500° по Цельсию

Тут у Фёдора завибрировал телефон, увидев имя контакта, он удивился и изогнул бровь. — Алло, да? — Дост-сан, забери тут своих пожалуйста, а то сейчас скандал начнут. — дрожащим голосом промямлил младший. — Ацуши-кун, поподробнее, где ты, что случилось, и что ты от меня хочешь? — Я в общежитии, на втором этаже, Дазай-сан и Чуя-сан пришли в комнату к нам с Акутагавой, и как обычно ссорятся, из-за нас, наверное, на наши просьбы быть потише они не реагируют, забери их, пожалуйста. — Ой-ёй, ладно, сейчас буду. — вздохнул брюнет и завершил вызов. И направился к выходу из комнаты. — Ты куда? — изогнул бровь сожитель. — Детей спасать. Минут за десять буду. — закрыл за собой дверь юноша и поплёлся на этаж ниже. Ещё на лестнице были слышны голоса. Ситуация такова: дверь в одну из комнат открыта, на пороге, прямо в дверном проёме стоят двое подростков, обёрнуты спинами к коридору, и орут друг на друга, да такими ругательствами, ещё и настолько громко, что даже у Фёдора уши еле не завяли, хотя он явно не отличается особой культурностью, чего нельзя сказать например, о Сигме. Федя тихо подошёл к кричащим ребятам, которые даже не заметили его, зато заметил Рюноске, который стоял не так далеко от них, похоже, он пытался их успокоить, но безрезультатно. Брюнет приложил палец к губам, показывая чтобы тот не подавал виду, младший еле заметно кивнул. Секунд через десять Достоевский одновременно схватил обоих за заднюю часть воротника и силой оттащил от двери, которую молниеносно закрыл за защёлку Акутагава. — Ай, блять! — вскрикнул рыжий, Осаму же ничего не сказал, но дёрнулся. — Вы меня конечно, простите, что оторвал от семейных дел, — отпустил ребят Фёдор, отряхивая руки, будто только что в мусоре рылся, — но вас на всю общагу слышно. Задолбали, честно. Я даже не верю что у вас есть дельный повод для ругани. — отчитывал их как маленьких детей Федя. — Валите на свой этаж, в какую хотите комнату, и там ссорьтесь. Вон у бедного Акутагавы-куна даже давление поднялось. Придурки. — выдохнул "демон", смотря сначала на Накахару, который злобно поджал губы, а затем на Дазая, который безразлично вскинул бровь. — Если сейчас не пойдёте – я нажалуюсь. Или хотите чтобы я ошейники прицепил, и как бродячих псов, потащил наверх? — сложил руки на груди Достоевский, те лишь, по очереди фыркнули что-то невнятное, но пошли. Комната Чуи находилась ближе к лестнице, поэтому он быстро в неё зашёл, захлопнув дверь. Осаму просто остановился, не оборачиваясь. — Не повёлся, а не хотел, чтобы вы орали. Хватит его выводить, Дазай, Чуя дело говорит вообще-то. Когда тебя постоянно сравнивают с кем-то, это настолько дерьмовое чувство, что хочется все органы человеку вырвать. Тебе ли об этом не знать. Так зачем ты это делаешь? — спокойно и размеренно произнёс брюнет, всё ещё оставаясь позади одноклассника. — Хочу. — отрезал Дазай, этим же показывая что правдивого или развёрнутого ответа тот не дождётся. — Стой, ты серьёзно сцепился с Чуей, только ради того чтобы я вышел? Откуда ты знал что Ацуши позвонит мне? Или ты попросил его заранее? Насколько эта ситуация была спланирована вообще? Может вы с Накахарой и вовсе не ссорились? Но к чему это всё? Мы бы увиделись через час или полтора. — сложил руки на груди Достоевский. — Хм, а ты угадай. — чутка ухмыльнулся шатен, наконец поворачиваясь к нему лицом. — Не знаю. — пожал плечами брюнет, нервно рассматривая глаза собеседника. На миг, он увидел в них...