Проклятая

Иногда от человека

требуется просто

принять свою судьбу,

нести свой крест…

Виктор Франкл

(австрийский психиатр)

— Я родилась в Египте. В обычной семье с достатком ниже среднего, как и большинство в нашем районе. Мать не особо хотела ребенка, — Эва пожимает плечами, — но отец настоял на том, что нужно родить. Он очень любил меня, как мне кажется: играл, разговаривал, обнимал и зацеловывал. Я тогда совсем маленькая была и не понимала мамину фразу «чувствую себя лишней в ВАШЕЙ идеальной семье» … Но вот, мне чуть больше пяти лет. Я вечером жду отца с рынка. Он там работал, продавал выпечку, которую сам же делал. Мамы дома, как всегда, не было. — девушка сглатывает вязкую слюну, снова начинает «хрустеть» пальцами, заламывая каждую фалангу, — Была уже ночь, я этот день помню, будто было все на прошлой неделе, — печальная ухмылка исказила красивые пухлые губы — Никто тогда не пришел. Мне было страшно, не могла уснуть, и под утро, когда уже начало светать, я пошла искать…— помедлив, слегка шмыгнула носом, но не плакала, — папу. И я нашла. Несмотря на то, что мне и шести лет не было, я знала дорогу к рынку, там идти то было минут пять-десять. Папа лежал весь в крови, не двигался. Я… я была всего лишь ребенком, поэтому, когда поняла, что оттащить куда-то его не смогу, начала кричать и звать на помощь. Из дома, рядом с которым это все произошло, вышли люди. Впереди всех была,— снова горестный хмык, — моя биологическая мать. Когда она бежала ко мне, я надеялась, что мама, — хмыкнула от того, что назвала эту женщину таким трепетным словом, — обнимет, позовет на помощь, приедут врачи. Но все, что она сделала — это влепила мне оглушительную пощёчину, и я упала с разбитой губой и прокусанным своими же зубами языком рядом с отцом… Тогда я заметила, что глаза его открыты, но он не смотрит ни на меня, ни на кого из окружающих. Дальше все было как в тумане, крики матери, что это я виновата и что ей вовсе не нужна, потом меня забрала к себе сестра отца. Но и та, спустя год умерла от какой- то болезни. Когда меня снова привезли к Терезе — это биологическая мать, и проще мне ее называть по имени, она начала причитать, что я проклятое дитя и что все, кто меня любят, потом платятся жизнью за это. Даже не знаю, специально она говорила такие вещи или для того, чтобы меня не захотели забирать к себе очередные родственники и просто забрала опека в детский дом, — Эва равнодушно пожала плечами, — не знаю… Но в итоге я действительно попала в детский дом. Там, конечно, было не сладко. Но, честно говоря, об этом не вижу смысла говорить. Может, в процессе нашего с вами знакомства будут всплывать какие-то значимые истории. Но пока что, мне кажется, хватит, — мягко улыбнулась девушка. Исман, что все это время слушал внимательно, вдруг улыбнулся. На поднятые в немом вопросе брови он ответил: — Ты мне напоминаешь мою сестру. У нее были такие же зелёные глаза и она точно также ненавидела, когда ее жалеют. А ещё… — многозначительный взгляд прищуренных глаз, — мои корни тоже ведут в Египет. Только родители были ещё студентами, когда решили приехать в Штаты, и родился я уже здесь. Эва, не зная, что ответить на столь откровенное признание, лишь мило улыбнулась. Тизиан и Дия тоже улыбнулись. Видеть девушку, что до этого почти две недели была абсолютно закрыта, такой оказалось гораздо приятнее. Жаль только, что никто из них не знал, насколько же это было тяжело. После окончания сеанса Эвтида подошла к Рэймссу и попросила его отойти в сторону. — Мистер Брэйд, Вы не могли бы мне уколоть сегодня то же самое, что и вчера? Я боюсь, что снова может начаться приступ, — прямой взгляд Эвтиды даже немного смутил психотерапевта, но тот остался непреклонен: — Мисс Хот, нельзя. Вы под круглосуточным наблюдением, этот датчик, — он взял руку девушки и большим пальцем провел по браслету на руке, — передает данные вашего пульса онлайн на монитор дежурных врачей. Как только, а точнее, если ваш пульс начнет ускоряться, к вам в палату сразу же проследует доктор и вколет препарат. Но я всё-таки надеюсь, что этого не будет. Прошла ещё одна неделя. За это время Эва уже достаточно привыкла к жизни в клинике, даже начала видеть какие-то плюсы в этом. Приступ был всего один раз и то, после приезда бывшего мужа. Зеленоглазая успела многое рассказать о своем детстве, о том, как она кочевала из одной приёмной семьи в другую. И каждый раз причина была похожей —тяжёлая болезнь или смерть кого-то из опекунов. Отчасти, в детстве девушка действительно стала верить в то, что проклята. Пока на удочерение не подала документы пара из США. В одиннадцать лет она, наконец, переехала в свой новый дом. Сложно сказать, хорошо ли девочке было в новой семье. За годы «скитания» она научилась быть сильной и, может, даже чёрствой. Но последнее скорее было продиктовано нежеланием ловить на себе жалостливые взгляды. В четырнадцать лет Эва выиграла грант на обучение в школе-пансионате при Стэндфордском университете. Благодаря этому с новой семьёй она виделась несколько раз в год на каникулах, что