Рог+Копыта=Магия!

      В ушах нещадно звенело, а мир крутился и, судя по этим пьяным пегасам, останавливаться не спешил. Чувствую как меня поднимают, но тело не слушается. Я просто пялюсь тупо перед собой, а мордочка совсем не выражает эмоций.       Задолбало. Просто задолбало. Ну, что я такого сделал, чтобы получить… вот такое?! Гр-р-р… Пф-ф-ф… Даже злиться нет сил.       Кое-как придя в себя, отпихнул ноги Гема, и покачиваясь подхожу к серебряному зеркалу, на котором красуется приличная вмятина — прилетевшая в зеркало запчасть меча оставила выбоину, ещё сильнее уродующее моё отражение, нежели это делают застрявшие в шкурке осколки. Глаза только чудом не задело. Не выдержал даже кинетический барьер… Плевать. Чуть повернув голову, хватаюсь зубами за крупный кусок внешнего корпуса рукояти и со сдавленным стоном выдергиваю искореженный кусок металла из плеча. Больно. Тихо зарычав, выплевываю железку, от чего та с веселым звоном попрыгала по каменному полу и потерялась в толстом ковре. Приподняв копытом крышку шкатулки, достаю пинцет для удаления заусенцев на хуфе и поднеся к мордочке, выдёргиваю засевшую в шкурке мелкую шрапнель. То-то у меня так вся передняя сторона чешется. Глубоко засело.       — Принц… — В третий раз пытается привлечь моё внимание Гем.       Я же не реагирую, просто выковыривая из кровоточащих ран очередной кусочек проё*анных надежд. Больно? Больно. Но это не идет ни в какое сравнения с тем, что я до сих пор чувствую от ран на душе. Потому то я и не особо паникую. Да и смысл? Силы на панику ещё тратить…       — Принц? — Литл Гем подошел и положил ногу мне на плечо. — Позвольте? У вас пинцет дрожит.       –… — Замер и чуть повернул голову, ловя взглядом обеспокоенный взгляд стражника. — Хорошо. — Бесцветным голосом отвечаю и уступаю его жёлто-оранжевому телекинезу, освобождая хватку красного телекинеза с инструмента, и разворачиваюсь к кремовому жеребцу.       Литл Гем орудует инструментом куда аккуратнее, всё же, ему легче, у него нота не злое*учее «инферно», а «кристалл», как на зло, наиболее стабильная из всех, что мне встречались.       Когда кто-то ковыряется в ранах… это ощущается больнее. Впрочем, это единственная мысль, посетившая мою голову во время процесса извлечения осколков. И, нет. Я не плачу. У меня глаза потеют. Странно, наверно, выглядят слезы на безэмоциональной мордочке, а еще у меня зрачки заклинило — они сведены в «иглу». Гема, вон, проняло.       Через пару минут в комнате появились родители, и сперва удивившись выгоревшему углу комнаты, они шумно распереживались, увидав иссеченного шрапнелью меня и тихо пыхтящего с пинцетом в захвате телекинеза Гема. Я же, старательно игнорировал весь этот шум.       Когда из шкуры выдернули последний кусочек корпуса, я закрутил в роге «Регенерацию», которая буквально на глазах затянула мелкие ранки и заставила кровь свернуться и отвалиться с шерстки на пол. Кивнув Гему, я прошел мимо родителей, и забравшись на кровать, рухнул на покрывало зубами к стенке, обняв лапками подушку-баклажанчик.       Ни сил ни эмоций. Надоело.

