Три Последних Желания

      Рэйзор натянул потуже паруса, и рыбацкая лодка помчалась в открытое море. На ярко-голубом небе сияло ослепительное солнце. Оно поднялось так высоко, что стало размером с яблоко, и даже так поражало своим раскаленным светом. Полупрозрачные волны качали на своих волнах блики, их рябь была такой интенсивной, что болели глаза. Даже старая лодка получила вторую жизнь, искупавшись в лучах полуденного солнца. Вся ржавчина и соль, что поели ее бока, куда-то исчезла или превратилась в еле заметные зеленоватые пятна, совершенно потерявшиеся на фоне изумрудных волн.       По правому борту одна за одной стали выпрыгивать из воды стайки маленьких серебряных рыбок с прозрачными крыльями. Они взмывали насколько могли высоко в воздух, извиваясь всем телом, зависали так на долю секунды, а затем обреченно плюхались в воду. Их чешуя искрилась, словно это были не рыбы, а живые куски пирита, пытавшиеся трением друг о друга разжечь огонь. При желании можно было рассмотреть их непропорционально большие, выпученные глаза и удивленно раскрытые ротики. Не прошло и полминуты, а они уже захватили все внимание Рэйзора, и он принялся ощупывать края сети по второму кругу.       — На что ты смотришь?       — На них, — коротко ответил Рэйзор, ничем не выдавая свое удивление, когда услышал за спиной знакомый голос.       Когда он заглянул через плечо, то заметил только остаточный плеск. Через секунду Беннет, — а юноша не сомневался, что это был он, — показался по другую сторону борта. Он стряхнул остатки воды с глаз, чтобы посмотреть на «них» и понять, о чем говорил Рэйзор.       — Какие славные, и правда, — улыбнулся Беннет, и оба замолчали, любуясь сверкающей стайкой летающих мальков.       Скоро рыбки стали выпрыгивать реже и реже, ритм их веселых прыжков замедлился, пока не исчез с последним блестящим аккордом. Очарование Рэйзора, с которым он смотрел на них последние минуты, прошло, и он вспомнил о сетях, что бездумно перебирал все это время. Он заключил, что если его руки не нащупали ничего необычного, то, стало быть, с его сетями все нормально. Он подошел к рычагам в конце лодки и стал размеренно наматывать концы сетей на веретено.       Это была та самая конструкция, что поймала Беннета в день их первой встречи, а потому Рэйзор, нахмурившись, предупредил:       — Не подплывай с этой стороны, будь осторожен.       — Не волнуйся, я не попадаюсь в одни и те же сети дважды!       Беннет не лукавил. Он никогда не попадал в одни и те же сети дважды: если была возможность угодить в сети ещё раз, он преследовал ее с завидной регулярностью. Так и получалось, что он попадал либо раз, либо больше, чем два раза, но решил про себя, что Рэйзору об этом знать не обязательно.       Немного помолчав, Беннет спросил:       — Ты знал, что я тоже так умею?       — Что умеешь?       — Прыгать как эти рыбки. Как дельфины или, там, киты…       Во взгляде Рэйзора читалось неподдельное восхищение.       — Хотя… для кита я несколько маловат, — смутился Беннет. Реакция Рэйзора оказалась сильнее, чем он мог себе представить. Пусть получать внимание было приятно, Беннет не хотел обнадеживать его слишком сильно. Киты уж точно прыгнут выше хотя бы потому, что они большие. — Но дельфина я точно смогу перепрыгнуть! Вот смотри…       — Постой!       И Беннет замер. Рэйзор шагнул к краю лодки, вытянулся, насколько позволял ему рост, и начал озираться по сторонам, пряча глаза от солнца за козырьком ладони.       — Что там? — буркнул Беннет, испугавшись тревожного поведения Рэйзора. Он опустился в воду по глаза, так что в тени лодки его белые волосы можно было принять за облачко морской пены.       — Ничего… вроде, — заключил Рэйзор. Он убрал от глаз руку, но все еще кидал недоверчивые взгляды на горизонт. — Я боюсь, как бы здесь не показались люди. Они могут увидеть тебя.       — На вряд ли есть кто-то рядом… Но, если ты так беспокоишься, я проверю! И Беннет нырнул. Толща воды обняла его со всех сторон и потянула вниз, как заботливая мать. Он оказался в синем мире, что в обе стороны простирался до бесконечности. В невесомости плавала сеть, и стройные косяки рыб сновали туда-сюда, но ничего нового и необычного Беннет не заметил. Он свернулся калачиком, обнял свой хвост и закрыл глаза, полностью сосредоточившись на… звуке.       