Елки-иголки

      Толстая снежинка медленно спланировала в лужу цвета дешевого какао, где и приняла свою смерть. Цзян Чэн проследил за ней взглядом и, поежившись, вновь потер ладонями замершие кончики ушей. Стылый ветер забрался в рукава толстой фланелевой рубашки, а мотор грузовичка чихнул выхлопом прямо в лицо. Удрученно фыркнув себе под нос, Цзян Чэн поплотнее запахнул безрукавку и сдвинул брови. Голова и плечи медленно покрывались снегом, и чем дольше грузчики копались внутри фургона, тем больше парень походил на злого снеговика.       Когда Вэй Усянь плюхнулся на его кровать и заявил, что нашел им отличное место для подработки, Цзян Чэн так обрадовался, что забыл спросить, какая им, собственно, предстоит работа. Да и зачем, лишние пара сотен юаней в кармане никогда не помешают. Но кто же знал, что милый братец потащит Цзян Чэна не разносить газеты, не подавать кофе, не развлекать детишек, а таскать елки! Буквально! Таскать чертовы колючие елки!       Это же блестящая идея — устроиться под европейский новый год в небольшой рыночный магазинчик, торгующий зелеными пушистыми красавицами! Стой себе, улыбайся, да расхваливай товар. Что может пойти не так? Да то, что указанное в вакансии определение «помощник» подразумевало не только продажу. В основном помощь требовалась в том, чтобы принять и разгрузить колючий живой товар. Цзян Чэн, конечно, не шибко обрадовался, но все равно бы так не кипел, если бы не занимался этой работой один!       Вэй Усяня за смазливую мордашку и умение улыбаться от уха до уха хозяин лавки, дед Лань, поставил за прилавок болтать с покупателями и строить глазки дамам в возрасте. А вот Цзяна Чэна, с его хлеборезкой «я, конечно, могу убивать», отправил принимать товар. В итоге вместо несложной подработки он теперь каждый вечер обнимается с колючими трупами деревьев, а потом воняет как хвойный освежитель для туалета. Превосходно. Чем он вообще думал, когда соглашался? Разгружать елки ― это же тоска зеленая.       Рабочий из фургона крикнул: «Принимай!», и в ту же секунду отправил колючую, перевязанную бечевкой пику прямо в Цзян Чэна. Благо работает он уже не первый день и был готов к атаке с воздуха. Тут, главное, вовремя вытянуть руки, чтобы не словить колючку своей розовой мордашкой. Цзян Чэн не хотел бы объяснять матери, почему у него исцарапано все лицо, а ведь новогодний семейный ужин не за горами.       Втащив очередную ель в подсобку, он поставил ее у стены и, едва утерев рукавом лоб, услышал: «Эту на витрину давай». Дед Лань прошамкал приказание и снова устремил свой суровый взгляд в бумаги с отчетами и сметами. Он не заметил, как Цзян Чэн иронично скривил лицо, беззвучно передразнивая начальника. Но делать нечего, сказал — на витрину, значит, на витрину. Ухватив еловую даму пониже, под условные «бедра», Цзян Чэн поволок ее в соседнее, ярко освещенное помещение, отведенное под сам магазинчик.       Вновь прислонив ель к стене, он достал из кармана секатор и в одно движение перекусил веревку. Елка, почувствовав свободу, тут же опустила ветки и едва не зарядила Цзян Чэну иголкой в глаз. «Да ну не я же тебя связывал», ― обиженно пробормотал парень и потянулся за подставкой. Пара минут, три бранных слова, и вот дерево заняло пустое место на витрине, распушив иголки. Отойдя на два шага, Цзян Чэн даже удивился тому, какая пышная «дама» ему в этот раз попалась. А ведь связанная была тощая, как бородка старика Лань.       Не успел он перевести дух, как за спиной раздался веселый голос братца, воркующего с очередными покупателями:       ― Отличный выбор, голубые ели — сейчас главный тренд. Давайте пройдем к кассе, а вашу елочку сейчас упакуют. ― Вэй Усянь повернулся к Цзян Чэну, и тот пожелал стать невидимым так искренне, как только мог, когда послышалось радостно-слащавое:                    ― Братишка!       Черт. Не вышло у него с невидимостью.       ― Какую? ― буркнул Цзян Чэн, повыше натягивая толстые рабочие варежки, как маньяк резиновые перчатки перед расчленением тела.       ― Вторая в четвертом ряду и поживее, люди торопятся.       Вэй Усянь круто повернулся спиной и вприпрыжку отправился дальше ублажать дорогих покупателей, а Цзян Чэн, разматывая веревку, думал не придушить ли и его за одно. А что? Бечевку на шею, тихо утащить в подсобку и завалить елками. До следующего Нового года никто не найдет. Тряхнув головой, Цзян Чэн попытался выкинуть из головы порочные мысли. Вэй Усянь его брат, и он его любит. А даже если нет, то без этого заводилы будет как минимум скучно.       Фыркнув себе под нос, Цзян Чэн отправился связывать очередную бедняжку и сделал себе пометку — поставить на ее место новую ель, когда закончит помогать с разгрузкой. На удивление колючий товар расходился довольно быстро. Не как свежие шаобинь, конечно, но все же. В последние годы все больше людей желали украсить свои дома живой (лишь условно) хвоей. Ох уж эти европейские замашки. Если мать или сестра решат в этом году дома поставить елку, Цзян Чэн вышвырнет ее в окно.       Закончив с упаковкой, он вернулся к грузовичку, и снова в него полетели колючие палки, а он только успевал их ловить. В первые пару дней ему еще казалось, что работа не так плоха, но по прошествии времени начала жутко раздражать. Елки, одни елки, кругом елки. Почему именно елки? Что не так с цветочными магазинами? Или, скажем, продуктовой лавкой? «Почему елки, Вэй Усянь??!» ― восклицал Цзян Чэн в своих мыслях драматичнее, чем в шекспировской трагедии. Джульетта на его месте еще бы в первый день зарезалась секатором.       Ну серьезно. Принеси, унеси, упакуй. И вечно эти иголки везде. А ведь елку еще попробуй свяжи. Порой Цзян Чэн чувствовал себя каким-то елочным маньяком. Он незаметно подходил к несчастной сзади, набрасывал веревку, валил на пол, чтобы не брыкалась, и быстро связывал жертву, пока она ветками глаза не выцарапала. А после заворачивал «тело» в плотную бумагу, чтобы не кололась. С женщинами в темном переулке и то было бы проще.       В магазинчике наступило временное затишье, поэтому Цзян Чэн позволил себе присесть в подсобке и передохнуть. Спина отваливалась, ноги гудели, рук он не чувствовал уже недели две. И почему они с Вэй Усянем не могут чередоваться? Да, Цзян Чэн не самый обаятельный человек в мире, но разве продавать — это так сложно? Однако в следующий момент Вэй Усянь, словно прочитав его мысли, открыл дверь магазинчика и заголосил, привлекая внимание прохожих:       ― Не ходите по рынку без толку, покупайте у красивого мужчины елку!       О’кей, ясно. Вопросов больше нет. Цзян Чэн так точно бы не смог. Тем временем маркетинговый ход сработал, и какой-то парнишка заглянул к ним в магазинчик. Вэй Усянь за десять минут уболтал его купить «зеленую красавицу», а после упаковки сам вызвался помочь хрупкому невысокому юноше донести покупку до машины. Цзян Чэн усмехнулся. Этот прохвост один точно не останется.       В магазинчике наступила тишина, и он неспешно отправился в подсобку за новой елкой, чтобы та заняла пустующее теперь место на витрине. Цзян Чэн уже заканчивал затягивать болты на подставке, когда прозвенел дверной колокольчик, и по полу потянул сильный сквозняк.       ― Ну и где ты ходишь? ― проворчал он, недовольный тем, что брат вместо работы заигрывает с парнями. ― Опять телефон клянчил?       Цзян Чэн сидел спиной ко входу, поэтому не видел Вэй Усяня. Только он подумал, что братец ведет себя подозрительно тихо, как вдруг раздался незнакомый мужской голос:       ― Простите?       Цзян Чэн вздрогнул, будто сунул пальцы в розетку и словил нехилый заряд тока. Покупатель пришел! Резко подскочив на ноги, он почувствовал, как ветки ощутимо проехались по его лицу, слегка задев глаз, и колючая зараза начала заваливаться набок. Только уронить товар еще не хватало! Поймав елку, Цзян Чэн стиснул зубы, когда в ладони впились острые иголки. Ну что за день сегодня? Потирая руки и щуря правый глаз, он наконец обернулся, чтобы поприветствовать покупателя. Сначала в поле зрения попал элегантный деловой костюм под синим пальто, затем высокий рост и широкие плечи. Когда очередь дошла до головы, Цзян Чэн очень вовремя прозрел на оба глаза.       