Qui Circumdabit Me (Те, Кто Меня Окружают)

Шилов приземлился недалеко от Вани и произнес: -Мне тебя, Вань, надо поставить перед фактом. Я тебе делаю документы со своей фамилией и отчеством. «Иван Эдмундович» - нормально звучит? -Да ничего, сойдет, - ответил Ваня, - хотя какие у меня варианты? -Можно, кстати, когда тебе будет четырнадцать, сделать паспорт без отчества, но это уж потом. Мне вот, например, светил такой, но я настоял. Ваня на это ничего не ответил, а только перевернулся на правый бок. -В общем, тебе не принципиально, - подытожил Шилов, планируя уходить. -Погоди, Эд, - произнес Ваня, - а правда, что у тебя отчество Теобальдович? -Да, Вань, это правда, так оно и есть. -И тот факт, что ты немец, тоже правильный? Так Столярова говорила. -Так точно. Тебе рассказать подробнее? Ты готов меня выслушать? -Давай, Эд, - попросил Ваня. -Ну так вот, - ответил Шилов, перекинув ногу на ногу, - дело было давно, в 1960 году, в Волгограде. Жил-был один фриц, который почему-то, неизвестно почему, никуда не делся с войны, по имени Теобальд, и Ленка из Камышина. От них при помощи известных методов появился я, ну и с тех пор понеслось. Детство – да что там детство: долгая история. Одним словом, был я конкретно не таким, как все. -То есть как, Эд? -Живи я в твое время, меня бы классифицировали как кого-то очень странного. Чаще всего я общался с девками, и это у меня получалось достаточно хорошо, как я считаю. От них-то я всего этого и набрался, в том числе и научился тому, где что мерить для одежды, так что не удивляйся. Соответственно, был я более чувствительный и ранимый, чем остальные пацаны, вот прямо гораздо более. Из-за этого у меня плохо получалось общаться с представителями моего пола. На фоне этого начались и зелья. -А с зельями-то как дело было? -Тут тоже в двух словах не скажешь. Начнем, пожалуй, с того, что у меня обоняние всегда было очень острое. Можно сказать, оно было, да и сейчас есть, как у кота – я могу за пятьсот метров учуять запах, а если встану вплотную к его источнику, то могу сказать, из чего это варево сделано. Я так в детстве делал: подходил к кастрюле с щами и говорил, из чего они. Например, однажды сказал, что в них есть капуста, картошка, вода водопроводная и мясо не первой свежести, кажется, это была свинина. Еще соседка, которая это все варила, удивилась, как я это сделал. Началось все с вот этого. -А дальше как было? -В двух словах не скажу, но, можно сказать, что тем, что я стал такой крутой на старости лет, я обязан своим учителям. Мой учитель по зельям в «Хогвартсе», Слизнорт, или как его там звали, он, кстати, и сейчас там преподает, заметил во мне эту способность и стал ее развивать. Поначалу как было дело? Поначалу я как-то считал его предмет и зелья в принципе полной херней, по-русски говоря. Он заметил меня после первого семестра, который я, кстати, закрыл достаточно посредственно по его предмету. Он-то и допросил меня в свое время почему да как такое произошло, ну и мы с ним сдружились. То ли он как-то специально мне стал больше подыгрывать на своих уроках, то ли во мне проснулся к зельям какой-то скрытый интерес, но потом я то выучивал программу на два года вперед, то прямо, можно сказать, на коленке делал свои первые исследования, то изобретал искусственную кровь, которая сейчас в любой больнице для волшебников, то философский камень изобретал, то ты появлялся. Одним словом, я считаю, что Слизнорт выполнил свою задачу на пять с плюсом: он подтолкнул, даже катапультировал меня вверх, а не потянул вниз, как это делают многие. Чтоб ты знал, для многих опустившихся людей именно школа стала первой ступенькой на дно. Другими словами – школа – это институт обыдления. Эдмунд выдохнул, закончив свой монолог. Последние несколько фраз он произнес, как оратор на митинге: активно жестикулируя и меняя интонацию. После своих слов он какое-то время сидел, перекинув ногу на ногу и смотря не то в стену, не то в окно, поджав губы, будто подбирая слова для следующей