Надежда на её любовь.

Констанца проснулась с лучами солнца, которые пробирались в окно. Погода просто шикарная. Девчонка потянулась на постели, улыбаясь, а затем скинула с себя одеяло, вставая с кровати, подходя к окну, дёргая занавески в стороны. Лучи солнца сразу начали слепить глаза. Наверное, сейчас было около девяти утра. Вероятнее всего мама уже ушла. Выйдя из комнаты в коридор, Флореа не услышала посторонних звуков, а затем входная дверь хлопнула. — Ой, ты уже проснулась, — начала Лилита, ставя пакет с продуктами на пол, снимая обувь. — А я думала, что успею сходить в магазин и приготовить завтрак до твоего пробуждения. — Ничего страшного, — ответила Констанца. — Я никуда не спешу и помогу тебе с готовкой. Констанца захотела приготовить на завтрак омлет с грибами, поджарить тосты, намазав на них плавленый сыр, и сверху уложить кусочки свежего огурца. Иногда, с утра хочется чего-то необычного. Флореа в основном готовила всё сама. Она позволила матери нарезать огурец и намазать сыр на хрустящий тост. — Я бы сама всё приготовила, — сказала Лилита. — А ты бы спала спокойно. — Ты и так постоянно готовишь, — сказала Констанца, ставя две тарелки на стол, а затем она достала зерновой кофе. — Отдыхай. — Хорошо-хорошо, милая, как скажешь, — проговорила женщина, присаживаясь за стол. — Потом надо будет забежать в душ, — чуть громче проговорила Флореа из-за включённой кофемолке. — А после мы с Марко пойдём гулять, — засыпав молотый кофе в турку и налив в неё воды, шатенка поставила её на огонь. — Он тебе нравится? — вырвалось у Лилиты. Это случилось машинально. — Ой, извини. — Всё в порядке, — ответила девчонка, помешивая кофе в турке. — И нет, не нравится. Мне просто нравится то, что мне есть с кем погулять. Утром он пил на кухне чёрный и крепкий кофе, пытаясь прийти в себя — сон вымотал его, как сцена, которую удалось снять только с сорок третьего раза. Джорджета обеспокоенно смотрела на сына: взъерошенного, взбудораженного, и не выдержала, говоря: — Сынок, что с тобой творится? Что-то с Ритой? — Нет, с ней всё хорошо, мам. И со мной… У нас всё хорошо. Я вот тут подумал… — начал мужчина, смотря на маму. — Я хочу собрать все старые фотографии и оцифровать. Ты говорила, что где-то есть фото даже с Конти… У нас я такого не видел. Может, у её родителей есть? Я бы обязательно его вернул. — Я не знаю, Себастиан, — честно ответила Джорджета. — Я могу, конечно, спросить у Лилиты. Но если что, ты пойдёшь за ним сам. Я скоро на репетицию. — Хорошо, — он кивнул, едва сдержавшись, чтобы не поторопить мать со звонком. Себастиан еле-еле дождался окончания завтрака; он чувствовал себя ребёнком, которого взрослые пообещали взять с собой на рыбалку, а сами ещё даже не начали собираться. Наконец Джорджета допила чай и взяла в руки телефон; Себастиан опустил руку с нетронутым гренком и даже вытянулся, сидя на стуле. — Лилита? Доброе утро… Да, всё хорошо, спасибо. А я что звоню… — она выждала паузу. — Скажи, пожалуйста, не сохранилось ли у тебя каких-нибудь фотографий Себастиана в детстве? Помнишь, ты снимала тогда их с дочкой? Ой, и не говори, столько лет прошло… Да вот хочу оцифровать, буду потом внукам… — Джорджета строго глянула на Себастиана, и тот закатил глаза. — Есть? О, как удачно. Нет, сама прийти не смогу, сегодня большая репетиция. Но придёт Себастиан. Да, приехал. Хорошо, Лилита, спасибо огромное! Пока, — Джорджета положила трубку и встала из-за стола. — Записать адрес или запомнишь? И поторопись, сынок, она тоже собирается