Слух у русалок был намного тоньше человеческого. Он мог распознать мельчайшие вибрации. Их издавала вода, что толкалась от камней, дна, земли и морских обитателей, и звучала по разному в зависимости от материала и плотности. Ничто не было похоже на звук, с которым обычно волны бьются о лодку или корабль. С минуту Беннет внимательно слушал, и, убедившись окончательно, что в радиусе многих километров нет ничего опасного, всплыл на поверхность.       — Никого нет.       Рэйзор удивленно моргнул и спросил, как Беннет проверил это.       — Русалки хорошо ориентируются в воде. Настолько хорошо, что необходимость зрения ставится под вопрос… Мы хорошо слышим форму вещей, что нас окружает.       — Стало быть, ты и на поверхности слышишь так много?       — О, нет. Наш слух приспособлен только к воде. На поверхности я слышу не больше тебя…       — Вот как.       — Именно так, — Беннет легко оттолкнулся от бортика лодки, и принялся разминать руки и плечи, — А теперь готовься увидеть кое-что классное!       Рэйзор послушался и даже обхватил край лодки обеими руками, чтобы сильнее податься в сторону Беннета. Последний улыбнулся на это, и нырнул в воду спиной. Кувыркнувшись через себя подобным образом, он устремился вглубь и развернулся только тогда, когда расстояние между ним и поверхностью составило десять метров. Тогда он рванул к поверхности, насколько позволяла ему скорость, и выпрыгнул из воды прямо напротив солнца.       В какой-то момент прыжка Беннет весь оказался в воздухе — с головы до кончика хвоста. Его сияющие, полупрозрачные плавники и жемчужная чешуя ловили свет, как ловят его драгоценные камни. Вода, что не успела полностью упасть, и все еще окружала его тело и работала, казалось, на усиление этого эффекта, добавляя сияния. Беннет словно светился изнутри. У Рэйзора перехватило дыхание, как если бы он увидел божество, что почтило его своим присутствием. Он мало видел Беннета днем, когда все цвета мира принимали свои истинные значения, в основном только ночью при лунном свете, в полумраке или при бледном сиянии лампы, но и тогда Рэйзор думал о Беннете, как о ком-то невозможно красивом… И сейчас, когда тот на доли секунды воспарил в воздухе в окружении света, такой прекрасный и свободный, Рэйзор забыл как дышать, но ничуть не удивился тому, что увидел.       По инерции Беннет прыгнул еще несколько раз, с амплитудой поменьше, но с явным удовольствием. Он перекручивался, взмахивал хвостом, брызгался, и сам не заметил, как начал смеяться от восторга.       — Как же… давно… я этого не делал! — сказал Беннет, вынырнув рядом с Рэйзором, стараясь перевести дыхание. Он чувствовал, как всё в нем расправилось впервые за очень долгое время.       Последние годы его жизни он чувствовал себя так, словно его окружала прочная железная клетка, что с каждым годом уменьшалась, оставляла меньше места для жизни и дыхания, и в конце концов так сдавила его со всех сторон, что было невозможно повернуться. И даже так, будучи закованным, он не предпринимал никакие попытки выбраться, словно уже смирился с уготованной ему взаперти участью и не видел никакой ценности в свободе.       — Ты красивый, — Беннет услышал голос Рэйзора, и поднял на него глаза.       Да… Кажется, он понимает, почему позволил себе выбраться из этой клетки. Кто-то скажет, что это очень глупо — вестись на добрые слова. Даже Беннет согласится с этим. Пусть так! Услышать нечто подобное после стольких лет страданий и тишины, заживляет внутренние раны быстрее времени…       …Если только верить, что это теперь навсегда. Беннет, конечно, не верил. Но его стена, возведенная перед миром, разрушалась под натиском наивности и искренности Рэйзора, по одному кирпичику за каждое слово. И все же, чтобы сохранить остатки своих убеждений, Беннет брал упавшие кирпичи и пытался поставить их на место.       — Я не такой красивый, как был раньше. У меня появились веснушки от солнца, вся кожа изрезана, изодраны плавники, нет чешуи, нет волос. Я уродлив. Разве ты этого не видишь?       — Нет. Я вижу, что ты… — если бы Рэйзор обладал талантом красноречия, он бы обязательно рассказал Беннету какой он на самом деле. Не упустил бы ни малейшей детали. — Ты красивый, — в этом единственном слове он постарался уместить все то, что думал, но не знал, как сказать по-другому.       Этого оказалось достаточно — этих слов, интонации и взгляда, чтобы кирпич в руках Беннета рассыпался в пыль. Больше нечего было возвращать.       Беннет улыбнулся сам себе.       — Хочешь посмотреть еще?       — Если только ты не устал.       — Я уже отдохнул и полон сил. Хм… Думаю, в этот раз я перепрыгну твою лодку!       Рэйзор беспокойно сморщил лоб.       — А ты… уверен?       Беннет выпрыгивал из воды довольно высоко, но нельзя было понять, достаточно ли этого, чтобы перемахнуть через целую лодку.       — Конечно! Даже не сомневайся! Нужно просто сильнее разогнаться…       И Беннет снова нырнул. Рэйзор не успел ни подумать, ни отговорить Беннета, а потому просто ждал в напряжении, глядя на воду. Видимо Беннет готовился дольше, чем в прошлый раз, — пальцы юноши успели онеметь. Вдруг он заметил, как к поверхности стремительно приближается что-то белое, и поспешно отошел.       Ему показалось, или это было слишком близко к борту?.. Раздался звук, словно что-то ударилось о борт, и лодка качнулась. Рэйзор удва удержался на ногах.       Как бы то ни было, Беннет выпрыгнул из воды и оказался над лодкой. На пару секунд он завис в воздухе, а когда начал падать — стало очевидно, что лодку ему не перепрыгнуть… Он попытался оттолкнуться в полете, но это ничего не дало, а только ускорило его падение головой вниз — прямо на перила левого борта!       В последний момент, когда казалось, что беда неизбежна, на пути возник Рэйзор. Беннет врезался прямо в его грудь, сбив юношу с ног. Оба полетели за борт, крепко стиснув друг друга руками, словно каждый из них был спасением для другого.       Рэйзор провалился в воду на несколько метров. В его рот и уши залилась вода, тело ныло от удара, и чем хуже ему было, тем сильнее он прижимал к себе Беннета. Он не разжал руки, даже когда опасность миновала, и потянул его на поверхность, не отдавая себе отчета, что Беннет — русалка, и в отличие от Рэйзора, человека, может спокойно дышать под водой.       Одним рывком они выбрались на поверхность и стали с жадностью глотать воздух: Рэйзор — в попытках отдышаться, а Беннет — скорее из-за паники. Ужас последнего был настолько велик, что он несколько раз порывался вырваться и сбежать. В любой другой раз у него бы получилось, но сейчас Рэйзор вцепился в его руку мертвой хваткой.       Беннет боялся гнева Рэйзора. На его месте он был бы очень зол, так зол, что вытащил бы себя в лодку и колотил до тех пор, пока не выпустил пар или, в крайнем случае, чужой дух… Возможно, с наказанием для себя он перегнул, но неизвестность давала ему едва ли больше спокойствия, чем знание казни, а потому Беннет прибег к своей проверенной тактике — балагурству.       — Ха-ха-ха! Вот это я выдал… какой позор! Видел бы меня сэр Кейа, и весь океан услышал бы его смех и издёвки надо мной! Клянусь, я не хотел опозорить русалочий род своими прискорбными прыжками, не повезло ему с их представителем… Что ж, теперь мне придётся податься к дельфинам, ха-ха…       Он безумно хотел спросить Рэйзора о том, как он себя чувствует, и ударился ли, когда падал… но панический страх отогнал от него эти мысли: что если Рэйзора разозлят эти вопросы? Из-за неосторожности Беннета он ушибся, наглотался морской воды — и это было лучшее из того, что могло произойти… Шаг вперёд или назад легко мог стать фатальным. Рухни они на палубу — и неизвестно кто бы из них первым расшиб голову. Беннет старался не думать об этом и наговорил ещё много ерунды, прежде чем Рэйзор наконец-то пришел в себя. Он выглядел бледным и немного испуганным. Первое что он сделал, когда небо и море вернулись на свои места, — поспешно выдернул руку Беннета из воды и принялся тянуть из стороны в сторону, чтобы внимательно осмотреть его.       Беннету стало ужасно стыдно, и от этого поток его слов набрал новую невиданную силу:       — Что ты делаешь? Ха-ха… аккуратно с боками, мне щекотно! Я боюсь щекотки даже больше чем пытки… Брось осматривать меня — все нормально, у меня ничего не болит… Ай-ай! Не тяни так, прошу… Я в полном порядке, правда! Что со мной может случится? Но вопреки словам Беннета вода вокруг них постепенно приобрела алый оттенок… оба так и замерли, уставившись вниз.       — В лодку, — рыкнул Рэйзор и потянул Беннета к борту так решительно, что тот не посмел отпираться. **       Рану обнаружили у Беннета на хвосте. Она не была глубокой и походила, скорее, на широкую ссадины, но вызывала беспокойство из-за сильного кровотечения и отошедшей местами чешуи.       Беннет молчал, пока Рэйзор промакивал кровь и аккуратно извлекал из раны торчащие чешуйки, что походили на осколки разбитых раковин. За то время, что они провели на борту рыбацкой лодки, оба не сказали друг другу ни слова, не издавали ни звука, и даже дышать старались осторожно.       Беннет думал, что Рэйзор вот-вот перестанет сдерживаться и выплеснет на него весь гнев — ведь в конце концов, Беннет виноват в том, что произошло. И лучше бы наказание последовало незамедлительно, чем так мучиться от неизвестности…       Рэйзор действительно страшно злился и сдерживался, но по совершенно другой причине. Когда, наконец, он извлёк лишнюю чешую и убедился, что кровь перестала течь, он глубоко вздохнул и сказал:       — Ты осознаешь насколько это было опасно?       Под его строгим взглядом Беннет сжался. Началось.       — Я думал, что перепрыгну…       — Зачем? Это было обязательно? Я имею в виду — ты бы умер, если бы не подверг себя опасности?       Беннет не знал, что сказать в свое оправдание и сидел, опустив голову. Неожиданно, Рэйзор спросил:       — Про корабли вокруг… и хороший слух ты сказал неправду?       Если он повел себя так неосторожно, подверг себя опасности, как знать — может, он и про корабли не сказал?       — Что?.. Нет! Я не врал!       Его интонация и взгляд не выглядели наигранно, и Рэйзор ему поверил. Однако в тот момент он был слишком зол и грубым рывком спустил верхний угол паруса, чтобы накрыть полотнищем сидящую на палубе русалку. Так его точно не увидят.       — Что если бы я не успел? Что если бы ты расшибся? Я не могу даже предположить, что бы я сделал, если… если… если бы ты погиб.       — Как что? Привязал бы якорь к моему трупу и скинул в море, конечно, — Беннет улыбнулся. Он решил что этой шутки хватит, чтобы разбавить атмосферу!.. но тут же побледнел, когда встретился с пронзительным взглядом юноши. По началу он даже не узнал его — Беннет никогда не видел, чтобы Рэйзортаксмотрел на него. В его глазах плескалась горечь, боль и злость — словно только что Беннет оскорбил его и всех его потомков до десятого колена.       Рэйзор чувствовал, что вот-вот взорвется. Он не позволял себе кричать, чтобы не напугать и без того напуганную и раненную русалку, и только обхватил двумя руками руку Беннета и сжал со всей силы запястья и ладонь. До и после того, как он убрал парус, он все время стоял на коленях, и по его согнутой колесом спине и опущенной голове можно было подумать, будто он умоляет.       — Никогда так больше не говори! — голос был звонким от сдерживаемого гнева. — Зачем так говорить, зачем делать это с собой?! Посмотри к чему привела твоя неосторожность! Разве ты не чувствуешь боль?..       Беннет хотел сказать, что действительно не чувствует боли. Точнее, что он привык к ней, как привыкают к неприглядным сторонам жизни. Где бы он не оказался — от боли было не избавиться. Когда он только оказался в мире людей, где каждый был намерен урвать кусок от его тела, все что ему оставалось — это терпеть и не замечать. А когда делать этого уже не получалось, его тело — раз! и отказалось чувствовать. Оно стало неловким и каменным, словно его разум никак не мог договориться с нервами. Особенно это проявлялось в ситуациях, угрожающих жизни — тогда обстановка особенно не располагает обеспечивать нужды тела. Нужно быть настороже, думать, как спастись… Вот и сейчас Беннет так боялся наказания, что все время не замечал, как пульсирует и ноет ссадина на его хвосте. И только он набрал в грудь воздуха, чтобы поделиться этим, пульсирующая боль внезапно достигла его разума!       Он вздрогнул.       — Посмотри, что ты наделал! — Рэйзор не заметил этого и указал на рану Беннета, и та начала болеть еще сильнее, чем прежде. — Почему ты так беспечен, так не аккуратен, так… ужасно обращаешься с собой!       