минимизировало их постоянную гиперопеку, смешанную с жалостью. Летом девочка также оставалась в пансионате и штудировала библиотеку. Она знала, что свое место под солнцем ей придется выбивать. После окончания школы Эва была принята сразу же в университет, как набравшая наибольшее количество баллов за итоговые тесты. Там она и встретила мужа — старшекурсника, который чуть ли не с первой встречи твердил, что их свела судьба и что она его будущая жена. Так дружба переросла в нечто большее, и они действительно поженились. Главное, что девушке нравилось в своем женихе, — его отношение. Помимо общепринятых человеческих чувств, типа любви, нежности, страсти, он относился к невесте как к равной, воспринимал ее всегда как сильную и стойкую личность, никогда не умаляя ее заслуг и достоинств. Всегда хвалил за крутые ландшафтные проекты, нестандартные решения и частично использовал их для презентаций своих проектов для строительства. Эту неделю всем разрешили общаться за пределами обязательных встреч. Сначала Эва была против, считая, что это нарушение ее личных границ… но потом отступила и приняла правила, диктуемые психотерапевтом. Она поверила, что разговоры в кругу «друзей по несчастью» должны помочь. Самым разговорчивым из всей четверки оказался Исман. Он так много и с таким упоением рассказывал о своей сестре, что сердце сжималось от осознания, что ее больше нет. Дия много плакала, но это было как-то органично, что ли. В такие моменты ее незащищённости все втроём просто обнимались. Тизиан же стоял и наблюдал. Он также разговаривал и рассказывал о себе, но больше слушал. Особенно, когда говорила Эвтида. Правда за эти дни, она так и не дошла до самого важного дня, который подкосил сильнее прочих. Мужчина, работая в полиции, был лишён времени, чтобы обзавестись семьёй или хотя бы постоянными отношениями. После случившегося полтора месяца назад, он с головой ушёл в работу, берясь за расследование всех имеющихся дел, иногда сбегая от своего старшего напарника, когда тот считал, что уже хватит. Хоть показатели участка и росли, что положительно сказывалось на капитане, который собирался пойти выше по карьерной лестнице, он понял, что ещё немного работы в таком режиме и лучшая пара его следователей, если не сойдёт с ума, то перегорит точно. Поэтому Тизиана отправили принудительно пройти курс реабилитации за счёт государства. Его напарник приезжал в клинику навещать и рассказывать о новом, временном, нерадивом напарнике, на которого нельзя никак положиться. Тизиан, в свою очередь, рассказывал о продвижениях лечения, о сериале, который решил посмотреть, пользуясь свободным временем, о том, что не знает, чем себя отвлечь (сериал, хоть и занятный, но смотреть круглые сутки его невозможно). И конечно, он делился с другом информацией о пациентах. Если об Исмане и Дии он говорил спокойно, отмечая их успехи в преодолении горя, то о Кире (ведь именно так представилась Эва) с бо́льшими эмоциями, чем хотелось бы. Напарник лишь смеялся, что друг не там ищет себе девушку и что ему нужна спокойная хорошая домашняя девочка, а не «неадекватная с припадками», к тому же «скрытная и дерзкая»… — Послушай, вот ты когда ее увидишь, познакомишься и пообщаешься — мнение сразу изменишь, — смеялся Тизиан в их последнюю встречу. — А кто сказал, что я хочу знакомиться с шизанутыми? — подхватывал друг. — Ну с одним ты дружишь, так что второго такого же сразу примешь, — похлопывал Тиз по плечу коллегу. Оба смеялись, сидя на лавочке, когда за ними из своей палаты наблюдала стройная высокая брюнетка. Эва понятия не имела, что обсуждают сейчас ее, поэтому видеть всегда строгого парня таким радостным было приятно. — Да, в общем-то, ты и сам немного того. Не пойму, почему тебя не отправили лечиться принудительно? Ты всё ещё видишь те сны? — Ну, во-первых, мои сны никому не вредят. От них я не пытаюсь зарыться в тонне работы… А во-вторых, уже давненько не было их. Мне иногда кажется, что и аварии той не было и не спасал я никого, — смеется, — уже просто все в тумане. Так что нечего на меня наговаривать. Улыбнувшись, Тизиан продолжил: — На самом деле, общаясь с ней, мне кажется, что именно эта девушка могла бы стать той самой… Единственное, что настораживает — что же случилось у нее такого, что могло сломить… Понимаешь, она пережила столько всего, что даже здорового мужика как ты подкосило бы. — Ну вот как узнаешь, так и решишь. Красота красотой, а вдруг Кира маньячка, и нам с тобой ловить таких, как она нужно, — сощурил глаза напарник, одаривая друга улыбкой. Эва, все это время наблюдающая за ними, пыталась понять, что такого в товарище Тизиана, что ее пробивает в мелкую дрожь от одного только взгляда. Друзья встали с лавочки, договорившись встретиться через пару дней и, повернув головы в сторону девушки, лишь увидели, как одернулась штора. — О, это комната моей зеленоглазой, неужто смотрела на нас? — Ну вот, я же говорю, что маньячка она, следит уже, — снова смех напарника. — Ладно, послезавтра заеду. Мужчины пожали руки и Друг направился к воротам — проходной из клиники.