━┈ ☆-★-✮-★-☆ ┈━

      С того дня минуло две недели. Эмоции потихоньку оттаивали, но на душе легче не становилось. В последнее время, всё, чем бы я не занялся, идет через круп, а потому я просто ничего не делал. Просыпался, приводил бардак на голове в порядок с помощью Эпплпен, и уходил в парк, где и сидел до вечера на лавочке, или лежал на траве, смотря на вечно чистое голубое небо. Солнце только мешало и слепило, но я нашёл место, где крыша сплетенной из веточек беседки создавала приятную тень, под которой я теперь и проводил почти всё свое время. Исключениями были задолбавший в край этикет и занятия с Лордом Блюмондом по экономическим и политическим делам. Ничего серьезного там не было, меня просто постепенно вводили в историю и действительность на политической арене. Скука смертная, но… надо.       Если прочим стражникам было плевать на моё состояние, то вот на мордочке Литл Гема я всё чаще замечал беспокойство. Неужто его проняло? Впрочем, лично мне уже плевать. Нет настроения ни на него, ни на что-либо еще.       Селестия на меня обиделась. Попытки взять мою комнату штурмом прекратились, когда я сделал область с запретом на телепортацию. Артефакт в виде шахматной фигурки стоял на прикроватной тумбочке и без усилий коверкал все попытки маленького розового электровеника проникнуть на мою территорию. Заходя же нормально, Тия видела лишь моё безразличное выражение на мордочке. И не получив от меня то, что хотела, фыркала, и задирая носик, удалялась к себе. Я не хотел грузить мелкую своими загонами.       А я же… я же, просто был. По большей части, я обдумывал то, почему плазменный меч рванул. Думал, и не находил ответов. Ведь ради его создания я перечитал и вывернул на изнанку вообще все книги по артефакторике что нашел в библиотеке.       Тем не менее ощущение того, что я что-то упустил, меня не покидало. Вздохнув в очередной раз, я все же смог заставить себя подняться с примятой травы и отряхнуться. Душа уже не так часто напоминала мне о своём существовании — лишь иногда у меня немели ноги и чесалось то, чего не существует. Фигня, по сравнению с тем, что было раньше.       Спустившись по лестнице, направился в библиотеку. Стражник следовал за мной тенью, стараясь лишний раз не привлекать моего внимания. Сегодня меня охранял пугливый понь. Пофигист сидит у моей комнаты.       Толкнув массивные деревянные двери, зашел в читальный зал. Сегодня здесь никого нет. Мне же лучше. Качнув головой из стороны в сторону, прохрустел шеей и направился к стеллажу с магическими талмудами. Там, на отдельной полке я сложил всю доступную мне литературу, которую уже в двадцатый раз всю скопом выдернул телекинезом и сбросил на стол, забираясь в мягкое удобное кресло. Сюда бы ещё чайничек чаю с печеньками, но… если я позову прислугу, они не придут, ибо еще боятся. А раз не придут — получат розог. Не хочу. Просить стражника… такое себе.       Тяжко вздохнув, притянул ногой томик с заметками к «Прикладному зачарованию» авторства некоего параноидального мага… Впрочем, плевать, как там его звали, главное заметки у него действительно дельные.       Выполз из библиотеки сильно под вечер. Голова гудела, а подсказок там не появилось. Всё утыкается в мои собранные на коленке чары, но там даже Маналинк пожимала плечами, да и не её это стезя.       И, ведь по отдельности все работало! Какого хрена оно тогда рвануло? Я ведь не использовал разную тональность, потоки маны строго ограничены… Дефекты в кристаллах? Вероятно, вот только без инициации, я не смогу в этом разобраться. Заклинания на проверку камней, конечно, существуют, и в книгах они упоминаются, да вот только у нас нет их выкладок. Аж бесит… Насколько же проще было бы, будь у меня «воля»…       Фыркнув от раздражения, остановился на месте. И, в самом деле-то? Может, пора? Хуже, ведь, в принципе, уже быть не может? Репутация — загублена, доверие — подорвано, перспективы — мутные…       Цокнув накопытником по полу, развернулся и побрёл в противоположную от первоначальной цели сторону. Толкнув плечом большую воротину тронного зала, проскользнул туда и побрёл прямо к трону. Обогнув его по дуге, подошел к большой двери и прислушался. За ней тихо, значит сегодняшнее собрание совета уже закончилось. Отворив дверь, осмотрелся и принюхался — никого, лишь остаточные запахи кучи пони. Пройдя мимо длинного стола с мягкими креслами, остановился у двери ведущей в отцовский кабинет. Быстро стукнул накопытником дважды по дереву.       — Входи, сын. — Послышалось с той стороны.       Глянув на замершего у двери сопровождающего, кивнул ему и открыл телекинезом дверь, проскальзывая внутрь.       — Привет, пап.       — Не часто тебя здесь увидишь. — Улыбнулся отец, воткнув перо в чернильницу.       — Пожалуй. — Кивнул на это и залез на стул для гостей, что стоит перед рабочим столом отца.       — Как твоё самочувствие? Всё же, прошло две недели с тех пор как…       — Угу… Физически — я в норме. Да и душа почти уже не болит.       — Тогда почему у тебя такая кислая мордочка?       В ответ я только фыркнул и глянул исподлобья. Отец вздохнул и покачал головой.       — Нони, всё-таки ты ещё маленький. — Он потянулся через стол и растрепал и без того не уложенную нормально гриву. — А ты лезешь в такие дебри, что не каждый взрослый смог бы осилить.       — Знаю, но… Мне это действительно интересно. Да и… нужно. Ладно «Чертоги Разума», без них можно обойтись, но…       — Ты снова что-то задумал? — Подозревая очередной финт ушами от меня, отец прищурился.       — На самом деле, да. — Я неуверенно почесал копытом шею.       — И, почему ты мне решил об этом сказать?       — Что?       — Разве тебе надо моё разрешение? — Придавил меня упрекающим взглядом отец.       — Нужно. Пап, я тогда так поступил потому, что знал, что вы с мамой мне это запретите.       — Естественно! Ведь это было очень опасно!       — Да, но…       — И ты в итоге пострадал! — Отец стукнул копытом по столу, да так, что чернильница слегка подпрыгнула.       — Но не должен был! — Фыркнул, в ответ придавив отца взглядом.       Помолчали. Вздохнули.       — Прости, пап.       — Проскакали. — Качнул он головой. — Главное, что с тобой сейчас всё нормально.       — Угу… — Не стал ему говорить, что в порядке далеко не всё и на деле я на грани нервного срыва.       — Так, чего ты хотел?       — Провести инициацию.       — Расскажи подробнее. — Отец навострил ушки, показывая своё внимание.       — Ну… Это сложно объяснить тому, кто не знаком с концепцией «воли»… Всё же, я не умею учить, подбирая нужные слова… Если обобщать, то это «продвинутое» использование магии.       — Сынок, мы — единороги, мы и так пользуемся магией так, как сами того захотим!       — Это не совсем так… М… Да, мы в основном ограничены рогом. — Я коснулся копытом своего рога. — Мистицизм же… Нет, это не школа магии и не заклинания. Как бы сказать… Это сама философия магии.       — И что в этом такого?       — Эх… Говорю же, сложно объяснить… В общем, инициация — процесс перестройки восприятия окружающего мира. Сейчас у меня восприятие пони… Но… Мне этого мало. Эти ограничения восприятия сильно мешают. Просто потому, что я знаю, что эти рамки можно сломать, и действовать вовне их. Это выедает мне сознание. Ведь даже тот ритуал с душой… Проведи я инициацию раньше, я был не допустил срыва магии. Или клинок — я бы смог увидеть что в нём работает неправильно и предотвратить взрыв. Ну, я так думаю…       — Что-то ты не особо уверен в этом.       — Потому, что я сейчас пользуюсь чужими воспоминаниями. У того, чью память я унаследовал, были очень могущественные проявления «воли». Но… Я — не он. Я слишком сильно от него отличаюсь, а потому, могу и не унаследовать его «волю». Но, так или иначе, инициация переведет меня на совершенно иную ступень, как волшебника. Даже, не волшебника — мистика. Адепту мистицизма не нужны заклинания — его воля сама куёт мировые правила, исполняя его приказы за счет его магии. Мистику даже необязательно быть единорогом.       — А вот это звучит слишком невероятно. Ты уверен, что это безопасно?       — Да, пап. Сама инициация абсолютно безопасна. Проблемы могут возникнуть только после неё.       — Какие?       — Гипервосприимчивость. Я помню, какой шквал… всего накрыл мистика при его инициации. Если в это время вмешаться, то… возможны варианты. Может быть легкое недомогание, а может быть и полная потеря магии.       — Что тебе нужно для инициации?       — Ничего. Я могу провести её здесь и сейчас. Это займет не больше получаса.       — Тогда почему ты раньше этого не сделал? — Удивился бордовый единорог.       — М… Я боялся, что вы с мамой вмешаетесь… Ведь может произойти всплеск магии.       — О, понимаю. Ты прав, Нони, мы бы вмешались.       — Потому я и медлил. Вообще, я хотел провести её много-много лет назад, но боялся. А потом — смирился. Но недавние неудачи меня надломили…       — Хорошо, сынок. Идем, зайдем за мамой, и ты в спокойной обстановке проведёшь свою инициацию.       — Пап, ты… разрешаешь?       — Ты — мой сын, Агамемнон. Я хочу доверять твоим решениям. В будущем от твоих решений будут зависеть сотни жизней, и это огромная ответственность. И я хочу, чтобы ты доверял нам с матерью. Я… рад, что ты пришел сегодня ко мне поговорить об этом.       — Пап, я вам с мамой доверяю! — Возмутился я, хотя и немного кривил душой. — Но… именно потому, что я ваш сын… я боюсь, что вы будете излишне меня опекать.       — Мы уже поняли, что ты особенный единорог, Нони. — Улыбнулся отец. — Мы с мамой лишь надеемся, что ты будешь беречь себя и не подвергать лишней опасности.       Орион слез со стула, и обойдя рабочий стол, сел на ковёр рядом со мной.       — Спасибо, пап… — Ткнулся носом в его золотой нагрудник и меня тут же обняли, содрав со стула.       Покинув рабочий кабинет отца, мы в сопровождении стражников дошли до жилого этажа, где от нас отстали сопровождающие отца. Маму нашли в комнате Эпплпен, где они… В общем, отец задержался там на полчаса, а мы со стражником изображали морды кирпичом сидя под стеночкой, делая вид, что нас происходящий разврат за дверью ни разу не касается. И хоть бы поставили глушилку! У стражника, вон цикл проклюнулся! У него и без того сильный металлический запах, а теперь еще и ароматы фиалок проклюнулись! Блин, кушать захотелось…       — Эх… — Повернулся к стражнику, который с каменной мордой стоит, поджав к телу заднюю ногу, прикрывая то, что пробило и сняло магию покрова. — Иди за сменой. Здесь со мной ничего не случится.       — Спасибо, ваше высочество… — И телепортировался, сволочь. Ну ладно, после инициации я решу этот вопрос.       Через три минуты по коридору прибежал «Пофигист» и с невозмутимым выражением на морде занял пост. Сидим, молчим. У него-то гон уже прошёл, а мне еще рано.       Родители выползли из комнаты ОЧЕНЬ довольными. Мы со стражником разглядывали потолок. Офигеть — муха сидит на камне вверх тормашками… И ведь не падает, зараза…       — Кхм… — Отец немного смутился, заметив нашу реакцию и вообще, смену стражника.       — Дорогой, ты ведь наложил на комнату заклинание?..       — Да… — Его взгляд вильнул в нашу сторону. — Наверное…       — Ясно. — Мама закатила взгляд к потолку и не сильно толкнула отца ногой в бок. — Идем?       — Угу. — Кивнул я, пристраиваясь сбоку от мамы.       Добрались до зала, где обычно проводим семейные вечера. По пути зашли к Тие, но та уже спала, так что будить не стали. У неё сейчас увеличились нагрузки — уроки по точным наукам даются ей неплохо, но уж больно гиперактивная у меня сестрёнка…       Отец пальнул из рога фаерболом, зажигая огонь в камине и они с мамой забрались на диван. Я же залез в кресло напротив. Нас разделял столик на котором стоят свежие цветы, блюдо с ягодами и кувшин с сильно разбавленным вином.       Мне снова пришлось рассказывать о том, что я хочу сделать. Мама молча всё выслушала, глянула на отца и тот кивнул. Она задумалась, но в итоге всё же дала добро, лишь раз переспросив насколько это безопасно. Что ж… вот этот момент, которого я ждал и боялся…       Подобравшись на диване, я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Закрываю глаза. Полностью отрешаюсь от звуков вокруг. Сперва пропадают мелкие шорохи гоняемых по полу песчинок сквозняком. Потом стирается дыхание родителей. Концентрируюсь на треск дров в камине и он вскоре отходит на задний план. Глубокая медитация «на пустоту» во всей красе. Так же пропадает собственное дыхание и вскоре исчезает и сердцебиение. Исчезает ощущение тела и границ, пропадает чувство времени и гравитации. Есть лишь «Я».       Лезу в память, поднимая на вершину восприятия довольно увесистый блок информации и концентрируюсь на нем. Прокручиваю слова старого пепельного эльфа в голове. Хах… а ведь, его слова были максимально «общими»… В моей ситуации не придётся их подменять, дабы началась реакция.       Магия. Она часть «всего». Сложно ли просто взять, и сделать? Заставить деревянную фишку от настольной игры висеть в воздухе? Для кого-то, возможно. Но, какая разница, как? Копытом поднять, или заклинанием? И то и то — есть суть магия. Она во всём. В дереве, из которого вырезана фишка, в воздухе, что окружает нас, в плоти, что тянется к фигурке, в заклинании, что закручено в роге… Для реальности нет никакой разницы между заклинанием и копытом, всё суть — «едино».       