих поездок... – жалуется Джеймс.       – Надо было рождаться дроном, – хмыкает ему в ответ Джей.       – Отец рассказывал мне о ваших предках... – задумчиво произносит парень. – Ваши родители что-то упоминали?       – Мне никто ничего не говорил про наше прошлое, – пожимает плечами Эн.       – Мы вообще мало общаемся с детьми, – добавляет шериф.       – Это странно, – подмечает человек, пришлепывая комара на шее. – Выходит, никто не помнит про то, что было раньше?       – Эн едва помнит половину законов штата. Какое там прошлое? – подкалывает подчиненных девушка. Попутно она украдкой поправляет желтую повязку на плече, спрятанную под рукавом куртки. Может быть, кое-что всё-таки досталось ей от родителей.       – Всё я помню! Вы видели остальных кандидатов? – возмущенно восклицает Эн. – Я был лучшим из рейнджеров штата!       – Может быть, в Нью-Коппере и Топфорте не так много желающих быть законниками, зато жизнь интересная... – говорит Джеймс.       – Если ты про пьяные драки и детей-беспризорников – ты безусловно прав, – угрюмо отвечает ему шериф.       – Зачем же вы так?.. У нас много чего интересного есть. Топфорт вообще был первым городом дронов на этой планете.       – Разве?.. – Эн недоуменно поворачивает голову и смотрит на Джеймса через плечо. Тот кивает. – Не знал об этом...       – Вы бы знали больше, если бы увлекались историей своего вида и рода, – замечает человек. – Всё не как у людей.       – Это никому не нужно, – фыркает Джей. – История на то и история, что она давно прошла. Какая разница, что было раньше, если проблемы остаются и сейчас? И наша работа – их решать.       – Наша работа – ещё и сделать так, чтобы эти проблемы не возникли вновь... Вы знаете, почему дроны вообще появились на этой планете?       – Нет. И знать не хочу.       – А стоило бы, – усмехается Джеймс. – Потому что сейчас это не известно никому.       Эн замолчал и стал задумчиво смотреть куда-то перед собой: на траву, на гриву своей лошади, на спину Джей, мерно покачивающуюся впереди. В чём-то Джеймс был прав...       – Знаете, что точно войдет в историю? – произносит шериф. – Уничтожение банды Хана.       Тут парень поднял голову. Никто не ответил девушке, но он узнал этот спокойно-хладнокровный тон её голоса: это означало, что она вновь поставила перед собой четкую цель. Он тихо вздохнул... Отдыха в ближайшее время им не будет.       Некоторое время все трое молча ехали по лесной дороге шагом, а затем выехали из рощи и перешли на рысь. Вокруг них вновь расстилались холмы, купающиеся в рассветных солнечных лучах, скользящих в низкой, почти пушистой траве. Слева длинным рукавом раскинулся лес; где-то меж деревьев в его глубине протекала речка. Законники двигались с юга на север, туда, где стоял Топфорт – их родной город, тот, который они трое когда-то поклялись защищать. Даже ценой своей жизни, если это потребуется.       В округе Нью-Коппер, казалось, собралась самая красивая природа, которая только могла бы быть; тут и там равнины сменялись холмами, а те – каменистыми скалами; формы рельефа отсекались друг от друга рощицами, реками и прудами. Для Топфорта же было выбрано наивыгоднейшее расположение: город имел выход к морю, рядом с ним протекала река; неподалеку был лес, а с одной стороны вырастали горы, в которых велась добыча разных видов стали и угля. Почва в окрестностях была довольно скудной, но дронам, которые населяли тамошние земли, она и не требовалась.       