500° по Цельсию

07:47. Достоевский разлепил глаза, и тихо поднялся с кровати, Осаму ещё спал крепким сном. — Пиздец. 30 декабря. Надо придумать что будем кушать завтра, и еды заказать, ведь готовить мне лень. — сев на стул с кружкой чая, подумал Федя. Так он и сделал. За полчаса прикинул еду и её цену, потом может у Дазая ещё спросит чего-нибудь, хотя навряд ли. — Я в шоке. Блять, это просто словами не описать, я с этим...не важно, познакомился четыре месяца назад. Он учится у нас, сука, всего четыре месяца. У меня из-за него в жизни проблем больше чем из-за Коли, за всё время нашего общения. Но не могу опустить того, что без него было бы скучнее. Хоть какой-то плюс в этой чёрной дыре. — тяжело вздохнул парень. Дазай, в свою очередь, заёрзал на кровати и наконец проснулся. — Который час? — спросил кареглазый, приподнимаясь на локтях. — Примерно пол девятого. — хлебнул чаю юноша. — Фух. Навряд ли тебе не похуй, но после завтрака я ухожу. Вернусь...не знаю когда. — вяло поднялся шатен. — Отлично, делай что хочешь, только три вопроса. — поправил волосы за ухо Фёдор, и сразу же продолжил. — Первый – ты будешь хотябы в Лондоне? — Осаму кивнул. — Идёшь с кем-то? — снова кивнул. — Отлично, тогда, завтра вечером ты будешь тут или куда-то уйдёшь? — Тут буду. — залил горячей воды в чашку с растворимым кофе Дазай. — Понял, значит, что жрать будешь? — изогнул бровь. — Что будет, то и буду. Если надо чего-нибудь купить то скажи что – и я куплю. — глотнул свежего кофе парень. — Не надо. Значит будешь есть то, что будет, не понравится – твои проблемы. — Договорились. — кивнул. После завтрака Федя остался, а Осаму ушёл, как и обещал. Вообще-то он шёл взять одну вещицу, а только через час и правда на встречу. Парень должен забрать подвеску с шармиком белой крысы. Зачем? Да он сам не понимал. Просто хотел. Это странно. Вообще всё что с ним происходит странно. Но об этом позже, а на встречу шатен шёл с девушкой, это можно было назвать свиданием, но сам парень так не считал. Как так получилось что они вообще познакомились? Да в каком-то магазине, он даже не помнил, в каком именно, просто помог ей выбрать цвет платья, потом как-то так вышло что Дазай попросил её номер, на всякий случай, и предложил встретиться, чисто из вежливости. Ну вот так и вышло. *** — Хе, привет, отлично выглядишь, прости за то, что заставил ждать. — улыбнулся шатен, девушке, которая уже ждала его, у одного из кафе. — Приветик, да нет, ничего, я сама только пришла, ну что, куда пойдём? — Думаю, можем зайти в это же кафе? — получив от девушки положительный кивок, ребята вошли в здание. Интересных разговоров не было, она была слишком скучной для Осаму, даже для простой дружбы. Всё время разговаривала и рассказывала о себе, подругах, родителях. Вообщем ничего толкового. Разошлись они достаточно быстро, но несчастные два часа тянулись будто вечность. Хотя по итогу шатен оправдался ужасной спешкой, и ушёл. Прошёлся по улице один, зашёл в какую-то забегаловку, взял картошку фри. На телефоне время было как раз тем, когда они шли бы на обед. Юноша хотел написать однокласснику о том что не придёт, но так этого и не сделал, ведь... "он или уже давно догадался, или даже не обратит внимания на моё отсутствие". Так он просидел ещё где-то час. Остаток картошки уже давно остыл, а парень так и сидел, глядя в окно, за которым уже начинало темнеть. — Пора собираться. — пробубнил себе под нос Дазай и поднялся. Выбросив бумажку в мусорный бак, он вышел из заведения и медленно поплёлся к отелю. Настроения не было, руки как никогда жгли. Жил бы он сам, мог бы и в футболке по номеру ходить, но показывать растерзанные неудачным прошлым руки Фёдору – последнее что хотел бы сделать Осаму. На самом деле, это касалось не только Феди, но его в первую очередь. Основное количество порезов на руках, и несколько даже на ногах, было нанесено два года назад, когда родители парня разводились. Юноша понимал что это предельная глупость, и смысла в нанесении себе вреда нет, но в тот момент другого выхода не нашлось. Дазай был в отчаянии, а позже не смог отвыкнуть. Но последний год он явно продвинулся в отсутствии самоповреждений, на данный момент последний раз не удержался ещё в мае, полгода – это уже рекорд. Шатен искренне гордился собственным результатом, но что-то подсказывало что если он не найдёт другого способа снимать стресс, скоро сорвётся. Так ещё и хуже всего то, что об этом некому рассказать. Он не был тем, кто нуждался в поддержке, но держать всё это в себе, и придумывать вечные оправдания для длинного рукава даже в +35° не просто. Это всё крутилось в голове парня по дороге в отель. Федя за день ничего кроме перевода не делал, но успел целую главу с нуля, это было похвально. Вопреки этому, как только ручка двери дёрнулась, период его работы на сегодня был окончен. Шатен не выглядел радостным и в целом не был похож на того, кто только что пришёл с гулянки. — В ванную не входить. — это единственное что проронил кареглазый, после того как снял верхнюю одежду. Это было слегка странным, но Достоевкий послушал, ведь наткнуться на то, что не должен видеть он точно не хотел. Осаму вышел где-то через час, сменив бинты на свежие, кожа