*****

— Знаете, когда у человека чего-то не хватает в детстве, становясь взрослым, он всячески хочет это восполнить. Мои первые и единственные отношения — это мой бывший муж. С первого свидания я ему заявила, что хочу семью и троих детей, — грустная улыбка украсила губы, — Честно, думала, что это его отпугнёт, совершенно не хотела тратить свое время. Но нет, после этой фразы он сказал, что я лучшая девушка из всех, что он знал. Конечно, без моего язвительного языка не обошлось, но несмотря на это, мы начали встречаться, а потом поженились. — Рассказывая историю, Эва стала замечать, что Дия становилась все мрачнее и мрачнее. — Почему вы развелись? — не выдержала кудрявая девушка, — Ты так много рассказываешь о нем. Вы были любовниками, друзьями и близкими людьми в одном лице. Как же можно по собственной воле это все прервать? — лёгкий всхлип — Прости. Просто я слушаю тебя и понимаю, что мне ничего этого в жизни не увидеть… — Ну… — помедлив, девушка попросила Тизиана поменяться с ней местами. Сев рядом, она погладила кареглазку по плечу, — Во-первых, есть вещи важнее мужчин, у нас произошло кое-что, о чем я ещё не совсем готова говорить, но обязательно расскажу… а, во-вторых, ты ещё совсем молода и, поверь мне, встретишь того самого, кто сможет тебя понять и принять. Кто будет тебя любить и носить на руках. Слушавший все это Рэймсс, очень проникся такой нежностью от девушки: — У меня сегодня для вас предложение. Раз вы все так смогли подружиться… Это идёт вразрез с правилами клиники, и обычные врачи такое не делают… Но больница моя и я могу себе это позволить, — мягко посмеялся, — Рядом с клиникой есть прекрасный ресторан. Наденьте что-нибудь поприличнее, сходим, посидим. Поговорю с вами в неформальной обстановке. Да, наши сеансы, конечно, нельзя назвать официальными, но все же. Стены больницы могут давить, вам нужно немного развеятся. — А мне нечего будет надеть, — запаниковала Дия, — я ведь не рассчитывала на походы в такие заведения. — Я тоже не рассчитывала, но что-нибудь придумаю и тебе, и себе. Пойдем, поищем, — подмигнула Эвтида и, виляя слегка бедрами, направилась к выходу. Обернувшись к Дие, чтобы ещё сказать что-то, заметила, как на нее смотрит Тизиан, — Глазки не болят, бородач? — засмеялась девушка, на что тот сначала буркнул что-то под нос, а потом звонко засмеялся и, прикрыв ладонью глаза, сказал: — Очень болят, кажется даже, что я ослеп. Придется тебя в другую группу определить, чтобы не мешала мне лечиться, — Эва лишь показала ему язык и ушла. Вечером, когда все уже были готовы выходить, Тизиан написал другу адрес ресторана, куда тот может подойти. Ему уж очень не терпелось познакомить их с Кирой, бородач посчитал, что такая вылазка будет прекрасным поводом. Тем более у брюнетки сегодня прекрасное настроение, покажет себя во всей красе. Хоть до сути ее проблем он ещё не дошел, был уверен, что готов принять ее любую и очень надеялся, что сможет также заинтересовать девушку. Из рассказов знал, что с мужем она не живёт уже полгода, что для него было зелёным светом для «наступления»… В ресторане, благодаря Эве, их столик был самым шумным. Она совершенно не стеснялась искренне смеяться с шуток или возмущаться ценам в меню. Хоть брюнетка и могла себе позволить закрыть счета всем посетителям и оставить сверху шикарные чаевые, все же не понимала, почему одни и те же блюда разнятся в цене в десятки раз. Отправляя немало денег в фонд поддержки детских домов Каира, она считала подобные заведения блажью «зажравшихся» и не любила ходить туда. Но, будучи женой успешного строительного магната, понимала, что иногда приходится всё-таки, посещать и такие. Спустя час их непринуждённых бесед, Тизиану кто-то позвонил и тот, извиняясь, вышел: — Прошу простить, друг звонит, я сейчас подойду, — хоть говорил он это всем, но смотрел