Через десяток минут троица, следуя дороге в город, повернули на северо-восток и пересекли холм. На горизонте появились трубы, из которых валил дым, черными облаками застилая солнце. Слепящие лучи все равно пробивались сквозь него, заставляя законников опустить шляпы пониже и прищурить глаза. За трубами были дома: двух-, четырёх- и даже пятиэтажные, они возвышались над землёй, и город казался большим и оживлённым.       Отряд подъехал ближе и перешел на шаг. Он двинулся по главной улице города, проходящей через него насквозь.       Большая часть домов была предназначена для проживания жителей. Как и все поселения в Нью-Коппере, Топфорт был по большей части населен дронами, хотя здесь попадалось гораздо больше людей, чем в других местах. Это легко объяснялось тем, что Топфорт был первым городом, который посетили люди-исследователи, и он же был первым городом, который попытался наладить с ними дипломатические отношения. К счастью, попытка была успешной. Тем не менее, дроны держались слегка обособленно от человеческого вида, а те не решались войти с ними в более глубокий контакт.       Дронам не требовалось ни медобслуживание, ни пища, поэтому кафетериев было весьма немного. Подавали в них масло для роботов и воду и плохонький алкоголь для изредка забредающих людей. Эти места служили в основном для простых встреч, а не для перекусов. Чего было действительно много в городе, так это пунктов техобслуживания: жара и износ не очень благотворно влияли на механические тела. У дронов был постоянный недостаток компонентов и запчастей. Это было обусловлено тем, что технологии, по которым создавались их собратья, были давным-давно утеряны, и ныне процесс починки проходил с помощью крепкого слова, изоленты и ударов. На планете не было лития, свинца и многих других полезных ископаемых, а их местные эрзацы ещё не были до конца изучены и освоены, хотя некоторые энтузиасты пытались создавать из них приборы. Все это приводило к тому, что у дронов не хватало ещё и электроэнергии: генераторы (топливные и ГЭС) есть, но электричество хранить негде. Иными словами, о телевизорах и переносных приборах не могло идти и речи.       Тем не менее, жилось дронам вполне неплохо. Экономика развивалась, никто не голодал, для детей имелись школы, для взрослых – места работы. Хотя, впрочем, это было единственной жалобой: из возможных профессий имелись робототехники, шахтеры, строители и всевозможные "белые воротнички". Никакого разнообразия.       Тем временем отряд проехал мимо шумной стройки (возводилась статуя в честь десятилетия дипломатических отношений между дронами и людьми) и пересёк улицу, сворачивая к офису шерифа. Они добрались до двухэтажного дома – старого, но аккуратного, в фундаменте которого виднелось несколько окошек: тюремные камеры. На крыльце было кресло-качалка, на котором кто-то оставил книжку; через окна можно было разглядеть пустое рабочее место, доску с разыскиваемыми преступниками, ещё несколько клеток и шкаф для папок.       – Дом, милый дом... – вздохнул Джеймс.       – Дом вы двое не увидите ещё долго, – хмыкнула Джей. – Эн, опроси свидетелей по вчерашнему ограблению и по убийству. Джеймс, займись бумажной работой. Я в мэрию.       – О-о-о, опя-я-ять?.. – застонал человек.       – Скажи спасибо, что я прикрываю наши задницы. Это меня будут дрючить за наши проебы, а не вас! – довольно грубо ответила Джей, разворачивая лошадь и отправляясь дальше по улице.       – Ты ведь шериф, а не мы... – пробормотал себе под нос Джеймс. Он повернул голову к Эну, который уже привязывал лошадь. – Ну, удачи тебе, друг.       – Не зачахни там, – улыбнулся ему дрон. Тот изобразил страдальческую гримасу и слез с лошади.       Они отправились в разные стороны: Эн – вниз по улице, на ходу доставая из сумки и открывая свой блокнот, Джеймс – в участок. Город продолжал жить своей жизнью.