Взглянув на лицо посетителя, он на секунду потерял дар речи, а после открыл рот, чтобы издать жалкий сипящий звук. Он хотел сказать: «Прошу проходите, посмотрите, какие у нас елки. Самые лучшие елки на свете, выращенные в горах и омытые моими слезами, потому что колючие, гадины, как рыба фугу». Но язык намертво присох к небу, а в горле образовалась пустыня Сахара. Да разве можно смотреть на людей такими потрясающими ореховыми глазами и разгуливать по улице с таким идеальным лицом? И вообще, какого черта этот парень тут стоит весь из себя такой красивый и утонченный, а Цзян Чэн одет под лесоруба, с красным от холода носом, как гребанный Санта Клаус, и слезящимся глазом?       Заметив его растерянность, молодой человек мягко улыбнулся, чем сделал ситуацию еще хуже. Черт, ну нельзя так мило улыбаться. А эта ямочка на левой щеке? Почему-то безумно захотелось ее поцеловать и послышалось, как где-то наверху запели небожители…       ― Сичэнь, ― окликнул посетителя заглянувший в двери парень с лицом определенно красивым, но похожим на бесчувственный камень. ― Нам сюда.       Он кивнул в сторону и хотел закрыть дверь, но под его рукой неожиданно протиснулся Вэй Усянь.       ― Добрый день, ― протянул он и, оглядев застрявшего в дверях парня, улыбнулся так заискивающе, как умеет только он.       Тот, кого назвали Сичэнь, задержался на секунду, чтобы еще разок улыбнуться Цзян Чэну и коротко кивнуть в знак прощания. Вэй Усянь весьма заинтересованным взглядом проводил парня, с которым столкнулся в дверях, даже выглянул за ним на улицу, а, обернувшись, едва не налетел на последовавшего за ним спутника.       ― Приветствуем вас, ― пропел Вэй Усянь, растекшийся в сладкой улыбке, и посторонился, пропуская несостоявшегося покупателя. ― Обязательно приходите к нам еще!       Дверь закрылась, колокольчик негромко звякнул, и Цзян Чэн наконец отмер. Вэй Усянь, обернувшись к нему, выглядел как ребенок, получивший заветный подарок, и одними губами произнес: «Обалдеть!». И едва ли не в первые Цзян Чэн был с ним согласен. Парень в дверях, конечно, красив, но уж больно холоден, а вот Сичэнь… Черт, даже имя у него обалдеть какое красивое. Он только на минуту зашел, и в помещении сразу стало жарко от того, насколько он горяч. Лицо залил яркий румянец, и уши вспыхнули огнем, стоило вспомнить мягкий взгляд ореховых глаз с лукавым прищуром.       Взглянув на Вэй Усяня, на его розовые щеки и затуманенный взгляд, Цзян Чэн понял, что они оба сейчас выглядят как будто насмотрелись плейбоя. Дожили! Подумаешь, зашли какие-то симпатичные парни! А они уже растеклись в лужу, как жидкий терминатор из второй части. Нахмурив прямые брови, Цзян Чэн фыркнул под нос и потер пальцами пострадавший глаз. Чего слюни распустил? Сразу ясно, что этот парень однозначно не его уровень, а елка сама себя из подсобки не принесет, пора возвращаться к работе.       Однако последующие несколько дней Цзян Чэн то и дело вспоминал ласковый взгляд ореховых глаз. Внешне Сичэнь выглядел всего на несколько лет старше него, но строгий костюм и аккуратно зачесанные назад волосы добавляли ему солидности и стати, чем Цзян Чэн в своих любимых затертых джинсах и со свисающей на правый глаз челкой похвастаться не мог. И дураку понятно, что Сичэню он не ровня, поэтому все, что ему оставалось ― досадливо ерошить коротенькие волосы на бритом затылке, сердито хмурить брови и вязать бечевкой елки, стараясь выкинуть образ незнакомого парня из головы.       