KINGDOMS

Ориджиналы
Смешанная
В процессе
NC-21
KINGDOMS
автор
соавтор
Описание
В этом жестоком древнем мире, мире четырех концов света, четырех «металлических» империй, мире, где правят сила и хитрость, добродетель и предательство, власть и сострадание, интрига и преданность - и началось давно всеми забытое сказание. Легенда о проклятых королях, коварных магах, диких землях, пиратах, варварах и безграничной власти. Первая часть: https://ficbook.net/readfic/2536751
Примечания
Данная работа является непрерывным продолжением работы "Башня". Можно сказать, что это второй том :) С первым томом можно ознакомиться здесь: https://ficbook.net/readfic/2536751 Фэндом по соционике убран в качестве эксперимента, мы продолжаем писать всех героев в характере.
Посвящение
Посвящается невероятно терпеливым читателям, которые, наверное, сами очень удивились, что работа такая #многобукв #лонгрид, а авторы настоящие слоупоки... Мы вас любим!
Содержание Вперед

Part LXXI

      Когда Скараби достиг столицы Золотого Дома, гонец с его последним докладом давно уже исполнил свою миссию. В замке его ожидали король и парламент для очного отчета. Детей забрали для распределения в лагеря, часть войска, которая шла вместе с ним, тоже ушла по своим подразделениям. Скараби только сейчас подумал о том, что не убей он тех зачинщиков, их могли бы сдать в амфитеатр, где они вряд ли продержались больше одного представления. Но даже сейчас, испытывая к этим людям сильную злость и разочарование, Скараби готов был поклясться, что обычная смерть от меча охранника никак не могла сравниться с ужасами амфитеатра, которые он сам когда-то пережил. «Может, и к лучшему», — как мантру повторил про себя Скар, стараясь вновь не погружаться в произошедшее.       Времени посетить свой дом у него не было, а в замок спешить не хотелось, потому Скар остановился в ближайшей годной гостинице, чтобы смыть грязь долгого пути и хоть немного восстановить силы. Он понимал, что королю уже отослали гонца с новостью о его прибытии, стоило ему перейти главные ворота города, потому сильно задерживаться все же не стоило. Но, черт возьми, как он не желал этой встречи! Хотя определенная тоска так или иначе глодала его изнутри.       Он чувствовал себя опустошенным морально и физически, будто этот небольшой поход высосал из него все чувства и жизненную силу. Военные вторжения ужасны, и никакая цель их не оправдывала. Так Скар считал раньше, так он считал и сейчас. К тому же арианец совершенно не считал себя победителем. Напротив, он понимал, что провалился. Но никто не скажет ему об этом прямо. Никто кроме Ясона. Остальные будут делать вид, что полководец вернулся с долгожданной победой, и этот парад лицемерия будет продолжаться еще очень долго…       Вместе с тем столь долгая разлука все же немало охладила чувства арианца во всех смыслах этого слова, но Скараби боялся, что очная встреча с королем вновь поднимет горький осадок разочарования, обиды и злости. Но и свой чертов долг он также прекрасно осознавал, как и то, какой мукой для него будет сидеть на праздничном ужине, который король обязательно устроит просто потому, что так было принято.       О прибытии Скараби ко двору даже протрубили, и арианец с тяжелым сердцем последовал во дворец, проигнорировав все взгляды людей, какие ему встречались по пути к зданию.       Как же здесь было красиво! С удивлением Скар отметил, что скучал по своему дому, коим для него вопреки всему стал золотой дворец империи. Сдав своего коня слугам, он помедлил лишь мгновение, потому что его тут же встретил королевский секретарь.       — Господин, с прибытием Вас! Его Величество Эдмарион ожидает Вас в зале совета, — поклонился пожилой мужчина.       — Благодарю, — поклонился полководец.       — Позвольте Вас сопроводить, — улыбнулся тот и повел Скараби через холлы дворца по пути, который Скар даже и не забывал. Когда Скара впустили в зал совета, он с удивлением отметил внутри лишь Эдмариона и Ясона. Секретарь быстро оставил их наедине.       — Ваше Величество, — поклонился Скараби с порога. Ясон перевел взгляд на мужчину, которому не мешало бы преклонить колено перед своим королем. Король при этом нисколько не оскорбился подобному, от чего у легата даже чуть дрогнули губы.       — Что я тебе говорил? — не без гордости воскликнул король и с улыбкой поднялся со своего места. Скар еле заметно поморщился. — Вернулся с успешной миссии!       — Если сожженный город можно назвать успешной миссией, — иронично протянул Ясон, одарив Скараби своим пронизывающим взглядом. Среди его войска были люди, которые непременно писали доклады и ему лично, в которых красочно подтверждались все опасения легата. Миссия могла быть куда более успешной, направь Эдмарион туда человека с менее жалостливыми взглядами на свои обязанности. Недовольство Ясона читалось у него на лице, чего тот даже не пытался скрывать. Но, к своему удивлению, Скар был рад, что Ясон говорил всю правду без какого-либо фарса и ненужных бравад, его слова отрезвляли и полностью вторили внутренним ощущениям арианца. — И все же я рад, что Вы вернулись в здравии. Я внимательно читал все Ваши отчеты, очень жаль, что народ Серебра решил пойти столь варварским путем.       «Мы выбрали путь не менее варварский, — про себя подумал Скараби, — на насилие в ответ можно получить лишь насилие».       — Брось, Ясон, мы все быстро восстановим, — отмахнулся Эдмарион, которого донельзя радовало лишь то, что земли Золота расширились и сделали это на плодородной земле. Для Золотой империи траты на восстановление земель не были существенными. — Скараби, я горд тобой. Сегодня будет праздничный ужин в твою честь. Все нюансы мы уладим после.       Эдмарион не без улыбки посмотрел в глаза своему любовнику, силясь не обнять его прямо здесь. Он лишь в это мгновение четко осознал, как скучал и как желал скорее остаться с ним наедине. Ясон не был ему помехой в данном случае, но все же расстались они не на самой приятной ноте. Волна неприятных дум вновь поднялась в душе правителя, усиленная от присутствия объекта измены. Но ведь прошло так много времени! Эдмарион все же склонялся к мысли, что их связь была исключительно крепкой, а потому разлука обязана была сгладить все недопонимания и залечить раны.       Казалось, из-за переполняющей радости от короля ускользнул холодный и немного отрешенный взгляд Скара, которым его одарил мужчина, когда их глаза встретились. На удивление от личной встречи Скараби не ощутил вновь поднимающуюся злость: он чувствовал лишь усталость и какой-то тяжёлый и в то же время горький осадок.       Чуть облизнув пересохшие губы, Эдмарион подошел к мужчине и приятельски приобнял его одной рукой. В это мгновение внутри арианца все словно перевернулось. Ему вдруг захотелось сделать шаг назад или оттолкнуть от себя любовника, но он вовремя сдержался, лишь сильнее сжав зубы и еле заметно прикрыв глаза. Эд вел себя так, словно ничего не произошло! И это сбивало воина с толку, хотя, с другой стороны, чего он ждал? Что король будет на коленях умолять о прощении? Наверное, хватало и того, что он еще в тот день озвучил жалкую попытку на раскаяние.       — Присутствие на ужине обязательно, — холодно озвучил Ясон, словно прочел мысли полководца о нежелании на нем присутствовать. — Ваше Величество, мы могли бы успеть направить приглашение для Кезона и Олимпии.       От упоминания последнего имени хватка Эдмариона ослабла на плече арианца, он тяжело выдохнул и обернулся на мужчину, одним взглядом вонзив в него сотню кинжалов. Ясон стоически выдержал недовольство короля и только чуть дернул подбородком.       — Зачем? — все же спросил король, все еще не убрав руку с плеча полководца.       — Затем, что она совсем скоро станет Вашей супругой. Было бы некрасиво не пригласить их на этот праздник, учитывая, что они в столице, — спокойно ответил легат, незаметно скользнув взглядом по полководцу. К удивлению, новость, что так неожиданно на него обрушилась, не возымела ровно никакого эффекта. — К тому же не лишним будет представить ей Скараби, ведь они еще не знакомы.       Эдмарион отпустил аринца и даже развернулся к Ясону, еле сдерживая свое недовольство.       — Свадьба еще не назначена, — начал с запалом голубоглазый правитель.       — Ваши отговорки уже неуместны. Олимпия стала женщиной, что подтвердили лекари. Когда у Вашего отца лопнет терпение, вы женитесь одним днем и без пышного празднества. Вам нужно хорошенько сродниться с этой мыслью. К тому же Скараби прибыл, не Вы ли откладывали все из-за того, что вопрос с Серебром не решен?       — Ясон, оставь это! — рассвирепел Эдмарион. — Я сам это улажу. И уже поздно, Олимпии времени не хватит должно подготовиться, да и ее вряд ли сильно интересует военная политика. Так что оставь их в покое, я приглашу их ко двору позже.       — Как прикажете, — спокойно выдохнул мужчина и даже пожал плечами, когда Эдмарион отвел взгляд в сторону арианца, который, видимо, многого еще не знал.       Стало быть, Эдмарион вот-вот женится? Наверное, раньше Скар испытал бы ревность или даже боль от этой новости, но сейчас мужчина даже не мог осознать, что чувствовал. Все произошедшее навалилось на него огромным снежным комом, который совершенно не желал таять и лишь сильнее вдавливал Скараби в землю. Ему нужно было выдохнуть и все обдумать. Скар на мгновение даже забыл, что находился на так называемом собрании и хотел было озвучить Эдмариону, что очень устал и желал откланяться в свои покои, но вовремя спохватился. Поджав губы и опустив глаза в пол, он почти молился, чтобы король сам его отпустил, но Эдмарион имел совсем другие планы.       — Пойдем, — кивнул он в сторону выхода и, хлопнув полководца по плечу, вышел из зала первым. Скараби зачем-то обернулся на Ясона, словно тот был способен кинуть ему спасительную соломинку, но Ясон холодно посмотрел ему в глаза и лишь кивнул в знак прощания. Скараби вышел вслед за королем, и совсем скоро они вместе в окружении пары охранников пошли по широкому холлу.       — Я знаю, что это было для тебя испытанием, — все же начал Эдмарион, — да и для кого бы это не было испытанием? Первый поход для каждого окажется волнительным. Для меня главное, что ты отстоял город. Да, земли были переданы добровольно, полного военного сопротивления быть не могло, но городского бунта такого масштаба не ожидал даже Ясон.       — Погибли невинные люди, — проговорил Скараби.       — Таков был их выбор. А даже если не их, то этот выбор сделал наместник тех земель, тебе не стоит винить себя, от этого никому не станет легче, — ответил Эдмарион, глянув на мужчину. — Город восстановят за год, новый наместник окажет должную помощь по восстановлению хозяйства, да и жители, что остались, сами будут в этом заинтересованы. Ты можешь съездить туда через пару лет, и сам удивишься, как там все изменится, словно ничего и не было.       Скараби хотел возразить, но лишь тяжело вздохнул. Эдмариону не дано было понять боль простого народа, который никогда этого не забудет. Люди, которые лишились мужей, детей, жен, братьев и вообще близких, всегда будут ненавидеть это завоевание.       — Когда ты решаешь в масштабах империи, потери неизбежны, с этим надо просто смириться, — словно прочитав мысли полководца, снова проговорил Эдмарион, — но иначе не бывает. Впрочем, когда-нибудь ты сам это поймешь, а пока… я просто радуюсь твоим успехам. В твоих покоях тебя ожидает мой подарок. Надеюсь, он тебя порадует, а пока я дам тебе немного отдохнуть и подготовиться к ужину в твою честь.       — Подарок? — переспросил Скар, болезненно нахмурившись. Ему сейчас казалось, что лучшей наградой за его старания будет очередная порция возмущённых речей от Ясона, но никак не подарок. «На кой черт ты все это делаешь?! — с досадой пронеслось в голове арианца, — мне нужно, чтобы меня оставили в покое, а не чертовы фуршеты и подношения!» Тем более Скараби совершенно не хотелось принимать подарки от Эдмариона, которые сейчас ему казались сплошным издевательством и только.       — Да, потому что я хочу тебя хоть немного взбодрить, да и надеюсь, что этот подарок все же остудит твою обиду, какая, вижу, все еще тебя держит, — спокойно отозвался голубоглазый. И как Эдмарион был слеп к горю завоеванного народа, если мог проявлять чуткость в подобном?! — Пошли.       Они молча дошли до покоев полководца и скрылись за дверью, оставив стражу позади себя. Скараби много хотел сказать, но еле держал себя, боясь, что тот водопад слов, который рвался наружу, был лишним. Эдмарион вряд ли оценит этот запал, еще меньше было ожиданий, что он поймет хоть что-то.       — Ты занимаешь особое место в моем сердце, Скараби, и это место никто не занимал, — Эдмарион отчаянно нажимал на рычаг, который Скараби изо всех сил удерживал. Король подошел к резному комоду, на котором стояла невероятной красоты шкатулка в длину всего комода. Вытащив из нее меч, который успели изготовить к приезду полководца, Эд с улыбкой протянул этот предмет военного искусства мужчине. От Скараби не ускользнуло, каким меч был дорогим, уже увидев его дамасский сплав. Скараби нервно сглотнул.       — Если твои чувства угасли за это время, мне очень жаль, потому что мои — нет, — тихо проговорил Эдмарион, смотря Скару в глаза, — но я не намерен чего-то просить. Если ты этого не желаешь, для меня нет ценности брать это силой. Ты свободен, Скараби.       — Мои чувства… — тихо проговорил Скар и болезненно оскалился. — Я вернулся с военного похода раздавленным и потерянным. Но я знаю, Вы вряд ли способны это понять. Наверное, на фоне этих событий и моя так называемая обида бессмысленна и ничтожна… — со смешком проговорил Скараби, ощутив, как внутри все надломилось. Наконец, мужчина понял, что больше не в силах сдерживать весь этот пожар, что он так усердно старался погасить. Подумать только, как апатия быстро сменилась злостью!       Арианец быстрым движением выхватил меч из рук короля и так же резко сократил дистанцию между ними, заставив Эдмариона почти вдавиться в комод спиной. Скараби даже не сразу понял, что именно он сделал, настолько его захлестнули эмоции. Король, вжавшись в мебель, сглотнул взметнувшийся страх и поднял руки в усмиряющем жесте, так как совершенно не ожидал подобного от мужчины.       — Эй-эй, — только и успел вымолвить Эдмарион в попытке успокоить ревнивого любовника.       — Так как обида имеет смысл лишь в том случае, если те действия, что привели к ней, прекращаются! А я уверен, что пока меня не было, ничего в Вашей жизни и привычках не менялось! — с запалом изрёк Скар, прижав острие меча к горлу брюнета. — В моей жизни по отношению к Вам тоже ничего не изменилось. Я все также верен. И я люблю Вас, но иногда мне кажется, что легче все закончить, чтобы зря не мучиться. Вот что я ощущаю в своём сердце, — пристально смотря Эдмариону в глаза и не меняя позы, с нажимом проговорил арианец.       Эдмарион тяжело выдохнул: он не привык быть зажатым в ловушке с лезвием у горла. Тем не менее от молодого короля не ускользнула ирония всего момента, ведь это лезвие он буквально сам и подарил ему.       — И я верен, — Скараби на это лживое изречение лишь злостно сжал губы, просто ушам своим не веря! Да как он мог так нагло лгать, смотря ему прямо в глаза?! Лезвие еще сильнее прижалось к коже, но так как подарок был выполнен лучшим кузнецом, Эдмарион почувствовал неприятное жжение. Меч поранил кожу. — Ты просил меня не утаивать, когда мой интерес угаснет, и появится тот, кто займет твое место подле меня. Этого не произошло. Я все еще желаю, чтобы подле меня был ты. Верность, о которой ты просишь, эфемерна.       После этих слов Скар болезненно усмехнулся, широко улыбнувшись. Это заставило короля ещё больше напрячься, ведь арианец, казалось, терял контроль.       — Я скоро женюсь, Скар, и даже Олимпия вряд ли питает такие наивные надежды, — на этих словах Эдмарион попытался убрать лезвие от шеи, но Скар не уступал. Усмехнувшись его настойчивости, за которую Эдмарион уже мог снести его голову с плеч, парень опустил руки и выпрямился. Эти действия спровоцировали то, что лезвие меча сильнее вжалось в кожу, и капля крови прочертила дорожку по коже короля. — Разве для тебя ничего не значит, что я прощаю тебе это? — он глянул на меч. — Скар, опусти меч, или, если уж тебе хочется меня прирезать, сделай уже это скорее. В конце концов я тебе обещал, что у тебя будет такой шанс.       — Да, я не Олимпия. Я не безвольный красивый кусок мяса. С другой стороны… — с иронией протянул воин, подумав, что, если хорошо поразмыслить, у него с Олимпией в каком-то смысле было намного больше общего, чем у него с Эдом. По крайней мере, раньше точно так было. Скар выдохнул и более спокойно добавил, — да, для меня очень многое значит все, что Вы даруете мне. Даже если я этого и не прошу, — намекнув на подарок в виде военного путешествия, изрёк арианец. — Но меч… он действительно прекрасен. Наверное, отнимать им жизни одно удовольствие. Когда я был на арене, мне такого очень не хватало, — сейчас Скар действительно выглядел угрожающе, так, что в голове Эдмариона взметнулась мысль окликнуть стражу.       — Что ж, — уже спокойнее протянул полководец, — как я и говорил, я до сих пор верен Вам. Во всех смыслах. Но, не обессудьте, если моя верность станет так же эфемерна. Естественно, я не имею в виду Вашу безопасность, — добавил Скар и наконец опустил меч.       — Скараби, — тихо выдохнул Эд, проследив за лезвием. Убедившись, что меч на безопасном расстоянии, он перехватил рукоять и все же вернул подарок в шкатулку. Пользуясь тем, что был спиной к воину, король чуть закусил губы. Шею немного саднило.       — Я бы сейчас очень хотел остаться с тобой, но, боюсь, ты меня не примешь, — словно в никуда вымолвил брюнет, так и не обернувшись. Эдмарион желал близости, даже если та была бы лишена похоти, но он точно знал, что Скараби и так его не примет. Разлука и время ни капли не смягчили его обиду. Где-то Эд был даже оскорблен этим.       Скар заметно нахмурился и опустил глаза. Ему было тяжело как физически, так и морально. Он бы соврал, если бы сказал, что не скучал по Эдмариону. Где-то глубоко в душе ему бы хотелось обнять Эда, почувствовать его поддержку и опору хотя бы телом. Но Скараби чувствовал себя подавлено, опустошённо, разбито. Произошедший разговор ситуацию никак не исправил. Сейчас он нуждался больше в друге, нежели в любовнике. Но король был и тем, и другим, а потому мужчина хотел больше остаться в одиночестве.       — Простите. Я очень устал, — скомкано произнёс арианец, не поднимая глаз. Эдмарион улыбнулся и, наконец, обернулся к мужчине.       — Не забудь про ужин. Отдыхай, — король похлопал воина по плечу. — Я оставлю тебя. Встретимся позже. Рад, что ты снова рядом.       Оставив Скараби наедине со своими мыслями, Эдмарион решил не давить на него. У него еще будет возможность побыть с ним тогда, когда эта проклятая ревность хоть немного ослабит свою хватку. В этот момент брюнет благодарил всех богов сразу, что в порыве своего раскаяния не озвучил имени Ясона. Скараби не должен узнать об этом, иначе этот кошмар никогда не закончится. Ведь в конце концов для Эдмариона Скараби был на первом месте, и это ничуть не изменилось, кто бы ни оказался в его постели.       Они вновь встретились на праздничном ужине, где все восхваляли больше Эдмариона, чем Скараби. В сторону полководца, конечно, было сказано не мало лестных слов, но Скараби очень быстро устал от всего этого лицемерия. В стенах дворца у него не было друзей, которые могли бы разделить радость за его победы и горесть его неудач, а потому этот пир тщеславия быстро ему наскучил.       — Могу ли теперь пригласить тебя к себе? — тихо спросил Эдмарион, подавшись к арианцу, что сидел с ним рядом. — Я не стану врать, что зову тебя без умысла, но даже если откажешь, я бы все равно хотел провести с тобой время. Мы могли бы поговорить… И, в конце концов, сбежать отсюда быстрее.       Скар поднял на короля усталый взгляд и коротко кивнул:       — Да. Было бы славно покинуть сие мероприятие.       Сбежать отсюда было просто прекрасной идеей. К слову, была бы воля Скара, он бы изначально не присутствовал на этом ужине.       — Тогда пойдем скорее, — улыбнулся Эд. Он первым поднялся со стола, встретившись взглядом с Ясоном. Одного кивка хватило, чтобы тот все понял и сам завершил вечер, когда король скроется со своим фаворитом.       Уже в королевских покоях Скар косо взглянул на закрытую дверь к постели, но Эдмарион спокойно присел на тахту и устало запрокинул голову, прикрыв глаза.       — Думаю, тебе было бы комфортнее у себя, но вдруг ты снова захочешь меня прирезать, — улыбнулся Эд и посмотрел на мужчину, что так и стоял посреди комнаты. — Прошу… Не возвращай все к тому, что я принуждаю тебя быть со мной.       — Я не возвращаю. Но как и тогда, у нас с Вами очень разные взгляды на многое. На подарки, на события, на нашу связь. И, как и тогда, я Вам скажу то же самое… я не привык к этому и никогда видимо не привыкну. Мне тяжело и… больно, — начал издалека Скараби. Эдмарион тяжело выдохнул. Он не хотел снова это выслушивать, но должен был, таково его наказание.       — Поход прошёл отвратительно. Я привык сражаться с воинами, а не с крестьянскими мальчишками и слабоумными фермерами. В самом конце у меня было лишь одно желание — перерезать их всех, чтобы они перестали творить всю эту ересь. Наверное, надо было сразу понять это. Но я не хотел быть таким, как Ясон. А сейчас чувствую, что все этим и закончится… — в сердцах выговорился арианец. — И ещё… этот дерьмовый скандал перед моей отправкой, — вновь начиная злиться, болезненно оскалился Скар. — Для Вас ничего не изменилось. Я был тут и ловил Вас на желании найти себе подстилку среди этих идиотов, которые вечно смотрят Вам в рот. Я уехал, и Вы продолжили развлекаться. Я вернулся и, возможно, через пару недель Вы приметите очередного идиота, — едко произнёс Скараби со смешком. За время похода в земли Серебра Ягуар снова отрастил когти и теперь действительно напоминал именно того арианца, который во славу и удовольствие короля сражался в амфитеатре. Эд закусил губу изнутри, не желая развивать эту тему. Благо, Скар не требовал ответов, наверное, не желая еще и слышать подтверждение своим мыслям.       — Мне все также тяжело… И можете не упоминать мне вновь Вашу женитьбу. Это совсем другое. Я Вас во всей этой ситуации понимаю и поддерживаю. Я знаю, что для Вас это совершенно нерадостное событие. Но… есть то, чего мы не можем избежать, а есть то, что мы допускаем сами, — вздохнув, закончил свою тираду воин, а затем зажмурился и добавил, — я не знаю. Наверное, я говорю сам с собой. Все это бессмысленно. Я не уверен даже, стоит ли мне с Вами все это обсуждать. Возможно, мне нужно просто побыть одному, смириться и снова сделать вид, что все замечательно. Чтобы вновь исчезла эта неловкость и тяжесть.       Брюнет нахмурился. Он все так и сидел, когда как мужчина стоял посреди покоев и словно оправдывался за свои чувства, что разрывали его изнутри. Оправдывался, что его чувства такие, а не какие-либо иные, что в них есть место ревности и здоровому желанию быть единственным для своего возлюбленного. Но правда была в том, что Эду нравился Скараби именно такой, местами строптивый, непокорный и вместе с тем такой безропотный. Он не желал, чтобы он играл роль, не желал играть с ним, но не знал, как облачить мысли в слова. Для Эдмариона картина выглядела иначе, он не видел большой трагедии в том, что Скару казалось концом света.       — Но… — спустя паузу снова начал воин, — ты даже не представляешь, как я соскучился, — забыв про формальность, тихо отозвался Скараби, а затем посмотрел Эду в глаза, — я люблю тебя и только поэтому мне больно…       Эдмарион поджал губы. Его невообразимо возмущал сам факт всех этих жалоб, но, с другой стороны, что-то в нем отзывалось на это иначе, и на губах проскальзывала улыбка, словно он даже рад, что в душе его любовника столько противоречий. Ведь по какой-то невероятной причине в груди короля бушевали эмоции не слабее, а иногда даже ярче.       — Так и я люблю, и в этом ты абсолютен, — ответил он и поднялся на ноги, за пару шагов сократив расстояние между ними. Примирить две растерзанные души было сложно, перемирие менталитетов казалось почти невозможным, но разве мог Эдмарион просто сдаться, если он по природе своей завоеватель? — Я безумно скучал. Так сильно, что даже не подозревал, что вообще на это способен.       Король прижал ладони к лицу мужчины и, заглянув в эти несчастные от терзаний и обиды глаза, все же поцеловал его в губы, но очень нежно и даже робко, не смея ворваться в желанный рот языком. Сейчас, чувствуя любовь и боль, которыми был пронизан его избранник, он больше всего хотел его утешить.       — Мне жаль, что я причинил тебе боль, я этого не хотел. Я не могу этого исправить, все что было, то уже в прошлом. Сейчас ты снова со мной. И я не думаю, что мой взгляд заинтересует кто-либо другой. Я постараюсь не допускать этого больше, ведь мне меньше всего хочется видеть такого тебя. Мне самому от этого плохо… — обняв мужчину, король опустил голову на его плечо и даже позволил себе расслабиться в этом объятии, показав тем самым свое доверие к Скару. Ведь с ним и только с ним он мог быть таким, как сейчас. — Наконец-то ты рядом. И я совру, если скажу, что не испытал облегчения от твоего признания. Больше всего я опасался, что твое сердце больше не в моей власти.       — Я надеюсь, Вы действительно искренни в своих словах. Я рад, что мы смогли это ещё раз обсудить. Для меня это действительно важно, — в ответ обняв Эдмариона, тихо проговорила Скар. Мужчина сначала тоже аккуратно положил голову ему на плечо, а затем, сдав оборону, крепко сжал короля в своих объятьях.