сомнение? Или это был страх? Всего на миг. А может ему и вовсе показалось... — Неужели. — осуждающе вскинул бровь кареглазый, уже понимая, что его пытаются прочитать, так что, нужно закругляться. — Чистая правда. — в примирительном жесте, поднял руки Фёдор. Ему как-то слишком уж было не по себе, внутри разлилось какое-то чувство мелкой паники, неопределенности, из-за этого конечности неприятно побаливали. Чувство, что что-то произойдёт, но что именно? — Как скажешь, демон. До встречи. — тот, резко обернувшись, быстро отошёл, и скрылся за нужной дверью. Федя медленно пошагал к своей, ещё раз, попутно оглядывая ту, в которую только что прошмыгнул Осаму. — Чёрт. — зашёл в комнату Фёдор. Несколькими минутами ранее у Сигмы и Гоголя. У Николая зазвонил телефон. — Дазай-кун в комнате? — спросил оппонент. — Нет, а Дост-кун? — Тоже нет. — Отлично, я уже предупредил Рампо, он с нами, хотя не то, чтобы он хотел, но у него нет выбора. — Слушай, ты сдурел? Даже если у них там свидание или ещё чего хуже – тебе-то какая разница? — Сигме конечно было интересно, но совесть пока превышала. — Мне интересно-о! Всё-всё, давай, созвонимся, когда они выйдут и пойдём их искать через полчаса после. — Да какое искать, а если нас засекут?! — возмущённо вскрикнул. — Да не парься ты, всё нормально будет. — завершил вызов. Сигма уже было хотел начать ругаться себе под нос, но сожитель вернулся, поэтому пришлось не подавать виду. — Где был? — изогнул бровь. — Спасал Ацуши-куна и Акутагаву-куна от криков Дазая и Чуи. — пожал плечами Достоевский, он сел за стол, и как-то странно смотрел в одну точку. — Ты в порядке? — Вполне. Пойду чай попью. — улыбнулся брюнет и вновь быстро удалился. — Ты же только его пил... — настороженно взглянул на уже закрытую дверь Сигма. Но тот не соврал. Правда, пошёл на кухню пить чай, благо, его никто не тревожил. Но ощущение было до сих пор не очень. Когда в кружке оставалось ещё половина содержимого, в коридоре послышался громкий, женский голос. — Отбой! Ложимся! Ложимся! — через несколько секунд на кухню заглянула девушка, похоже, чуть старше Фёдора, она хотела что-то произнести, но брюнет её опередил: — Да, ухожу, я понял. — вышел из кухни юноша. Горло жгло, из-за того, что последние пол кружки, он выпил почти залпом. В комнате, он снова, просто улёгся на кровать. Его телефон разрывался от сообщений матери про то, "как прошёл первый день", но он не желал отвечать. Вскоре ему написал и Гоголь: Слушай Дост-кун мне твоя мама пишет что ты ей не отвечаешь Что ответить? — Чёрт. — процедил сквозь зубы Достоевкий, набирая ответ: напиши что ты не знаешь почему так, а спросить не можешь, ведь тебе, я тоже не отвечаю, а у нас уже отбой. выходить и комнат нельзя. Коля: Ок Но что-то случилось? У тебя какие-то проблемы? Федя: нет, всё в норме, просто напиши что я прошу. если ты сольёшь ей нашу переписку я тебя убъю. Коля: Как скажешь Блондин понимал, что ни чёрта не хорошо, и не "всё в норме", но распрашивать смысла не было. Где-то через полчаса, Сигма уже улёгся на верхний ярус кровати. Достоевскому было всё так же паршиво, самочувствие только ухудшилось, похоже, действие лекарств прекращается. Он бы и никуда не шёл, но интерес брал своё. Сигма даже задремал, а Фёдор ходит очень тихо, так что тот, по началу, даже не заметил что Феди уже нет в комнате. Брюнет же накинул чёрное худи сверху, и попёрся в коридор, хотя даже не знал, куда именно идти. Но как только он вышел из комнаты, его уши уловили тихий смешок, голова будто сама повернулась на звук, и взглядом Достоевкий наткнулся на стоящего за несколько метров одноклассника. Видно было ужасно, ведь свет везде выключен, а освещения от окна было слишком мало. — Ну и? — вскинул бровь Фёдор, будто собеседник мог его видеть. — Идём. — сунул руки в карманы шатен, и поплёлся в нужную ему сторону, через несколько шагов – остановился, перед одной из дверей, которая, на удивление, была не заперта. Кареглазый махнул на себя рукой, будто показывая, что кое-кому, надо не стоять, как статуя, а идти за ним. Федя подошёл чуть ближе и они вошли в комнату на двери в которую висела табличка с надписью "Chill". — Ну и? — повторил вопрос Фёдор, — ты хоч- — Осаму схватил того за плечи, с громким стуком прижимая к стене, у брюнета аж спина хрустнула, уже переживать начал, не сломал ли. Только Федя набрал воздуха чтобы что-то сказать, его снова перебили, накрыв рот рукой, чтобы тот не мог ничего выдать. — Извиняй, — прошептал прямо в ухо шатен, прижимая оппонента, затылком, к твёрдому бетону позади, — это для большего эффекта, и...