И все же всякий раз, когда на пороге маячил рослый силуэт в пальто, Цзян Чэн надеялся, что это вернулся Сичэнь. И каждый раз, когда приходил другой человек, он испытывал разочарование и досаду. Словно он очень хотел чихнуть, уже поднес ладони ко рту, сделал «Аа. Аа.», набирая воздух, но так и не чихнул. И вместо облегчения остался с зудящим носом и слезящимися глазами. Бесит. О нем-то ведь явно никто не вспоминает…       Суетливое и снежное воскресенье медленно подходило к концу. Цзян Чэн, сморщив нос, резко выдохнул осточертевший еловый запах и стал уговаривать себя, что осталось совсем немного. Всего пара часов, и он отправиться домой. Завтра в магазинчике выходной, экзамены почти сданы, а значит он сможет проваляться весь день, не шевеля и пальцем. После напряженных рабочих выходных он заслужил нормальный отдых.       ― Аккуратнее, аккуратнее, ветки сильно помнешь, ― ворчал дед Лань, наблюдая за тем, как Цзян Чэн упаковывает очередное купленное дерево.       Стиснув зубы, парень напомнил себе, что за убийство старика его посадят, и мать даже в тюрьме доберется до него, чтобы придушить собственными руками. Пришлось умиротворенно вздохнуть и более тщательно отнестись к упаковке. Наградой за старания стал одобрительный хмык старика. Надо же, какая честь.       Передав елку покупателям, Цзян Чэн пожелал им веселого праздника и отправился в подсобку к секции, где лежал сорт Купрессина, чтобы выставить очередную «модель» на «подиум». Всего пара часов, и завтра никаких елок. А следующее воскресенье станет последним рабочим днем в этом году, и больше никакая сила в мире не заставит Цзян Чэна связываться с елками. Даже если к нему будут приводить в день по сто таких же красавчиков как Сичэнь, он все равно не согласится. К тому же таких, как тот парень, еще поискать надо. Цзян Чэн вот больше ни у кого не видел таких глаз…       Драматично вздохнув, он снова нахмурился и громче, чем следовало, брякнул подставкой по полу. Хватит уже вспоминать. Почти неделя прошла, сколько можно? Он что, романтическая героиня, чтобы вздохи вздыхать по какому-то левому парню, которого видел один раз пару минут от силы? Цзян Чэн присел на корточки и наклонился к подставке. Еловая ветка скользнула на его плечо и слегка похлопала, мол, правильно говоришь, правильно.       Внезапно брякнул дверной колокольчик, в помещение ворвались холодный воздух и очередной покупатель.       ― Добрый вечер, ― радостно приветствовал его Вэй Усянь. ― Мы очень рады вас видеть, а где ваш спутник?       ― Здравствуйте, он ждет на улице.       Цзян Чэн вскинул голову. Да ладно? Этот голос. Мягкий, учтивый, но глубокий, пробирающийся куда-то в самую душу. Медленно поднявшись на ноги, Цзян Чэн обернулся. Ореховые глаза смотрели прямо на него. Надо же, все-таки пришел.       ― Может быть, он тоже зайдет? ― ворковал Вэй Усянь, мило склонив голову и кокетливо крутя пальчиком по стойке, разделяющей его и покупателя. ― На улице холодный ветер и…       ― Кхм-кхм, ― нарочно громко прочистил горло Цзян Чэн.       Заигрывание заигрыванием, но они вообще-то на работе.       ― Да так, ― встрепенулся Усянь и, послушно сложив руки на стойке, вежливо спросил: ― Что вас интересует?       Невыразительных, но изящных губ коснулась легкая улыбка.       ― Я бы хотел купить у вас елку.       ― Пожалуйста, ― бодро отозвался Вэй Усянь и, взмахнув рукой, чуть не зарядил Цзян Чэну в нос, ― у нас большой выбор и отличное качество. Выбирайте.       Грозно зыркнув на брата, Цзян Чэн вновь вернул все внимание Сичэню, но с разочарованием понял, что взгляд мягких глаз скользит по рядам зеленых леди и больше не возвращается к нему. Кажется, этот парень и правда пришел за елкой, и хмурый ворчун, пропахший дешевой хвойной вонючкой для авто, его не интересует. А Цзян Чэн-то уже губу раскатал. И сердце забилось, и в жар бросило, а толку? Настроение спикировало на дно, и он вернулся к своей работе, поставив недавно принесенную елку в один ряд с ее сестрами.       ― Мне, пожалуйста, вон ту елочку, ― определился с выбором покупатель и ткнул пальцем куда-то в сторону Цзян Чэна.       