Лунный котёл

— Так, ладно. - мужчина встрепенулся, словно только что вспомнил о каком-то срочном деле. Его взгляд метнулся по комнате, будто он что-то проверял или искал. Затем, почесав затылок, он бросил через плечо: — Ключи я тебе оставил, сейф сам откроешь. А у меня сейчас дела. Вечером вернусь, поговорим ещё. Он махнул рукой, открыл дверь и вышел, шаги его звучно раздались в коридоре, постепенно стихая. Дверь тихо закрылась за ним, оставив Антона одного. И теперь, в этой угнетающей тишине, Антон стоял, словно вкопанный, глядя на дверь, через которую мужчина только что ушёл. Пространство, которое несколько минут назад казалось тесным из-за присутствия этого странного человека, теперь внезапно стало огромным, словно лишилось своего центра тяжести. Всё вокруг снова начало давить на него – стены, покрытые пылью, обстановка, которую он ещё не успел осмыслить, и, главное, сам факт его нахождения здесь. Он медленно опустил взгляд на свою ладонь, где лежали ключи. Тусклый свет из окна играл на металлической поверхности, заставляя их блестеть обманчиво привлекательно. Но Антон смотрел на них без особого энтузиазма. Эти ключи казались ему символом всей этой непонятной, нелепой ситуации. Холодный металл, ещё минуту назад обжигающий его ладонь, теперь казался чуть теплее, но от этого не становился менее чужим. Сейф. Антон медленно повторил это слово про себя, словно пробуя на вкус. Сейф. А что, если там действительно что-то ценное? Мужчина ведь сказал, что всё, что в сейфе, теперь его. И всё-таки... Это всё слишком странно. Слишком. Он невольно усмехнулся, но улыбка вышла вымученной и короткой. Всё вокруг будто нарочно играло с ним: этот старый дом, эти ключи, этот мужчина, знавший его мать. Мать. Антон опустил руку с ключами и обвёл взглядом комнату. Она выглядела ещё более удручающе, чем несколько минут назад. Мебель, обшарпанная и покрытая толстым слоем пыли, казалась не просто старой, а заброшенной десятилетиями. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахами сырости и древесины. Всё это было настолько... чужим. Как будто он оказался в доме, где ни одна вещь не принадлежала ему. Он снова посмотрел на ключи. Сейф... Слово снова пронеслось в голове, но теперь оно не вызывало ни любопытства, ни волнения. Скорее, что-то близкое к обречённости. Откроет он сейф, и что? Найдёт там ещё больше проблем? Антон глубоко вздохнул, чувствуя, как в груди разливается тяжесть. Он и так не знал, что делать с этой таверной. Теперь же, когда ему добавили ещё одну задачу, всё стало казаться ещё более запутанным. Если таверну восстанавливать, сколько уйдёт времени? Сколько сил? Финансов? Мысль о том, чтобы вложиться в это место, показалась ему пугающей. Даже сам процесс представился чем-то непосильным: находить рабочих, следить за строительством, решать тысячи мелочей, от закупки материалов до планировки. А потом... потом ещё и управлять этой таверной. И не факт, что всё это окупится. Антон не был уверен, что справится. Сама мысль о таком количестве ответственности вызывала холодок в груди. Он машинально сжал ключи, пытаясь сосредоточиться хотя бы на чём-то одном, но мысли продолжали метаться, как назойливые мухи. — Ну и денёк. - пробормотал он себе под нос. Его голос прозвучал неожиданно громко в пустой комнате, и Антон вздрогнул. Он огляделся, словно проверяя, не услышал ли его кто-то ещё, но, конечно, никого не было. Он снова взглянул на ключи, теперь уже чуть более решительно. Может быть, это действительно знак. Может, этот сейф хотя бы частично прольёт свет на его будущее. Или хотя бы объяснит, как он оказался в этом странном месте. Антон поднял голову, его взгляд остановился на тумбе, где стоял сейф. Маленький, но массивный, он выглядел совершенно безобидным, однако по какой-то причине внушал странный, почти необъяснимый страх. Этот страх возник внезапно, словно был заложен где-то глубоко внутри, на уровне инстинктов. Словно сейф хранил не просто вещи, а что-то куда более значительное, способное изменить всё. Он сглотнул, чувствуя, как мышцы рук и ног будто слегка ослабли. Подойти? Открыть? Почему-то даже мысль об этом вызывала непреодолимое сопротивление. Он неловко переминался с ноги на ногу, стараясь собраться с духом, но всё внутри словно протестовало против этого действия. «Ну что я, ребёнок какой-то?» – упрекнул он себя мысленно. «Это же просто сейф». Антон сжал руки в кулаки, чувствуя, как пальцы неприятно упираются в острые грани ключей, лежащих в ладони. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул. «Один… два… три… четыре… пять…» – начал он мысленно считать, стараясь замедлить бешеный ритм сердца. Его дыхание постепенно стало ровнее, хотя каждый вдох всё ещё отдавался глухим эхом в голове. Когда он почувствовал, что напряжение чуть ослабло, Антон медленно открыл глаза и сделал шаг вперёд. Сердце снова запрыгало, а дыхание на мгновение сбилось, но он заставил себя продолжить двигаться. Ещё шаг, потом ещё. Сейф, стоящий на тумбе, всё ближе. Каждый шаг давался с трудом, будто он шёл против сильного ветра, хотя комната оставалась всё такой же тихой и неподвижной. Когда он наконец остановился прямо перед сейфом, его ноги казались ватными, а в груди разлилось неприятное ощущение тяжести. — Всё нормально. - пробормотал он себе под нос, словно стараясь убедить не столько себя, сколько сам сейф. Антон опустился на одно колено, так, чтобы его взгляд оказался на уровне металлической дверцы. Сейф казался холодным, даже в этом мягком освещении он выглядел каким-то недружелюбным. Медленно подняв руку, он поднёс ключ к замочной скважине. Пальцы чуть дрожали, когда он вставлял ключ. Металл скрипнул, когда ключ вошёл до конца. Он закрыл глаза, снова глубоко вдохнул и медленно выдохнул. «Ну же, – подумал он, – просто повернуть. Всего лишь повернуть». С тихим щелчком ключ прокрутился, и что-то внутри замка сместилось. Антон замер. Он почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Страшно. До ужаса страшно. Его воображение мгновенно нарисовало десятки вариантов того, что могло быть внутри. Какие-то бумаги, возможно, старые документы, связанные с этой таверной. Или драгоценности, спрятанные предыдущими владельцами. А может, деньги? Он почти усмехнулся: слишком оптимистично. Или, может быть, это что-то совершенно ненужное, какой-нибудь старый хлам, оставленный для галочки. Или... паук. Эта мысль почему-то пронеслась особенно ярко, заставив его вздрогнуть. Паук, висящий на своей паутине, прямо за дверцей. Сейф давно не открывали, так что это вполне возможно. — Ну и дурак ты, Антон. - прошептал он сам себе, силясь прогнать иррациональный страх. Но что-то внутри всё равно сопротивлялось. Дверца сейфа приоткрылась с хриплым скрипом, будто сама не хотела обнажать свою тайну. Воздух внутри казался другим – тяжёлым, холодным и застоявшимся, словно его не тревожили годами. Антон замер, не решаясь пошевелиться, будто простое движение могло разрушить всю эту странную, пугающую магию момента. В груди словно что-то сжалось, дыхание перехватило, и на короткий миг он забыл, как дышать. Его взгляд медленно опустился вниз, туда, где скрывалось содержимое сейфа. И в тот же момент его разум попросту отказался воспринимать увиденное. Внутри сейфа переливались золотые монеты, их блеск мягко отражал тусклый свет, просачивающийся сквозь пыльное окно. Пространство было забито почти до отказа: ровные стопки монет, хаотично рассыпанные кругляши, лежащие под наклоном, будто в беспорядке разбросанные кем-то в спешке. Они занимали каждый уголок, каждый сантиметр пространства, складываясь в ослепительную золотую мозаику. Это было богатство, от которого перехватывало дух. Блеск металла напоминал что-то нереальное, как из сказки, как из другого мира. Антон не сразу понял, что вообще смотрит на золото. Его мозг просто отказывался принять реальность. Секунда за секундой он стоял неподвижно, стараясь осознать, что перед ним не мираж, не плод воображения. Но блеск монет, их осязаемая с виду тяжесть, от которой будто вибрировал воздух, говорили об обратном. Это было настоящее. И это было слишком. На какой-то миг его взгляд затуманился, как будто от перегрузки эмоций. Мысли бегали в хаотичном ритме: откуда? Зачем? Почему? Это всё ему? Это правда? Ответов не было, но вопросы продолжали множиться. Он не знал, как реагировать, что чувствовать. Каждая крупица разума сопротивлялась принятию этого богатства. Ему казалось, что это ошибка, шутка, недоразумение. Но это не исчезало, не развеивалось. Он медленно потянулся рукой к краю сейфа, пальцы осторожно коснулись холодного металла. Движение было механическим, лишённым осознанности, как будто его тело действовало помимо его воли. Он слегка надавил на дверцу, открывая её чуть шире. Холодок метала передался пальцам, заставляя лёгкие мурашки пробежать по