уходить. — Да я готов… — отозвался мужчина. — Называй адрес, я его сразу в приложение… — Ионеску, дом тридцать семь, квартира двенадцать, — сказала женщина. — Ионеску? — Себастиан удивленно посмотрел на мать. — Так это рядом совсем. — Да, недалеко, — ответила Джорджета. — У Раду вроде там что-то… — Гараж, — кивнул Себастиан, поднимаясь на ноги. — Спасибо, мам. — Ну что ты, сынок… — Джорджета улыбнулась, глядя на Себастиана, который чуть не прыгал от радости. Себастиан не помнил, как вышел из дома, как перешёл тот самый перекрёсток, как вышел на улицу Ионеску: тихую, зелёную, застроенную домами из розового туфа. Камень гладкий, как стекло, и искрится на солнце. Стэн подошёл к дому, возле которого дважды останавливался вчера, и удивился, увидев на нём табличку с цифрой тридцать семь. Он взлетел на третий этаж так быстро, как только был способен. Сердце колотилось как бешеное, и Себастиан почувствовал, как по спине побежали мурашки. Дверь из лакированного светлого дерева. Над звонком прикручена бронзовая цифра двенадцать. «Конти, ты здесь?», — пронеслось у него в голове. «Господи, дай мне знак какой-нибудь…», — глубоко вздохнув, Себастиан поднял руку и нажал на кнопку звонка. — Нет, — ответила она матери. — Я помню, что мы уже разговорили на тему «выйти замуж за иностранца». Но раз она снова подняла, то, — девушка стояла в ванной, обмотанная полотенцем. Каштановые волосы были заколоты. — Марко, он получается не иностранец, — она оборвала себя на полуслове, слыша звонок. Её это удивило. Возможно, Констанца просто давно не слышала, как кто-то звонит в дом. — Я открою, — проговорила Лилита, выходя из кухни, вытирая мокрые руки полотенцем, которое положила себе на плечо. Женщина подошла к двери, провернув замок, открывая её. Она приветливо улыбнулась Себастиану, пропуская его в дом. — Я сейчас принесу фотографию, — дверь в дом закрылась. Констанца услышала приближающие шаги матери. Выходя из ванной, она выключила свет, продолжая говорить: — И вот. Он получается родом из Румынии. А получается так, что я выйду замуж не за иностранца. Да в Польше, например. Но он будет Румыном, — она смотрела на маму. Первое, что почувствовал Себастиан, увидев Констанцу — это радость. Такая, что даже внутри всё затрепетало до щекотки, словно лимонадные пузырьки. Она стояла в профиль к нему, тоненькая, воздушная, с собранными высоко на макушке каштановыми волосами — и в одном полотенце, едва прикрывающим хоть что-нибудь. Он видел мокрую после душа кожу и тоненькие пряди волос за ушком, закрутившиеся от влаги. Себастиан не сумел сдержать улыбку — так он был счастлив увидеть её, услышать её нежный голос. Периферийным зрением она увидела чей-то силуэт. Повернув голову вправо, девчонка увидела на пороге собственного дома — Себастиана. Она была поражена и сильно удивлена такому стечению обстоятельств. Себастиан почувствовал себя так, словно внезапно пропустил удар под дых от услышанных слов девушки. В лёгких внезапно кончился воздух, в ушах зашумело, и он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Она выходит замуж за того кудрявого. Себастиан попытался вдохнуть поглубже, попытался отвести от Конти глаза — но не смог ни того, ни другого. Он напрочь забыл про фотографию, которая якобы была ему нужна. Себастиан сделал шаг назад, к дверям, и в этот момент Констанца посмотрела на него. Румын видел родинку над её губой. Он рухнул в пасмурную бездну её огромных, изумленно расширившихся глаз без малейших шансов на спасение. Губы Себастиана дрогнули, а в