Сказания об удаче

      Про Императора — и, собственно, про таро — Сакон узнал в старшей школе. День тогда выдался, насколько вспомнил он, душный. С каждым часом небо плотнее затягивалось тучами, а раскаты грома становились всё громче. Ожидалась гроза. Однако уроки никто не отменял, поэтому лица учеников были такими же, как и небо — хмурыми. Возможно, даже более хмурыми. Сакон же, напротив, улыбался. Без особой на то причины, а впрочем дело могло быть в лёгком отношении к происходящему. Всё-таки он единственный не ждал, что уроки отменят. И потому выделялся, как на хмуром небе солнце — к третьему уроку оно ещё осмеливалось посылать тёплые лучи с западной стороны.       — Им самим-то охота в такую духоту здесь торчать? — дулась девушка, явно не рассчитывавшая оставаться в школе надолго.       То ли её вопрос был риторическим, то ли говорить с ней никто не желал. Ей не ответили.       Почему Сакон обернулся? Вряд ли у него тогда нашёлся бы ответ, что уж говорить про сейчас. Но какой бы ни была причина, он решил посмотреть на девушку. Ею оказалась Судзуки Хикари. Его одноклассница… Шима до сих пор помнил, как устыдился, потому что не узнал её голос. А позже выяснилось — Хикари говорит по-разному в зависимости от настроения. Да и всё у неё, оказалось, было повязано на настроении. Тогда же она испытывала досаду.       — Ещё и ждать на солнце, когда нас соизволят пустить, — снова в воздух возмутилась Хикари. — А ведь теневая сторона как раз по ту сторону…       Тут-то её и услышали. К сожалению, не те, кто стремился поддерживать других.       — Не удивительно, что жалуешься именно ты, — встрял Эи. — При такой температуре твой жир, небось, плавится. Но знаешь, тебе полезно, — он снисходительно улыбнулся, как если бы всерьёз заботился о фигуре Хикари. Конечно же, это было не так.       С одним Эи проблем бы у неё не возникло. Однако его аплодисментами поддержали Окамото и Шига. И это в окружении других учеников, остававшихся совершенно равнодушными. Хикари растерялась. Повернула голову к окну, стараясь внушить всем, что ей нет дела до слов, но в действительности сдалась, поскольку не знала, как на те ответить.       А Эи продолжал:       — Что? Совестно стало? Жаль, что так поздно. Вот проснулась бы у тебя совесть, когда ты обжиралась, может быть, сейчас нормальной была бы.       Эти слова ввергли в замешательство уже Сакона. Он никак не мог понять, с чего вдруг телосложение должно определять, нормальный человек или нет. И если бы что-то не треснуло, вероятно, до прихода учителя не сдвинулся бы с места. А так принял единственно верное решение — вмешался. Не зная ещё наперёд, что будет говорить, Сакон встал между Хикари и её обидчиками. Будто бы одним лишь этим мог помочь…       — Ты-то чего выкатился, Шима? — нахохлился Эи. — Не с тобой разговаривают!       — Знаешь, когда говорят так, как ты, это не важно. Извинись перед Судзуки, — потребовал Сакон. Неожиданно уверенно для ещё не нашедшего лучших слов себя.       — Извиниться? За что? Это у неё нет права жаловаться — она сама виновата в том, что ей жарко, — то ли убеждённо, то ли всё-таки саркастично ответил Эи. — Разве долг ответственного гражданина не заключается в том, чтобы направлять…       Дальше Сакон не стал слушать. Резко поднял ладонь вверх, заставляя умолкнуть.       — Если ты сейчас не закроешь свой рот, то я, согласно долгу ответственного гражданина, буду вынужден помочь тебе в этом.       Одного предупреждения оказалось достаточно. И для того, чтобы любые разговоры немедленно прекратились. Сакон кожей ощутил, как все устремили напряжённые взгляды на него — драки на территории школы были запрещены. Подначиваемый какими-то своими убеждениями, Эи всё ещё хохлился, однако часть уверенности растерял. Губы его так и растягивались в улыбке, обнажая звериный оскал, только теперь дрожали. Он колебался, а оттого злился лишь сильнее. Казалось, драке быть…       — Так, всем разойтись! Пропустите учителя к двери! — раздалось уверенное.       