реплики. -И поэтому противопоставлять себя системе – это не просто наше право, это наша обязанность. Мы все складываемся на фоне этой борьбы, хотя у всех она проходит с разным успехом, - говорил он, - и я, и ты тоже. Хорошо, что ты пошел навстречу своим целям, неважно каким, важно, что поперек батьки, как говорится. Хорошо, что ты сделал шаги в этом направлении, надеюсь, ты добился своего. В данном контексте нацисты и прочие маргиналы абсолютно правы – нам надо бороться ради своего самоопределения. -То есть, мы должны не менять систему на другую, такую же систему, не сдуваться под ее весом, а менять ее? – перебил его Ваня. -Да, Вань, ты прав! – эмоционально ответил ему Шилов, - мы не сменяем систему и не поддаемся ей – мы ее изменяем. Иначе мы – это быдло. Здесь он снова беззвучно отдышался и, проведя взглядом через всю комнату, Ваню и черный лес за окном, продолжил: -Здесь еще многие, например, те же абстрактные бабки на лавочках, часто говорят, мол, нельзя идти против системы. «Уважаемые бабки!» - говорю я им, - «Имейте совесть: вы живете в прошлом, по крайней мере, на тридцать лет назад раньше своего времени». Действительно: такие люди, как они, как собака на сене: и сами не жили, и другим не дают. «И сами не жили, и другим не дадим!» - это девиз их мировоззрения. Вот именно такие люди, как по мне, тянут все за собой вниз. Шилов поднялся с края кровати Вани и, посмотрев в окно на неутихающий дождь, продолжив, сказав без таких ярких эмоций: -Ну что сказать, Вань, такие дела. Это была первая серия, продолжение следует, - сказал он с юмором, - ты будешь спать? Ужинать готов? -Ну даже не знаю, - ответил Ваня, - сколько времени? -Пять. -Вот и спать как-то рано, и аппетита особо нет. -Я видел, как ты «без аппетита» съел обед и завтрак, - иронично ответил Шилов, - я уж принесу тебе поесть, а там – дело твое. Эдмунд ушел из комнаты, выключив свет, а Ваня, передвинувшись на противоположный край кровати и посмотрев в окно, подумал: «Только и делаю, что сплю». Пока Эд накладывал подопытному ужин в тарелки и ставил их на поднос, Тео позвонил на телефон Малфой. -Тео! – говорил он, невзирая на не лучшую связь, - как ты? -Да ничего пока, Драко, - по-английски говорил Василий, - сам-то как? -Да тоже ничего. -Как Астория? Ей лучше? -Пока состояние стабильное, вопрос насколько. Такое счастье может кончиться в любой момент. В одни дни она прямо-таки вялая и ее колбасит, а в другие, извини за сравнение – как горная коза. -И так, типа, каждый день, - ответил Шилов-младший, - нельзя сказать, что будет завтра. -Ну а что, с другой стороны, это и есть стабильность, - с иронией ответил Драко, - стабильно нестабильно, так сказать. Вот, привет тебе передает. -Ага, ей тоже передавай. -Как там Эдмунд? -Эдмунд? Эдмунд себе подопытного завел для философского камня. -Знаю. Только с ним и говорим о нем. -Мне уже вести разговоры о месте в «Хогвартсе»? -Не, погоди, рановато пока. Пусть еще оклемается, а там и будем разговаривать. Сойдет? -Сойдет, но ты поставь его в курсе. Кстати, а твои-то опыты как? -Живем! – жизнерадостно ответил Тео, - так и живем. Недавно узнал одно мнение, мол, моя идея просмотра будущего при помощи магической техники – полный бред. -Ха, да какой же это бред! – ответил Драко, - это же этот «бред», как они его называют, предсказывает будущее в четыре раза точнее относительно консервативного прорицания. Так что эти их прорицания в «Хогвартсе» - это уж точно полный бред. -Но тут надо понимать, Драко, что школьные прорицания – это что дышло: куда повернешь, туда и вышло. -А вот твой агрегат решает эту проблему в два счета. Погоди, Эдмунд хочет что-то сказать. Теодор поставил звонок на удержание и стал слушать брата: -Слушай, Тео, - говорил тот, - я пошел спать. Еду Ване отнес, спать его уложил. Шилов спал два раза по четыре часа, а ночью работал над своими исследованиями, и поэтому ложился в первый раз в шесть вечера. -А, ну я понял, спокойной ночи, - ответил Тео и продолжил разговор с Малфоем.