груди всё мучительно больно сжалось. Несколько мгновений Констанца смотрела на него. Удержав полотенце сильнее, Флореа юркнула к себе в комнату, закрыв за собой дверь. В голове было до жути много всяких вопросов, доводов, догадок. Но ответов на всё это не было. «Нет, нет, не уходи. Дай мне хоть посмотреть на тебя…», — мысленно молил Стэн, смотря на закрытую дверь в её комнату. Лилита тем временем нашла фотографию, завернула её в файл и, подойдя к Себастиану, протянула ему. — Вот, держи, — начала она, осматривая мужчины. — Господи, Себастиан, как же ты вырос. — Вырос… — он взял свёрток и вымученно улыбнулся. — Но мозги те же. Спасибо огромное, я его верну. Самое позднее через три дня… — О, ты погоди, не уходи. Мне нужно кое-что передать Джорджете из моей мастерской. Я совсем забыла, — вспомнила женщина. — Проходи на кухню, будь как дома, а я сейчас, — выпалив всё это, Лилита подтолкнула Себастиана в сторону кухни и вышла из квартиры, хлопнув дверью. Мужчина, вздохнув, присел на табурет за столом. Она ходила по комнате из стороны в сторону, слыша голос матери и Себастиана, а затем подошла к шкафу, доставая из него бельё, легкие свободные штаны и синюю футболку на пару размеров больше. Констанца повесила полотенце на спинку стула, не желая выходить из комнаты. Но ей так хотелось выйти и ещё раз посмотреть на мужчину: не ошиблась ли Флореа в том, что увидела. Девчонка оделась и нервно закусывала свои губы в раздумьях. Возможно, она продолжила бы это делать, если бы не услышала хлопок входной двери: громкий и тяжелый. Выйдя из своей комнаты в коридор, Констанца стала прислушиваться. — Мам? — начала она. — Ты здесь? — она не имела понятия, кто именно ушёл из дома. — Мам? — Флореа тихими шагами направилась в сторону кухни, заметив там только Себастиана. Себастиан встрепенулся, услышав голос Конти, которая звала мать. Он сидел на табурете, не в силах двинуться с места, да и вообще хоть как-то дать знать о себе. Один в чужой кухне, ждущий непонятно чего, а за стеной — девчонка, которая шарахается от него, как от прокаженного. Стэн не слышал, как Конти подошла к кухне — она словно материализовалась прямо из воздуха, так неожиданно, что он поперхнулся собственным вздохом, поднимаясь на ноги. — А… где Лилита? — у неё сразу же вспотели от волнения ладоши. — Она ушла? — спросила девушка, посмотрев на мужчину. Вот Констанца только стала забывать Себастиана, вернее его образ вживую, и как на зло он сейчас сидит перед ней. — Д-да… — с запинкой отозвался он, едва понимая, что говорит. — Да, она в мастерскую ушла, сейчас вернётся… М-мм… Хорошо выглядишь, Конти, — это действительно было так. Даже в одежде, которая явно была ей велика, она выглядела очень мило и удивительно уютно. Себастиану вдруг так захотелось прикоснуться к ней, заправить за маленькое розовое ушко мягкие и блестящие волосы, погладить по нежной руке. Он до сих пор помнил, какая у неё нежная кожа. Мужчина взглянул Констанце прямо в глаза и убрал руки за спину, стараясь справиться с искушением, а воображение мгновенно понесло его дальше: вот их пальцы сплетаются вместе; он гладит её хрупкую ладонь. Констанца поджала губы, а её слух резал сказанный Себастианом комплимент. И было непонятно: это приятно, что в ушах стоит стук сердца, или, это было неприятно и больно, что по ушам ударили чем-то звонким или, слышался ужасный скрежет, от которого хотелось прикрыть уши ладонями. Флореа прошла ещё вперёд кухни, походя к кухонной тумбе, доставая из полки турку и кофемолку, в которой