Парень не понял, на какую именно он показывает, и уточнил, стараясь не думать о том, что прямые джинсы и теплый свитер с высоким воротником, выглядывающим из-под пальто, Сичэню идут не меньше, чем костюм:       ― Канадскую или европейскую?       ― Клетчатую, будьте добры, ― отозвался гость, растянув губы в очаровательной улыбке.       Цзян Чэн обернулся к ряду деревьев и сильно нахмурил брови. Какую ему надо?       ― Клетчатую? ― тихонько пробурчал он под нос. ― Чего, блин?       Как бы Цзян Чэн ни рассматривал зеленые колючки, он не мог сообразить, чего от него хочет покупатель. Он ткнул пальцем прямо в его сторону, значит, круг поиска сужается до двух рядов у стены, но ни одна елка не отвечала нужным требованиям. Почесав затылок, Цзян Чэн уже хотел обернуться и попросить показать, какая конкретно нужна елка, но тут заметил собственный рукав. Зеленая плотная рубашка в крупную клетку. Зеленая. Клетчатая.       Медленно обернувшись, Цзян Чэн недоверчиво сдвинул брови и уставился на невинно хлопающего ресничками Сичэня. Молодой мужчина мягко, слегка кокетливо улыбался и чуть приподнял левую густую бровь, словно выжидал, когда же Цзян Чэн сообразит. Их взгляды встретились. Буря, искра, как бы не сгорели все елки. Стоп. Это что было? Подкат? Цзян Чэн так удивился этой мысли, что словил ошибку «404 Not found» и завис, тупо хлопая глазами. На его счастье, Вэй Усянь допер быстрее и вклинился, радостно и бордо огласив:       ― Прекрасный выбор! Господин, у вас отличный вкус, ― улыбнулся он, но тут же сменив выражение лица на более серьезное, заговорщически наклонился к Сичэню. ― Но должен предупредить: эта елка очень сильно колется. Предыдущий владелец вернул с воплями. Небось до сих пор иголки из задницы достает.       ― Эй? Какого черта? ― наконец «отмер» Цзян Чэн и, возмущенно раздув ноздри, пихнул брата в плечо. ― Что ты несешь?       ― Хм-м-м, ― задумчиво протянул Сичэнь, совершенно не замечая возмущений парня, ― что ж, спасибо, я обязательно учту. Так сколько с меня?       У Цзян Чэна едва челюсть не пробила пол. Этот весь из себя красавчик кокетничал с ним, а теперь подыгрывает Вэй Усяню в его дурацкой игре. Какого черта здесь происходит?       ― Даже не знаю, экземпляр редкий, ― почесал подбородок Усянь и окинул брата придирчивым взглядом профессионального оценщика. ― Потянет на телефон вашего спутника и одно двойное свидание.       ― По рукам, ― Сичэнь улыбнулся так солнечно, что на улице снег начал таять вместе с Цзян Чэном.       ― Чудно! ― хлопнул в ладоши Вэй Усянь и продолжил свою игру, пока длинные пальцы выводили ряд цифр на стикере. ― Вам в бумагу завернуть?       ― Нет, лучше заверните в куртку, а я подожду снаружи.       ― Разумеется, приходите к нам еще!       Бумага с именем и номером телефона оказалась сцапана жадными ручонками, дверь хлопнула, а Цзян Чэн, вздрогнув, перестал рефлексировать. До него наконец дошло произошедшее: брат только что продал его какому-то мужику за номер телефона другого мужика.       ― Совсем спятил?! ― зашипел Цзян Чэн как разъяренный гусь. ― Ты что творишь?       ― Я тебя по доброте душевной на два часа раньше с работы отпускаю, ― меланхолично вздохнул Вэй Усянь и снял с вешалки куртку брата, ― и при том отдаю в хорошие руки. Хоть бы спасибо сказал!       Спасибо? За что?! Что опять придумал этот чертов Вэй Усянь?!       ― Да я этого перца знать не знаю!!! ― вопил Цзян Чэн, округлив свои миндалевидные глаза.       Вэй Усянь насмешливо фыркнул и продолжил настойчиво натягивать на него куртку. В отличие от Цзян Чэна, он уже выяснил, что два красавца-брата являются племянниками старика Лань, и положил глаз на младшего. По вторникам они приходят в магазин через служебный вход, чтобы забрать у дяди отчетность, накопившуюся за неделю. Обычно в это время Цзян Чэн рычит на елки в подсобке, поэтому прежде не сталкивался с ними, пока старший брат по ошибке не открыл дверь в сам магазин.       ― Вот и познакомитесь, ― невозмутимо парировал Вэй Усянь и, шаркнув молнией, развернул брата за плечи, подталкивая к выходу. ― Давай-давай, мы гарантируем доставку в назначенное время. Пошел!       