чувствовала себя значительно лучше, это не могло не радовать. На часах 19:36. — Есть смысл спрашивать что-то или ты не собираешься отвечать? — не уводя глаз от книги спросил Фёдор, сидящий на кровати. — Думаю второе, я устал. — чуть приврал юноша, поднимаясь. Он подошёл к столику, где стоял чайник и нажал на кнопку его включения. Прибор тихо зажужжал. — На вторую кружку воды хватит? — Да. Где-то через минуту раздался щёлк, Дазай залил в чашку воды, оставив чай завариваться и остывать. Осаму улёгся на кровать, не далеко от читающего одноклассника. Федя как раз закончил читать главу и закрыл книгу. Поднялся и так же залил в кружку воды, оставив остывать. — У тебя бинт на правой руке размотался. Нет крепления? — разрезал тишину Достоевкий, который окинул быстрым взглядом лежащего шатена. — Фак. — сердце забилось со скоростью света, руки мелко задрожали, голова слегка закружилась. Мир будто рухнул. Осаму медленно поднял глаза на брюнета, который, как казалось был вообще не удивлён, будто пофиг. Но почему же тогда его самого так трясёт. Почему в глазах темнеет. Почему понятия не имеет что сказать и сделать...Он начал истерически посмеиваться, это вызвало настороженность у Фёдора, но мало ли, может как обычно просто строит шута. Но когда спустя несколько минут Дазай не перестал смеяться, уже со стеклянными глазами, еле не до того, что начинал задыхаться, стало не весело. Фёдор быстро набрал холодной воды в стакан и вернулся к однокласснику. Сам он смочил руку. — Дазай. — кареглазый на миг затих и в этот момент Достоевкий коснулся его лба ледяной рукой. — Пей. — тот замотал головой, уже не смеялся но очень тяжело и прерывисло дышал. — Пей говорю. — Федя присел рядом и подставил стакан ко рту шатена, слегка нажимая на спину. Тому не оставалось ничего кроме как с трудом, но всё-таки глотнуть. А потом снова. И снова. Но пульс, всё так же, был слишком высоким, Достоевкий даже слегка слышал, как билось сердце оппонента. Осаму пытался сам как-то привести себя в порядок, но не выходило от слова совсем. Это определённо паническая атака. — Смотри на меня. — поставил стакан с оставшейся водой на комод. Но остался проигнорированным, шатен просто бегал глазами с угла в угол, в абсолютном непонимании почему его так затрясло. — Смотри на меня. — встряхнул за плечи сидящего на полу одноклассника Федя. — Пожалуйста! — переместил руки на щёки кареглазого. Наконец это сработало. Дазай переместил взгляд на глаза сидящего перед ним парня, и попытался сконцентрироваться на нём. Вышло. Как только Фёдор это понял, он убрал руки от чужого лица, но зрительный контакт не разрывал. Его надо было на чём-то сконцентрировать, чтобы занять сознание. Так, в тишине, они просидели ещё где-то три минуты, и наконец, кареглазый начал успокаиваться и дышать размереннее. — Живой? Воды? Чего-нибудь ещё? — обеспокоенно изогнул бровь брюнет. Дазай лишь отрицательно покачал головой. — Из... — Федя прикусил язык и глубоко вдохнул, — прости. Я не думал что ты так заведёшься. — если бы он умел краснеть, был бы уже как помидор. Достоевский ненавидел извиняться, ужасно просто. Для него это будто показать слабое место злейшему врагу. Шатен продолжал молчать, но его взгляд был уже более мягким, но в какой-то момент озадаченным. — Я... — хрипло начал кареглазый и, прокашлявшись, продолжил — сам не думал. И... — потёр переносицу. В голове столько мыслей одновременно, что не сболтнуть лишнего было очень сложно. — давно ты знал? — делать вид что ничего не произошло, было бы просто глупо. Осаму приподнял рукав и всё-таки поправил бинт, с которого всё началось. У него правда не было крепления. — А...ну, — изогнул бровь юноша, — где-то в октябре вроде случайно заметил впервые, даже не помню где, и когда именно. — осторожно произнёс парень. — Ого. Ну хотя с моей стороны было глупо думать что от тебя вообще можно что-то скрыть. — обречённо прикрыл глаза шатен. — И ты даже не будешь ничего спрашивать? — Это не моё дело. Меня не касается. Если хочешь, ты конечно можешь рассказать, но сомневаюсь что у тебя есть такое желание. Мы ведь даже не друзья. — последнее предложение сказано очень тихо и неуверенно. — Да...верно. — поджал губы Дазай. — Ээ, н-ну, — Фёдор уже влепил себе третью мысленную пощёчину, — я могу дать крепление, если надо? — тихо сглотнул. — Да, было бы неплохо. — рвано выдохнул Осаму. Федя поднялся с пола и пошагал к своим вещам. Нашёл он бинт достаточно быстро, снял с него одно крепление и протянул шатену. — Спасибо. — может они и совершенно разные, но проблема одна: благодарить и извиняться – худшее чувство что есть на планете. — Мг. — Федя скрылся за стеной и ушёл в ванную, там же сполоснул лицо и уши холодной водой. Юноша искренне удивился, что жидкость моментально не испарилась ведь голова жгла просто жутко. Стало чуть легче. Выйдя из ванной, Достоевкий наткнулся на одноклассника, который сидел на кресле и разматывал бинты на руках. Дазай поднял глаза на брюнета, который в свою очередь быстро отвёл взгляд, будто увидел что-то запрещённое. Но удержаться от возможно неуместных комментариев у него вышло. Вечер они провели в тишине, каждый занимался своими делами, но голову не покидали мысли о недавнем случае.

***