за сегодня уже был смолотый кофе. А ведь именно с этого комплимента Констанца начала влюбляться в Себастиана. Да и его касания тогда невзначай вызвали по её телу табор мурашек. А теперь, когда она забыла о нём и отпустила те дни, где горько плакала из-за того, что он в отношениях и возможно, даже не умышлено, но влюбил её в себя, он снова делает то, что не надо. Глубоко вздохнув, чтобы ничего не отвечать, она более-менее успокоилась, насыпая в турку кофе. — Ну, раз она должна скоро вернуться, то, — девушка налила в турку фильтрованной воды. — Предлагаю выпить по кофе, — она поставила турку на газ. Себастиан тяжело вздохнул, прислонившись спиной к стене, по-прежнему держа в руке маленький свёрток. — Спасибо, с удовольствием, — ответил он, глядя на Конти, стоявшую к нему вполоборота, наблюдая, как ловко она управляется у плиты. Почему-то женщины у плиты всегда казались ему волшебницами, готовящими какое-нибудь необыкновенное зелье. Рита предпочитала кофемашину, а еду заказывала в ресторане. Он видел, даже скорее чувствовал, что Конти не по себе. Из-за него? Но почему? Что он сделал такого? — Конти, я чем-то… обидел тебя? Почему ты тогда убежала? — эти слова вырвались у него словно против воли, прежде, чем он успел поймать себя за язык. Себастиан тут же пожалел о них, но вернуть назад их было уже невозможно. — Нет, — ответила девушка лишь на один вопрос мужчины. — Всё хорошо, — она помешивала кофе в турке, смотря на тёмную в ней жидкость. Он будто специально напоминает ей обо всём, что произошло, возвращая её в те дни. Он соврал ей. Хотя, враньё было связано лишь с профессий. И всё же было очень неприятно неожиданно узнать, что он в отношениях. А если он со всеми так добр, и это его нормальная манера общения? А проблема лишь в том, что Констанца сама поддалась и подумала о том, что может все эти слова и действия не просто так. И сейчас было странное чувство, осознавать то, что на её кухне сидит актёр, имея, оказывается хорошую популярность. У Себастиана непроизвольно дёрнулась левая бровь, и он, прикусив нижнюю губу, опустил глаза. Вряд ли бы Констанца сейчас варила кофе на двоих, если бы не роль гостеприимной хозяйки. Видимо, он действительно обидел её, и очень сильно, если она откровенно не хочет об этом разговаривать. Она могла бы сказать хоть что-то длиннее. Но Флореа предпочла просто промолчать. А молчание, как известно, знак согласия. Рита бы точно не упустила возможность вытрясти из него душу, обвиняя во всём, что только могла бы вспомнить. При воспоминании о дне отъезда Риты в Венесуэлу Себастиан досадливо нахмурился и тряхнул головой. Его «недостаточно грустный взгляд» она припоминала ему потом несколько дней подряд. Он посмотрел на тоненькие коньячно-каштановые завитки волос Конти над её трогательно тонкой шеей и ему отчаянно захотелось придумать что-то, спросить, втянуть в разговор. — Пригодились тебе мамины уроки? — спросил Себастиан, наконец-то отыскав самую нейтральную тему из всех возможных. — Да, — ответила Флореа, снимая пенку с кофе. — Передавай ей огромное спасибо, — она выключила газ, чтобы кофе настоялся, а уже потом разлила его по кружкам. Она открыла верхнюю полку, доставая оттуда тёмно-зелёную и чёрную кружечку. С кухонный тумбы Флореа взяла вазочку, в которой лежали шоколадные печенья с клубничной начинкой, ставя её на стол перед мужчиной, а затем Констанца разлила по кружкам бодрящий напиток. Девушка поставила тёмно-зелёную кружку на стол рядом с Себастианом, а сама осталась стояла возле плиты. В