***

      Веселье было в самом разгаре: банда сидела у нескольких маленьких костров и одного большого в центре лагеря. Рыжеватый свет от пламени танцевал на деревьях в самой гуще леса, окутанного сумеречной тьмой. Тут и там стояли длинные столы, на которых была разложена еда для людей и масло для дронов, разлитое в бутылки, стаканы, кружки и рюмки. Кто-то играл на баяне, кто-то танцевал, многие играли в карты, домино, нарды, шашки, а двое разбойников с элитарным видом сидели за шахматным столом, окруженные разномастной толпой.       С одной его стороны была девушка-бандитка с фиолетовыми волосами, сбежавшая от законников утром. Её взгляд уверенно скользил по рукам оппонента и по доске, просчитывая следующие ходы. Оппонентом же был дрон в элегантном классическом костюме: белая рубашка, серая жилетка и легкий черный сюртук поверх. К выглаженному воротнику был пристегнут шелковый галстук-бабочка. На его руках были кожаные перчатки, а из кармана жилетки выглядывала цепочка часов. На дисплее были черные искусственные усы – скорее традиция и мода, нежели необходимость.       – Ты пешкой еённого коня того-этого... – шепнул ему кто-то из толпы. Мужчина лишь отмахнулся рукой, как от назойливой мухи.       Секунд десять оба игрока сидели, глядя на доску. Казалось, прислушайся – и услышишь, как в головах вертятся шестерёнки. Затем мужчина занёс руку над полем. Толпа замерла и затихла....       А затем он двинул ферзя на b8, вынуждая девушку как-то защищать своего короля. Та напряженно нахмурилась, рассматривая ситуацию... Некоторое время они вновь сидели молча, пока сборище вокруг лезло к ним с советами и комментариями. Потом бандитка ухмыльнулась и посмотрела на соперника. Тот спокойно посмотрел ей в глаза со сдержанной, доброжелательной улыбкой в ответ – за которой, впрочем, как она давно знала, скрывалось змеиное хладнокровие.       Девушка взяла своего слона и толкнула им ферзя. Фигура покатилась со стола; оппонент подхватил его и аккуратно поставил с краю.       – Теперь-то какие планы, Август? – с усмешкой сказала разбойница.       Собеседник молчал. Он, практически не глядя на доску, двинул одну фигуру. Сразу после этого прозвучало его чёткое, краткое:       – Мат.       Девушка озадаченно нахмурилась и начала водить глазами по королям, пешкам, слону и коню, пока толпа смеялась и улюлюкала.       – У вас острый ум, но дальновидности не хватает, – пояснил Август в ответ на её немой вопрос, когда она подняла к нему взгляд.       – Ловко ты её!.. – воскликнул кто-то.       Мужчина развёл плечами – мол, не обессудь. Бандитка раздосадованно откинулась назад на табурете и поднесла ко рту бутылку, стоявшую рядом с ножкой стола.       – Ладно, парни, хорош шуметь, – послышался откуда-то справа звучный, сильный голос. Все разом повернули головы. Август встал со своего места.       Толпа немного раздвинулась, и показался главарь. Он вышел из большой палатки, над которой висел флаг: белый фон и черный ромб в центре.       Одет разбойник был в светло-коричневую куртку до пояса с поношенным отложным меховым воротником; под ней была серая рубашка в полоску. На ногах у него были светло-синие джинсы, заправленные в высокие кожаные сапоги. Носы у них были намеренно протерты, зато шпоры на пятке блестели, как чистое золото: было видно, что их тщательно полируют и чистят. На голове дрона была кремово-бежевого цвета шляпа-федора со средней длины полями. За узкую ленту вокруг тульи был заткнут цветок темно-бордовой плюмерии. С шеи свисала белая бандана. На дисплее – шикарные искусственные усы.       Положив обе свои руки на ремень, он подошел к толпе. Медленно окинув своих людей взглядом, он на секунду задержал его на девушке и подмигнул ей.       Из толпы вышел Август, подошел к главарю и что-то прошептал ему на ухо; тот кивнул и прошагал к центру лагеря. Разбойники последовали за ним. Оппонентка Августа смотрела за всеми со своего стула, попивая из бутылки масло.       Дрон встал на большое поваленное дерево, рядом с которым был разведён центральный костёр. С обеих сторон бревна собрались все, кто был в лагере: и люди, и роботы. Разномастная толпа, одетая по-разному и с разными лицами, встала внизу, глядя на своего лидера. Всех их объединяло одно: белые повязки на руках или бедрах, белые банданы или ленты на шляпах.       Тот поднял руки вверх и воскликнул:       – Джентльмены!       Немного выждав, он опустил руки, прищелкнул пальцами и с легкой ухмылкой добавил:       – ...И леди, разумеется. Вы все знаете, зачем мы здесь собрались... – он зашагал по бревну, одна рука за спиной, другая поглаживает усы на дисплее. – Вы все знаете, чем мы были заняты сегодня... Да и вчера, что уж там. Ладно – последние две недели! – главарь многозначительно поднял палец вверх.       