***

      Жизнь в столице представлялась Олимпии иначе. Несмотря на успешную аферу, которую она провернула со своими кровотечениями, успехом пока даже не пахло. Ей отчего-то казалось, что если уж ее обман проглотит хоть один королевский лекарь, то свадьбу назначат в самое ближайшее время, ведь старый король Эвой страстно желал женить сына как можно скорее. Однако даже после нескольких имитаций своих кровотечений, король Эдмарион так и не дал однозначного ответа, что выводило Олимпию из себя. Господи, ну что ему еще нужно было?! Неужели его внимание привлекла другая девушка? Но слухи столицы, которые никогда не доходили до нее в родных стенах дома, здесь достигли ее ушей. Будущая королева была убита новостью, что при дворе у Эдмариона не было десятков наложниц, каких она себе фантазировала, а был всего один фаворит, да и тот мужчина! В целом, можно было не удивляться, но Олимпия пребывала в шоке. Теперь, когда в глазах короля она была здоровой женщиной, способной родить ребенка, конкуренток для нее не существовало. Так уж вышло, что Олимпию вырастили в любви и уважении, и она была в себе уверена. Но как же ей бороться с мужчиной?       Она страстно желала с ним познакомиться, но того не было в столице, так как напрямую от него зависел успех военного похода в земли Серебра. С помощью своих служанок, с которыми она ходила в гости к жителям столицы, Олимпия собрала много сплетен, какие передавались из дома в дом. Олимпию радовало, что в отсутствии своего фаворита король не брезговал чужой лаской, в ее наивном понимании мира это значило, что он не так сильно привязан к своему любовнику.       И, наконец, одним днем после утреннего моциона, она узнала от отца, что ко двору прибыл полководец Скараби. Прошлым вечером во дворце был скромный торжественный ужин в честь успешной миссии, а сегодня король пригласил их ко двору.       — Что же не пригласил вчера? — спросила Олимпия. Ей не терпелось увидеть любовника Эдмариона, чтобы понять, против кого ей предстояло выстоять. Более того, король откладывал их союз как раз из-за Скараби, ведь тот должен был завершить свою миссию полностью. Возвращение полководца из похода значило лишь то, что миссия завершена, каким бы ни был ее исход.       — Вероятно, Скараби явился поздно, и они точно не знали, когда этот ужин состоится.       Кезон как мог оберегал дочь от горькой правды, но в столице это было уже невозможно. Ее наивные детские мечты рушились о суровость и неприглядность реалий. Но Олимпия еще не так давно и вовсе не желала выходить замуж, даже новость о заключенных договоренностях с Эвоем ею была воспринята без восторга. В ту пору она была совсем ребенком и не воспринимала принца никак иначе, нежели как братом, хоть их родство уже сложно было бы отследить. Однако очень быстро сообразила, что титул королевы может получить лишь одна женщина за всю историю правления короля, а высшие чины аристократии пусть тоже получали не все, но все же многие. Его дочь взрослела с мыслью о коронации, потому все другое было для нее слишком несущественным и иного она более не желала. Теперь же единственная причина, по которой свадьба была отложена, устранилась.       — Значит ли это, что король пригласил тебя для того, чтобы обсудить нашу свадьбу?       — Вероятно, это так, — улыбнулся мужчина. — Видишь, Олимпия, всему свое время. Судьбу не обманешь, тебе суждено стать величайшей из женщин.       — Я тогда немедля пойду переоденусь, можешь вызывать экипаж. Не стоит заставлять короля ждать, верно? — она улыбнулась и, не дождавшись ответа, побежала на второй этаж в свою комнату, чтобы выбрать самое лучшее платье. К ее недовольству, виделась она с Эдмарионом не так часто, как представляла себе до этого. Пускай король и оказывал ей знаки внимания, он постоянно был занят, что за все это время она всего пару раз прогуливалась с ним по садам двора, и каждую неделю он присылал ей красивый букет и какие-то незначительные подарки. Правда, среди этих подарков был все же дорогой — целый сундук жемчуга. В остальном же Олимпия полагала, что король мог бы быть и более щедрым ухажером.       Когда они прибыли ко двору, им сказали, что король не мог их принять из-за совещания. Им было предложено отдохнуть в одной из зал или прогуляться по садам, чем Олимпия и воспользовалась. Устав слушать скучные разговоры отца с секретарем, Олимпия откланялась и ушла гулять по саду, прихватив с собой Эбру.       — Нам не стоит уходить далеко, — сказала девушка, на что Олимпия лишь тяжело вздохнула.       — Все равно король будет говорить только с моим отцом, так что мы в лучшем случае сможем лишь отобедать вместе, — пожала она плечами. — Надеюсь, в скором времени все решится, я страшно нервничаю…       Эбру покорно кивнула. Уж ей ли не знать о том, в каком настроении была Олимпия все это время? А теперь Эбру была соучастницей страшного обмана, что сама не находила себе места, и ведь уже нельзя было все переиначить. Ложь порождала лишь новую ложь!       Они прошли приличную часть королевского сада, когда Эбру вдруг резко остановилась. За высокими все еще не опавшими кустами на каменной лавке сидел мужчина, уперев локти в колени, а ладони пропустив в русые волосы. Когда и он услышал шаги, то поднял взгляд, ожидая увидеть кого угодно, но не двух девушек, что гуляли здесь без конвоя охраны. Более того он даже не знал, кто перед ним.       — Просим прощения, — услужливо поклонилась смуглая служанка, но девушка рядом, что была светла кожей, с интересом осмотрела мужчину. Его одежда говорила сама за себя, а подведенные углем глаза и вовсе были визитной карточкой.       Скараби поднялся с места и поклонился дорогой гостье, ведь другого гостя здесь встретить было невозможно. Единственное, что его действительно восхитило, так это красота девушки, что стояла перед ним. И уже мгновением позже Скараби вдруг понял, что перед ним та самая Олимпия. «И ведь действительно выросла, я даже не узнал», — подумалось ему, когда он сопоставил размытый образ из тех времен, когда он еще был обычным стражником и впервые увидел ее при дворе.       — Скараби, Первый Полководец Его Величества, — поклонился он снова.       — Так вот, какой Вы, — мягко улыбнулась Олимпия, рассматривая мужчину. Эдмарион был пределом ее мечтаний, но Скараби был весьма привлекательным мужчиной. — Олимпия, — представилась она, почтительно сделав реверанс, — для меня честь познакомиться с Вами лично.       — Как и для меня, госпожа, — проговорил мужчина с улыбкой. — Но могу ли я узнать, почему Вы гуляете здесь одни?       — От скуки, конечно, — быстро ответила девушка. Эбру, как ей и полагалось, быстро отступила на задний план, но тоже с интересом разглядывала мужчину из-под ресниц. — Но, признаться честно, у меня к Вам тот же вопрос.       — О, я прячусь здесь, — улыбнулся Скар, все еще рассматривая невесту Эдмариона. Их разговор по душам был этой ночью, а потому молодого воина одолевала целая волна эмоций. — Там, в зале совета, сейчас сношают мое имя так, что у меня горят уши.       Олимпия чуть дернула бровями от слов полководца. Ей даже стало немного смешно, что мужчина решил ответить ей так откровенно и дружески, словно они уже были знакомы. Да и сама фраза была забавной.       — Разве Вы не вернулись с победой? — уточнила Олимпия, чуть сощурив голубые глаза. Удивительно, что имея одинаковый цвет глаз с королем, ее глаза были более глубокого оттенка, а потому взгляд казался мягче, нежели холодные глаза Эдмариона.       — Да, но есть нюансы…       — Думаю, если был праздничный ужин в Вашу честь, Вам нечего опасаться, — улыбнулась та. — Не откажете мне в удовольствии пройтись немного? Если, конечно, Вы располагаете временем.       — Конечно, Ваша Светлость. Это честь для меня быть Вашим сопровождающим, — согласился мужчина и указал рукой вперед, предлагая продолжить прогулку.       Девушка благосклонно кивнула и незамедлительно двинулась вперед, минуя скамейку. Скараби зашагал рядом с ней, то и дело опуская взгляд на ее макушку. Признаться, как мужчина он слабо понимал проблему Эдмариона по поводу женитьбы, ведь отец выбрал ему невероятно красивую партию. Да если бы такая девушка была на его острове, она бы разбила множество сердец. Скорее всего ревнивые подруги сами бы от нее избавились каким-либо образом.       — Я рада, что встретилась с Вами, — вдруг проговорила Олимпия и подняла взгляд на мужчину, улыбнувшись лишь тогда, когда их взгляды встретились. — Я знаю, что король Вам доверяет, а значит… я смею полагать, что мне стоит самой заручиться дружбой с Вами, не правда ли? — прозвучало очень прагматично, но она вновь смягчила это улыбкой и добавила, — мое положение довольно спорное, у меня здесь совсем нет друзей.       — Я уверен, что они вскоре у Вас появятся, — с улыбкой ответил Скар. Он действительно не сомневался в том, что такая хваткая девушка как Олимпия вскоре обзаведётся большим количеством обожателей просто потому, что ее титул будет королевским. К слову, он также совершенно не сомневался, что количество ненавистников будет у неё не меньше.       — К тому же, можно начать с малого. Я готов стать Вашим первым другом во дворце, — мягко добавил арианец. Он не видел в девчонке соперницы, ему скорее было ее жаль. Эд не любил женщин, он не хотел этого брака и оттягивал его как только мог. Олимпия же мечтала о завидной роли всеми обожаемой королевы и любимой жены. Что ж, фантазии обоих совсем не оправдались. Скараби лишь надеялся, что Эдмарион будет обходиться с девушкой подобающе, ведь он еще ни разу не видел их вместе, исключая давно минувшие дни.       — Это замечательно, — искренне улыбнулась Олимпия, хотя ирония обстоятельств была весьма забавной, — я очень рада, правда, — она даже остановилась и сжала ладонь мужчины своими, — я постараюсь быть Вам хорошим другом тоже!       Это звучало так наивно, что Скараби тоже не сдержал улыбки. Слухи полнились тем, что Олимпия была довольно своенравной и высокомерной, но сейчас она не выглядела таковой. Однако опыт, хоть и небольшой, подсказывал, что женщинам доверять нельзя. Наверняка Олимпия знала, с кем она заручилась дружбой, ведь об их любовной связи с королем не знал только человек, который был совсем далек от сплетен двора. Подружиться с любовником своего будущего мужа? Очень неплохой старт. Но Скараби и в этом не видел ничего предосудительного.       — Это большая честь для меня, — ответил кшатрий и накрыл свободной ладонью ее нежные руки. Со стороны, возможно, это выглядело двусмысленно, словно они боролись за сердца друг друга, а не за сердце короля. Эбру, являясь свидетелем, была смущена сценой, что предстала перед ней. Столь интимный контакт с мужчиной был для Олимпии рискованным, но последняя вовсе об этом не думала. Ведь перед ней стоял Скараби — единственный фаворит ее будущего мужа. Друзей нужно держать близко, а врагов еще ближе.