Себастиане вдруг вскипела обида пополам с горечью, словно кислота, и он, едва глянув на чашечку с ароматным напитком, перевел глаза на Констанцу, говоря: — Передам, обязательно. Ты на каникулы приехала или по каким-то другим причинам? Себастиан задал этот вопрос совершенно умышленно. Она ведь сказала, что выходит замуж, и ничто не мешает ей сказать это ему. Свадьба — радостное, счастливое событие для любой девушки. Может она приехала, чтобы лично пригласить друзей и близких. Но с другой стороны, ей так же ничего мешает сказать, что это не его дело. И девушка будет права. — Ну, да, — Флореа немного замялась, отпивая горячий кофе. — Я здесь на все каникулы, — она украдкой взглянула на него, воспользовавшись моментом, пока он не смотрит. И зачем ему знать ответ на этот вопрос? — А ты здесь какими судьбами? — не удержавшись, спросила Констанца. Донельзя обрадованный тем, что Констанца ответила, Себастиан вскинул на неё глаза и ответил: — Я? О, у меня что-то вроде неожиданного отпуска между двумя этапами проекта, и мне захотелось провести его в Румынии. Сентиментальный стал, старею, наверное, — он улыбнулся, глядя в глаза Конти, и слегка пожал плечами. Почему-то он снова вспомнил, как Рита злилась из-за поездки в Аспен, и вздохнул. — Понятно, — ответила девчонка, кротко кивнув. — Ну да, побыть здесь тоже здорово, — она вновь отпила кофе, посмотрев в сторону окна, ибо на Себастиана смотреть было невозможно. И невозможно в разных аспектах: из-за стеснения в собственном доме и негодования, что он снова появился в её жизни. Себастиан заметил, что Констанца, хоть отвечает ему, но всё так же избегает смотреть на него, и даже слегка хмурится. — А далеко мастерская твоей мамы? — спросил он, внезапно потеряв терпение. — Не люблю засиживаться в гостях, особенно спонтанно, — у него возникло стойкое ощущение, словно она и рада была бы его выпроводить, но вынуждена терпеть из-за матери. — Конти, я чем-то… обидел тебя? —Нет. Всё хорошо. «Ни черта не хорошо.», — пронеслось в мыслях у Стэна. Себастиан снова прислонился спиной к стене, и тоже посмотрел в окно, чтобы не смотреть на Конти, и вздрогнул почти с облегчением, когда услышал скрежет ключа в замке. — Кажется, это уже она, — дала ответ девчонка, ставя кружку на кухонную тумбу, проходя мимо Себастиана в проём, выходя в коридор встречая маму. Себастиан весь подобрался, когда Констанца прошла мимо него, и повернулся всем телом за ней, словно намагниченный. Отлипнув от стены и встав со стула, он тоже вышел в прихожую и увидел там Лилиту с небольшим, но пухлым прямоугольным свертком в руках. — Вот, это для Джорджеты, — сказала она, протягивая Себастиану пакет и снова оглядывая его с ног до головы. — Господи, Себастиан, ты настоящий богатырь. Вот только глаза не изменились — по-прежнему как ёлочные игрушки. — Я, кажется, помню, что Вы так говорили, когда я был маленьким, — Себастиан немного смущённо рассмеялся и мельком взглянул на Констанцу. — Ну расскажи хоть в двух словах: как ты поживаешь? Чем занимаешься? — спросила Лилита. — Да как… — начал он. — Всё хорошо. Работаю. Не женат, детей нет, — Себастиан снова взглянул на Конти. — Ты что, уже уходишь? — спросила Лилита, увидев, как он взялся за дверную ручку. — Может, кофейку? — Да, мне пора, — отозвался Себастиан и привычно добавил. — Как-нибудь в другой раз. — Что ж, тогда до встречи, — проговорила Лилита. — До встречи, — на автомате повторил Себастиан. — До свидания, Констанца. Рад был увидеться. — Всего доброго, — ответила девчонка, кинув