Секс-зависимый

      С каждым днём начал замечать всё больше и больше странностей в поведении. Он всегда был безразличным, я б даже сказал эмоционально бесчувственным, да ещё и супер не тактильный. Он никому не открывался, почти всегда реагировал холоднее ледышки, удивительно даже, что мы стали настолько близки, прям лучшие и самые близкие друзья, хотя я и не против, только за. Но с наступлением пубертата и на всего его протяжении он прям как не в себе, по сравнению с его обычным настроением. Он первым постоянно начал заводить диалоги со мной, становился чересчур тактильным, пусть и не выходил за рамки дозволенного, лишь касался кончиками пальцев моих рук, плеч. Странные взгляды, сминающиеся между собой губы, иногда приоткрытые, бегающие глаза. Даже в детстве он таким не был, как сейчас.       Возможно, это и вправду пубертат на него так повлиял, но к шестнадцати годам я всё же решил спросить, что с ним не так. И первое, что он сделал, — это отвёл взгляд, в котором я отчётливо проглядел то ли неловкость, то ли смущение.       — Ты уверен, что вообще хочешь знать это? — а голос всё такой же — бесстрастный, но свиду он и вправду нервничал. Поджал плечи к себе, положил ладони себе на колени и смотрел в пол. Я же выдаю искренне тёплую улыбку и кладу свою на его плечо.       — Ты же знаешь, я не осужу тебя, поэтому… Ты можешь мне довериться, — опустив руку чуть ниже, я ободряюще похлопал его по спине. Он посмотрел на меня в ответ через очки из-под ресниц и полуприкрытых век. Его кадык отчётливо дёрнулся в глотке.       — Раз хочешь… — он наклонился вперёд, опираясь о колени, и встал. Я внимательно наблюдал за его движениями, как он вальяжно, чуть прогнувшись, выпрямился, как он с таким же ведением поворачивается ко мне… И, в конце концов, седлает мои колени, одна ладонь его расположилась на собственном бедре, другая же на моём широком плече, мягко, но будто властно сжимая его.       Моё тело резко напряглось от его выходки. Ч-честно говоря, я не ожидал этого. Он это понял по моим ошарашенным глазам, поэтому слегка оттолкнулся назад, откинув голову назад. Когда он ещё успел снять очки? Секунду ж назад были на нём…       — Я предупреждал. Мне остановиться? — его ладонь напряглась на плече, выдавая его нервозность из-за ожидания моего ответа. Помолчав пару секунд, я покачал головой.       — Н-нет, — мой голос на миг вздрогнул и даже осип, из-за чего слово прозвучало не так чётко, как я хотел, поэтому я, прокашлявлись, повторил. — Нет. Продолжай…       Он выдохнул, по всей видимости, с облегчением. Убрав руку с колена, он схватился за край своей толстовки, что всё такая же белая, неизменная и нетипичная для большей части населения Архея, и раскрыл движением вверх, открывая вид на свой торс. Ткань оказалась зажата между его зубами. Я мог отчётливо разглядеть каждый рельеф его туловища. Шрамы, словно дороги, нарисованные на карте, лёгкий пресс, узкая, но на вид твёрдая грудь изредка вздымалась, из-под той части ткани, что всё ещё располагалась ниже его подбородка, виднелись ключицы и впадина между ними.       Странные ощущения: во рту резко всё пересохло и также резко наполнилось слюной, а жар приятно прилип к моим щекам. Я не мог оторвать взгляд от этого тела. Даже размашистые шрамы красиво смотрелись на нём.       — Л-ло…? — мой голос снова дрогнул, а после и моё тело, когда он потянулся и взялся за мои кисти рук, прижимая ладонями к себе.       Для меня посторонние звуки пропали, и я слышал лишь своё сердцебиение. Оно было слишком громким… Одна ладонь расположилась на талии, даже чуть ниже, на тазовой кости, выпирающей части, а другая под грудью. Его сердцебиение было равномерным, а не таким, как сейчас у меня. Будто он не чувствовал того же волнения, что и я.       Нервное дыхание срывалось с моих уст, но я сглотнул, выдыхая и поднимая взгляд на своего лучшего друга. Его голова была опущена, он осматривал мои руки на своём теле. Его дыхание дрожало, а уши приобрели розовый оттенок. Я чувствую его мурашки, что проходились прямо по рукам и ладоням до самых пальцев.       …он хотел, чтоб я продолжил? Я закусил губу и рискнул двинуть руками, но они не двинулись, ибо их он крепко сжал.       — Мг-мг, — он отрицательно покачал головой, прижимая мои ладони плотнее к себе.       По его полунемой просьбе я не стал дальше пытаться и просто стал ожидать его следующего шага. А ждать мне его пришлось довольно долго, пару минут так точно.       Он громко сглотнул и прикрыл глаза, начав водить моими руками по своему телу. Это были обычные поглаживания, пока ничего более, но у нас обоих тут же сбилось дыхание, а он замычал, пока и его щёки не начинают пылать огнём.       — М-мгм… — мычит он, чуть откинув голову и хмуря брови, от чего открылся вид и на ранее закрытую часть. Ладонью, что ранее была под грудью, поднялся через грудь к ключицам.       Его сердцебиение участилось, а после он прижался своим торсом к моему. Даже сквозь одежду я ощущал его жар там, внизу.       Я не вижу себя со стороны, но мои глаза явно остекленели, ибо я тоже начал чувствовать этот жар. Возможно, запоздало, но я понял, на что он намекал этими своими смущающе интимными действиями.       — Ты хочешь, — на удивление, мой голос был ровным, но хриплым, — чтобы мы занялись… Этим? — конкретное название акта мне было неловко говорить, поэтому просто надеялся, что под «этим» он поймёт, что я имел в виду.       Он приоткрыл глаза и взглянул на меня. Некогда тёмно-синие глаза почернели от неизведанных ранее ощущений, и лишь тонкий омут вокруг зрачков выдавал намёк на его прежний цвет. Мои глаза не могли оторваться от его, заворожённые его видами.       И в это время Лололошка выпустил ткань из зубов и наклонился, тряпичной куклой пав на меня, а его голова рухнула мне на плечо. Его трясло, от чего он выпустил мои руки из своей хватки, но я их продолжал держать на тех местах, куда их положили, удивлённо глядя на него боковым зрением.       — Эграсса… — шепчет он, на моменте с «р» он то ли специально, то ли случайно растянул произношение этой буквы, но при любом случае у меня пробежали мурашки по коже. — Эграсса… — повторил он ещё раз, сглатывая и тяжело выдыхая. — Я… Я горю… Мне жарко… — шепчет он. — Это… Уже как четыре года… Не могу больше…       Я в замешательстве посмотрел на него, слегка приобняв его за талию и чуть отстранив. Сейчас передо мной будто другая картина… Он словно не в себе. Тяжело дышит, взгляд расфокусирован напрочь, тело размякает прямо на глазах. Похоть или у него реально некая проблема, о которой я ничегошеньки, как и он, не знаю?       — Не отстраняй…! — резко, но тихо воскликнул он. Его начало трясти будто сильнее, когда он оказался чуть дальше от меня, а голова тут же опустилась.       Я прижал его обратно к себе, и тряска сошла почти полностью на нет спустя полминуты.       — Лололошка, что происходит…? — спрашиваю неуверенно я. Я обнимаю его, сжимая руками, успокаивающе поглаживая по спине.       — …не знаю… — шепчет он. Он прислоняется к моим рукам, тихо замычав, я чувствовал под его кожей там, где касался, мелкие импульсы и дрожь. — У меня всё тело горит и зудит, лишь касания избавляют меня от этого… Я не знаю, что это… Не могу остановиться, не могу это прекратить другим способом…       Я раскрыл глаза. Ох, так вот что с ним всё это время происходило… Хоть мне и не совсем понятны причины сия появления. Почему появился этот, ммм… Тактильный голод?       Мы снова столкнулись взглядами. Он выглядел так отчаянно с этими покрасневшими щеками и открытыми от очков потемневшими глазами. Я оторвал руку от поясницы и дотронулся до скулы, обхватив и медленно, размеренно погладив по ней.       — Хааа… — стонет он, его ресницы подрагивают от возбуждения, губы покраснели от повышенной температуры тела, от чего создавалось иллюзия припухлости. Большой палец оказался как раз на нижней.       — Хорошо, я… Помогу тебе с твоей проблемой.       Я наклонил его лицо к себе, лишь на секунду приостановившись, задумавшись, а всё ли правильно я делаю? Не сделает ли это вообще ещё хуже? Нет.       Наши губы мягко, не страстно или на подобии, соприкасаются. У меня перехватывает дух, у него не хуже. Он на мгновение приоткрывает глаза в лёгком, почти неощутимом, удивлении, но быстро прикрылись обратно. Я чувствую, как он сжимается, словно моя грудная клетка прямо сейчас, но это очень приятное ощущение, я б даже сказал… Будоражущее. Его губы такие мягкие, как и выглядят, своими я ощущаю их мелкие трещины, что если прикусить, разойдутся дальше, выдав кровь. Но я не буду делать этого.       Он меня обнимает, располагая ладони на моих лопатках, слегка сжимая одежду, пока наше соприкосновение просто продолжается, не заходя дальше. Я не отстраняюсь и не завожу его дальше, не хочу, чтобы ему было некомфортно.       Он напирает на моё тело, заставляя мурашки бежать по моей коже, пальцы зарываются в мои распущенные локоны, прижимая к себе голову, чтоб наш тихий поцелуй не прекращался. Должно быть, ему и вправду приятно, а зуд и жар пропадают. Но заместо этого жар начал появляться уже у меня…       Он отстранился, тяжело дыша и смотря вниз. Капелька пота стекала по его виску. Лололошка тихо заскулил, прижимаясь ко мне плотнее. Охх, я чувствую его «напряжение»…       — Не против, если…? — я чуть двинул руками вниз, они расположились на его копчике, массируя и легонько сжимая.       — Не-нет, продолжай, — он кладёт подбородок мне на плечо, всё также тяжело, шумно и горячо дыша, — это хорошо…       Я уткнулся в его шею, вдыхая его запах… Резкий запах васильков, но прямо сейчас он чувствовался скорее опьяняющим, нежели врезающимся в нос и обжигающим слизистые, а ещё элементы чего-то его, уникального. Я прикрыл глаза, жарко выдыхая, обжигая его кожу, и руками начал двигать его тело вверх-вниз, образовывая между нами, а именно в конкретном месте, ниже пояса, трение. Он застонал, стискивая мою одежду в своей хватке.       — Можно снять с тебя рубашку…? — между возбуждёнными звуками прошептал он мне на ухо, от чего оно дёрнулось.       — Д-да, — дрожащим голосом я ответил.       Лололошка откинулся назад, дрожащие руки припали к пуговицам, начав их расстёгивать. Из-за неловких движений это было долговато, поэтому я решил ему помочь и начал расстёгивать их снизу. И вот он стянул с меня верхнюю одежду. Его горячие ладони провели по моей груди и вниз. Его кадык дёрнулся, и он прижался обратно ко мне, обнимая, только вот теперь наши тела соприкасались напрямую: живот к животу, торс к торсу, грудь к груди, а его ладони начали водиться по спине, изредко сжимая мелкие части мышц или царапая, но это было не больно. Наши сердца застучали быстро и в унисон. Я положил руки обратно.       — Продолжать? — спрашиваю, на что получил ответ мгновенно.       — Ага…       Трение возобновилось. Я прикрыл глаза, слегка застонав. Нормально ли то, что я пытаюсь помочь другу, чтоб ему было лучше, но, тем не менее, этим наслаждаюсь я? Впрочем, думаю, судя по его вздохам и ахам, его наслаждение почти такое же, как и моё: твёрдое, настырное, липкое и приятное.       — Не останавливайся… — шепчет он, слегка поцарапав мои плечи своими ноготками. Я поцеловал его в висок.       — Не буду…       Лололошка прижался к моим губам, снова застонав. Его тело буквально таяло в моей хватке, пока я продолжал нас тереть друг о друга.       — Ло…       — М… Мгм… — слышу его ответ на мой немой вопрос, и вскоре, содрогнувшись и крепко сжав меня, он бьётся в лёгких конвульсиях, и за ним, спустя пару секунд, уже и я.       — Ах.! — я обнимаю его, мои бёдра сводит, утыкаюсь в его макушку и прикрываю глаза, затаив дыхание и вскоре снова застонав, разводя ноги от облегчения, что тут же последовало после внезапной нагрузки, что образовалась в моём теле пару секунд назад.       Я откинулся назад, потянув за собой Лололошку, что рухнул на меня, тяжело дыша. Он дрожал по-сильнее меня, иногда прерывисто, иногда, но скорее невзначай, нежели по собственной воле, потираясь самостоятельно. Его дыхание обдавало мою грудь, указывая, что для него это было также ошеломляюще, как и для меня…       И, чуть погодя, когда мы оба пришли в себя, и то я раньше, а его пришлось подождать, он подал голос:       — Спасибо…