ты заслужил, сволочь. — отпрянул юноша, заводя руки за спину. — Как же ты заебал. — на выдохе произнёс Достоевкий, опускаясь к полу, всё так же прислонившись спиной к стенке. — Давай-давай, ничего с тобой не случиться. Прямо тут, комната Рампо, так что уверен, скоро они придут. — парень уже устанавливал на шахматной доске фигуры. — Ненавижу. — процедил сквозь зубы брюнет, наконец поднимаясь. Они сели на подоконник, друг напротив друга, между ними шахматная доска. — Ходи. — пробубнил Фёдор, разглядывая что-то в окне, — Не указывай мне, сам знаю. — раздражённо фыркнул шатен, перемещая пешку на две клетки вперёд, тем самым, открывая возможность ходить "слону". — Как банально. — еле сдержался, чтобы не озвучить данной мысли Достоевкий, также перемещая одну из пешек, на две клетки вперёд. Поскольку они сидели в гробовой тишине, которую нарушал лишь стук фигур, сразу услышали скрип двери одной из комнат. "Гости" долго ждать себя не заставили, сидящие на подоконнике услышали очень тихий скрип в эту же комнату, видимо эти гении, которые решили за ними проследить, хотят сделать это через щель, но где-то через минуту голос Достоевкого разрезал тишину: — Ребят, если вам так интересно, как мы играем на это можно посмотреть вблизи, я разрешаю, не обязательно аж оттуда. — пустил краткий смешок брюнет. — Да бли-ин. — взвыл Гоголь, вваливаясь в комнату, за ним Сигма, Рампо, По и даже Марк с Тачихарой. — Ого, я думал только Коля крышей поехал, а оказывается нифига... — Фёдору стало правда как-то неприятно. Не круто, когда за тобой вот так наблюдают. — Потише, мы не дома, а сейчас двенадцать ночи, так что давайте, или сядьте, или по комнатам, раз увидели, что хотели. Я говорил что он мне НЕ нравится, и если вы хотели застукать нас за чем-то, о чём мне даже говорить противно – вы идиоты. — равнодушно пожал плечами Осаму, разглядывая фигуры на доске, игнорируя внимательный взгляд "демона", который, сейчас точно был прикован к кареглазому. — Насмотрелись, а теперь идём отсюда, я не буду за вас отдуваться. — процедил Сигма, ребята обречённо вздохнули, но послушно удалились. — Идиоты. — раздражённо фыркнул Федя. — Мда. — поджал губы Дазай, сбивая очередную пешку оппонента. — Сюда нельзя. Шах. — зевнул юноша. — Ой. — сменил ход шатен, — А на что мы играем вообще? — снова принялся разглядывать что-то за окном. — Мы не так часто играем, на что-то конкретное. Если хочешь – предлагай. — Задание. Любое, но его можно будет выполнить не сейчас, а когда-либо. — хмыкнул Осаму. — Чего ты хочешь? — наконец поднял глаза на него Фёдор, тот лишь вскинул бровь, брюнету пришлось продолжить, — Когда ты такое просишь – у тебя точно, есть что-то определенное в голове, возможно даже в нескольких вариантах развития ситуации. Ты знаешь что загадал бы, и надеешься что я загадаю что-то конкретное, хотя скорее всего, я этого не сделаю. И ты, прекрасно понял мой вопрос ещё в начале монолога. Повторюсь: так чего ты хочешь, Дазай? — усталым взглядом, он не отрывался от шатена, который, как казалось, рассматривал собственные фигуры. — Да, ты прав. Но ведь знаешь, что я просто совру, если даже и хочу что-то узнать от тебя. А ты – поймёшь что я солгал, но это не даст тебе того, чего ты хочешь. Так что... — пожал плечами Осаму, поднимая глаза на брюнета, и сдвинул собственного ферзя под прицел коня оппонента. — Зачем? Ты же поддаёшься, я не буду так играть. Просто скажи чего ты хочешь. — помассировал виски Фёдор. — Ой, не доглядел. — наигранно улыбнулся юноша, но ошибки не исправил. — Хорошо, сыграем по-твоему. — ухмыльнулся парень, перемещая одну из фигур в неудачное положение. Теперь они играют не за победу, а за поражение. Спустя несколько минут. — О нет, ты поставил мне мат, как жаль. — скривился Достоевкий, а шатен лишь улыбнулся тому, что его план сработал. — Сейчас. Я иду спать, а ты, не надейся, что получишь от этого хоть что-то. Я использую это задание, в самый хреновый для тебя момент, обещаю. — поднялся с места Фёдор и не оборачиваясь покинул комнату, оставляя Дазая лишь с победной ухмылкой на лице.