быстрый взгляд на мужчину, а затем так же быстро юркнула на кухню. Ей просто хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось: выветрился запах духов Себастиана; из памяти пропал его силуэт; забыть, как мелодично и мило звучит его голос. Вообще забыть всё, что с ним связано, потому что переживать это снова — будет неприятно. Она взяла кружку, в которую налила Себастиану кофе, выливая напиток в раковину, споласкивая её. Выйдя из дома Констанцы, Себастиан направился к себе, не чувствуя земли под ногами. Слишком много всего обрушилось на него за это утро. Конти, её предстоящая свадьба и замужество, эти долгожданные минуты наедине с ней — и снова её фактически отказ даже разговаривать с ним. Эти округлые вежливые фразы, которыми они обменялись — не в счёт. Люди так не разговаривают. Если только в дурацком кино. Себастиан терпеть не мог такие фильмы и отказывался от ролей в них, даже не читая сценарий. А сейчас у него было стойкое ощущение, что он не играет так в фильме, а живет. «А если бы она знала, что я тот Себастиан Стэн…» — с внезапной обидой подумал он, и тут же устыдился этих мыслей. Он никогда не пользовался своей известностью в личных целях. Он так же, как и все, ждал своей очереди в аэропорту, не требовал «vip» места на стадионе, не знакомился с девушками, используя своё имя. Да и Констанца, скорее всего, узнав, кто он такой, и бровью бы не повела. Чувствовалось в ней что-то такое. Но Себастиан не знал, как это называется. Стержень? Упрямство? Сила? Да, конечно. Но это всё было не причём. Констанца, очевидно, была из той редкой категории девушек, благосклонность которых нельзя было вытребовать: ни угрозами, ни настойчивостью, ни красивыми глазами. А с ним она не хотела даже разговаривать. — Вы поговорили? — спросила Лилита, заходя на кухню, смотря на дочь. — Нет, — ответила Флореа, допивая свой кофе, почти не чувствуя его вкуса, ибо сосредоточена она была на другом. — Мне было не о чем говорить с ним, — вылив остатки кофе в раковину, потому что уже ничего не лезло в горло, она поставила кружку рядом с раковиной. — Я даже не хочу об этом говорить, мам. — Мне казалось, что вам есть о чём поговорить, — осторожно начала Лилита, присаживаясь на стул. — Тем более после того, что… — Нет, — Констанца резко и быстро перебила речь матери. — Я не хочу обсуждать то, что было, и пожалуйста, опустим тему. Зачем ворошить прошлое, если от его обсуждения ничего не изменится? — она посмотрела на маму, поджав губы. — Извини, я что-то не в духе сейчас. Мне надо собираться на прогулку с Марко. Матери дома не было — видимо, ушла на репетицию. А Себастиан, разуваясь, только сейчас обнаружил, что держит в руках какой-то прямоугольный свёрток, похожий на небольшую толстенькую книжку. Он аккуратно положил его на подзеркальную полочку, а сверху файл с фотографией, с таким расчётом, чтобы Джорджета сразу их увидела. У Конти Себастиан не притронулся ни к кофе, ни к печенью, потому что просто не мог. Ему дышать то от волнения было тяжело, не то что что-то там есть или пить. Сидя на пуфике в прихожей, Себастиан раз за разом прокручивал в голове их короткую встречу, во время которой он не знал, что делать, что говорить, — как подросток. А Констанца: неприступная, далёкая, отстранённая. Хоть до неё было всего три фута. И это не сбивало с толку, это причиняло некую боль. Но почему? Почему ему был так важен контакт с Конти и общение с ней? Себастиан закрыл лицо руками и вздохнул с протяжным стоном. Потому что она была не такая, как все. И