Напряжение вмиг рассеялось. Фыркнув, Эи отошёл к стене. Сакон же наконец опустил ладонь и расслабил плечи — больше взглядов на себе он не чувствовал. Впрочем вскоре один оценивающий вонзился ему между лопаток. Нетрудно было догадаться, что принадлежал тот Хикари.       — Не знаю даже, восхищаться твоими моральными качествами или глаза закатывать из-за твоей невнимательности, — тихо сказала она, бесшумно же к Шиме приблизившись.       Учитель уже открыл дверь и поток учеников устремился в кабинет, но Сакон всё же оглянулся назад. Подоконник, на который ещё недавно облокачивалась Хикари, пересекла трещина. Тут ему стало ясно, треск чего вывел его из замешательства. А также, что вмешался он очень даже вовремя. Потому что при ином раскладе треснула бы ещё и челюсть Эи.       — Буду ждать тебя в клубе после уроков, — добавила Хикари и присоединилась к потоку.       «Здорово, наверное… — подумал Сакон. — Ещё бы знать, в каком клубе будет ждать Судзуки», — к сожалению, спрашивать об этом было уже поздно.       Весь урок он провёл в режиме ожидания, из-за чего с трудом вник в новую тему, но так и не получил желаемого пояснения: только прозвенел звонок, Хикари и след простыл. Больше она не появилась. На одной из перемен Сакон узнал, почему. Хотя предпочёл бы остаться в неведении — причина оказалась не для его ушей. Да и ни для чьих. Просто у кого-то не хватило такта придержать своё мнение при себе.       — Судзуки опять пользуется положением, чтобы с уроков сбегать? По какой причине, думаешь, сегодня: плохое самочувствие, болезненные месячные или всё вместе? Ставлю на последнюю, — затеяла сплетню одна из девушек.       — Вот они — привилегии дочки директора, — вторила ей другая. — Судзуки и штаны носить можно, и с уроков уходить… Остальные же должны быть в школьной форме и не иметь пропусков.       — Вот-вот! Где справедливость? — кивала первая.       На том Сакон сбежал. И даже не посмотрел, кто из девушек за спиной обсуждает Хикари. За неимением вариантов скрылся он в туалете. В итоге сам себя же загнал в ловушку — его окружили Эи, Окамото и Шигэ. Для чего, догадаться было нетрудно.       — Ты такой смелый, когда в любой момент может появиться учитель, — процедил сквозь зубы Эи. — Посмотрим, каким же станешь, когда помощи ждать будет неоткуда.       Вглядевшись в лицо того, Сакон осознал одну очень важную вещь: Эи его боялся. Потому напрягался каждым мускулом и стискивал зубы, скалясь. Однако отчего-то простить не мог. За вмешательство? Пожалуй, вопросов касательно Эи у Сакона возникло сегодня много и они никак не желали исчезать, даже напротив — множились. Зато слова Хикари про невнимательность заиграли новыми красками. Они же и подтолкнули мысль в новое направление, даруя абсолютное спокойствие.       Ответил Шима, широко улыбаясь:       — Я решил податься в клуб кэндо, так что могу предложить спарринг в спортзале. Однако… Если тебе хочется помериться силами вне школы, то поспрашивай на улицах обо мне. Может, передумаешь.       Не то чтобы он так часто дрался — просто временами приходилось отвечать тем, кому не терпелось помахать кулаками. Сакон не гордился своей репутацией на улицах — даже предложениями присоединиться от молодёжных банд, — но признавал, что она его иной раз выручала. Да он и в клуб кэндо подался, чтобы поумерить пыл. Только пока ещё старые привычки давали о себе знать… Но раз уж Эи колеблется, чего бы о них не вспомнить?       — Кэндо, говоришь? — уцепился как за соломенку тот. — Так ты потому и влез, что с Судзуки в один клуб ходишь? Раз так, то у тебя на это было право: у вас же принято заступаться за своих.       Желание рассмеяться одолевало Сакона, но он с ним успешно справлялся. Хотя просветлённое лицо и осевший голос Эи давали достойный отпор его такту. Единственное, что ему помогало, — понимание условий, согласно которым это нелепое противостояние свернётся без боя. Оба должны уйти так, чтобы их гордость осталась не задета.       — Да, — кивнул Сакон. Параллельно же подумал: «Так вот в каком клубе будет ждать Судзуки!» — Правда, ходим мы с ней в разные дни, — эти слова уже сопровождались мыслью: «Иначе я бы знал, что она тоже в клубе кэндо состоит». — Но Судзуки частенько ломает синаи, так что её имя на слуху, — тут уж он дал волю своему воображению, поскольку ничего подобного, естественно, не слышал. Зато помнил про треснувший подоконник. — Лично я бы в твоём случае всё-таки принёс ей свои извинения.       — Ну, я над этим подумаю, — уверил Эи, вновь напрягшись.       Впрочем Сакона оставил в покое — кивнул Окамото и Шигэ, указав на дверь, и сам попятился. Через несколько секунд воцарилась долгожданная тишина. К сожалению, ненадолго. Не позволив насладиться ею сполна, прозвенел очередной звонок.       «По крайней мере, время не прошло даром — я наконец узнал, где искать Судзуки после уроков, — старался сохранять оптимизм Шима. — К тому же пережить осталось последний».       О том, что на улице душно, а домой нужно как-то добираться, он намеренно не вспоминал.       К концу последнего урока небо утонуло в тучах, настолько плотных и тёмных, что солнце уже не пробивалось сквозь них. Гром же раскатывался с такой силой, что некоторые ученики вздрагивали. Однако гроза была ещё лишь на подступах. Да и дождь пока не желал обрушаться тяжёлыми каплями на землю и даровать желанную прохладу — потому процесс дыхания превращался в невообразимый труд.       Сакон чуть ли не слёг на парту, когда учитель наконец обратил внимание на состояние учеников и додумался завершить урок немногим раньше. А когда вспомнил, что его ещё должна была ждать Хикари, взмолился, чтобы она передумала и ушла. Не ради неё, к своему стыду, но ради себя. Сил хоть на что-то Сакон в себе не находил.       «Я сейчас проверю спортзал и отведённую под нужды клуба каморку, а потом уйду. Судзуки же не станет ждать теперь, когда уже совсем душно? Дождь ведь скоро пойдёт. Нет, она не станет…» — убеждал себя он.       Только от реальности это не спасло — Хикари встретила его у входа в спортзал.       — Я уже боялась, что ты забыл или решил уйти, — сказала она. Затем же махнула рукой, призывая следовать за собой: — Пошли, в той комнатушке кондиционер есть.       — Это, конечно, здорово, но слушай… — начал соображать, как поскорее свернуть разговор, Сакон. — Если тебе хочется как-то выразить свою благодарность, то просто скажи «спасибо». Мне его с лихвой хватит. Если же ты убеждена, что обязана что-то сделать, то давай обсудим это в другой раз. Всё-таки дождь вот-вот пойдёт, а нам обоим ещё домой добираться. Что скажешь?       — Скажу, что если сейчас пойдёшь со мной, то домой доберёшься на машине. Ещё скажу, что бояться нечего и что у тебя появился шанс узнать нечто новое, поскольку я считаю информацию лучшей валютой, — Хикари улыбнулась, но как-то криво — на одну сторону. — А самое главное — моё настроение может с лёгкостью поменяться. Тогда ты останешься ни с чем. Так что скажешь? — не без удовольствия отзеркалила она.       В тот момент Сакон не удивился, что каждая фраза будто бы была нацелена его удержать, — он поддался азарту и согласился. К счастью, последствия не оказались разрушительными. В сопряжённом со спортзалом помещении Хикари указала ему на стул перед столом, а сама отошла к шкафу. Минуту спустя стало ясно за чем.       — Колода? Ты собираешься гадать? — не сдержал скептической улыбки Сакон.       — Я тебя не заставляю верить в предсказания, — нисколько не обиделась Хикари. — Но перед соревнованиями мы здесь собираемся и делаем расклады. Вряд ли ты об этом знал. Но ладно. Хочешь, я сделаю тебе расклад на судьбу? — спросила она, впрочем уже перемешивая колоду.       — По крайней мере, поучаствую в чём-то для себя новом, — согласился Сакон. — А чтобы расклад получился, от меня что-нибудь требуется?       — Ага, меня не отвлекать.       