***

До начала учёбы оставалась неделя, которую Фёдор провёл в комнате, почти не выходя из неё. Он серьёзно взялся за лечение и постельный режим, так как понимал если "сляжет" в школе, его положат в больницу, и позвонят родителям, а это, ему уж точно не нужно. До выходных температура уже не поднималась, а самочувствие было явно лучше, вот только настроение не менялось, всё такое же паршивое. 30 января. — Дост-кун. Мы с тобой идём гулять. — настойчиво произнёс Сигма, вставая перед сидящим на полу Федькой. — Да какой гулять, там минус 40 на улице, холодно, голодно, чая нет, да ну его. — Минусовая температура была до 28 числа, если бы ты хоть немного следил за окружающим миром – знал бы, что сейчас там плюс семь, и вообще-то, на улице солнце, так что давай, собирайся, и пойдём. — указал рукой на окно, с которого пробивались солнечные лучи. — Ну за что-о! — скривился Достоевкий. — Если хочешь, с нами может пойти ещё кто-то? — Нет! Не надо. — замотал головой парень, вскакивая с места. Парни прошлись по парку, зашли в кофейню, попутно обсуждая некоторые книги. В один из моментов, пока Сигма рассказывал как они с Колей провели рождество, Фёдора осенило: — Точно, я же хотел на каток. — юноша даже слегка улыбнулся, этой мысли. — Уи-и-и друзяшки вернулись! Где пропадали? Мы к вам стучали, а у вас закрыто, я даже звонил. — заинтересованно встретил их на этаже Николай, парни переглянулись, вспомнив что договорились отключить звук и слегка усмехнулись друг другу. — Извиняй. — отмахнулся Достоевкий, входя в комнату. Телефон в кармане завибрировал. — Чёрт. — на экране высветилось имя контакта "папа". Юноша нервно сглотнул, но всё-таки поднял. — Нормально... — "демон" быстро проморгался, смахивая почти выступившие слёзы. — Хватит. — вздохнул Сигма, — Прошу, хватит. Может ты и не считаешь меня другом, но так нагло врать...неприемлемо. Я не буду распрашивать о том, чего ты не хочешь говорить, но... — Нет ты...Прости. — одно из самых искренних извинений за всю его жизнь, слетело с губ Фёдора. — С учётом, что ты не будешь мне врать, дурачина. — сжал того в объятьях юноша. Брюнет был слегка не готов к таким нежностям, но, на удивление, был совсем не против, и неумело прислонился к приятелю...нет, другу. Как бы не хотелось признавать, он тоже человек, и у него, всё же есть друзья, которые готовы поддержать в ту минуту, когда это нужно. Пусть их не много, но они есть. Сигма отстранился и взглянул на брюнета, улыбаясь. — Эй, ты что плачешь? — с непониманием Федя уставился в глаза оппонента. — Нет! — возмущённо вскрикнул юноша и молниеносно отвернулся. Спустя минуту молчания, они одновременно рассмеялись. К родителям парень так и не поехал, но пообещал себе что придумает что-нибудь и навестит их через неделю А этим, субботним утром, Фёдор отправился на каток. 09:45. Начало первого сеанса, людей ещё не было. — Здравствуйте. Один квиток. На час. — обратился к женщине, юноша. — Да, вот, держите. — протянула ему листик старшая. Взяв нужный размер, надёжно его закрепив, Федя воткнул наушники в уши и уверенно ступил на лёд. Давненько он этого не делал, но ощущение было родным и знакомым. Сначала он слегка размялся, проехав кружок в достаточно медленном темпе, но уже второй круг был намного быстрее, а третий так вообще задом. Спустя где-то 15 минут катания, юноша нарушил собственное молчание. — Так-с...ладненько, попробуем прыжок... — брюнет остановился, встряхнул руками, и начал набирать скорость и вот прыжок... — Да! — радостно вскрикнул Федя, после вполне даже, удачного приземления. Так он покрутил круги ещё минут десять, а время потихоньку заканчивалось. Это определённо был самый радостный час за этот учебный год. А в тот момент, когда Достоевкий продолжал спокойно кататься, дверь на каток противно скрипнула, на льду явилась ещё одна фигура, но пока что, брюнет не видел её и расслабленно достаточно быстро ехал в нужном направлении, смотря в пол. — Да какого... — вслух вырвалось у Фёдора, и он начал тормозить, но быстро, на такой скорости это было сложно, поэтому он случайно обсыпал штаны нежданного гостя крупицами снега, из-за резкого торможения. Но он всё-равно не удержался и впечатался ладонями в плечи шатена, препирая того к стене. — Как ты меня нашёл? — не особо дружелюбно фыркнул Федя, выравнивая спину и убирая руки, но оставался на месте. — Ох, какая жалость, я даже не знал что ты тут. — съязвил в ответ Осаму, пытаясь вжаться в стену ещё больше, чтобы хоть как-то, добавить расстояния, между их лицами. — Врёшь. Нагло-нагло врёшь, и от этого тошнит ещё больше. — с искренним отвращением посмотрел на кареглазого Федя, отдаляясь в другой конец катка. Затем резко повернул и с разгона вылетел из части покрытой льдом. Быстро, даже не завязав шнурки, он выбежал из территории катка. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — сжал руки в кулаки повторял брюнет, раздражённо топая ногами по асфальту. — Так, ладно... Спокойно. Этот день, никто не сможет мне испортить. — выдохнул юноша, и оглянулся, в поисках заведения, где можно было бы поесть. — Отлично. — чуть улыбнулся он, когда наткнулся взглядом на какую-то рамэнную. Сидя в кафе Фёдор всё-таки отправил матери желанное сообщение: мам, прости, но я слышал те сообщения, которые, похоже, были адресованы Хинате-сан. я ничего не сказал папе, и не скажу, но это было неприятно. я хотел побыть один, и до сих пор не желаю вас видеть. но, возможно, приеду через неделю, пока. Как только юноша отправил сообщение, официантка принесла ему заказ. А где-то минут через двадцать на телефон пришло ответное сообщение: Господи, дорогой, я понимаю, что ты посчитаешь это пустыми оправданиями, но клянусь, ты не совсем правильно понял. Я была на эмоциях, при встрече всё объясню. Прости меня пожалуйста за это и спасибо что ответил, удачи! Хоть досада внутри всё ещё царила, но чувство лёгкого спокойствия разлилось по телу. Возвращаясь в общежитие, погода окончательно испортилась, ливень лил, как из ведра. Фёдор сунул руки в карманы, натянул капюшон и побрёл в нужном направлении. В момент, когда ему оставалось идти около десяти минут, он услышал тихий писк... Тут у Фёдора завибрировал телефон, увидев имя контакта, он удивился и изогнул бровь. — Алло, да? — Дост-сан, забери тут своих пожалуйста, а то сейчас скандал начнут. — дрожащим голосом промямлил младший. — Ацуши-кун, поподробнее, где ты, что случилось, и что ты от меня хочешь? — Я в общежитии, на втором этаже, Дазай-сан и Чуя-сан пришли в комнату к нам с Акутагавой, и как обычно ссорятся, из-за нас, наверное, на наши просьбы быть потише они не реагируют, забери их, пожалуйста. — Ой-ёй, ладно, сейчас буду. — вздохнул брюнет и завершил вызов. И направился к выходу из комнаты. — Ты куда? — изогнул бровь сожитель. — Детей спасать. Минут за десять буду. — закрыл за собой дверь юноша и поплёлся на этаж ниже. Ещё на лестнице были слышны голоса. Ситуация такова: дверь в одну из комнат открыта, на пороге, прямо в дверном проёме стоят двое подростков, обёрнуты спинами к коридору, и орут друг на друга, да такими ругательствами, ещё и настолько громко, что даже у Фёдора уши еле не завяли, хотя он явно не отличается особой культурностью, чего нельзя сказать например, о Сигме. Федя тихо подошёл к кричащим ребятам, которые даже не заметили его, зато заметил Рюноске, который стоял не так далеко от них, похоже, он пытался их успокоить, но безрезультатно. Брюнет приложил палец к губам, показывая чтобы тот не подавал виду, младший еле заметно кивнул. Секунд через десять Достоевский одновременно схватил обоих за заднюю часть воротника и силой оттащил от двери, которую молниеносно закрыл за защёлку Акутагава. — Ай, блять! — вскрикнул рыжий, Осаму же ничего не сказал, но дёрнулся. — Вы меня конечно, простите, что оторвал от семейных дел, — отпустил ребят Фёдор, отряхивая руки, будто только что в мусоре рылся, — но вас на всю общагу слышно. Задолбали, честно. Я даже не верю что у вас есть дельный повод для ругани. — отчитывал их как маленьких детей Федя. — Валите на свой этаж, в какую хотите комнату, и там ссорьтесь. Вон у бедного Акутагавы-куна даже давление поднялось. Придурки. — выдохнул "демон", смотря сначала на Накахару, который злобно поджал губы, а затем на Дазая, который безразлично вскинул бровь. — Если сейчас не пойдёте – я нажалуюсь. Или хотите чтобы я ошейники прицепил, и как бродячих псов, потащил наверх? — сложил руки на груди Достоевский, те лишь, по очереди фыркнули что-то невнятное, но пошли. Комната Чуи находилась ближе к лестнице, поэтому он быстро в неё зашёл, захлопнув дверь. Осаму просто остановился, не оборачиваясь. — Не повёлся, а не хотел, чтобы вы орали. Хватит его выводить, Дазай, Чуя дело говорит вообще-то. Когда тебя постоянно сравнивают с кем-то, это настолько дерьмовое чувство, что хочется все органы человеку вырвать. Тебе ли об этом не знать. Так зачем ты это делаешь? — спокойно и размеренно произнёс брюнет, всё ещё оставаясь позади одноклассника. — Хочу. — отрезал Дазай, этим же показывая что правдивого или развёрнутого ответа тот не дождётся. — Стой, ты серьёзно сцепился с Чуей, только ради того чтобы я вышел? Откуда ты знал что Ацуши позвонит мне? Или ты попросил его заранее? Насколько эта ситуация была спланирована вообще? Может вы с Накахарой и вовсе не ссорились? Но к чему это всё? Мы бы увиделись через час или полтора. — сложил руки на груди Достоевский. — Хм, а ты угадай. — чутка ухмыльнулся шатен, наконец поворачиваясь к нему лицом. — Не знаю. — пожал плечами брюнет, нервно рассматривая глаза собеседника. На миг, он увидел в них...