ему это очень нравилось. И даже чуть больше, чем нравилось. Его потянуло к ней желание узнать её поближе, а она закрылась от него, хотя, вроде бы всё было нормально. Это было просто невыносимо. Себастиан не мог понять, в чём же он всё-таки виноват. Он вроде не лез к Конти в душу, не подкалывал, не пытался специально прикоснуться к ней. Но то, что Констанца обижена, то, что она избегает его — это Себастиан чувствовал буквально кожей. Он решил во что бы то ни стало узнать в чём дело. И не от кого-то, а именно от неё самой. Она пробудет здесь все каникулы. Ещё этот её жених. Кстати, а почему его задела новость о свадьбе? Этот кудрявый парень тоже не преграда. Себастиан не собирался уводить Констанцу из-под венца. Он просто хотел, чтобы она не сердилась на него. «Да почему это так важно? Чёрт возьми, что происходит?», — он мысленно задал себе эти вопросы. Мужчина решительно поднялся на ноги и снова вышел из дома, направляясь к Раду. Девчонка уже шла в сторону кафе, где её ждал Марко. Он не нравился ей. Констанце нравилось просто общаться с ним, ибо Марко оказался веселым парнем. Да и Флореа не хотела никаких чувств ни к себе, ни к другим. Уж слишком это больно и неприятно. Она не хотела никого обижать, не сумев дать ответную любовь. В жизни так всегда: ты начинаешь забывать человека, а он потом появляется в твоей жизни, как ни в чём не бывало. Констанца нашла работу, которая находилась в четырёх кварталах от дома. В принципе, не так уж и далеко. Завтра вечером она пойдёт на собеседование. Но девчонка была уверена, что её возьмут. Себастиан снова сидел на старом сложенном одеяле перед мотоциклом и старательно, даже с каким-то остервенением чистил разобранный карбюратор какой-то замызганной ветошью. Его брови были насуплены, а нижняя губа закушена; наблюдающий за ним Раду не выдержал и сказал: — Себастиан, ты сейчас эти железяки до дыр протрешь. — Нет… — отозвался Себастиан, не отрываясь от дела. — Уж кому, как не мне, знать, как надо с железками обращаться… — А, ну да… — мгновение Раду озадаченно смотрел на него, а потом хмыкнул. — А как тебе сделали руку эту? — Что, тоже такую хочешь? — Себастиан глянул на друга, невольно вспоминая, как он ходил с этими сияющими накладками от зари до зари, чтобы привыкнуть, как с непривычки зудела его кожа — от пота и синтетической подкладки, как долго эта рука потом снилась ему по ночам. — Прикольная штука. Надо тебе, например, забить гвоздь. А ты этой рукой взял и вдавил его в бетонную стену, как в масло, — отозвался Раду, и Себастиан рассмеялся — впервые за день. — У тебя что-то случилось? — внезапно спросил Раду, и Себастиан удивлённо вскинул на него глаза, отвечая: — Нет, с чего взял? — Ты жиклёр уже три раза подряд чуть не вылизал, а поплавки даже не видишь, — Раду пожал плечами. — Ты, о чём так думаешь? — Ни о чём, — чистосердечно ответил Себастиан. В его мыслях действительно было не «что», а «кто». Отложив ветошь, Себастиан поднялся на ноги. — Всё хорошо, правда. — А если… — начал Раду, но его прервал телефонный звонок. Себастиан посмотрел на экран — это была Рита. — Привет, — сказал он и показал кулак Раду, который демонстративно навострил уши. — Здравствуй, милый, — голос Риты был тёплым и радостным. — Как ты? Всё хорошо? — Да, я тут… — начал было он. — Себастиан, я буквально на минуту. Я буду недоступна какое-то время, потому что будут натурные съёмки в горах, а там сигнал не очень… Не волнуйся, хорошо? Я позвоню сразу, как смогу, — быстро проговорила Маргарита. — Хорошо, будь