***

      Наконец, во дворце решились все разногласия. Эвой с радостью пожал руку Кезону, когда Эдмарион, не найдя больше ни одной причины отложить свою женитьбу, отдал приказ начать пышные приготовления к их свадьбе. Празднество должно было быть таким грандиозным, чтобы послы смогли передать вести в свои государства о том, что король, наконец, женился; что свадьба была столь ослепительной, что никому точно не удастся даже примерно посчитать затраты на это событие. Нужно было показать, что Золото не только богато, но теперь еще более могущественнее, потому что у короля в скором времени обязательно появится наследник. И, конечно, теперь Олимпия, официально получив предложение короля, была признана всей знатью как абсолютная избранница Эдмариона. Девушка была вне себя от радости, что, наконец, ее цель приблизилась к ней. Столь ошеломительное празднество тоже ей польстило, хоть и было хлопотным и время затратным. Сам король помимо прочего действительно преследовал цель оттянуть брак хотя бы долгими приготовлениями. Он не имел ничего против девушки и никак не хотел ее обидеть. В конце концов, она все же оказалась здорова, она была красива, образована, что еще нужно? Ее внушительное приданное он принимать отказался, пожелав, чтобы его будущая супруга могла распоряжаться этими средствами по своему усмотрению.       — Я бы хотел, наконец, вручить тебе кое-что, — посмотрев в глаза девушки, Эдмарион чуть помял губы и вытащил заветное кольцо. Со стороны его поведение можно было принять за волнение, на самом же деле Эдмарион хотел как можно быстрее с этим покончить. Но чтобы не поставить девушку в неловкое положение, теперь ему приходилось оказывать ей знаки внимания. Олимпия чуть не задохнулась от восторга. Она протянула свою ладонь королю и, затаив дыхание, смотрела, как Эдмарион надевает кольцо на ее палец. — Надеюсь, тебе нравится?       — Конечно, Ваше Величество! — восторженно кивнула та, любуясь игрой самоцветов на своем колечке. — Как мне может не нравиться?       — Теперь ты и правда королевская женушка, — усмехнулся Эдмарион, и Олимпия чуть скуксилась, потому что в речах короля все еще чувствовалась издевка, словно он подшучивал над ней. Эдмариону, конечно, сильно не доставало чувства романтики, но разве теперь это было важно? Она готова была простить все на свете, ведь ее мечта вот-вот должна была стать явью. Даже вернувшийся Скараби ровным счетом ничего не изменил, лишь наоборот приблизил их долгожданный брак. Вдруг король больше не заинтересован в нем? Да даже если и заинтересован, он лишь любовник! Она будет его женой! В голове Олимпии вдруг снова развернулись картины их счастливой жизни.       Эдмарион, конечно, вообще не задумывался о счастливом браке. Для него это была необходимая мера, и в его понимании королеве вообще не дозволено быть несчастной. Ведь он не тиран, готов дать ей столько свободы, сколько потребуется. Роль Олимпии в его жизни ограничивалась светским присутствием и рождением сыновей.       Удивительно, как все эти события уместились всего в нескольких днях. Король был эмоционально выжат всем этим свадебным переполохом. Но хотя бы отец, да и Ясон были довольны и теперь больше ни в чем не могли упрекнуть. Эдмарион сделал все, что от него требовалось. И уже только по этой причине можно было выдохнуть. Теперь об Олимпии можно было не думать до самой церемонии. Помимо свадьбы было полно других вопросов, которые требовали участия.       Грандиозные новости, конечно, не обошли и Скараби, который в целом был погружен в них даже глубже, чем мог представить. И пусть он пообещал Олимпии быть хорошим другом, он не хотел, чтобы Эдмарион вдруг полюбил ее. Его устраивало положение вещей, где главное место в сердце короля занимал он сам.       Скараби даже с некоторой самоиронией направлялся по коридорам к покоям правителя. Конечно, встреть он сейчас слугу в сопровождении какого-нибудь молоденького бойца, направляющихся туда же, то сразу пожалел бы о своем решении. Однако арианец хотел верить, что Эдмарион не предаст своих слов (хотя бы в ближайшее время). Скар тоже скучал, а сдержанность Эдмариона его подкупала уже не впервые. Этот сукин сын словно знал, как нужно себя вести, чтобы добиться желаемого. Ведь за все то близкое общение, что было у них в эти дни, король не позволил себе никаких вольностей.       Уже у покоев короля стража склонила головы перед воином.       — Его Величество отсутствует, — сухо доложил один из стражи.       Скар удивленно изогнул бровь, явно не ожидавший такого развития событий.       — И где же он? — поинтересовался полководец, почувствовав, как ревность взметнулась к горлу, почти перехватив дыхание. Эдмарион был вымотан всем этим бракосочетанием, с ним был максимально сдержан. Вдруг он решил отвлечься от всего с другим?       — Его Величество в купальне, насколько нам известно, — не стал скрывать стражник.       Скараби не помнил, сказал ли что-то в ответ, но ноги твердой походкой несли его к королевской купальне. Стража у входа подтвердила слова охраны покоев. Когда молодые воины заприметили Скараби, то тут же сделали шаг друг к другу, буквально перекрыв ему проход к дверям.       — Господин, — склонили они головы. — Сейчас там Его Величество.       Этой купальней, естественно, было позволено пользоваться и ему, однако нарушать покой короля был никто не вправе. Было ясно, как пить дать, что приказа пропустить Скараби у них не было (да и откуда ему было взяться?), но, грешным делом, арианец подумал, что король там ждет другого или вообще уже не один. «Если это так, то я все закончу. Всему есть предел», — в сердцах подумал Скар, накручивая себя ещё больше.       — И вы думаете, что он не ожидает там меня? — едко усмехнулся Скар и сделал уверенный шаг к двери, однако стража не шелохнулась. — Или он там не один?       — Господин, Его Величество просил его не беспокоить.       — Уверен, я могу нарушить этот приказ, — спокойно ответил Скараби, хотя про себя уже костерил Эдмариона. — В сторону, это приказ. Я уйду, если он там не один, в любой другой ситуации он снесет ваши головы сам, если узнает, что вы стали мне помехой.       Стража заколебалась. Скараби долго не было при дворе, никто не понимал их отношения после похода. И как было известно многим, Скараби ни разу не ночевал в покоях короля. Однако один из стражников отступил в сторону, второй с заминкой сделал то же. Скар сам толкнул двери и вошел в купальню, в ту ее часть, где смиренно стоял банщик.       — Господин, — удивился он гостю.       Скар оглядел помещение, обнаружив одежду короля, подготовленные простыни. На большой круглой тахте, где можно было отдохнуть после банных процедур, стоял небольшой столик с фруктами и вином.       — Он ждет кого-то? — Скар чувствовал, как от злости уже начинала кружиться голова, однако он как можно сдержаннее задал этот вопрос мужчине.       — Нет, — ответил банщик, — с ним только слуги.       Проглотив неприятное недоверие и гнев, Скар без лишних слов стал снимать с себя одежду. Банщик тут же подскочил к нему с помощью. Хоть арианец и не любил этого раболепия, в этот раз не возражал.       — Я должен опов…       — Не стоит, — попытался улыбнуться Скар, — это сюрприз.       Здесь было довольно тепло. Когда он прошел за толстые двери, его окутало еще более теплым и влажным воздухом. Мраморная купальня была освещена десятками факелов и свечей. На шум двери обернулись все. Эдмарион сидел на мраморной скамье, протянув руки в обе стороны. Банщики стояли в стороне.       — Скараби? — удивился Эд.       — Да, я. Вы не рады? — со смешком проговорил он, когда король чуть выпрямился, уперевшись в спинку локтями. Наконец ревность начала потихоньку отступать.       — Очень рад, — не стал лукавить король. — Оставьте нас.       Банщики поклонились и поспешили выйти. Стоило лишним глазам исчезнуть, Скар облегчённо выдохнул. Он ненавидел, что его интимная жизнь так или иначе имела зрителей. Король так и сидел, лишь протянул руку к мужчине, чтобы он подошел ближе. Вид обнаженного любовника был самым лучшим сюрпризом этим вечером. Когда Скар подошел совсем близко, плоть Эдмариона уже налилась кровью, что не могло ускользнуть от взгляда арианца.       — Это самая честная реакция, — проговорил король, коснувшись ладонью желанного тела. Брюнет провел ею по груди и ниже.       — В таком случае я тоже буду честен, — проговорил Скар и неожиданно прижал свою ладонь к затылку короля, сжав волосы у корней, заставив Эда задрать голову и смотреть на арианца снизу вверх. — И как же сильно Вы скучали? — ревность отступила, а вот гнев, казалось, все ещё контролировал всю ситуацию. Скар чуть наклонился и заглянул Эду в глаза: сейчас у Ягуара был весьма устрашающий вид, будто он пришёл сюда не ради встречи с желанным любовником, а ради продолжения сражения, что он начал еще тогда с подаренным мечом.       — Мне кажется, или ты от чего-то сдерживаешься? — с иронией протянул Эд, подловив Скараби. Арианец вскинул брови и, возможно, потому что меча в руках не оказалось, поддался эмоциям.       — Вы правы, не буду сдерживаться, — тихо усмехнулся Скар. Мужчина потянул ладонью на себя, буквально вдавив короля лицом в свой пах. Такая дерзость была на грани самоубийства. Честно сказать, Скар никогда и ни с кем себя так не вел. Но ревность и злость взяли над ним верх. Он не хотел делить Эдмариона ни с кем и не собирался этого делать. Конечно, еще секундой позже он готов был извиниться, опуститься на колени и сделать все, чего пожелал бы Эдмарион. Однако, прежде чем просьба о прощении слетела с губ, Эдмарион вдруг поцеловал его плоть.       — Какой ты дерзкий, — усмехнулся Эд. Дерзость эта хоть и была кричащей, но быстро рассыпалась, однако стоило мужчине отнять ладонь от головы короля, как тот сам прижал ее обратно и вместе с этим взял плоть в рот.       Скараби тяжело выдохнул. Одного касания языка, температуры горячего рта хватило, чтобы плоть сразу же окаменела. Это тоже была честная реакция, ведь к нему так никто не прикасался, кроме Эдмариона. Ласки рта были настолько приятными, что Скар рефлекторно сжал волосы брюнета.       — Черт… Это слишком хорошо…       Эдмарион вновь провел языком по стволу, а затем прижал ладони к ягодицам мужчины.       — Раз уж твое настроение сегодня такое, я хочу, чтобы ты не осторожничал. Здесь нет короля, сегодня ты повелитель, — проговорил Эдмарион, а после прикрыл глаза и раскрыл рот.       — Как вульгарно, — только и выдохнул Скар, уже распаленный желанием донельзя. Прижав обе ладони к голове короля, он резко ворвался в предоставленный рот, позволив себе самому задать ритм этим горячим ласкам. И все же он не забывался.       — Я сказал, хватит осторожничать! — недовольно бросил король и сам взял плоть глубже. В этот момент оборона арианца все же треснула. Он был так возбужден, что сам не понял, как позволил себе с силой прижать голову Эдмариона к паху вплотную. Твердая плоть протолкнулась в самое горло. Сделав несколько толчков, он оттянул голову брюнета за волосы. Эдмарион тяжело закашлял, потому что сам не ожидал, что Скар будет настолько несдержан. Вытерев губы от обильной слюны, он, наконец, сжал ладонью свою пульсирующую плоть. Казалось, от возбуждения она готова взорваться. Поднявшись на ноги, Эдмарион тут же впился в желанные губы поцелуем, вместе с тем тесно прижавшись к мужчине, чтобы сжать оба члена ладонью.       — Вижу в тебе снова того дикаря, каким встретил тебя впервые, — тяжело выдохнул Эд ему в губы. — Как далеко ты готов зайти сегодня?       — До конца, — тяжело проговорил Скар, которому даже дышать уже было сложно. Он весь взмок от влажности и пота. И как же тут жарко, черт возьми!       — Тогда сегодня ты возьмешь меня, — эти слова ударились о мраморные стены и набатом пришибли арианца.       — Что?       — Что слышал, раз уж сегодня ты такой властный, а я так безумно тебя желаю, хочу, чтобы ты взял меня. Так что покажи мне, какова сила твоего желания.       — Но я не могу, — растерялся Скар. В этот момент ладонь короля вновь провела по членам вверх-вниз.       — Не скромничай, — улыбнулся Эд и коротко поцеловал мужчину в губы. — Куда же делась твоя дерзость? Тебе не по душе быть единственным, кому я готов отдаться?       Скараби тяжело сглотнул и, вновь опустив взгляд на их члены, прижал ладони к щекам короля и пылко поцеловал его.       — Я буду очень осторожен, — шепнул он.       — Не нужно, трахни меня нормально, чтобы я не пожалел о своем решении, — дерзко улыбнулся Эдмарион. — Я уверен, что смогу принять тебя.       Арианец не знал, почему король вдруг изъявил такое желание: действительно ли ему сорвало голову от вожделения или он просто перегрелся? Но разве он мог идти против его воли? И разве он сам этого не желал? Прикрыв глаза и только представив, как берет Эдмариона, Скар, казалось, возбудился еще больше. Оглядевшись по сторонам, он с сожалением посмотрел на мрамор, здесь было слишком жестко и неудобно, к тому же очень влажно и жарко.       — Пойдемте, — кивнул он к двери. Тахта с подушками была сейчас выбором лучше.       Вернувшись в переднюю комнату, они застали смиренно ожидающих банщиков, которые готовы были в любой момент отозваться на просьбу.       — Пошли вон, — бросил король, и тех как ветром сдуло. Скараби тяжело выдохнул. Пусть они и ушли, но все же видели их в таком состоянии! Боги, как он ненавидел все это! Однако Скар быстро отвлекся, когда Эдмарион первый забрался на тахту, вульгарно разведя ноги в стороны. Уперевшись одной рукой позади себя, другой он стал сжимать свою плоть, ведя ладонью то вверх, то вниз. Зрелище было настолько горячим и откровенным, что Скараби даже немного разозлился. И вот такого короля мог видеть еще кто-то? Нет, этому не бывать.       Облизнув пересохшие губы, Скар быстро огляделся по сторонам и схватил склянку с массажным маслом. Еще влажная кожа переливалась в свете огней. Вскоре в комнате почувствовался яркий аромат масла, которое Скар тонкой струей выливал на плоть любовника, жадно смотря на то, как Эдмарион поддерживал эту игру и продолжал ласкать себя.       — У меня слов нет, как меня возбуждает такой Ваш вид, — в сердцах высказался полководец.       — Ну так смотри и запоминай, — улыбнулся Эдмарион и поманил мужчину к себе.       Убрав все лишнее в сторону, Скараби навис сверху правителя и сначала провел несколько раз по его масляной плоти, а затем опустился ладонью ниже, массируя пальцами промежность. Он должен был хорошо его подготовить, потому что не сносить ему головы, если все это принесет Эдмариону лишь острую боль. Толкнувшись средним пальцем в тугое нутро, Скар с придыханием прикрыл глаза. У Эдмариона точно этого не было, по крайней мере в ближайшее время, потому что Скар с трудом протолкнул один палец. «Как узко… Должно войти три, чтобы я смог хорошо его подготовить», — думал про себя воин, ориентируясь по большей части на свой опыт. Эдмарион лишь нахмурился и откинулся на спину, прикрыв рукой глаза. Он сам этого просил, но ощущения были очень странные. Когда Скар добавил второй палец, Эд против воли тяжело выдохнул со стоном.       — Больно? — спросил Скар и даже замер.       — Продолжай, — быстро ответил Эд, хотя это и правда было больно, но возбуждение от этого никуда не спадало.       Скараби продолжил, теряясь в этом возбуждающем чувстве доминирования и обладания, где он очень хотел быть нежным и аккуратным. Он не переставал целовать короля, чтобы немного отвлечь, то и дело проверяя, не ослабла ли плоть Эда от всех этих прелюдий.       — Хватит, давай же, все будет нормально, — поторопил его Эд. Скар нахмурился, потому что он точно знал, что Эдмарион был все еще слишком узким. — Вставь уже.       — Вы не готовы, — нахмурился Скар.       — Я сказал, вставь уже. Я теряю терпение, — проговорил брюнет и жарко облизнул губы, — меня всего колотит от возбуждения, хватит осторожничать.       Скараби нехотя вынул пальцы и удобно устроился между ног брюнета.       — Потом не говорите, что я не старался Вас подготовить, — нахмурился арианец и направил свою плоть в жаркое нутро. Осторожно толкнувшись, он медленно стал подаваться вперед, по чуть-чуть входя в анус. Узко. Но как же это возбуждало!       Эдмарион со стоном выдохнул и прикрыл глаза. Его буквально прошибло острой режущей болью. Стенки нехотя пропускали плоть, практически разрываясь от объема. Стерпеть такое все же не каждый захочет.       — Больно? — заботливо спросил Скар.       — Нет, — соврал Эдмарион, — вставь нормально, мне мало.       Комнату сотряс резкий стон, когда Скар все же пошел на поводу желаний правителя. Эдмарион почти окаменел от страшной боли и тяжело выдохнул. В этот момент он даже вспомнил, как неосторожен мог быть со Скараби и почему вызывал к себе других, когда и вовсе не хотел церемониться. Эд не был неопытен, но по своей натуре был довольно грубым любовником. С некоторыми он и вовсе не задумывался о какой-либо осторожности.       — Я буду двигаться медленно, — сдавленно проговорил Скар, даже не веря, что действительно все происходящее не сон. Эдмарион был опытнее в постели с самого начала, но сейчас он был под ним и так возбуждающе стонал от любого движения. Будь то толчок или движение назад, Эдмарион был невероятно податлив, хотя мимика его лица говорила об остром дискомфорте. Скараби внутри почти трясло от вожделения и страсти, но комфорт партнера для него стоял на первом месте. Однако он сам со стоном выдохнул, когда Эд с силой прижал его к себе, обняв ногами.       — Трахай нормально, я же сказал, хватит осторожничать, иначе я передумаю!       Посмотрев на красное лицо любовника, Скараби усмехнулся. Все же король был весьма нетерпелив. Для Эдмариона смена ролей была впервые, это оказалось куда болезненнее и тяжелее, чем он представлял. Растягивать такую муку не было никакого желания, скорее он хотел начать основное действо, чтобы уже в процессе растянуться под размер Скараби. Единственное, что его отличало от новичка, это понимание процесса и абсолютная раскрепощенность. Он не стеснялся оказаться снизу, не стеснялся реагировать. В конце концов он хотел Скараби и с позиции снизу, и даже через боль ему все равно нравилось быть с ним.       — Вы сами этого просили, потом не жалуйтесь, — только и сказал Скар и резко подался в жаркое тело. Эдмарион рвано выдохнул и зажмурил глаза, потому что толчки стали частыми. Скараби загонял в него свой член до конца, что у Эда было четкое ощущение, что он его разорвет уже совсем скоро. Но возбуждение было равным этим разрывающим толчкам.       — Черт. Мхм!       Скар опустился пониже на коленях и подтянул Эдмариона к себе за бедра. Это распластавшееся под ним тело было настолько горячим, что сводило с ума. Он снова толкнулся в него, и Эдмарион жарко отблагодарил его стоном.       — Вы прекрасны…       — Замолчи, Скар…       — Но это правда, — снова толчок. На этот раз Эдмарион аж дернулся, сжав губы. Наконец-то. Стоило все же потерпеть ради этого. Внутри что-то странно отзывалось на движения плоти, в этой позиции от каждого толчка даже что-то кололо, но как приятно!       — Продолжай вот так, — он вновь замычал от движений. Скараби в этот раз дважды просить не нужно было. Сильнее обхватив одну ногу брюнета, он стал подаваться в него чаще, а после надавил ладонью на низ живота Эдмариона, от чего тот простонал даже громче. — Скар, черт… — закусив губу, король обхватил свою плоть ладонью, начав помогать себе. Его разрывало от боли, но вместе с тем волны наслаждения приятно щекотали его выдержку. И стоило Скару ускориться, Эд почти взвыл, почувствовав, как от давления на живот его начинает невероятно вести. — Я сейчас кончу, — задыхаясь, выдавил он.       Что могло быть более возбуждающим сейчас? Вид короля, который плавился от нетерпения и наслаждения, крошил последние остатки выдержки. Почти рыкнув, Скараби перехватил обе руки любовника и прижал их над его головой к подушкам. Капли пота срывались с лица на Эдмариона, но Скар не прекращал вбиваться в податливое тело, чувствуя, что вот-вот сам уже не сдержится. Точка невозврата была пройдена, если б захотел, то не смог бы остановиться. Эдмарион тяжело промычал, и все его естество сконцентрировалось внизу живота. Он даже попытался вырвать руку, но Скар не отпустил, буквально распяв его под собой.       — Погоди, слишком быстро! — простонал Эд, сжав его ногами, чтобы хоть немного остановить. И глубоко! «Он точно меня порвет», — пронеслось в голове, когда Скараби в очередной раз вошел в него до упора, до ломоты в тазу.       — Сегодня я повелитель, — тяжело выдохнул Скар, продолжив эти беспощадные движения. Эдмарион хотел бы возразить, но его всего прошибло от напряжения и наслаждения. Он знал, каково это быть в роли Скара, потому не мог его осуждать. Но это было невыносимо! Эдмарину пришлось принять и это, он даже постарался расслабиться, но это физически было невозможно. Напротив, тело максимально напряглось, а все мысли упали вниз, где кшатрий разрывал своей плотью короля. Удивительно было и то, что даже так Эдмариона все невероятно возбуждало. Он брал Скараби и грубее, потому странно было жаловаться. Это лишь подтверждало то, что их связь выше каких-либо правил. Страсть между мужчинами всегда балансирует между болью и блажью. Когда последняя все же перевесила чашу весов, Эд почти задрожал и, не прикоснувшись к себе, кончил, изо всех сил дернувшись под этим варваром. Следом с последними толчками излился и Скар, с рваным дыханием опустив голову на плечо короля. Солоноватый вкус пота чувствовался на губах, запах семени и масла окутал горячие тела.       — Простите, я не мог себя сдержать…       — Я сам просил не осторожничать, — улыбнулся молодой король и с облегчением выдохнул, когда Скар вышел из него. Анус пульсировал и горел. Внизу было слишком мокро. — Нам стоит помыться.       — Хочу полежать с Вами еще немного.       Король не сдержал смешка и, прижав ладонь к щеке мужчины, заставил посмотреть на себя.       — Ты единственный, Скараби, кто вхож в меня, — проговорил он.       — Как пошло это звучит все же, — улыбнулся кшатрий.       — Я про свое сердце, ты в нем единственный, — хохотнул Эд, — а что касается моей задницы, то я в следующий раз дважды подумаю.       — Вам было больно? — Скар виновато поджал губы.       — Я думал, ты меня разорвешь, но мне все понравилось. Просто твой вид подо мной будоражит меня все же больше, — улыбнулся король и вовлек арианца в глубокий и чувственный поцелуй.