***

      В пользу нашего возраста в тот момент, а именно шестнадцать, мы ещё не осознавали, но это был наш первый раз, пусть даже дальше обычной прелюдии и приятных ласок не дошло, ибо… Он нуждался в помощи, я ему её одолжил.       Но с тех пор это стало чуть ли не нашим ежедневным «ритуалом». Когда обычные касания не помогали, мы прибегали к этому выходу. Хотя и это иногда, очень редко, не помогало, поэтому мы заходили чуть… Дальше положенного.       Уже с проникновением наш первый раз произошёл, когда нам было по двадцать. Он был в тот момент чересчур возбуждён, поэтому нам пришлось зайти дальше. Тщательная подготовка (он захотел быть снизу, несмотря на то что я говорил, что не против, если пассией буду я), прелюдия, ласки для успокоение… Вход. Ему было лишь немного больно. Оно и верно, это же первый раз. До сих пор помню, каким он был узким и сжимал меня в своих тисках, несмотря на растяжку. Расставил ноги, чтобы было удобнее и обхватил мои ладони, переплетая наши пальцы.       — Мне так будет легче… — объяснил он, крепче сжав мои ладони, будто боялся, что я его отпущу. Естественно, я этого не делал.       Но, несмотря на начальные ощущение, ему и вправду дальше стало легче, даже приятно, но руки всё равно не отпускал. А когда уставал их держать или его уже они не слушались он просил меня прижаться к нему сверху, обнимая, чтобы контакт ощущалась лучше и приятнее.       Так и прошёл наш первый полноценный раз. Было приятно мне, а ему ещё приятнее. Казалось, тактильный голод от этого утихал гораздо быстрее, что не могло не радовать, но вместе с этим возникла другая проблема. Даже сейчас немного затрудняюсь объяснить, что именно она из себя представляет…       Повышенное сексуальное влечение. Причина, по которой он не мог обойтись без трёх и более раз во время секса. Иногда я даже устаю, а его тело всё ещё наготове. А иногда бывает и так, что он уже устал, почти двигаться не может или его тело полностью обмякло, а мозг метался от бодрствования и сна, а его возбуждение, в редких случаях доходящее даже до дискомфорта, а не до наслаждения, не утихало. Вне таких сессий он рассказал мне как-то раз об этом.       Мы договорились с тех пор заниматься этим уже не так часто, хотя бы в раз неделю, учитывая, что после интенсивных сессий он мог не чувствовать голода несколько дней.       Но он начал отдаляться, что меня напрягло. В тридцать пять, мы уже тогда имели свои искры, он начал чаще путешествовать по мирам, разнося свет искры и скинта, но иногда оставался там дольше нужного. А когда возвращался в Архей, пытался со мной для таких встреч не пересекаться.       — Лололошка… — когда он возвратился прямо на то место, куда и обычно, а искры телепортации пропали, я его тут же обнял со спины, чего он не ожидал, от чего и вздрогнул.       — Эграсса? — удивлённо спросил он. Он будто кого-то другого ожидал…       — Вот ответь честно… — я решил идти напрямую, не намекая или на подобии. Я расположил свои губы около его уха, что мгновенно покраснело от моего шёпота. — Ты меня избегаешь, не так ли?       — …       Тогда он мне и признался в кое-чём. Если не дословно, то… Ему было неловко, на сколько это возможно при его эмоциональной смерти. Постоянно «отрывать меня от важных дел лишь для секса», несмотря на то что я много раз говорил, что всё нормально, и я не против отдохнуть с ним вместо того, чтоб сидеть за своими исследованиями, что довольно часто давили на мозг, поэтому это был способ и для меня расслабиться от повседневной рутины, как и для него от вечного тактильного голода.       