осторожнее. Я скучаю, — сказал мужчина, смотря в пол. — Я тоже, Себастиан, — ответила Левиева. — Целую. Раду тоже засобирался домой, и друзья простились до завтра. Себастиан шёл домой, сунув руки в карманы, и в этот момент меньше всего был похож на Себастиана Стэна. А может, он именно таким и был, настоящий Себастиан. Вдруг впереди мелькнули каштановые волосы, и его сердце тут же встрепенулось. Но зря. Это была не Констанца. — Я испекла вишнёвый пирог, — проговорила Лилита, встречая девушку в прихожей, пока та снимала обувь. — Хочешь? Как погуляли? — Да, с мятным чаем, — с улыбкой на лице ответила Констанца. — Сейчас всё и расскажу. — Хорошо, — радостно сказала женщина. — Мой руки, а я пока пойду заварю чай, — Лилита видела, что девчонка изменилась в лице, если сравнивать её днём, когда она резко и громко отвечала на вопросы матери. Констанца зашла в ванную, включив тёплую воду, намочив руки, а затем добавила на ладонь пару капель жидкого мыло, начиная мылить ладони. В её мысли пробралась дневная ситуация, когда она вышла из ванной комнаты в полотенце, а в доме был Себастиан. Выключив воду и вытерев руки об полотенце, она вышла из ванной, говоря: — Мы сходили в кино на мультфильм, — сказала Флореа, присаживаясь за стол. — Так сказать: разгрузить голову. А пирог пахнет, — она вздохнула полной грудью. — Изумительно. Я очень проголодалась. Рита позвонила, когда Себастиан уже почти уснул с телефоном в руке. Он вздрогнул от вибрации, с трудом пробуждаясь от полусна, в котором он снова был в доме на улице Ионеску, и снова пытался что-то сказать Констанце. — Конти…нентальная Евразийская телефонная служба… — Себастиан мгновенно проснулся от испуга и сел на постели, хлопая глазами. В трубке раздался смех Риты. — Соедините меня с абонентом — суперсексуальным Себастианом Стэном, будьте так добры! — проговорила она. Себастиан усмехнулся, благодаря всех богов, что Рита ничего не заметила, и ответил: — Я так рад тебя слышать, Рита. У тебя всё хорошо? — Я тоже рада тебя слышать, Себастиан. Твой голос так близко… — сладко проговорила Маргарита. — Кажется, я могу протянуть руки и прикоснуться к тебе. — Я бы этого очень хотел, — изрёк мужчина, закусив губу. — Себастиан… — Рита вздохнула. — Я и сама не рада, что согласилась на участие в этой картине. Она ничем особенным не примечательна, а мы не видимся… — Она примечательна тем, что в ней есть ты, милая, — возразил Себастиан. — Этому режиссёру чертовски повезло, что ты согласилась. — Ой, Себастиан… — по голосу Риты было ясно, что ей очень приятно, и что она улыбается. — Спасибо, милый. А ты… Я тебя разбудила? — Да нет… Я просто задремал, — честно ответил мужчина. — Ох, знаю я это твоё «задремал», — рассмеялась Рита и Себастиан тоже улыбнулся. — Спи тогда давай, а я в душ и тоже спать. — Рита, ты меня любишь? — внезапно спросил Себастиан, неожиданно даже для себя. — Очень… — прошептала Рита через океан. — Я тебя очень сильно люблю, Себастиан, — он вздохнул, а Рита ласково сказала. — Не думай о плохом. Всё хорошо, правда? — Да, милая, — дал ответ Стэн. — Да. — Тогда ложись отдыхать. И позвони мне завтра. У меня выходной, — сказала Левиева, посылая ему воздушный поцелуй. — Хорошо. Ты тоже отдыхай, — чуть тише произнёс Себастиан. — Пока. — Обязательно… — ласково сказала девушка. — Пока. Звонок прервался, и Себастиан вздохнул. Рита. Сейчас он почему-то чувствовал себя последней сволочью по отношению к ней. Она его девушка. Она для всех его девушка. У неё карие глаза, а ему снились серо-голубые.