***

      Время шло своим чередом. Прошла поминальная служба предыдущего верховного судьи, отца Мирамида. Сын, конечно, не скупился на похороны, отправив своего отца в мир иной с таким шиком, что это событие еще долго будет на слуху. Стэл, естественно, сам предложил провести службу, чтобы отдать дань уважения Гелиусу. К моменту своего назначения на пост Первосвященника Мирамид уже перенял свой титул от отца. Однако в годы ранее, когда его готовили на пост главы церкви, Стэл пересекался и с его отцом, проникшись к нему глубоким уважением.       — Примите мои искренние соболезнования, — вздохнул Стэл, — но Вы должны знать, что он отправился в лучший из миров.       — Конечно, — кивнул Мирамид, в душе своей не чувствуя скорби, — смерть — единственное, что нам обещано жизнью, верно?       — Так и есть, — согласился кардинал, — он прожил очень достойную жизнь.       — Последую его примеру, — сухо отозвался юстициарий, — сейчас довольно шаткое положение для всех, людям нужно больше веры, а нам нельзя отклоняться от традиций.       Стэл внимательно посмотрел на мужчину, не в силах прочесть в его глазах и лице ничего. Некоторые люди были для паладина открытой книгой, другие — величайшей из загадок. Мирамид был настолько темной лошадкой на арене политики, что никогда нельзя было точно предугадать, какие истинные цели тот преследовал. Паладин припомнил их давний разговор по поводу кровного наследника, но Мирамид больше никогда не поднимал эту тему. Было лишь черным по белому писано, что его в корне не устраивало текущее положение дел.       — Что касается веры, — Стэл кашлянул, — тут я осмелюсь попросить у Вас некоторого содействия.       — И каким образом я могу это содействие оказать? — выгнул брови мужчина. — Суд не лезет в дела церкви. Вы и без нас справляетесь отлично.       — Это не совсем дела церкви, — Стэл облизнул губы. — Я не могу озвучить источник, так как связан тайнами исповедей. Однако имею право огласить, что в последнее время в церкви поднимаются большие переживания по поводу этих убогих мест, где наша золотая молодежь предается грехам и порокам.       — О чем Вы? — не сразу понял судья.       — Вас не было при дворе, так как Вы перенимали дела Гелиуса, потому не в курсе последних событий. Как я узнал, в городе открылось много притонов, где курят опиум. Это, к сожалению, не искоренить, но вместе с тем там чего только не курят. Да и в целом все эти мерзкие гнёзда разврата и разложения мне не по душе. Я бы хотел, чтобы Вы взяли на себя обязательство прочесать город, чтобы этих мест было меньше. Как минимум, чтобы наши славные дети побоялись туда сунуться.       — Ах, Вы об этом, — кивнул с улыбкой судья. — что же, это весьма благородно! Я незамедлительно отдам распоряжение.       — Пару мест я встряхнул сам, но все же это не моя компетенция. Я очень благодарен, что Вы разделяете мои переживания, — с благодарностью отозвался Первосвященник. — На собрании обязательно сообщу о Вашей инициативе в данном вопросе. Его Величество должен это оценить.       — Это лишнее, инициатива все же Ваша, — отозвался Мирамид. Дело, конечно, действительно благородное. Однако как же быстро Стэл нашел руки, которые должны этим заняться. Ведь в сухом остатке он и сам мог все исполнить. «Что, друг мой, так не хочется лишний раз марать руки?» — усмехнулся про себя Мирамид.       — Я всего лишь поделился переживаниями, а Вы сразу откликнулись, — льстиво продолжал мужчина, — в любом случае мне бы хотелось хоть немного примирить Вас с королем.       — Это тоже лишнее, — вздохнул Мирамид, — я твердо убежден, что Каур не в себе.       — Бога ради, Мирамид, — предупреждающе отозвался паладин.       — Мой отец, собственно, был того же мнения, — невозмутимо продолжил судья. — Никогда в жизни я не приму этого грязного язычника во главе нашего Дома. Уж простите мне мое упрямство, Ваше Преосвященство, но если даже церковь отрекается от самой истины и традиций, то ничего святого в этом мире явно не осталось.       — Друг мой, если бы церковь что-то могла решить и сделать ход против Гистуса, я бы не заставил Вас ждать своей руки помощи, — заверил его Стэл. Он хоть и страшно не желал участвовать в этой борьбе за власть (при живом то короле), но все же решение Каура он не разделял. Как глава церкви он, естественно, язычника короновать не желал. — Решение короля и мне не по душе. Но Каур уже не может зачать наследника, у него не оказалось даже жалкого бастарда, которого я бы помог наделить правом на престол.       Мирамид в этот момент улыбнулся, посмотрев в глаза кардинала. Он ничего не ответил по этому поводу, но Стэл точно знал, что тот явно держал какой-то ход про запас. Неужели ему удалось отыскать Тибиля? Или подготовить кого-то, кто складно убедит всех, что им является?       В то же самое время при дворе все было без изменений. Отсутствие главного сопротивления в лице судьи сильно играло на руку магу. Правда, он все еще не знал, как порвать с Гильреей, которая все еще страшно противилась уготованной ей судьбе. Графиня излишне драматизировала, но такова была ее натура. Колдун в свою очередь не сильно мешал ей наслаждаться ролью жертвы, ведь так или иначе, когда он решительно планировал поставить точку, все заканчивалось тем, что он вновь клялся ей в любви. Вопреки долгу, обещаниям, приказам. Он не мог отречься от нее, ведь несмотря ни на что он действительно любил ее. Чертов долг, обещание его старейшин, клятва, которую дали маги, отправив его сюда, неподъемным грузом лежали на плечах Гистуса. Иной раз он и правда размышлял о побеге, но Гильрея была слишком нежна для суровой жизни в бедности. Побег ради несчастья не стоил ни единого риска. Потому рисковать приходилось лишь во имя любви, чтобы провести оставшееся им время вместе.       — Я так молилась, чтобы он подох там, но, судя по всему, ему удалось обыграть смерть, — вздохнула Гильрея. Гистус с некоторым осуждением бросил взгляд на девушку.       — Мы не можем знать, как на самом деле обстоят дела. Серебру выгоден этот союз, король мог приукрасить действительность. С другой стороны, у нас еще больше времени, — улыбнулся колдун, — ваша помолвка отсрочилась еще на год.       — А мне какая выгода от всего этого? Даже если он стал немощным или калекой, меня все равно выдадут за него, — скуксилась девушка, скрестив руки на груди. — Отравить бы его, раз уж он так слаб… но он так далеко…       — Гильрея, — тяжело выдохнул маг, — побойся слов своих.       — А что? Если он помрет, я Серебру буду не нужна, — безразлично отозвалась девушка, — и тогда я могла бы вдовой вернуться сюда к тебе…       — А как же наследники? Ты же знаешь, какой долг должна исполнить, — Гистус подошел к графине и присел перед ней на корточки. Гильрея сразу же опустила руки с груди, сцепив свои ладони в замочек на своих коленях.       — Я пока даже думать не хочу об этом. Меня выворачивает от одной мысли, что ко мне прикоснется кто-то кроме тебя, я этого не вынесу…       Колдун тяжело выдохнул и прикрыл глаза. Что бы ни говорила Гильрея сейчас, все это превратится в пепел, когда она забеременеет. Любовь к ребенку перекроет ее несчастье, и она станет жить уже его стремлениями. А зная девушку так, как никто другой, он был уверен, что она растворится в этом чувстве без остатка, отринув все, чем дорожила до этого.       — Я постараюсь что-нибудь придумать.       Пустое обещание, сказанное лишь утешения ради. Они оба понимали, что против воли Каура им противопоставить нечего. Каждый понимал свой долг, и как бы больно ни было, его все равно придется исполнить. То, что ее жених задержится на проклятом Севере, ничего не изменит. Изменит что-то лишь его смерть, но на это уповать не приходилось.       — Гистус… — тихо позвала Гильрея, и маг поднял на нее взгляд, — пока у нас есть время… сделай меня своей женщиной.       — Гильрея, я не могу, ты же знаешь, — парень тяжело вздохнул и уткнулся лицом в ее колени.       — Я знаю, но я про другое, — голос ее стал тише, — ты отказываешься даже взять меня… ну… сзади?       Колдун что-то невнятно проговорил в складки ее платья. Господи, и эта девушка из благородной семьи? Невинная девица, предназначенная принцу в жены? Сколько всего она испытала уже, так и оставаясь девственницей, о чем даже помыслить не могли ее подруги, давно вышедшие замуж? Отчасти в этом была и его вина. Он и сам не понял, как невинный флирт перешел в опаляющую страсть, где совершенно невинная девушка вдруг стала самим пороком.       — Так не берут благочестивых женщин, — в который раз ответил маг.       — Я уже вряд ли так благочестива, как раньше. Гистус, позволь мне это сделать. Раз я не могу возлежать с тобой, как жена, то я хочу хотя бы так быть с мужчиной, которого люблю. Мы и так сделали много вещей, что нам нельзя, что с того, что список пополнится этим?       — С чего ты решила, что тебе это понравится? — все же поинтересовался колдун.       — Все, что ты делаешь со мной, мне нравится, — зарделась девушка, — хочу почувствовать тебя внутри…       — Такого опыта у меня тоже не было, я боюсь, что тебе станет больно и противно, — парень закусил губу, — боюсь, что, если это произойдет, я не смогу остановиться, потому что сам мечтаю обладать тобой. Мне нелегко тебе отказывать, ведь я точно знаю, что для меня это будет лучше всего, что у нас было.       — Так только ради этого я стерплю любую боль! Ведь тебе будет со мной хорошо. Я уверена, что и мне будет прекрасно.       От такого откровенного разговора она почти побагровела в цвет своих волос. Но она всей душой желала разделить ложе с любимым полноценно. Откровения, которые ей уже были доступны, меркли перед настоящим соитием. Как бы Гистус ни касался ее, где бы ни целовал, все это не сравнится с тем, когда он возьмет ее. Возьмет так, как желает его мужская натура.       — Боги, это страшно неловко, — выдохнул парень, уткнувшись пылающим лицом в ее колени. Гильрея скрыла лицо за ладонями, потому что самая испытывала жгучую смесь из стыда и желания. До этого она лишь несколько раз просила, но колдун всегда ей отказывал. Все, что он позволял себе, хоть как-то держалось рамок, где он боялся ее очернить и унизить. Одно то, что он видел ее обнаженную в своей постели, что мог ее касаться, целовать каждую часть ее соблазнительного тела, что ему удавалось подарить ей наслаждение своими ласками, уже было за гранью дозволенного. Теперь она желала соития, да такого, о котором не принято даже думать девушке ее положения. Соития, которое могло оскорбить любую порядочную деву, воспитанную со всей суровостью и ограниченностью высшего света. Ведь только проститутка могла удовлетворить такое желание мужа, воспитанного все в том же высшем свете. Гильрея готова была уподобиться куртизанке в погоне за вполне невинным желанием разделить ложе по любви. Гистус больше не мог сопротивляться.