Даже для единорогов это звучало бы дико. Ведь проще всего закрутить в роге нотный круг, заученный до полного автоматизма в виде плетения «Телекинез». А если не используя заклинание? Да! Вот так просто! Без заклинания, на голых инстинктах и сырой магии, да даже не из своего резерва! Ведь, чтобы выпустить направленное воздействие необходимо заклинание, хоть какое-то! Ниточка плетения или эмоция — уже заклинание, через которые проистекает поток магии и видоизменяется, обретая четкий, веками закладываемый в формулу результат! А без них…       Стоит лишь раз ощутить…       Как вспышка пламени, приходит осознание…       Не закон — инстинкт.       Магия — она повсюду. В воде, что я выпил несколько минут назад, в сквозняке, что подмораживает нежные подушечки на ногах, В ткани кресла, на котором я сижу. Все это — Магия. Весь Эквус — овеществлённая и упорядоченная магия. Моё смертное тело, моя душа — Всё это магия.       Магия — она во всём.       Магия — есть раздробленная энергия.       Энергия — есть условность материи.       Материя — есть упорядоченная законами магия.       Магия — это я.       Моя воля — воля магии.       Моё требование — её проявление.       Процесс запущен. «Осознание» перестраивает восприятие, корёжит старое, порождая новое. Телесная мана изгоняется из тела — она недовольна, что её берут под контроль, но «Я» требую, и она подчиняется, она чувствует сродство, и вскоре, она танцует вокруг, приветствуя и празднуя.       Открываю глаза. Зрение меня не подводит. Оно просто отсутствует. Я слеп, но я впервые «вижу» как никогда отчетливо, как никогда ярко… Вижу потоки маны, остаточные заклинания, что ещё не распались окончательно. Я вижу проявления магии… Неосознанные воздействия, не оформившиеся желания…       Стоит лишь на мгновение сфокусироваться на чём-то, и я познаю, вижу, ощущаю… Потоки проявления. Всё, что я до сего дня знал о магии — мусор… Нагромождения костылей для бездарностей, неспособных познавать. Не способных ощутить и коснуться магии… Жаль, что это озарение вскоре сойдёт на нет, оставив лишь жалкие крохи.       Я наконец увидел мир. И мир с интересом вглядывается в меня…

━┈ ☆-★-✮-★-☆ ┈━

      Очередная задумка сына и обещанная лёгкость её исполнения заставляла напрягаться. Это, конечно, не его ритуал с душой, но всё равно заставляет задуматься об опасности и потенциале этой… Философии. Я не думаю, что Орион одобрил это без причины. И интерес к магическим знаниям чужих миров здесь не при чем. Скорее всего… Он дает нашему сыну шанс вновь заработать его доверие.       Должна признать, что и сама начала подозревать Агамемнона в недобрых намерениях, но… Тогда, видя, как ему плохо, как он лежит на кровати, сквозь сон хнычет от боли… Уверенность в его злых намерениях выветривалось из головы. Сын далеко не глупый пони, он прекрасно осознавал опасность разработанного ритуала и предпринял все возможные меры, чтобы свести опасность к минимуму, даже несмотря на откровенно запретные элементы в его заклинании. Тот злой фон от его магии ощутили все в крепости. Но, когда мы добрались до его книги, стало ясно, что ничего плохого сын не замышлял.       Когда он очнулся, казалось, неудача подкосила его не только физически. Он получил раны, о которых мы и думать не могли. Некоторые… Не особо умные пони начали говорить, что ранить душу невозможно. Ведь до этого, никто не мог эти самые раны наблюдать, изучить и задокументировать не менее чем в трёх томах научных изысканий. И почему-то мне кажется, что причина не в том, что эти раны столь редки, а в том, что после них обычно не выживают.       Нони — очень выносливый жеребёнок. Несмотря на то, что он родился с… Довольно необычными физическими… Отклонениями… Выносливости ему не занимать. Равно как и способности терпеть боль. Здесь никакой роли не играет даже тот факт, что он обладает чужими воспоминаниями. Жеребёнок — есть жеребёнок. Разве что в его памяти есть прожитый опыт, где раны были ещё страшнее… Тогда я могу лишь пожалеть своего сына и надеяться на то, что его не угораздит влипнуть в столь жуткие передряги.       