Сказав это, Хикари сосредоточилась на колоде и, кажется, полностью отключилась от реальности. Руки её теперь двигались медленнее, как если бы что-то им мешало. В какой-то миг Шиме вообще показалось, что время остановилось. По его спине пробежали мурашки, и он поёжился… а потом вспомнил, что здесь работает кондиционер. Ещё никогда в жизни ему так сильно не хотелось впечатать ладонь в свой лоб. Сакон сдержался только лишь потому, что Хикари попросила её не отвлекать. Мыслям же он, напротив, дал волю:       «Я что? Почти поверил во что-то необъяснимое? Наверное, это влияние плавных движений рук Судзуки. Они гипнотизируют. Да… Но как же глупо было поддаться вере в необъяснимое, пусть и на секунду!»       Вот только потому и вздрогнул, когда перед ним упала первая карта.       — Суд, — огласила название Хикари, и голос её прозвучал торжественно. — В твоём случае он имеет прямое значение — твоя работа будет связана с законом. Однако… — перед Саконом появилась вторая карта. — Тройка жезлов. Ты будешь сомневаться, правильно ли выбрал профессию. И… — на стол опустилась ещё одна. — Смерть. Значит, уйдёшь из неё во что-то новое. Впрочем речь может идти и только о месте. Как итог…       Последняя карта вдруг выпала из рук Хикари. Она нахмурилась и, ничего не объяснив, принялась вновь мешать колоду. Сакон же поостерёгся её спрашивать. Отчего-то ему показалось, что скажи он сейчас хоть слово и его макушка непременно встретится с синаем. Возможно, подобная мысль возникла потому, что стенд для хранения находился аккурат позади Хикари.       «Но и умение ждать — одно из главных качеств… Самое время его потренировать», — нашёл для себя выход Шима.       Впрочем долго ждать не пришлось.       — Итога не будет, — возвестила Хикари. — Карты дают только цель, которой станет… Император? Видимо, это будет человек по должности выше тебя. Скорее всего, мужчина, отличающийся честностью и непредвзятостью. Печальная карта… — вздохнула она.       — Почему? — не понял Сакон. — И если моя цель — Император, то что это значит? А что важнее, итога из-за чего не будет?       В тот момент он напрочь забыл про свой скепсис. Но по какой причине, не знал до сих пор.       — Император отрешён не из гордости, холоден не из высокомерия и одинок не из своей прихоти. Он честно несёт ответственность за каждое своё решение, а потому стремится к полному отказу от чувств. Но у него это никогда не получается. Император лишь теряет близких людей и остаётся отверженным всем миром, — Хикари подвинула карту Сакону, будто бы хотела, чтобы он сам убедился в её словах. Но Шима не смог ни увидеть, ни почувствовать ничего, как бы долго ни смотрел. — Твоя же цель… — продолжила она. — Помочь ему найти баланс между разумом и чувствами. А итог будет зависеть от того, достигнешь ты её или нет. Увы, я не могу предсказать это… Даже с моим глазом, смотрящим на судьбу, — её улыбка снова скосилась на одну сторону.       Пару секунд Сакон обдумывал слова Хикари, поглядывая на Императора, а по их истечении вскинулся, немало удивившись. Прежде всего, своей невнимательности.       — Глазом, смотрящим на судьбу? — воскликнул он. — В смысле?       — Просто метафора. Её придумали в клубе: «Один глаз её был обращён к миру, другой — к судьбе». А всё потому, что мой правый незрячий. Если ещё не заметил, то у меня вся правая сторона лица работает в своём темпе, — Хикари говорила так, словно не о дефекте речь, а о какой-то обыденности. Словно бы родилась такой…       — Не знаю даже, что и сказать… Я не замечал ничего. Хотя задавался вопросом, почему у тебя улыбка идёт в одну сторону.       — Да уж, внимательность тебе ещё тренировать и тренировать, — вздохнула Хикари.       Тут же грянул оглушительный раскат грома. Свет мигнул, но не выключился. Пробурчав себе под нос что-то вроде «а вот и гроза», Хикари собрала карты и вернула их в шкаф. Сакон же, не дожидаясь её, выскочил в спортзал. Он подбежал к окну, будто бы одним тем мог что-то изменить, но встретился лишь с хмурым лицом реальности — дождь обрушился на землю всей своей мощью. Казалось даже, это опустилась сплошная водная стена. При виде такой реальности сердце Сакона рухнуло вниз.       — Не всегда всё так, как нам того хочется, — сказала из-за его спины Хикари. — Но сегодня, к счастью, домой мы добираемся на машине. Или ты забыл? — она вновь одарила своей отличительной улыбкой.