Юноша, сам того не подозревая, заставил Беннета чувствовать.       — Мне и правда больно, — запоздало признался Беннет.       Его голос звучал робко, даже вопросительно, словно он только что проснулся и не мог понять, что происходит. Весь бледный и сжавшийся он выглядел так жалко, что Рэйзору стало жаль его. Он перестал его держать и принялся растирать ему руки, особенно те места, которые до этого сжимал особенно сильно.       — Боль пройдет… Все будет хорошо… Я рядом… Все хорошо… — приговаривая так тихим голосом, он успокаивал Беннета и успокаивался сам.       Беннет незаметно поднял глаза на Рэйзора. Он чувствовал себя пробудившимся от долгого сна. Этот человек перед ним, что ласково гладил его руки, был ему непонятен… Только что он ругал его за неосторожность и безразличие к своей жизни, прожигал его суровым взглядом и тряс, а стоило Беннету пожаловаться на боль, он тут же превратился в покладистого юношу, что даже смотреть на него боялся. Ведь если так подумать, Рэйзор спас его. Он шагнул ему навстречу… Ни секунды не сомневаясь, Рэйзор шагнул и обхватил его, защищая от последствий этого проклятого трюка. Беннет отчетливо слышал тихий стон, который сопроводил удар о перила, и видел, как Рэйзор, всплыв на поверхность, несколько минут задыхался и кашлял, наглотавшись морской воды… Но ни разу этот человек не упрекнул его за это. **       Прошло пару часов.       Беннет так и остался сидеть, прячась за парусом. Его рана перестала болеть и беспокоила только при движении, и то не очень сильно. Рэйзор вернулся к рыбалке. Даже успел пару раз разгрузить сети и отправить улов в погреб, что находился в центре лодки: ее дно до самого киля* было полым, и Рэйзор, перед походом в море, нарочно наливал туда воды, так что половина корпуса лодки притапливалась и уходила под воду. Зато улов находился в безопасности, и можно было не бояться, что какая-то часть будет съедена хищниками или уплывет.       За это время они едва перекинулись парой слов. Каждый из них впал в задумчивость и размышлял о своем.       — Можно вопрос?.. — первым молчание прервал Рэйзор. Он погрузил сети в воду и уже какое-то время ждал, сидя спиной к Беннету. По неизвестной ему причине, он боялся поворачиваться к нему.       Беннет кивнул, соглашаясь, но вопроса не последовало. Он подумал, что это из-за того, что парусина скрыла его движение, и попытался стянуть ее с головы, но Рэйзор тут же остановил его, схватив за руку.       — Не нужно, оставайся так.       Беннет послушался и сказал:       — Ты хотел что-то спросить.       — Я мало задумывался об этом… Но почему ты продолжаешь приплывать? Почему не вернешься к остальным русалкам?       Беннет удивился этому вопросу и резко обернулся. Он думал найти в чужом выражении лица досаду или упрек, но встретил только спокойный взгляд карих глаз.       — Так вот оно что, — Беннету стало обидно, и он отвернулся, чтобы скрыть это. — Я тебе надоел?..       — Нет! Конечно нет! — Рэйзор было потянулся к его руке, но остановил себя. Достаточно на сегодня прикосновений — на правом запястье и так проступали синяки от его пальцев… — Ты мне не надоел! Просто… Разве тебе не хочется вернуться к семье? Находиться рядом с берегом опасно. Диона сказала, что русалок не видели тысячу лет… Разве не будет катастрофой, если тебя поймают?       Беннет не удержался от короткой усмешки.       — Я не могу вернуться.       — Почему?       — Это… долгая история.       — Ты же не говоришь так, потому что тебе некуда возвращаться? Твоя семья… с ними все хорошо?       — Когда я последний раз их видел, все было хорошо. И нету ни единой причины думать, что что-то поменялось.       — …Тогда ты просто не хочешь возвращаться?       — Что за глупости! Это моя самая заветная мечта!       — Тогда почему бы не…       — Рэйзор!       