коже. Он с трудом заставил себя перевести взгляд обратно на содержимое, но от увиденного его грудь снова сдавило. Золотые монеты были настоящими. Их блеск завораживал, но вместе с тем внушал какой-то первобытный страх. Это было не просто богатство – это была ответственность, бремя, которое сковало его разум и тело. Его губы сжались в тонкую линию, а глаза невольно расширились, пытаясь охватить масштаб увиденного. Сердце билось глухо и тяжело, словно отбивая ритм непонимания и скрытой тревоги. Чувство удивления перемешивалось с глухой тоской. Внутри что-то разрывалось: радость от неожиданного богатства и болезненное осознание, что это не просто подарок. Это что-то большее. Что-то, что отягощало душу. Взгляд на монеты был будто взглядом в лицо чему-то чуждому, неизведанному, но невероятно важному. Это было его, но в то же время казалось, будто ему не принадлежало. Он сделал глубокий вдох, пытаясь восстановить контроль над собой. Но внутри всё продолжало дрожать. Грудь сжалась от глухого чувства, похожего на страх. Монеты лежали перед ним, притягивая взгляд, но одновременно вызывали странное отвращение. Ему хотелось отвернуться, закрыть сейф и забыть обо всём. Но он не мог. Глаза защипало, будто кто-то рассыпал в них мелкие острые песчинки. Становилось тоскливо, тягостно, невыносимо тяжело. Сердце болезненно защемило, как будто кто-то схватил его холодной рукой и сжал до предела. Антон медленно опустился на пол, словно ноги перестали его держать. Пол был твёрдым и холодным, но это ощущение не имело значения. Всё тело вдруг показалось невероятно тяжёлым, как будто на плечи легли невидимые гири. Его дыхание сбилось – поверхностные, короткие вдохи будто не приносили кислорода, а только усугубляли внутренний хаос. К горлу подступил мерзкий, давящий комок, который было невозможно проглотить или вытолкнуть наружу. Голова закружилась, пространство вокруг будто потеряло форму и очертания. Всё плыло перед глазами, а мысли путались, налетая друг на друга, как обломки корабля после шторма. Он невольно зажмурился, а влажность, скапливающаяся в уголках глаз, начала размывать и без того нечёткие образы вокруг. Он потер глаза ладонями, пытаясь избавиться от этой туманной завесы, но стало только хуже. Родители. Эта мысль больно кольнула, словно острый нож в ребра. Он никогда особо не задумывался о них, не вдавался в причины, по которым они его оставили. Зачем? Он просто смирился с их отсутствием, принял это как факт, как неизбежную часть своей жизни. Но теперь всё это вырвалось наружу, навалилось тяжёлой грудой камней, руша его внутренние стены. Эти камни давили, разбивали, заставляли тело буквально распадаться на части. Он искренне не понимал, что с ним происходит. Это ощущение неопределённости и непонимания только усиливало внутреннюю боль, делало её невыносимо острой. Он полностью опустился на пол, судорожно выдохнул, прикрыв лицо руками, как будто эта слабая защита могла отгородить его от собственных мыслей. На мгновение показалось, что стало немного легче – тишина внутри начала возвращаться. Но это ощущение длилось всего несколько секунд, прежде чем руки, прикрывающие лицо, начали дрожать. Антон ощутил, как из-под стиснутых век начали катиться горячие, обжигающие слёзы. Они скатывались по щекам, оставляя за собой влажные дорожки и странное ощущение облегчения, перемешанное с болью. Вместе со слезами из глубины сознания стали подниматься воспоминания, одно за другим, будто кто-то начал безжалостно перелистывать страницы давно забытой книги. Всё, что казалось похороненным и давно неважным, вдруг обрушилось новой лавиной. Он снова ощутил на себе вечное одиночество, которое сжимало сердце в сиротском доме. Отсутствие друзей, с которыми можно было бы поделиться своими мыслями и надеждами. Непонимание взрослых, их холодные взгляды и равнодушные фразы. Он вспомнил свою комнату в сиротском доме – всегда холодную, словно стены её были сделаны из льда. Еда, которая не вызывала аппетита, но была единственным способом утолить голод. Смешки детей, которые иногда оборачивались в его сторону, и даже если они не предназначались ему, он всегда думал, что смеются над ним. Крики воспитателей, их порой жестокие слова, которые ломали любые надежды на лучшее. А их действия, когда они раз за разом обламывали крылья творческим детям, к которым он когда-то принадлежал. Всё это ожило в его памяти, пронзая его, словно