Хуже стало тогда, когда его долгожданный проект, вымеренный с помощью нескольких далеко не глупых пони окончился… Весьма громким провалом. Сын будто сломался. Я видела подобное — эмоции выгорают, взгляд становится безразличным и со временем угасает воля к жизни. Даже тот факт, что его изрешетило осколками нисколько не волновал жеребёнка. По словам стражника, Нони молча выдрал зубами из ноги особо крупный кусок металла и выковыривал из плоти более мелкие. На такое способны далеко не все пони. Даже далеко не все гвардейцы способны просто вынуть арбалетный болт из раны.       С тех пор сын бросил вообще всё. Я начала волноваться, когда он забросил музыку, хотя играть ему очень нравилось! Но с тех пор он либо сидел в своей комнате на кровати, либо дремал в тени беседки на крыше. Даже Тия не смогла растормошить братика, а ведь только на неё были надежды…       И тут, после весьма неплохого тройничка с Орионом, муж сказал, что Нони пришел к нему. Сам. И попросил разрешения на проведение очередного сомнительного то ли ритуала, то ли еще чего. Как же хотелось его тогда стукнуть! Но я остановилась и задумалась. А что, если это единственный способ растормошить впавшего в уныние сына? Ведь мы всё перепробовали! Даже провели разъяснительный разговор с тем стражником, на которого, о богиня, сын, оказывается, положил глаз! При том, хитрюга, в своих записях приводил довольно логичные размышления, взвешивая все за и против! Но, об этом мы с ним обязательно поговорим отдельно. Позже.       И вот, мы сидим в гостиной, смотрим на покачивающегося в медитации сына. Я и раньше видела эту его технику концентрации, но до сих пор он так никогда глубоко в себя не проваливался. А потом он начал напевать. Не так чтобы сработала песенная магия, но так, что у меня шерстка на загривке дыбом встала! Что-то в этих нотах было… Необычное. Куда глубже, чем просто мелодия. И, вроде бы, ноты были не связаны даже в ритм, но вопреки этому, звучали слишком правильно.       И мы поняли. Началось. Напев был все так же тих и последователен, но вот окружающая нас магия вздрогнула! Монолитный рог сына замерцал алой магией, но не как при подготовке заклинания или напитке рога магией, нет — свечение было слишком тусклым, слишком слабым, от чего во всей красе раскрывалась пульсация нестабильной ноты «инферно». От основания до кончика прокатывались волны магии, собираясь на острие рога в каплю, что набирала глубину своего цвета, и будто капля крови потекла по рогу вниз, оставляя яркий алый след на бледной кости рога, от которой разбегались тонкие прожилки-трещинки, покрывая весь рог алой паутинкой.       Агамемнон медленно выдохнул. В этот момент вместе с воздухом его тело покинула его алая магия, практически растворяясь в воздухе, но за мгновение до этого, будто дрогнув, остановилась. Замерла розоватым облаком, а после… После магия устроила настоящее торнадо в комнате! И сердцем этого вихря был маленький единорог! Контроль настолько крупного объема магии… Даже я не смогла бы охватить ТАКУЮ силу.       Хотелось остановить сына, дабы он не навредил себе, ведь разовая растрата магии такого объёма оставляет любого единорога с истощением! Но меня останавливало только предупреждение сына о том, чем это может закончиться. Я бы не хотела лишать его магии. Для единорога это… В общем, такие единороги живут очень недолго. Тех, кто ломает рог в бою милосердно добивают после боя.       Глубокий вдох сына вывел нас из оцепенения. Агамемнон поднял ноги и вихрь в одно мгновение замер, образовав сферу алой магии. И он открыл глаза. Его чудесные алые глаза… Исчезли. Вместо этого из-под век лился яркий белый свет чистой магии.       — Нони?       — Получилось. — Сын мягко улыбнулся, и стукнув копытами друг о дружку, заставил сферу магии сжаться в шарик. Этот самый шарик оказался материальным, упал на ткань кресла и скатившись, потерялся в ворсе ковра. Взмахом ноги он попытался что-то сделать с дрогнувшим кувшином на столе, но его улыбка лишь слегка угасла, и он покачал головой, чему-то расстраиваясь. — Жаль. Ну и ладно. Того, что мне дано, более чем хватит.       Прикрыв глаза, он покачнулся, и снова открыл их, но на сей раз, свечения не было, а огромное давление в зале исчезло, как и светящаяся паутинка на роге. Чем бы ни была заполученная сыном сила, она имеет невероятно могущественную основу. Жаль, что ни я, ни Орион не поняли сути того, что сделал с собой Агамемнон. Даже выслушав процитированные слова наставника из другого мира, понятнее не стало. Видимо, мышление нашего сына действительно отличается от нашего.