только на Эву. — Кира, мне кажется, ты украла сердечко нашего следователя, — хихикнула Дия, когда мужчина уже вышел. — Прекращай. Его сердечко давным-давно украла работа. Мне с ней не конкурировать. Пойду припудрю носик, — подмигнула та и встала из-за стола. На улице Тизиан искренне обрадовался, увидев друга. — Пойдем, познакомлю вас, — говорил чуть быстрее обычного. — Ну и что ты скажешь? Что твой друг проходил мимо и решил заскочить? Бред какой. Покажи мне ее так, да я поеду дальше. Меня ждёт Агния, обещал с ней вечер провести. — Да ладно, мужик. Ты чё? Ты же сам говорил, что она тебе не интересна, нахрена бедную мучаешь? — Не было бы у тебя секса полтора месяца, посмотрел бы на тебя. А, ну хотя у тебя и так давно никого не было. Как ты вообще справлялся с этим, рука не отсохла? — рассмеялся товарищ — Давай, показывай свою Киру, да поеду. Не хочу спугнуть нашу малышку. Она мне такооого наобещала, — протянул друг, облизывая пухлые губы и сведя их в трубочку, приствистнул. — Фу-фу! Давай без подробностей, — скривился Тизиан, — Вон наш стол, — показал он через окно, но не увидел там Эвы. — Вот эта мелкая кучерявая, что ли? — Та нет же, моя высокая брюнетка с зелёными глазами… Видимо отошла. Давай заходи. На пятнадцать минут присядешь и потом поедешь. Не улетит от тебя Агния, не переживай. Под уговорами, тот зашёл в ресторан и, подойдя к их столику, стал знакомиться. Эва, тем временем в туалете отвечала на сообщения Ливия, рассказывая, как несказанно им повезло оказаться на воле, и размышляя про себя о следователе. Он действительно был симпатичен ей, но начинать отношения она боялась. Выйдя, брюнетка идёт к столу, замечает ещё одного человека рядом с Тизианом и слышит отрывок разговора: — … Теперь хоть буду знать, с кем мой напарник отлынивает от работы. Вы там с него глаз не спускайте, как только будет готов — отправляйте назад на службу, а то я уже не могу, новые ребята просто идиоты, как их берут в полицию…. — все засмеялись, а Тизиан, увидев Эву, подошедшую к ним, перебил друга: — А вот и Кира, — пнув друга локтем в бок, сказал он. Товарищ, поворачиваясь, растянул губы в улыбке и сразу же протянул руку для рукопожатия: — Я Аме… — не успевает он договорить, как встречается с изумрудными глазами девушки. Сканирует ее лицо. — Кира, — протягивает руку в ответ — У вас все в порядке? А то вы, почему-то, зависли, — захихикала девушка, хотя в светло-голубых глазах ей что-то показалось знакомым и даже пугающим. — Да, все замечательно, меня зовут Амен. Я друг этого бородача и коллега по совместительству. Но сейчас мне пора, —слегка улыбнулся, — Тиз, не проводишь меня? Когда мужчины отвернулись и направились к выходу, Эвтида отметила, что Амен ещё выше и шире, чем ее новоиспеченный друг. Было интересно наблюдать за таким контрастом: один загорелый, с темными волосами в небрежном пучке, с бородой, но довольно сдержанный в одежде. Второй, напротив: альбинос с гладковыбритой кожей лица, прямыми белыми волосами, аккуратно уложенными, но при этом в одежде он давал себе больше вольности. Также мысли не давали покоя, почему он так завис, глядя на неё. На улице бородач посмеялся: — Мужик, что с тобой случилось? Обычно у всех на тебя такая реакция, а сегодня ты затормозил, — смеется, — Или так понравилась моя девочка? Ты смотри, она тебе не по зубам. У тебя твоя мелкая Агния есть. Амен, что стоял все это время, сжимая кулак, резко развернулся и, схватив друга за плечи, припечатал его к стене заведения. — Эй, Амен, ты чего? — попытался скинуть с себя его руки Тизиан. — Ты прикалываешься? Или реально в идиоты заделался??? — но непонимающий взгляд друга говорил лучше слов… Тогда блондин быстро достал телефон из кармана потёртых джинс и, найдя скриншот каких-то новостей с фотографией девушки, ткнул им в лицо товарищу. Тизиан побледнел на глазах…