***

      Гайро, который всегда был в курсе последних новостей, сейчас был страшно измотан. Он настолько выпал из сплетен, что не знал даже о том, что творилось у него перед носом. Однако у него на то были свои причины. Он только-только отошел от унизительного события, какое настигло его в доме Стэла. Возвращаясь мыслями в позорные воспоминания, парень вообще не желал даже носа высовывать из своих покоев. Однако совсем скоро должен был быть последний рыцарский турнир. Чтобы отвлечься, Гайро решил вернуться к тренировкам. Ему не хотелось опозориться еще и на турнире. Хватит с него этих унижений!       На арене, куда он направился этим днем, франт встретил Нисона и Эрика. С последним он особо не общался, а вот Нисон был довольно близким другом, если его вообще можно было так назвать.       — Какие люди, — протянул парень, завидев герцога, — слышал последние новости?       — Ну, теперь услышу, ведь встретил вас, — хмыкнул франт.       Нисон подозвал парня ближе жестом руки, что дало понять, что тема довольно щепетильная.       — Это про Клавдия, — начал рыцарь. — Я как раз рассказывал Эрику, так как он у него ни разу не был…       — И, видимо, не побываю… — вздохнул парень.       — Ты слишком скучный и бедный для него, — хохотнул Нисон.       — А в чем дело? — Гайро немного напрягся. Видит бог, он же хотел отвлечься от всех этих событий! Но даже здесь его снова и снова настигали новости, которые в одночасье могли обрушить на Гайро всю кару небес.       — Кто-то провел с ним «беседу». Кажется, что кто-то из наших отцов, — нахмурился парень, — Клавдий сильно помят, у него сломана рука… И он сказал, что больше никаких перфомансов для нас не будет. Уж не знаю, для кого это для нас, но перфоманс был, а приглашений ведь никто не получил, верно?       — Забавно, — со смешком выдохнул Гайро. Будущий казначей догадывался, кто именно или чьи именно люди могли провести подобную «беседу» с художником. Наверное, Гай бы расстроился, что его больше не приглашают, если бы после того злополучного вечера продолжил посещать ночные перфомансы. Но парень действительно тогда испугался, да и как-то было неловко после всей этой буффонады делать вид, будто ничего не произошло. Поэтому он и сам перестал ходить к Клавдию. Возможно, если бы у герцога имелось хоть немного совести, он бы мог расстроиться или начать переживать от мысли, что теперь у мужчины сломана рука, но у Гайро ее не было. Да и к тому же, не сам ли Клавдий подсунул ту непонятную жижу уже потерявшему здравое сознание Гаю? Не он ли, видя, что голубоглазый находился в беспомощном состоянии, полез целоваться? Где была гарантия, что если бы парень не врезал художнику тогда, тот бы действительно не воспользовался его состоянием? «К тому же, — подумал Гайро, — ему ж одну руку сломали, а не две. Значит, есть ещё вторая, чтобы рисовать».       — Что ж, может и к лучшему, — добавил с улыбкой франт, — каждый раз эти вечера становились все скучнее и однообразнее. А уже в сотый раз видеть промежность его натурщиц порядком надоело.       — Промежность… Натурщиц… — Эрик с завистью посмотрел на Гайро. Вот же пресыщенный сукин сын! Ему надоело?! А Эрик не видел ни одной! — У меня даже титула нет, а я тоже почему-то не допущен…       — Я думаю, это как раз по той причине, что титула нет. Клавдию всегда были интересны связи. Ведь благодаря нужным знакомствам он мог предложить свои услуги знати. Я, к примеру, сам хотел попросить его рисовать портрет матери. Но отец не одобрил, и мы выбрали другого художника. В любом случае, не на одном Клавдии мир сошёлся. Будут и другие места и люди, у которых можно будет устраивать интересные встречи, — философски изрёк юноша.       «А Стэл хорош. Дважды просить не пришлось», — с удовольствием подметил герцог, ощутив, как от этих мыслей сердце забилось чуть быстрее.       — Да, но все же, — задумался Нисон, — он был весьма удобен. Встречи у него были явно безопаснее тех клубов. Клавдий никогда не выносил того, что происходит за его дверью. А в этих клубах… В случае чего сдадут с потрохами…       — Значит, пора учиться сдерживать себя или же, как я и сказал, искать другое безопасное место. К тому же, Клавдию и не нужно было выносить ничего за дверь, с этим прекрасно справлялись его посетители. Так что… безопасно может быть везде, если ты включаешь голову, а не что-то пониже торса, — саркастично заметил Гайро, подмигнув Нисону. Для герцога практически ничего не менялось, он и до этого был скрытен и старался держать все под контролем. Особой трагедии во всем этом он не видел. При желании забыться чем-нибудь эдаким всегда можно было, купив необходимое в проверенном месте, коих в столице было достаточно. Правда, Гайро еще не знал, что Стэл взялся за все слишком уж серьезно, да еще и поставил у руля Мирамида.       Руками судьи был организован целый рейд по городу в поисках курительных заведений. Часть из них закрылась, другая открылась в иных местах. Однако посетителей там поубавилось, потому что всех пойманных арестовывали, а владельцев бросали в тюрьму до суда, на котором невозможно было оправдаться.       Ищейки продолжали следить за герцогом, но теперь Стэл просил уведомлять лишь тогда, когда тот бывал в каком-нибудь сомнительном притоне. Однако из-за шумихи вокруг опиумной лихорадки, Гайро, естественно, вел себя очень осторожно. Стэл хоть и защитил его от Клавдия, но при этом обрубил бОльшую часть путей к местам удовольствия. А уж совсем в непонятные места Гайро ходить и сам побаивался. Оказаться пойманным людьми судьи в таком месте было сравнимо самоубийству. Моро вряд ли пережил бы такой позор, а если о таком сообщат матери, то Гайро сам себя повесит от стыда.       Отвлечься было крайне сложно. Гайро посетил выставку в столичной галерее, хотя изначально не планировал туда идти из-за Клавдия. Правда, учитывая последние события, встреча с Клавдием все же была для него интересной. Герцог подумывал заговорить с ним, словно ничего не произошло. Вряд ли, конечно, это сработает, но можно было бы каким-либо образом купить у него чертову смесь! Но и тут Стэл его опередил.       Гайро аж зубами клацнул, когда в галерее увидел Стэла. Не заметить его фигуру было возможно только ослепнув. Паладин был довольно крепкого телосложения, высоким, да еще и в своей красной сутане. К тому же появление Первосвященника в галерее? Что за бред?!       Уже после Гайро заприметил Клавдия, у которого и правда была сломана рука. Удивительно, но даже этот факт не всколыхнул ничего в душе герцога. Его больше расстроило, что он не имел возможности с ним пересечься, ведь Стэл своим присутствием ярко обозначил границы. Как же Гайро это взбесило! Чтобы хоть немного унять эмоции, парень ушел в самый дальний зал, где вообще не было людей.       — Даже сюда притащился, — все негодовал парень. Да что вообще священнику делать в галерее?!       Стэл при этом даже мысли не имел, чтобы следить за герцогом. Его интерес хоть и был с ним связан, но к слежке не имел никакого отношения. Засмотревшись на одну из картин, он довольно долго стоял в молчании.       — Увидеть в галерее столь неожиданную персону уже само по себе невероятно, — раздался голос рядом, — для меня большая честь, что Вас привлекли мои пейзажи.       Стэл перевел взгляд на мужчину, который с почтением ему поклонился. Одет он был весьма недурно, но сломанная рука явно привлекала к себе больше внимания.       — Вы художник? — поинтересовался Стэл. — Весьма неплохо.       — Да, меня зовут Клавдий, — кивнул он, — честно сказать, я настолько впечатлен Вашим присутствием, что не могу подобрать слов.       — Согласен, нетипичное для меня времяпрепровождение, — согласился мужчина. — Но я люблю живопись. Раз уж Вы, Клавдий, художник… проведёте мне небольшую экскурсию? Покажите мне все Ваши картины.       Клавдий восторженно улыбнулся. Для него было огромной честью внимание Первосвященника к его работам. Он с удовольствием пригласил кардинала пройтись по зале, показав свои работы и работы других, какие ему казались весьма удачными.       — А что в том зале? — поинтересовался Стэл, указав на пустующую комнату.       — Там картины, что всегда здесь висят, — ответил Клавдий, — но их тоже стоит посмотреть, если Вы их не видели. Дальше есть еще один зал.       Гайро, который как раз находился в последнем зале, не сразу заметил, что выйти уже не мог. Так как помещения были проходными, вернуться, не встретившись лицом к лицу с Клавдием и Стэлом, было невозможно. Парень, чертыхнувшись себе под нос, притаился в комнате, надеясь, что они не проследуют и сюда.       — Могу я поинтересоваться, что с Вашей рукой? — спросил кардинал, когда они рассматривали картины в другом зале, где так кстати не было других людей.       — Ох… — Клавдий со смешком вздохнул, — я нелепым образом упал с лестницы. Не знаю, как так произошло.       — Я Вам соболезную, это очень неприятно, — отозвался мужчина.       — Благодарю, — кивнул художник.       — Вам повезло, что Вы сломали левую руку, — продолжил Стэл.       — Вы правы… — решил поддержать Клавдий, но кардинал его перебил и продолжил.       — Если Вам дорога правая рука, — голос мужчины вдруг стал невероятно холодным, — не стоит забывать договоренностей, не так ли?       Гайро готов был заплатить любые деньги, чтобы увидеть лицо Клавдия в этот момент. Лицо кардинала ему почему-то представилось сразу. Парень совершенно не ожидал, что Стэл вообще способен на что-то подобное! Пригрозить художнику можно было десятками способов, но явить ему себя?! «А ты умеешь удивлять», — усмехнулся герцог.       Сам Клавдий сначала не понял, к чему были эти слова, лишь секундой позже все внутри него похолодело. Он вспомнил, как его скрутили на темной улице и уволокли в какой-то сарай, где незнакомый ему мужчина очень четко дал понять, каких людей не стоит звать на свои тематические вечера. Тогда Клавдий думал, что тех головорезов подослал отец одного из парней. Возможно, так и было. Но факт того, что за всем этим был сам кардинал, пугал еще больше.       — Ваше Преосвященство, — смог выдавить из себя Клавдий, осознав и то, что Стэлу не было никакого дела до его картин. Его присутствие здесь было не случайным. Да и все эти рейды в городе? Клавдий тяжело сглотнул, четко осознав, по какому тонкому льду ходил. Если Стэл был в курсе происходящего в его доме, то было все же отличным решением сократить число визитеров.       — Надеюсь, мы друг друга поняли, — продолжил паладин, — ведь бог все видит и слышит.       — Конечно, Ваше Преосвященство, — прибито ответил художник.       — Чудно, — улыбнулся Стэл, сделав свой голос невероятно дружелюбным, — что ж, бог с Вами, друг мой, прощайте.       И он ушел, оставив Клавдия в благоговейном ужасе. Мужчина точно не знал, чьи именно интересы защищал Стэл, но, видимо, решение исключить всех дворцовых щёголей из своего списка было его лучшей идеей.       Гайро был не менее потрясен. Внутри все заходилось от чувства ликования, возмездия, справедливой (или несправедливой?) расплаты. Ему до безобразия льстило, что Стэл действительно со всем разобрался, да как! Восхищало именно то, каким образом кардинал все решил. В это мгновение франт даже забыл, что еще минуту назад был страшно рассержен на паладина.       