сомнение? Или это был страх? Всего на миг. А может ему и вовсе показалось... — Неужели. — осуждающе вскинул бровь кареглазый, уже понимая, что его пытаются прочитать, так что, нужно закругляться. — Чистая правда. — в примирительном жесте, поднял руки Фёдор. Ему как-то слишком уж было не по себе, внутри разлилось какое-то чувство мелкой паники, неопределенности, из-за этого конечности неприятно побаливали. Чувство, что что-то произойдёт, но что именно? — Как скажешь, демон. До встречи. — тот, резко обернувшись, быстро отошёл, и скрылся за нужной дверью. Федя медленно пошагал к своей, ещё раз, попутно оглядывая ту, в которую только что прошмыгнул Осаму. — Чёрт. — зашёл в комнату Фёдор. Несколькими минутами ранее у Сигмы и Гоголя. У Николая зазвонил телефон. — Дазай-кун в комнате? — спросил оппонент. — Нет, а Дост-кун? — Тоже нет. — Отлично, я уже предупредил Рампо, он с нами, хотя не то, чтобы он хотел, но у него нет выбора. — Слушай, ты сдурел? Даже если у них там свидание или ещё чего хуже – тебе-то какая разница? — Сигме конечно было интересно, но совесть пока превышала. — Мне интересно-о! Всё-всё, давай, созвонимся, когда они выйдут и пойдём их искать через полчаса после. — Да какое искать, а если нас засекут?! — возмущённо вскрикнул. — Да не парься ты, всё нормально будет. — завершил вызов. Сигма уже было хотел начать ругаться себе под нос, но сожитель вернулся, поэтому пришлось не подавать виду. — Где был? — изогнул бровь. — Спасал Ацуши-куна и Акутагаву-куна от криков Дазая и Чуи. — пожал плечами Достоевский, он сел за стол, и как-то странно смотрел в одну точку. — Ты в порядке? — Вполне. Пойду чай попью. — улыбнулся брюнет и вновь быстро удалился. — Ты же только его пил... — настороженно взглянул на уже закрытую дверь Сигма. Но тот не соврал. Правда, пошёл на кухню пить чай, благо, его никто не тревожил. Но ощущение было до сих пор не очень. Когда в кружке оставалось ещё половина содержимого, в коридоре послышался громкий, женский голос. — Отбой! Ложимся! Ложимся! — через несколько секунд на кухню заглянула девушка, похоже, чуть старше Фёдора, она хотела что-то произнести, но брюнет её опередил: — Да, ухожу, я понял. — вышел из кухни юноша. Горло жгло, из-за того, что последние пол кружки, он выпил почти залпом. В комнате, он снова, просто улёгся на кровать. Его телефон разрывался от сообщений матери про то, "как прошёл первый день", но он не желал отвечать. Вскоре ему написал и Гоголь: Слушай Дост-кун мне твоя мама пишет что ты ей не отвечаешь Что ответить? — Чёрт. — процедил сквозь зубы Достоевкий, набирая ответ: напиши что ты не знаешь почему так, а спросить не можешь, ведь тебе, я тоже не отвечаю, а у нас уже отбой. выходить и комнат нельзя. Коля: Ок Но что-то случилось? У тебя какие-то проблемы? Федя: нет, всё в норме, просто напиши что я прошу. если ты сольёшь ей нашу переписку я тебя убъю. Коля: Как скажешь Блондин понимал, что ни чёрта не хорошо, и не "всё в норме", но распрашивать смысла не было. Где-то через полчаса, Сигма уже улёгся на верхний ярус кровати. Достоевскому было всё так же паршиво, самочувствие только ухудшилось, похоже, действие лекарств прекращается. Он бы и никуда не шёл, но интерес брал своё. Сигма даже задремал, а Фёдор ходит очень тихо, так что тот, по началу, даже не заметил что Феди уже нет в комнате. Брюнет же накинул чёрное худи сверху, и попёрся в коридор, хотя даже не знал, куда именно идти. Но как только он вышел из комнаты, его уши уловили тихий смешок, голова будто сама повернулась на звук, и взглядом Достоевкий наткнулся на стоящего за несколько метров одноклассника. Видно было ужасно, ведь свет везде выключен, а освещения от окна было слишком мало. — Ну и? — вскинул бровь Фёдор, будто собеседник мог его видеть. — Идём. — сунул руки в карманы шатен, и поплёлся в нужную ему сторону, через несколько шагов – остановился, перед одной из дверей, которая, на удивление, была не заперта. Кареглазый махнул на себя рукой, будто показывая, что кое-кому, надо не стоять, как статуя, а идти за ним. Федя подошёл чуть ближе и они вошли в комнату на двери в которую висела табличка с надписью "Chill". — Ну и? — повторил вопрос Фёдор, — ты хоч- — Осаму схватил того за плечи, с громким стуком прижимая к стене, у брюнета аж спина хрустнула, уже переживать начал, не сломал ли. Только Федя набрал воздуха чтобы что-то сказать, его снова перебили, накрыв рот рукой, чтобы тот не мог ничего выдать. — Извиняй, — прошептал прямо в ухо шатен, прижимая оппонента, затылком, к твёрдому бетону позади, — это для большего эффекта, и...