Он даже тогда не договорил, я понял, на что он намекал и зачем «задерживался» в других мирах. Я его сжал сильнее в своих объятиях. Меня неожиданно накрыла несвойственная мне дружеская ревность вместе со собственничеством.       — Никогда, слышишь? Ни-ког-да больше не ходи к ним, — я оставил лёгкий поцелуй в переход из шеи в плечо. — Ни к кому из тех, что тебя удовлетворяли. Пусть я буду занят, даже если будет казаться, что это что-то очень важное, приходи только ко мне. Я — твой самый лучший друг, что поймёт, примет и поможет, когда бы то ни было. А не те, у кого бы ты ни был.       Я был удивительно напорист по отношению к нему, больше, чем всегда, ибо я почти всегда спокоен, он эту перемену точно заметил. Но я не мог по-другому. Кто посмел его трогать, там, где не позволено всем, кто не является нами двумя?       Он лишь вздохнул, прикрыв глаза, рукой зарылся в моих завязанных волосах, слегка спутывая их и оттягивая локоны, превращая аккуратно собранную причёску в небрежно пушистую. Но я лишь улыбаюсь на его прикосновения, ибо мне приятно его внимание в мою сторону. Всегда было, всегда есть и всегда будет…       — Ладно, если ты так просишь, да даже требуешь, я бы сказал… — он целует меня в макушку, от чего я чувствую, что моё лицо начинает краснеть, а ушки дёрнулись, также начав пылать. — Мы же всё же лучшие друзья.       «Мы же всё же лучшие друзья»… Честно говоря, я теперь не уверен в этом утверждении.       Эмоциональные ощущения во время секса были нечто похожими на то, что испытываю вне таких ситуаций. Не уверен, что знаю точный термин, но он точно очень близок к Тому, что чувствую я, а именно… Влюблённость.       Я вскоре решил признаться, хоть мысль об этом меня немного да пугала, в особенности момент, где он как-либо отвечал мне, будь это взаимное признание, невзаимное или просто оглушающее молчание.       — Хорошо, — ответил он мне на «Я влюблён в тебя», и после поцелуй, нежный и мягкий, какой он любит. Я мысленно ахнул, но быстро опомнился. Снял его очки, зацепив за ткань его толстовки, и в ответ на его объятия я обнял его в ответ.

***

      Эти два месяца, на самом деле, были такими тягучими и ощущались, как бесконечность. Лололошка был сослан в другой мир по важному делу, но оно слегка задержало его по-дольше, чем планировалось, ибо возникли некоторые проблемы (и, нет, это не враньё, я самолично проверил). Он не появлялся в Архее всё это время, и я связывался с ним с помощью искры, чтобы более-менее смотреть на ситуацию.       Но всё обошлось, и он вернулся даже чуть раньше. Разве что на тот момент я не знал этого. Поэтому, когда я занимался делами в своей лаборатории, а он со спины меня захватил в объятия, меня передёрнуло, и я взмахнул руками, чуть не ударив его, но вовремя заметил его кудрявую макушку.       — О боги, Лололошка!.. — я смог быстро перевести дыхание, улыбаясь, пока он сжимает мою мантию спереди. И я снова ощущал его напряжение в теле, прямо как тогда, когда он мне открылся. Я выдохнул, погладив его по голове, на что он прижался к моей ладони, тяжёлое дыхание давило на мою шею. — Ты и вправду ни к кому не ходил? — честно говоря, я знал, что он этого не сделает больше с другими, но всё равно удивление возникло.       Но он лишь повернул мою голову к себе и потянулся. Я усмехнулся и ответил на его приглашение, разворачиваясь в его руках и обнимая его, прижимая к себе. Он спешно и неразборчиво трогал мою спину, мои руки и бока. Мазнув губами по моим вниз, он постепенно начал опускаться на колени, на что я удивлённо посмотрел. Он приспустил мои штаны и тут же обхватил ладонью и губами мой член, замычав. Я вздрогнул, краснея. Как же хорошо, что позади меня был стол, о который я и опёрся.       — Охх… — я запустил руку в его волосы, нежно поглаживая их, пока он продолжал посасывать, и моё тело явно начало реагировать, ибо головка начала медленно выглядывать из-под крайней плоти, а сам ствол чуть потемнел. — Ты так скучал по мне?       — Ага… — шепчет он, прикрывая глаза. Его щёки краснеют, язык выскальзывает изо рта, проводя по кончику, и я снова шумно выдыхаю, погладив его скулу большим пальцем. Он лизнул его, слегка смочив, и после продолжил работу над моим органом, что уже заинтересованно привстал, тыкаясь в его лицо, и Лололошка, смотря на него полуприкрытыми глазами, вобрав его в рот. Ноги содрогнулись, когда его жар рта обволок меня, и я застонал, а он вобрал глубже, почти половину, даже чуть больше. Я сглотнул слюну, что резко образовалась в обильном количестве у меня во рту.       — Н-не переусердствуй… — шепчу я и снова вздрагиваю, выстанывая его имя, пока пальцы случайно начали сжимать его локоны, а он сам взял до упора, утыкаясь в мой лобок. Вроде брал он, а тяжело дышать было мне… — Ты этим з-занимался раньше с теми…? — продолжая стонать, спрашиваю я, пока он сосёт. Лично со мной он ни разу не брал его в рот, лишь сзади принимал… С чего это?..       — Мг-мг, — отрицательно промычал он, от чего последовала лёгкая вибрация, вследствие этого я возбудился ещё больше.       — Аххх… — я прикрыл глаза, прикрывая второй рукой рот. Несмотря на то, что он отрицал, он всё равно хорошо справлялся. Даже через чур.       Я слегка оттянул его за волосы от себя, отодвигая и тяжело дыша, пока он на меня смотрит снизу-вверх. Он склонил голову набок, вопросительно на меня смотря. Его припухшие губы блестели на еле видимом свету, отражая его.       — …пойдём лучше в спальню. Там будет у-удобнее, — мой голос время от времени подрагивал, но это больше не из-за непривычки из-за долгого отсутствия контакта, а больше из-за того, что он слишком напористый, делает даже то, чего раньше не делал. Но если он хочет, то пусть, хоть меня это немного и смущает… Но всё же пусть это будет в удобной для нас комнате, где мы точно ничего бы не задели важного. Думаю, он это и сам понимает.       — Угу… — он вновь берёт мою ладонь в свою, целуя её внутреннюю сторону, после прижимаясь к ней щекой, его это будоражит, по дыханию это можно понять.       Я помогаю ему встать, прижимая к себе. Его ноги подрагивают, боюсь, они его долго не удержут. Удивительно, как он до меня дошёл. Я чувствую его твёрдость в районе паха, неприятно давящую на ширинку, его тяжело вздымающуюся грудь, его голод и высокий показатель возбуждения.       Придерживая его за талию, чуть подняв над полом, я повёл его в свою комнату. Оставив мягкий поцелуй на его виске, я положил его на кровать животом вниз, нависнув над ним, пока он смотрел на меня из-под полуприкрытых век, краснея.       Он выглядит сейчас, как никогда, красиво, особенно в этой междумирской одежде, что идеально сочетается с его почерневшими глазами, горящими похотью. Я слегка поддел его верхнюю одежду, опускаясь к открывшейся коже поясницы, целуя его вдоль позвоночника вверх, пока оттягивал дальше. Он прогибался в спине, тихо постанывая и выдыхая, его таз явно прижимался ко мне там во время прогибов, до самого конца. Я снимаю после эту часть его костюма и продолжаю целовать, обхватывая его лопатки и прижимаюсь к ним губами, не оставляя и миллиметра нетронутым. И его шрамы так идеально лежали на них, будто он раньше был ангелочком. Улыбка одарила моё лицо. Он и вправду на него похож.       — Ты такой красивый… Очень красивый… — я прижался к середине спины щекой, блаженно выдыхая на его чувствительную кожу, а руки сами спускают его штаны и нижнее бельё.       Он тяжело дышал и подрагивал подо мной, наслаждаясь моими касаниями. Бедняга, столько терпел, лишь бы сдержать своё обещание по отношению ко мне…       — Не переживай, — я придвинулся к его уху, начав шептать, — я тебя в этот месяц точно никуда не отпущу… — прикусив его мочку уха, я немного пососал её. — Обещаю тебе возместить всё то время, которое мы не провели вместе.       — Хааа… — он поджал свои подрагивающие плечи, что слегка покраснели. Я улыбнулся ещё раз, поцеловав эту часть тела. — Нгх… Эграсса…       Он всегда называет меня именно так, но прямо сейчас меня это сокращение имени взбудоражило, как никогда… Я огладил его ягодицу, вторую руку расположив на его каменном члене. Он застонал, толкнувшись в мою ладонь, прижавшись также не только к ладони на его полушарии, но и к моему стояку.       Пальцами я аккуратно раздвинул ягодицы, просунув между ними два из них, и с удивлением обнаружил, что там скользко. Он себя что...       — Ты себя...?       Не дожидаясь, он утвердительно замычал, кивнув в подушку и поёрзав.       — Ради того, чтоб ты быстро вставил... — бесстыдно сказал он, но тут же покраснел, утыкаясь в подушку и выпятив пятую точку, будто ожидая чего-то. — Но теперь я об этом жалею, ибо, ээ... Ты не сможешь... Так долго, как хотелось бы... Трогать... М-меня... — я мог буквально видеть, как его лицо дымится от его же слов, наровясь сжечь и мою подушку, на столько он был смущён своими же словами.       Я изумлённо смотрел на него, хлопая глазами, и после издал тихий смешок, навалившись сверху, прилегая к его телу и прижимая к матрасу. Мой член был прислонён к его бедру, настырно пульсируя, но я этому не придавал значения. В моей голове было лишь одно: он.       — Ты же знаешь, в этом деле я сделаю всё, как ты хочешь... — ещё раз поцеловав его в плечо, также дополнительно оставив поцелуи на его шее, щеке и затылке, я приступил к делу.       Я вставил в него два пальца до конца, ибо те старания, что он приложил для растяжки, позволяли мне это сделать. Он дёрнулся и пододвинулся к моим пальцам. Он сжимал ткань наволочки, тихо, но тяжело дыша-постанывая. Он был нетерпелив по отношению ко мне, как и всегда, но это меня ещё больше умиляло.       Я начал двигать пальцами взад-вперёд, периодически добавляя ещё по одному. Хлюпающие звуки вытеснили все те, что могли быть до этого. Теперь тут из звуков были лишь стоны, приятные, громкие, жадные и нетерпеливые, тяжёлое дыхание и мягкий скулёж, скрип кровати и постоянные хлюпанья.       Моя вторая рука тоже не сидела без дела и поглаживала его член, периодически сминая его яички, перекатывая и сжимая, а после, конечно же, ласкали весь ствол, доходя до головки и дразня уже её, то сжимая, то надавливая, то растирая. Он буквально сходил с ума и извивался под моими умелыми благодаря нему же руками.       Конечно же, вскоре он кончил, не забыв пред этим выстонать моё имя и прижаться ко мне вплотную и спереди, и сзади, а в моей руке образовалась белая обильная и вязкая лужица спермы. Даже не глядя на неё, понимаю, что он даже сам себя не трогал за это продолжительное время, ибо если бы было наоборот, не была бы семенная жидкость такой, какой сейчас является.       Я выпрямился и вытащил из него свои пальцы, осматривая прекрасный вид. Он распластался по кровати, дрожа и приводя, а точнее пытаясь приводить, своё дыхание в порядок, а сам он буквально с ног до головы краснючий по-сильнее помидора.       Я обхватил свой член, что даже за некоторым отсутствием ласки не упал, а всё также гордо стоял, так желая это прекрасное тело.       Оперевшись о место сбоку Лололошки, я приставил свою головку, чуть надавив, к его входу, на что он кокетливо обхватил мой кончик, и я начал постепенно вставлять, доходя почти до упора, затаив дыхание от проникновения, и после случайно надавил на простату.              — О-о-о б-боже...! — он насадился до упора, и я почувствовал, как его бархатные стенки прямой кишки спазматически сжимались вокруг моего ствола, и от неожиданности я застонал. — О боже.. О боже... О б-боже-боже-божееее... — он лицом полностью утонул в подушке, крепко её сжимая ладонями, пальцы которых периодически дёргались. А эта фраза "о боже" продолжала слетать с его уст, пусть уже и приглушённо, но всё также понятно...       — Ты только что кончил... — он мне даже не ответил лично, это его тело само за себя говорит. Я вздыхаю и ожидаю, когда он придёт заново в себя, нежно поглаживая его лопатки, но я так из него и не вышел. — Подай знак, когда можно будет продолжать. Мы никуда не торопимся, у нас ещё вся ночь впереди.       - Продолжай... - спустя лишь пару секунд ответил, что было довольно быстро.       - Уверен? - прижавшись обратно к его спине и обхватив его руками снизу, я выдохнул ему в затылок. Он снова удовлетворительно стонет и кивает.       Я начал двигаться в нём, а моё лицо зарылось в его волосах. Я так скучал по нему... По его запаху, по его голосу, по его телу.       - Я так люблю тебя, ты же знаешь это? - шепчу ему в затылок, прикусывая кожу чуть ниже M-образной линии волос.       - Д-даа... - тянет он в стоне, откидывая голову назад ко мне и плюхая её обратно, пока я продолжаю в него толкаться. Но я поднимаю её обратно и прижимаю к себе в страстном поцелуе губ.       А они всё такие же: мягкие и вкусные, а вскоре и вовсе станут припухшими. Вот от чего, от чего, но от них я не хочу отлипать ни на секунду.       Для большего удобства я решил перевернуть его на спину. Если в положении "животом вниз, спиной вверх" я мог меньшую часть его разглядеть, то сейчас прям прекрасный вид. Красное лицо, закатывающиеся глаза, что периодически закрываются от наслаждения, его грудь и шея также покраснели, а по его напряжённому животу и вновь подрагивающему члену, ну, и, естественно, по белым пятнам я понял, что он снова кончил. Я улыбнулся и обхватил его член, он всё ещё был набухшим, несмотря на его уже третью эякуляцию. Он положил ладонь поверх моей. Он снова дрожал. Я обхватил его руку и поцеловал её. Несмотря на то что она была испачкана в его же сперме и естественной смазке, я не брезговал, лишь улыбался.       - Я люблю тебя... Всего тебя... - ещё раз поцеловав, я слизал все остатки его естества. Вкус был солоновато-горьким, но это меня не отталкивало. Он наблюдал за мной. Другая рука прижалась к моему лицу, и я клонился к ней, прикрыв глаза, глупо улыбаясь.       - Изврат... - шикнул он, но в ответ тоже улыбнулся. - Продолжай... Мне нравится...       Я продолжил целовать его вдоль руки, а после приступил и ко второй. Такие мягкие и грубые одновременно, способные опьянить меня одним своим миллисекундным касанием.       Я перекинул обе руки на свою шею и наклонился к нему, улыбаясь и целуя его в губы. Я продолжил двигаться. Он сжимал мою шею сзади, иногда сжимая мои волосы в своей хватке. Он отвечал на мой поцелуй с трепетом и желанием. Мы глядели друг другу в глаза. Не знаю, что он видел в моих, хоть и понимаю, что они отзеркаливают исключительно мои чувства, но в его... В его глазах я видел чувства. У безэмоционального человека я в глазах увидел ч-у-в-с-т-в-а. Они буквально кипели в его глубинах. Так... Будоражит...       Он отрывается от моих губ и утыкается в мою шею, вдыхая мой запах, я отчётливо чувствую его вдыхающие движения. Его очередной шёпот, будто в бреду...       - Эграсса... Эграсса.. Эграсс-- Нгх... Ааа... - он стискивает мои плечи и снова сжимает меня внизу, и уже я не выдерживаю.       Откинул голову назад, вскинув брови и застонав, и излился внутрь. Его бёдра сжали меня между собой, они непроизвольно дёргались из стороны в сторону. Частая реакция его тела на несколько окончаний во время одного акта, хотя... Кто бы по-другому, даже с гиперсексуальностью, реагировал не так? Допустим, если бы я был снизу, и меня заставили так часто кончать, четыре раза за акт, а учитывая и прошлые разы, и более, то, мне кажется, я бы и вовсе откинулся. На эти мысли я хихикнул. Хотя я был бы не против, если бы это произошло лично от руки моего Лошика.       - Чего смеёшься? - выдыхает он, ослабляясь в моих руках, пока я его вдавливаю в матрас, выходя из него, давая потоку семени вытечь.       - Ничего особого, - я целую его в висок и обнимаю крепче, - просто в какой раз убеждаюсь, какой ты у меня потрясающий...