И как Стэлу удавалось так гармонично существовать в своей роли? Ведь по сути его к этому не готовили. Его кузен, которого готовили к этому с пеленок, слишком рано умер, а потому по кровной линии выбор пал на Стэла и то лишь потому, что тот сам по своей воле посвятил свою жизнь богослужению. Так как он был сыном второй ветви, да еще и младшим, то уповать на дары отцов ему не приходилось. Он выбрал почти мещанскую жизнь, посвятив себя церкви. Кем он мог стать? Максимум викарием при должной выслуге, но вряд ли стремился даже к этому. Стэл из прошлого был настолько простым, что даже женился рано, уподобившись простолюдину. Впрочем, овдовел так же быстро, не прожив в браке даже пяти лет. И как смог обычный священник так вознестись?! Казалось, титул ему даровал сам бог. Но кто даровал Стэлу это чудовищное умение быть тем, кем его знали сейчас? Все-таки талантливый сукин сын!       Гайро все больше и больше открывал для себя кардинала, удивляясь лишь тому, что раньше даже не догадывался, что за обычной маской скрыто так много. А ведь ему поначалу казалось, что в нем нет ничего интересного, самый обычный фанатик церкви, видящий грехи там, где ему выгодно, и не видящий их там, где ему удобно. Что ж, наверняка, удивляться больше было нечему, но буквально на следующий день Стэл его снова ошарашил.       Причиной стал его личный визит вечером. Когда слуга сообщил, что к нему пришел сам кардинал, Гайро порядком удивился. Они со Стэлом не общались с того злополучного дня, да и лично даже не пересекались. С этой стороны Гай где-то глубоко в душе даже обрадовался, когда услышал, кто именно решил его навестить. А с другой стороны напрягся, ведь кардинал раньше не посещал его покоев, да и вообще не искал с ним встречи.       — Прошу Вас, — слуга провел гостя в переднюю комнату, где полагалось встречать гостей, если такие были.       — Оставь нас, — коротко проговорил Первосвященник.       — Да, иди, — с заминкой согласился франт, а после обратился уже к гостю, — Его Преосвященство с личным визитом… Такая честь, но чем я заслужил?       — Не ёрничай, — ответил Стэл холодно и проследил, что слуга точно ушел. Для слуги герцога визит Первосвященника был тоже неожиданным, ведь до сего дня к Гайро могли захаживать лишь его друзья и родственники, но никак не первые лица королевства. — В твоих же интересах отдать мне все, что ты прячешь. Я не хочу в твое отсутствие посылать сюда кого-то, это спровоцирует лишний интерес.       — А что я прячу? Антицерковные писания? — усмехнулся парень.       — Гайро, — вздохнул мужчина, — хватит. Я обещал помочь, я помогаю. Если ты прячешь здесь какую-нибудь дрянь, отдай ее мне добровольно и на доверии.       Гайро удивлённо вскинул брови. Он, конечно, просил Стэла о помощи, но не о такой. Это было бы даже забавно, если бы кардинал своей опекой не лишил Гая любой возможности снятия стресса. Ведь раньше парень решал почти все свои душевные проблемы с помощью наркотических смесей.       — А что же Вы сразу с этого не начали? А то столько ждали, да еще и всю столицу перевернули…       — Потому что я умею наблюдать, — ответил кардинал, — убрав притон художника из твоего досуга, я не ожидал, что ты быстро найдешь другой. Мне пришлось немного выйти за рамки, чтобы встряхнуть все эти убогие места, чтобы ты сам не захотел туда идти… А раз идти некуда, значит, ты воспользуешься тем, что есть у тебя самого. Разве я не прав?       — А если все же ошиблись? — парировал герцог. Да, из-за невозможности расслабиться в привычной для него манере, Гай действительно последнее время был очень раздражённый и кидался на всех, в рамках позволенного, конечно.       — К сожалению, не ошибся. Ты очень нервный. Я раньше не обращал на это внимания, ведь ты всегда умел раздражать своим поведением, — ответил мужчина. Франт недовольно поджал губы, потому что ему сильно не понравилось услышанное. — Но теперь я вижу разницу, когда ты играешь настроениями, и когда настроения играют тобой.       — Так не значит ли это, что у меня ничего нет? А если и было, то закончилось? Не это ли делает меня нервным? — с иронией и недовольством отозвался голубоглазый. «Ты что-то перегибаешь, защитник мой», — усмехнулся по себя сын казначея.       Стэл в ответ лишь позволил себе подойти ближе к парню, но все же в рамках этикета. Посмотрев ему в глаза, он только вздохнул и развел руки в стороны.       — Так значит, я прав? Ты нервный из-за этого?       Гайро понял, что попался на банальнейшую из манипуляций. От осознания этого факта он даже рассмеялся, прижав ладонь к лицу. «Какой подлый прием», — подумал он.       — Поверить не могу, что повелся на это.       — Гайро, ты верно забыл, в каком состоянии явился в тот вечер, — начал Стэл, но в лице парня буквально ничего не изменилось, поэтому он продолжил, — и чувство стыда, которое ты испытывал, тоже забылось?       Парень сжал губы. Нет, такое унизительное чувство не забывается. Возможно, оно чуть поблёкло в его воспоминаниях, но усилиями кардинала в памяти все вновь заиграло красками. Да такими яркими, что у франта покраснели уши.       — Я здесь для того, чтобы помочь, даже если ты этого не желаешь, — уже мягко проговорил мужчина, — ты напугал меня тогда очень сильно. И мне правда хочется о тебе позаботиться. Я надеялся, что тот эпизод был единственным твоим опытом, но ошибся. Он был даже не последним. Я не смогу оградить тебя от этой дряни, если ты сам этого не желаешь. И ты все же умный парень, сам прекрасно все понимаешь. Поэтому я здесь, но всего раз. Я всего раз готов тебе поверить, что у тебя ничего нет. Если ты обманешь мое доверие, тебе потом его не вернуть, — Стэл пронзительно посмотрел в глаза парню, — впрочем, я отдаю себе отчет, что для тебя скорее всего это не имеет ровно никакой ценности, — мужчина с самоиронией вновь развел руки в стороны и прикрыл глаза, — но для меня имеет, — закончил он неожиданно холодным голосом. Взгляд, что вновь устремился на парня, стал таким пронизывающим и колючим, словно тех нелепых откровений между ними никогда не было. Словно Гайро не видел того другого Стэла, который мог стыдливо отводить взгляд в сторону, мог тепло окутать участием и заботой одним лишь взглядом, мог проявить нежность и поддержку. Сейчас он вновь выглядел так, как выглядел бы любой, кому до Гайро нет никакого дела.       — Я спрашиваю последний раз, ты что-нибудь прячешь? — стоит отдать должное этому умению кардинала владеть своим голосом. Как он мог быть мягким и теплым, если сейчас отдает лишь холодной сталью, словно Гай не у себя в покоях, а на каком-то допросе. Удивительным образом именно игра на таких контрастах задевала что-то внутри герцога, не давая парню в своей излюбленной манере пойти на крайние провокации или ложь.       Все происходящее герцогу явно не нравилось. Его возмущал сам факт, что Стэл ставил ему условия и пытался манипулировать на эмоциях. На эмоциях, которые отзывались неприятным ноющим чувством в груди, когда кардинал произнёс слова про доверие. Казалось, какое Гаю вообще было дело до доверия Стэла? Не он ли буквально пару месяцев назад пытался ужалить его побольнее, чтобы потом наблюдать за его недовольной мордой? Теперь же «недовольная морда» кардинала одним своим видом заставляла парня чувствовать неприятный комок в горле.       — Стэл, я очень ценю Вашу заботу. Но… — начал было франт, но быстро осекся. Гайро опустил взгляд, тяжело выдохнул, а затем снова посмотрел на Первосвященника. Да, Стэл правда хотел помочь. Где-то в глубине души голубоглазому было даже приятно. Но кардинал слишком жестко взял все в свои руки. Гайро было тяжело расставаться с тем, что поддерживало его на плаву так долго. — Я бы не хотел сейчас отдавать это. Мне тяжело лишиться всего сразу. Вы и так огородили меня от большинства соблазнов. Я ценю Вашу помощь, не хочу пренебрегать Вашим доверием. Поэтому отвечу прямо, да, я прячу. Но мне тяжело и не хотелось бы Вам это отдавать. Там осталось совершенно немного. И, да, я понимаю, что это проблема, — признание Гайро обрушилось словно большая лавина.       — От того, что ты лишишься этого в другой день, тебе легче не станет, — ответил кардинал, — но я понимаю, о чем ты. И все равно предлагаю отдать это мне. Я не выброшу. Пусть в твоей голове будет мысль, что, если ты этого захочешь, ты сможешь забрать обратно, а в моменте мы постараемся решить это вместе.       Гай ещё раз вздохнул и прикрыл глаза: как же ему все это не нравилось. По иронии судьбы он искренне ненавидел быть зависимым от кого-то, но при этом был зависим от веществ, что приносили в его жизнь покой и такое приятное безразличие. Открыв голубые зеркальца, Гайро быстрым шагом сократил расстояние, что отделяло его от кардинала и, встав почти вплотную, заглянул ему в глаза. Стэл еле сдержался, чтобы не отшагнуть назад, чтобы вернуть безопасную дистанцию между ними.       — Вы правда отдадите мне, если ничего не поможет, и я попрошу? — шепотом проговорил парень. — И где я смогу это забрать?       Наверное, было грустно осознавать, что Гай уже заведомо сдался, но он прекрасно понимал, что Стэл хотел от него слишком быстрых перемен. Последний тоже понимал, что требовал слишком много, однако полумеры в таких вопросах тоже не работали.       — Я слабо представляю ситуацию, что ничего не поможет, — честно признался кардинал, ведь всегда можно парня закрыть где-нибудь, откуда ему не выбраться. Но говорить он этого не стал. — Но, да, если я пойму, что ничего не помогает, тогда я отдам… Но, если так будет, ты же понимаешь, что это значит? Я все же думаю, что ты зря заранее сдаешься, — ободряюще улыбнулся мужчина, — и как бы это ни звучало, но забрать это ты сможешь в церкви после вечерней службы.       — Хах, — саркастично усмехнулся франт, — да… за наркотическими средствами в церковь я ещё не ходил. Хорошо, я запомню.       Гай ещё раз кивнул будто в подтверждение своих слов, а затем проследовал вглубь комнаты, к своей постели. В этот раз в игре в прятки сын казначея не был оригинальным, смесь лежала у него под матрацем. С трудом вытащив свёрток, франт вновь вернулся к Стэлу.       — Я доверяю Вам. Пожалуйста, помните об этом, — заключил герцог, протянув заветный свёрток кардиналу. Действия парня выглядели решительно, лишь легонько трясущиеся ладони выдавали его нервозность. Да и слова о доверии были небольшой манипуляцией, которую он мог использовать. Если для Стэла доверие имеет большое значение, ему придется вернуть Гайро сверток, когда он за ним явится.       — Это все? Или осталось что-то еще? — спросил мужчина, приняв сверток. Гайро даже оскорбился, что читалось на его лице. Если бы он не был застигнут врасплох, то, быть может, разделил свое сокровище, но он не ожидал, что к нему явится кардинал, а потому отдал действительно все, что у него было. — Не смотри на меня так, я должен был спросить. Не переживай, все под контролем.       «Надо было сказать, что у меня ничего нет. Как бы он проверил?» — недовольно подумал франт, уже пожалев о своем решении. Стэл не стал задерживаться у герцога и поспешил уйти. Честно говоря, он если и надеялся, что Гайро ему что-то отдаст, то намеревался это сразу же высыпать в ближайшую канаву. Теперь же, более четко видя картину, приходилось думать, где эту дрянь спрятать. И как подготовиться к тому, что Гайро за ней явится. В последнем Стэл почему-то даже не сомневался.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.