Беннет хмурился, глядя на юношу. Он не мог вернуться, что еще непонятного? Тот виновато опустил глаза и кивнул. Он понял намек и желание Беннета не говорить на эту тему и тактично замолчал. Однако тот вопрос, что он не смог задать, беспокоил его больше, чем вежливость, и в конце концов, взвесив все за и против и многократно извинившись за свою настойчивость, он спросил:       — А что, если я загадаю свое второе желание? «Желаю, чтобы Беннет оказался дома со своей семьей»? Если подумать… это должно сработать. Беннет вовсе не злился на Рэйзора. Сегодня он понял, что в отличие от многих, Рэйзор действительно пытался ему помочь, а потому терпеливо начал объяснять.       — Знаешь, какое желание люди загадывали больше ста раз? При условии, что никто из них, конечно, не пытался вернуть меня домой.       — Не знаю… Какое?       — «Хочу, чтобы золотая чешуя восстановилась». Умно, правда?       Рэйзор подумал, что действительно был глуп, раз сразу не подумал об этом… При том, что он не раз пытался вообразить, как выглядел Беннет со своим первоначальным, золотым хвостом. И правда, почему Беннет никогда не пытался загадать желание для себя?       — Золотые чешуйки — это желания. Все люди всегда… — Беннет покосился на Рэйзора и решил поменять формулировку, — в смысле, в большинстве своем хотят загадывать желания бесконечно… Но вот незадача: вырванную чешую нельзя восстановить. Как и нельзя восстановить мои волосы и тело. Меня нельзя перемещать в пространстве, нельзя призвать к себе других русалок, при убийстве — нельзя воскресить. Последнее, к счастью, никто не проверял, но я догадываюсь, что это так…       Рэйзор задумался. Он смотрел вперед себя и хмурил брови, пока наконец не сказал:       — В первую нашу встречу ты говорил, что у твоих желаний нет ограничений.       — Так и есть. Для жителей земли ограничений действительно нет. Кроме одного, о котором и говорить бесполезно, ведь никто никогда не слушает… Люди думают, что я лгу, чтобы спасти себя и свой народ… но нравится это кому или нет — желания, направленные на тело русалки не сбываются. Никогда.       Рэйзор смотрел на Беннета так, словно видел его впервые… Тот сидел, вцепившись тонкими пальцами в края парусины, такой белый, хрупкий и израненный, и от всей его позы веяло одиночеством.       — Поэтому, спасибо тебе, но… придумай что-нибудь другое, — тихо закончил Беннет, не трудясь даже пошевелить губами. — Не беспокойся обо мне.       Юноша хотел возразить, но, подумав немного, решил не протестовать. Какой смысл, если он скажет, что, несмотря на слова Беннета, все равно попытается помочь? Сейчас он не мог придумать никакого способа, и любые обещания, не подкрепленные делом, сказанные лишь для того, чтобы утешить, казалось, лишь утяжеляли его и без того тяжелую тоску…       Но говорить ничего совсем — тоже было нельзя.       — Значит, все эти раны, рваные плавники, и чешуя — все это сделали люди?.. — сказал Рэйзор. — И этот длинный шрам чуть ниже живота — тоже сделали они? Насколько же старый и глубокий этот порез, что всё никак не может зажить…       Рэйзор думал, что Беннет ответит хоть что-то, но тот молчал, и, кажется, даже перестал дышать. Тогда юноша развернулся к нему и заглянул под парусину, в попытках выяснить причину такой реакции. Он с удивлением обнаружил, что Беннет смотрит в одну точку и краснеет — то ли от смеха, то ли от сдерживаемого стыда. Его руки потянулись вниз живота и старательно прикрывали этот «глубокий порез», о котором шла речь.       — Это не шрам… — Беннет сказал это очень тихо, но Рэйзор все-таки расслышал.       — Не шрам? А что же э… — Рэйзор не договорил, потому что смысл сказанного настиг его так же внезапно как удар грома в безоблачную погоду. Продолговатый порез внизу живота, слова Беннета и его стыдливая поза собрались в единую картину… и Рэйзор понял. Это не шрам.       Краска смущения залила лицо юноши, и он подскочил, словно ошпаренный.       — К-кажется, рыба к-клюет…       Беннет не стал говорить, что рыба в сетях клевать не может, и этим оказал Рэйзору большую услугу. _____________________ Слово wolpattinger: Все вспомнили вторую главу? Страшный длинный шрам под животом вдоль хвоста? Он уже стал второстепенным героем. Ему бы следовало дать имя… Ваши варианты? ** *Бонус-балаган! * Рэйзор: Может, попробуем залечить твои раны и шрамы с помощью желания? Никто не пытался, там может у нас получится? Беннет: Рэйзор, ты не понимаешь, этот шрам все равно не заживет, это… Рэйзор: ДА ЗНАЮ Я! А кто не знает, потерпите. Мы еще вернемся к этой теме…