иглы, и заставляя слёзы течь ещё сильнее. А это он ещё не начал думать о том, что он омега... Антон почувствовал, как внутренний голос начинает поднимать эту тему, как будто стремясь окончательно сломать его. Но он резко оборвал этот поток мыслей, словно рубанком срезал неровную часть дерева. Так стоп. В голове зазвучал строгий, почти отцовский голос. Он понимал, что это ни к чему хорошему не приведёт. Сейчас нельзя расклеиваться, нельзя позволять эмоциям взять над ним верх. Не время. Не место. Он заставил себя взять под контроль дыхание, хотя это далось ему с трудом. Медленный вдох, глубокий выдох. Собраться. Просто собраться. Да и вообще, почему он тут разнылся? По какому-то бренду, как он мысленно назвал всё это? По кучке монет и чужим воспоминаниям? Ну нельзя же так. Антон едва заметно покачал головой, как будто отвечая на собственные мысли, и нахмурился. Собраться оказалось сложнее, чем он рассчитывал. Грудь будто сдавила невидимая стальная лента, ком в горле всё ещё не хотел исчезать, цепляясь за каждый нерв, каждую клеточку. Но он всё равно предпринял попытку. С огромным трудом, словно выталкивая острый камень из горла, он начал "глотать" этот ком. Каждое движение мышц горла отдавалось болезненным спазмом, будто кто-то резко ударил изнутри. Антон скривился от этой боли, но не остановился. Он не мог позволить себе сдаться сейчас. Когда наконец он смог более-менее освободить горло, он медленно открыл глаза. Взгляд снова наткнулся на сейф, но теперь он избегал прямого контакта, словно тот был опасен. Он выдохнул, дрожащий, неровный, но освобождающий выдох. Его руки, почти автоматически, поднялись и обхватили собственные плечи. Этот жест был настолько привычным, что он даже не осознал его сразу. Сколько раз он делал так в детстве? Когда становилось невыносимо холодно – физически или эмоционально. Когда не было рядом никого, кто мог бы обнять или утешить. Этот жест всегда был его личной защитой, способом сказать себе, что всё будет хорошо, даже если это было ложью. И сейчас это помогло, пусть и немного. Пальцы сжали плечи чуть сильнее, а тело, реагируя на этот жест, будто начало медленно успокаиваться. Антон глубже вдохнул, выдохнул ещё раз. Глаза уже не жгло так сильно, но в груди всё ещё оставался болезненный осадок. На грани слышимости, словно уносимый ветром, раздался чей-то голос. Неясные слова, которые невозможно разобрать, словно говоривший находился где-то далеко на улице. Антон сначала подумал, что это лишь игра воображения, но затем, спустя несколько секунд, послышался другой звук – скрип досок. Половицы в главном зале предательски застонали, выдавая чьи-то шаги. Антон мгновенно замер, как статуя, даже дыхание задержал. Его сердце, которое только-только начало приходить в норму после всех переживаний, снова забилось быстро и громко. В голове промелькнула мысль: Кто это может быть? Но размышлять времени не было. Он быстро поднялся на ноги, ладонями судорожно убрав складки на одежде. Одним ловким движением захлопнул дверцу сейфа, чтобы никто не увидел, что там внутри, и повернул ключ в замке, возвращая его в карман. Лицо всё ещё выдавало следы пережитой недоистерики. Антон машинально провёл рукавом рубашки по щекам, стирая мокрые дорожки слёз. Он потер глаза, чтобы убрать остатки влажности, и глубоко вдохнул, пытаясь успокоить остатки дрожи в теле. Спокойно. Всё под контролем. Его первым предположением было, что вернулся тот мужчина. Как его там... Имя ведь он так и не узнал. Возможно, он решил что-то проверить или что-то забыл. Антон даже попытался сосредоточиться на этом, чтобы быстрее справиться с собой, но не успел. Шаги неожиданно стихли, а затем раздался тот же голос, но теперь чуть громче. Он звучал снова где-то снаружи, прерываемый ещё одним голосом, как будто кто-то на улице спорил или подгонял кого-то. Антон бросил взгляд в окно. За запылённым стеклом было видно, как небольшая группа парней медленно удаляется от здания. Они выглядели шумными и расслабленными, говорили громко, словно на площади, не заботясь о том, что кто-то может их услышать. Среди них действительно был тот мужчина – знакомый силуэт с уверенными движениями. Значит, ничего страшного. Антон постоял ещё несколько мгновений, наблюдая за тем, как компания удаляется всё дальше, пока их фигуры не скрылись за углом. Лишь тогда он смог окончательно выдохнуть и почувствовать, как напряжение немного отпускает.