Он вновь окинул людей взглядом. Наступила тишина.       – Сто сорок девять тысяч двести девяносто четыре доллара за три часа.       Толпа зашумела, радуясь сумме; многие хлопали и кричали, пока предводитель стоял с гордой улыбкой.       – Тише, тише... Успокойтесь, ребята, – он выставил руки перед собой, стараясь призвать всех к тишине. – Вы все получите свою долю. Вы все славно поработали. Каждому по тысяче четыреста тридцать пять долларов. Всё честно: половина в общак. Горжусь вами. Молодцы! – он поднял кулак вверх. Вновь поднялся шум. – Потому мы сегодня и пируем! – демонстративно развел руками главарь, словно приглашая всех веселиться. – Законники могут идти нахуй. Сегодня мы наебали всю систему!       В воздух полетели кепки, шляпы и один револьвер.       Девушка улыбнулась, глотнула еще масла и придвинулась поближе к шахматной доске, рассматривая поле и восстанавливая в голове хронологию ходов. Она старалась понять, как же она могла пропустить такой мат...       Пока разбойница внимательно вглядывалась в клеточки, краем уха она услышала, как кто-то произнес её имя.       – И как же успехи Узи в шахматах, Кассиус? – командир стоял сбоку, скрестив руки на груди и с улыбкой глядя на неё.       – Неплохо. Я бы даже сказал, хорошо, – в своей сдержанной манере ответил её недавний соперник без намека на эмоцию.       Его руки были сложены за спиной настолько ровной, будто в неё вогнали стальной штырь. – Если учесть, что я научил её играть всего два дня назад, её результаты... выше среднего.       – Выше среднего? Да я тебя почти обыграла! – с легким возмущением ответила Узи.       – Почти не считается. Вы дилетантка, полагающаяся на удачу, – ласково кивнул головой Кассиус.       – Не верь ему, пап, – фыркнула девушка. – Я мастер шахмат.       – Верю, верю... – уклончиво ответил ей отец, улыбаясь им обоим. – Какие у тебя планы на завтра?       – Почитать, полежать... Может, Лиззи помогу с готовкой, – пожала она плечами. – Саре сегодня отстрелили ладонь, так что она не сможет ничего делать.       – Как же сложно с этими людьми... – тихо сказал главарь, покачав головой. – Вот куда её теперь девать? Стрелять она не сможет, работать – тоже...       – Аккуратнее с такими словами, Хан, – предупредил его Кассиус. – Семнадцать наших людей – они... Ну, люди.       – Знаю, знаю. Но вы-то никому не скажете, а? – он коварно подмигнул дочери и приятелю. Узи жестом показала "рот на замке".       – Так к чему интересуешься? – деловито спросила у него бандитка.       – Я думаю, что завтра ты отправишься на сольную миссию, – не менее деловым тоном ответил ей Хан.       Кассиус слегка приподнял бровь.       – Правда? Моя первая! – радостно воскликнула Узи.       – Хан, я считаю, что вам не следует посылать туда свою дочь, – сказал, как отрезал Август Кассиус Цезарь. Его тон был серьезнее, чем обычно.       – Спокойно, это не будет опасно, – усмехнулся тот. – Я наладил контакт с одним... связным. Мне нужно, чтобы ты, Узи, забрала кое-что из одного места, а затем привезла это мне.       – Звучит... скучно, – с чуть меньшим энтузиазмом отозвалась разбойница, вновь прикладываясь к бутылке.       – Может быть. Но это мое поручение тебе как моей дочери и как члену моей банды, – посерьезнел Хан.       – Ладно, сделаю, – с легким вздохом произнесла она, пожав плечами. –Умница!       Отец подошел к ней и хлопнул её по плечу, а затем наклонился к её уху и тихо проговорил:       – А вообще-то это не скучное задание. В нем есть налет мистики. Тебе нельзя заглядывать в посылку.       – В смысле? – непонятливо повернулась к нему Узи.       – Это условие заказчика. Он хорошо доплатит за конфиденциальность. Вскроешь посылку – и всё пойдёт прахом.       – Поняла, поняла... Не открывать пакет.       – Если сделаешь всё, как надо, получишь небольшой бонус, – щелкнул пальцами лидер. Затем он поднял взгляд и посмотрел на своего приятеля. – Чего серьёзный такой, Кассиус?       – Плохое предчувствие, – кратко ответил тот.       – Я не верю предчувствиям. Я верю фактам.       Хан выпрямился, ловко забрал у дочери бутылку и допил масло, а затем отбросил её в кусты.       – Веселись, Узи, – сказал он, уходя в свою палатку.       Бандитка фыркнула и посмотрела ему вслед. Цезарь следовал за главарём, что-то тихо ему говоря.       Узи откинулась назад на стуле и закинула ноги на столик. Она задумчиво глядела на празднующих товарищей. Посидев немного, подросток встала и пошла к ним       – Чё как, парни? – окликнула она их.       Лагерь продолжал жить своей жизнью.