С последним словом Цзян Чэна вытолкнули за дверь магазина, не оставив ему и шанса. Что вообще тут происходит? Он хотел возмутиться и бросить ожидавшему его Сичэню что-нибудь пафосное вроде: «Что это за игру вы затеяли?», но братец так резко толкнул его, что Цзян Чэн не успел поднять ногу и зацепился за высокий порог. Тело продолжило двигаться по инерции вперед, руки слишком запаздывали, и он уже приготовился к тому, чтобы нырнуть щучкой прямо в асфальт, разбив свой вполне симпатичный нос.       Однако вместо твердой, холодной земли его нос неожиданно уткнулся в теплое пальто, а тело перестало падать, оказавшись в чьих-то объятиях. Задрав голову вверх, Цзян Чэн наткнулся на красивое, но встревоженное лицо своего нового «хозяина».       ― Осторожно. Не ушибся, Цзян Чэн?       Парень смог только растерянно хлопнуть ресницами и продолжил пялиться в потрясающие ореховые глаза. Они были такими добрыми и теплыми, что Цзян Чэну показалось, будто его завернули в мягкий плед, а медовый ободок вокруг зрачка заиграл сладостью на языке. Вокруг магазинчика все, в том числе и сам Цзян Чэн, пропахло хвоей, которую он отныне терпеть не мог, но сейчас все казалось прекрасным. И осточертевший запах, который окутал их со всех сторон, и запавшие за ворот иголки, и обнимающие руки, и легкая улыбка, коснувшаяся милых губ, и даже то, что этот парень откуда-то знает имя Цзян Чэна.       ― Меня зовут Лань Сичэнь, ― произнесли розовые, слегка потрескавшиеся от холода губы. ― Извини, что так по-дурацки получилось, но я не знал, как с тобой познакомиться. Выпьешь со мной кофе?       Цзян Чэн моргнул и, переварив услышанное, отшатнулся от Лань Сичэня, когда сообразил, что все еще прижимается к нему. Щеки заплыли румянцем, а между бровей залегла хмурая складка. Черт. Этот парень такой красивый, вежливый и вроде даже не псих, а Цзян Чэн каждую их встречу тупит как неловкий подросток. Взяв себя в руки, он дернул головой, привычным жестом откидывая от лица челку, и гордо задрал острый подбородок.       ― Сначала скажи, откуда ты меня знаешь?       Он старался выглядеть как можно более грозным и даже подозрительно сузил глаза, но внутри все таяло от лукавой улыбки, коснувшейся губ Сичэня.       ― Дядя как-то похвастался, что нашел хороших работников.       ― Дядя? Стар... ― Цзян Чэн осекся и сделал вид, что закашлялся. ― Кхм. То есть господин Лань?       Собственно уже в тот момент, когда озвучил вопрос, он понял, что мог бы и раньше догадаться. Слишком много Ланей на один ли, чтобы это было простым совпадением.       ― Он самый, ― подтвердил Лань Сичэнь и напомнил о своем предложении. ― Ну так что?       Еще раз окинув его взглядом, Цзян Чэн нарочно потянул время.       ― Против кофе не возражаю, ― наконец ответил он, делая вид, что вообще-то мог бы и отказаться.       Внутри себя он уже праздновал пусть маленькую, но все же победу, когда Лань Сичэнь одарил его самой очаровательной улыбкой. В груди что-то затрепетало, словно бабочка забила крыльями в окно, ноги стали ватными, и на лицо помимо воли полезла глуповатая улыбка. Нет, Лань Сичэню Цзян Чэн безоговорочно проиграет, даже пытаться не стоит. Похоже, он проиграл еще в тот самый момент, когда согласился поработать в небольшим магазинчике, торгующим елками. Гребанными колючими елками.       Лань Сичэнь взмахнул рукой, предлагая пройтись, и походя аккуратно смахнул с плеча Цзян Чэна прилипшую иголку.       ― Знаешь, ты выглядел таким милым среди всех этих елок, ― вдруг признался он, смущенно отведя взгляд. ― Я почти неделю не решался подойти.       Всего пары фраз и легкого румянца на высоких скулах хватило, чтобы Цзян Чэн забыл о своей деланой неприступности и подумал, что просто обожает елки. Он обожает их вездесущие иголки, длинные, лезущие в лицо ветки, свежий хвойный аромат, и вообще у него самая лучшая работа на свете. Где бы еще Лань Сичэнь смог присмотреть себе такую колючку как он?