ты заслужил, сволочь. — отпрянул юноша, заводя руки за спину. — Как же ты заебал. — на выдохе произнёс Достоевкий, опускаясь к полу, всё так же прислонившись спиной к стенке. — Давай-давай, ничего с тобой не случиться. Прямо тут, комната Рампо, так что уверен, скоро они придут. — парень уже устанавливал на шахматной доске фигуры. — Ненавижу. — процедил сквозь зубы брюнет, наконец поднимаясь. Они сели на подоконник, друг напротив друга, между ними шахматная доска. — Ходи. — пробубнил Фёдор, разглядывая что-то в окне, — Не указывай мне, сам знаю. — раздражённо фыркнул шатен, перемещая пешку на две клетки вперёд, тем самым, открывая возможность ходить "слону". — Как банально. — еле сдержался, чтобы не озвучить данной мысли Достоевкий, также перемещая одну из пешек, на две клетки вперёд. Поскольку они сидели в гробовой тишине, которую нарушал лишь стук фигур, сразу услышали скрип двери одной из комнат. "Гости" долго ждать себя не заставили, сидящие на подоконнике услышали очень тихий скрип в эту же комнату, видимо эти гении, которые решили за ними проследить, хотят сделать это через щель, но где-то через минуту голос Достоевкого разрезал тишину: — Ребят, если вам так интересно, как мы играем на это можно посмотреть вблизи, я разрешаю, не обязательно аж оттуда. — пустил краткий смешок брюнет. — Да бли-ин. — взвыл Гоголь, вваливаясь в комнату, за ним Сигма, Рампо, По и даже Марк с Тачихарой. — Ого, я думал только Коля крышей поехал, а оказывается нифига... — Фёдору стало правда как-то неприятно. Не круто, когда за тобой вот так наблюдают. — Потише, мы не дома, а сейчас двенадцать ночи, так что давайте, или сядьте, или по комнатам, раз увидели, что хотели. Я говорил что он мне НЕ нравится, и если вы хотели застукать нас за чем-то, о чём мне даже говорить противно – вы идиоты. — равнодушно пожал плечами Осаму, разглядывая фигуры на доске, игнорируя внимательный взгляд "демона", который, сейчас точно был прикован к кареглазому. — Насмотрелись, а теперь идём отсюда, я не буду за вас отдуваться. — процедил Сигма, ребята обречённо вздохнули, но послушно удалились. — Идиоты. — раздражённо фыркнул Федя. — Мда. — поджал губы Дазай, сбивая очередную пешку оппонента. — Сюда нельзя. Шах. — зевнул юноша. — Ой. — сменил ход шатен, — А на что мы играем вообще? — снова принялся разглядывать что-то за окном. — Мы не так часто играем, на что-то конкретное. Если хочешь – предлагай. — Задание. Любое, но его можно будет выполнить не сейчас, а когда-либо. — хмыкнул Осаму. — Чего ты хочешь? — наконец поднял глаза на него Фёдор, тот лишь вскинул бровь, брюнету пришлось продолжить, — Когда ты такое просишь – у тебя точно, есть что-то определенное в голове, возможно даже в нескольких вариантах развития ситуации. Ты знаешь что загадал бы, и надеешься что я загадаю что-то конкретное, хотя скорее всего, я этого не сделаю. И ты, прекрасно понял мой вопрос ещё в начале монолога. Повторюсь: так чего ты хочешь, Дазай? — усталым взглядом, он не отрывался от шатена, который, как казалось, рассматривал собственные фигуры. — Да, ты прав. Но ведь знаешь, что я просто совру, если даже и хочу что-то узнать от тебя. А ты – поймёшь что я солгал, но это не даст тебе того, чего ты хочешь. Так что... — пожал плечами Осаму, поднимая глаза на брюнета, и сдвинул собственного ферзя под прицел коня оппонента. — Зачем? Ты же поддаёшься, я не буду так играть. Просто скажи чего ты хочешь. — помассировал виски Фёдор. — Ой, не доглядел. — наигранно улыбнулся юноша, но ошибки не исправил. — Хорошо, сыграем по-твоему. — ухмыльнулся парень, перемещая одну из фигур в неудачное положение. Теперь они играют не за победу, а за поражение. Спустя несколько минут. — О нет, ты поставил мне мат, как жаль. — скривился Достоевкий, а шатен лишь улыбнулся тому, что его план сработал. — Сейчас. Я иду спать, а ты, не надейся, что получишь от этого хоть что-то. Я использую это задание, в самый хреновый для тебя момент, обещаю. — поднялся с места Фёдор и не оборачиваясь покинул комнату, оставляя Дазая лишь с победной ухмылкой на лице.

***

До начала учёбы оставалась неделя, которую Фёдор провёл в комнате, почти не выходя из неё. Он серьёзно взялся за лечение и постельный режим, так как понимал если "сляжет" в школе, его положат в больницу, и позвонят родителям, а это, ему уж точно не нужно. До выходных температура уже не поднималась, а самочувствие было явно лучше, вот только настроение не менялось, всё такое же паршивое. 30 января. — Дост-кун. Мы с тобой идём гулять. — настойчиво произнёс Сигма, вставая перед сидящим на полу Федькой. — Да какой гулять, там минус 40 на улице, холодно, голодно, чая нет, да ну его. — Минусовая температура была до 28 числа, если бы ты хоть немного следил за окружающим миром – знал бы, что сейчас там плюс семь, и вообще-то, на улице солнце, так что давай, собирайся, и пойдём. — указал рукой на окно, с которого пробивались солнечные лучи. — Ну за что-о! — скривился Достоевкий. — Если хочешь, с нами может пойти ещё кто-то? — Нет! Не надо. — замотал головой парень, вскакивая с места. Парни прошлись по парку, зашли в кофейню, попутно обсуждая некоторые книги. В один из моментов, пока Сигма рассказывал как они с Колей провели рождество, Фёдора осенило: — Точно, я же хотел на каток. — юноша даже слегка улыбнулся, этой мысли. — Уи-и-и друзяшки вернулись! Где пропадали? Мы к вам стучали, а у вас закрыто, я даже звонил. — заинтересованно встретил их на этаже Николай, парни переглянулись, вспомнив что договорились отключить звук и слегка усмехнулись друг другу. — Извиняй. — отмахнулся Достоевкий, входя в комнату. Телефон в кармане завибрировал. — Чёрт. — на экране высветилось имя контакта "папа". Юноша нервно сглотнул, но всё-таки поднял. — Нормально... — "демон" быстро проморгался, смахивая почти выступившие слёзы. — Хватит. — вздохнул Сигма, — Прошу, хватит. Может ты и не считаешь меня другом, но так нагло врать...