***

      Всё это время Мицунари слушал, не сводя с него глаз и, кажется, не моргая. Обратив внимание на время, Сакон смущённо улыбнулся и поспешил закончить:       — В общем, тогда мы ужасно промокли, пока добирались до машины. Ещё отец Судзуки принял меня за ухажёра своей дочери. Долго пришлось доказывать, что это не так. Потом мы с ней общались через раз и разошлись после выпускного. Неожиданно встретились уже на работе. А в тот день, когда мы с тобой познакомились, я подвозил Судзуки. Так что можно сказать… она нас свела.       — То есть Император, которому ты должен помочь — это я? — усомнился Мицунари.       — Во всяком случае, мне так кажется, — не стал упираться Шима. — Можешь не верить, но я чувствовал, что нам нужно познакомиться, а потом отчего-то захотел подружиться. И это после одной встречи!       Мицунари резко отвёл взгляд в сторону. И мгновения не прошло, как Сакон впечатался ладонью в лоб, не в силах мириться со своей недальновидностью.       — Прости, я пока забываю, что ты к тому случаю серьёзнее относишься.       — Я утешу себя тем, что ты живым из этого «случая» выбрался, — сказал Ишида так, будто в том хотел упрекнуть. Однако искорки веселья в прищуренных глазах и лёгкая улыбка подсказывали его истинные намерения. — И наконец откажусь от идеи выплачивать тебе компенсацию. Всё равно ты от неё откажешься. Причём даже будучи спящим, — этим же он выдал себя напрочь.       — Кажется, я догадываюсь, что ты задумал… — поймав настроение Мицунари и так же прищурившись, ответил Сакон. — Но не выйдет. Я ознакомлен с размером выплат, так что верну всё лишнее.       — Ты знаком с размером зарплаты без бонусов. Но разве веришь, что их тебе просто так будут начислять? — с видом победителя Мицунари выпрямился и скрестил на груди руки.       — Стало быть, переходим к рабочим вопросам.       Не скрывая своего облегчения, Сакон выдохнул — наконец смущение, которое он испытывает из-за того, что занимает много рабочего времени праздными разглагольствованиями, исчезнет, как туман под окрепшими лучами солнца. Вот только радость его оказалось преждевременной. Поёрзав в кресле, Мицунари вдруг попросил:       — Если можно… я бы хотел узнать, принёс ли свои извинения этот трижды болван Эи. Хотя… Судзуки, наверное, не говорила о нём больше… — тут же отступился тот.       — Почему же — говорила… — Шима сначала растерялся. Затем нахмурился, начиная смутно подозревать, почему Мицунари спросил именно об этом, но всё-таки продолжил, решив пока отложить личные вопросы: — Трижды болван Эи, как ты его назвал, просто всеми силами старался не выдать своего интереса к Судзуки. А я действительно в то время не отличался внимательностью и делал неверные выводы. Даже с подоконником ошибся — он давно был расколот, но трещина пошла дальше из-за температуры. Так что Судзуки тогда не растерялась и даже не разозлилась. Но синаи, как оказалось, она ломала действительно часто.       — Почему тогда Судзуки сделала тебе расклад? — удивился Мицунари.       — Она поощрила мои моральные качества, — Сакон даже глаза закатил, когда вспомнил, что ему ответила Хикари. — Положительное подкрепление. Так обычно дрессируют собак, — не удержавшись, он хохотнул.       — Наверное, она бы нашла общий язык с Йошицугу, — рассуждал вслух Ишида. — Интересно, как бы они смотрелись рядом: утончённый мужчина и плотно сбитая женщина?       — Ты, кстати, единственный, кто только по словам понял, что Судзуки не имеет лишний вес.       Фыркнув, Мицунари закатил глаза так, будто бы его не похвалили, а оскорбили. Надежды на то, что сегодня начнётся знакомство с организацией, у Сакона оставалось всё меньше и меньше. К счастью, всё разрешилось немногим погодя.       — О лишнем весе можно говорить только тогда, когда он человеку нормально жить мешает, — высказал свою точку зрения Мицунари. — Судзуки же выбрала кэндо, значит, физическая нагрузка ей была нипочём. Догадаться, что у неё фигура просто нестандартная, мог любой внимательный слушатель.       — Так я и пытался сказать, что ты очень внимательный, — страдальчески изогнул брови Сакон.       — Что ж, — кашлянув в кулак, начал Мицунари. — Я узнал всё, что хотел. Теперь же готов ответить на любые вопросы, касающиеся работы в нашей организации, — осанка снова стала безукоризненной, а голос растерял теплоту.       Ещё недавно Сакон чуть не разочаровался, встретив такую непогрешимость, но теперь он относился к ней по-другому и мысленно благодарил Хикари за рассказ об Императоре.       — Тогда… — с лёгкостью переключился на рабочий лад Шима. — Спрошу про расширение.       По вновь опавшим плечам и преисполненному усталостью взгляду, он понял, что затронул тему, которую Мицунари воспринимает как личную проблему. Впрочем его это не испугало, даже напротив — пуще заинтриговало. Сакон и после оговорки Тошиэ решил узнать подробнее о расширении и перестановке кадров, но теперь просто зажёгся решимостью выяснить всю правду. На его удачу, Мицунари отличался честностью. Как, собственно, и должно Императору…