неприемлемо. Я не буду распрашивать о том, чего ты не хочешь говорить, но... — Нет ты...Прости. — одно из самых искренних извинений за всю его жизнь, слетело с губ Фёдора. — С учётом, что ты не будешь мне врать, дурачина. — сжал того в объятьях юноша. Брюнет был слегка не готов к таким нежностям, но, на удивление, был совсем не против, и неумело прислонился к приятелю...нет, другу. Как бы не хотелось признавать, он тоже человек, и у него, всё же есть друзья, которые готовы поддержать в ту минуту, когда это нужно. Пусть их не много, но они есть. Сигма отстранился и взглянул на брюнета, улыбаясь. — Эй, ты что плачешь? — с непониманием Федя уставился в глаза оппонента. — Нет! — возмущённо вскрикнул юноша и молниеносно отвернулся. Спустя минуту молчания, они одновременно рассмеялись. К родителям парень так и не поехал, но пообещал себе что придумает что-нибудь и навестит их через неделю А этим, субботним утром, Фёдор отправился на каток. 09:45. Начало первого сеанса, людей ещё не было. — Здравствуйте. Один квиток. На час. — обратился к женщине, юноша. — Да, вот, держите. — протянула ему листик старшая. Взяв нужный размер, надёжно его закрепив, Федя воткнул наушники в уши и уверенно ступил на лёд. Давненько он этого не делал, но ощущение было родным и знакомым. Сначала он слегка размялся, проехав кружок в достаточно медленном темпе, но уже второй круг был намного быстрее, а третий так вообще задом. Спустя где-то 15 минут катания, юноша нарушил собственное молчание. — Так-с...ладненько, попробуем прыжок... — брюнет остановился, встряхнул руками, и начал набирать скорость и вот прыжок... — Да! — радостно вскрикнул Федя, после вполне даже, удачного приземления. Так он покрутил круги ещё минут десять, а время потихоньку заканчивалось. Это определённо был самый радостный час за этот учебный год. А в тот момент, когда Достоевкий продолжал спокойно кататься, дверь на каток противно скрипнула, на льду явилась ещё одна фигура, но пока что, брюнет не видел её и расслабленно достаточно быстро ехал в нужном направлении, смотря в пол. — Да какого... — вслух вырвалось у Фёдора, и он начал тормозить, но быстро, на такой скорости это было сложно, поэтому он случайно обсыпал штаны нежданного гостя крупицами снега, из-за резкого торможения. Но он всё-равно не удержался и впечатался ладонями в плечи шатена, препирая того к стене. — Как ты меня нашёл? — не особо дружелюбно фыркнул Федя, выравнивая спину и убирая руки, но оставался на месте. — Ох, какая жалость, я даже не знал что ты тут. — съязвил в ответ Осаму, пытаясь вжаться в стену ещё больше, чтобы хоть как-то, добавить расстояния, между их лицами. — Врёшь. Нагло-нагло врёшь, и от этого тошнит ещё больше. — с искренним отвращением посмотрел на кареглазого Федя, отдаляясь в другой конец катка. Затем резко повернул и с разгона вылетел из части покрытой льдом. Быстро, даже не завязав шнурки, он выбежал из территории катка. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — сжал руки в кулаки повторял брюнет, раздражённо топая ногами по асфальту. — Так, ладно... Спокойно. Этот день, никто не сможет мне испортить. — выдохнул юноша, и оглянулся, в поисках заведения, где можно было бы поесть. — Отлично. — чуть улыбнулся он, когда наткнулся взглядом на какую-то рамэнную. Сидя в кафе Фёдор всё-таки отправил матери желанное сообщение: мам, прости, но я слышал те сообщения, которые, похоже, были адресованы Хинате-сан. я ничего не сказал папе, и не скажу, но это было неприятно. я хотел побыть один, и до сих пор не желаю вас видеть. но, возможно, приеду через неделю, пока. Как только юноша отправил сообщение, официантка принесла ему заказ. А где-то минут через двадцать на телефон пришло ответное сообщение: Господи, дорогой, я понимаю, что ты посчитаешь это пустыми оправданиями, но клянусь, ты не совсем правильно понял. Я была на эмоциях, при встрече всё объясню. Прости меня пожалуйста за это и спасибо что ответил, удачи! Хоть досада внутри всё ещё царила, но чувство лёгкого спокойствия разлилось по телу. Возвращаясь в общежитие, погода окончательно испортилась, ливень лил, как из ведра. Фёдор сунул руки в карманы, натянул капюшон и побрёл в нужном направлении. В момент, когда ему оставалось идти около десяти минут, он услышал тихий писк...