За осколками нежности

Балтимор. Штат Мэриленд. Гарри Поттер.

      «Утро нового дня часто преподносит сюрпризы, но встреча с давним другом, что может быть лучше?» — сегодня эта мысль уже не казалась Гарри настолько радостной, как вчера. Во-первых, потому, что эта встреча, скорей всего, оставит ему пару синяков, а во-вторых, он метался между двух огней.       Между Гермионой и Драко.       И вроде он обещал Гермионе, что Драко ни о чём не узнает. Но Драко — его близкий друг. Часть прошлой семьи, родной не по крови, но по теплу, принятию и помощи. Не сказать Драко равнялось предать его, наплевать на всё, что он сделал для Гарри. Но и признание не выглядело безобидным, скорее ассоциировалось с добровольным приговором о смерти.       И ещё Уилла нет рядом. Он улетел ночным рейсом в Буффало, пообещав отоспаться в мотеле, прежде чем идти на место преступления. И всё же Гарри немного беспокоился за его душевное состояние: слишком уж он погружался в разумы убийц и не всегда это бесследно проходило для его ментального здоровья.       Гарри стоял на перекрёстке, щурясь из-за солнечных лучей и тихо повторяя слова, которые должен будет сказать Драко. Раз за разом губы воспроизводили правду, словно мантру, пронизывая тело лёгким мандражом.       — Поттер, — раздался за спиной насмешливый голос, и Гарри развернулся, встречаясь взглядом с улыбающимся Драко.       Радость от встречи вмиг дополнилась нитью напряжения, обвившей конечности. В висках странно запульсировало, во рту тут же пересохло, в футболке стало невыносимо душно.       — Твоя будущая жена согласилась быть приманкой для убийцы, который похитил восемь девушек, — сдуру протараторил Гарри заученную фразу вместо тёплого дружеского приветствия и завис.       Мерлин, как по-идиотски вышло!       Он мысленно считал секунды до момента, когда до Драко дойдёт. И его полуулыбка-полуухмылка медленно стиралась с молодого лица, а серые глаза наливались свинцовой тяжестью, готовясь в скором времени метать молнии на поражение.       — Что? — коротко спросил Драко, словно давал Гарри маленький шанс забрать слова обратно.       — Ничего, — прикусил губу Гарри, готовясь к разносу.       Драко нехорошо цыкнул, небрежным жестом поправив блестящую серую рубашку. На солнце платина его уложенных гелем волос отлично сочеталась с металлическим блеском верхней одежды, придавая немного стиля и остроты. Но взгляд. Тяжёлый взгляд из-под светлых бровей обещал Гарри не только острых ощущений. Да, определённо стоило дождаться, когда они съедят десерт в кафе, и только после этого, когда настроение стало бы более ленивым, сообщать такие громкие новости. Но сделанного не воротишь…       — Беги, Поттер, иначе я за себя не ручаюсь! — не то в шутку, не то серьёзно проговорил Драко с кривой усмешкой, делая глубокий вдох носом.       Нет, Гарри не нужно повторять дважды. Он тут же сорвался с места, видя бледнеющее от подступающего гнева лицо Драко и сжатые кулаки.       — Поттер! — зарычал Драко, когда понимание обрушилось на него, сдирая маску дружелюбия и отключая предохранители, и сорвался вслед за Гарри. — Какого чёрта, Поттер?! Мы только приехали, а ты уже втянул её в очередную авантюру?       Обвиняющие слова посыпались в спину Гарри, и тот едва не физически ощутил, насколько Драко зол.       — Я её не заставлял! Просто предложил, потому что она похожа по типажу на жертв, — нашёл наихудшее оправдание Гарри, желая оторвать себе язык за правду, лавируя между редкими прохожими и набирая скорость.       Если бы не любовь к спорту, его бы ничего не спасло от праведного гнева Драко. Однако тот и не думал отставать.       — Нашёл идиотку! Ты знал, что она согласится! И знал, что на это не соглашусь я!       Шаги за спиной казались ближе, адреналин в крови закипал, надувая вены и помогая Гарри держать дистанцию.       — Всё будет под контролем ФБР. Это утверждённый план, — гораздо тише откликнулся Гарри, чтобы не привлекать лишнего внимания и чувствуя, как начинает печь лёгкие и икры от скорости.       — Тебе конец, Поттер!       Гарри посмотрел на Драко через плечо, ощущая смесь вины и азарта. Будучи подростками, они часто бегали друг от друга, устраивали шуточные бои и не стеснялись яркого проявления эмоций, особенно когда отец Драко, Люциус Малфой, этого не видел. Сейчас же два повзрослевших и почти остепенившихся парня неслись по улице Балтимора, словно им снова пятнадцать. Гарри одолевало сладкое ощущение ностальгии, хотя с Уиллом они тоже носились по квартире, но дух прошлого играл внутри иначе.       Конечно, они поговорят с Драко, но только после того, как тот выдохнется. Или Гарри. Что-то Драко и не думал отставать.       Так они бежали ещё несколько минут, пока Гарри не свернул за угол. Притормозив для поворота, он не успел среагировать на невесть откуда взявшегося человека и сбил его с ног, получив яркий заряд горячего кофе на футболку и ощутимо стукнувшись носом о твёрдое плечо.       — Мистер Реддл, — услышал он единственное от запыхавшегося Драко, пока сам пытался понять, что произошло, и унять яркие звёздочки перед глазами. — Поттер, слезь!       — Твой талант коммуникаций с каждым разом поражает меня всё больше, — раздался знакомый голос над ухом, и мужские ладони скользнули к шее Гарри, чтобы приподнять его голову. — Не ушибся, прелесть?       Гарри почувствовал лёгкий поцелуй в висок, от которого по телу прокатилась дикая волна мятной прохлады, забравшая остатки и без того спёртого дыхания. Он посмотрел в ошарашенные глаза осёкшегося Драко и, кажется, выглядел аналогично, когда поднимал голову к Тому. Да, это действительно Том, мать его, Реддл! В белой рубашке и огромным пятном от кофе на груди. Рядом валялся серый пиджак и смятый бумажный стаканчик.       — Твою мать, Том, ещё тебя сейчас не хватало! — тихо зашипел Гарри, когда тот осмотрел его неприятно пульсирующий нос и с многообещающей улыбкой помог подняться.       Естественно, Том специально сделал так, чтобы их руки соприкоснулись, и над ними засиял золотой цветок зубянки под ещё большее удивление Драко. Гарри в жизни не видел его настолько шокированным. И именно это отрезвило. Он тут же отодвинулся от Тома, приводя себя в порядок и пытаясь составить логическую цепочку. Они с Драко знакомы?       — Предвидя твои вопросы, сразу скажу, что Драко работает в моём штате, представляя корпорацию в Британии вместе со своим отцом, — спокойно объяснил Том, наклоняя голову чуть набок и улыбаясь кончиком рта, игнорируя пятно на рубашке, будто так и должно быть. Коричневый след быстро расползся по тонкой ткани, очерчивая рельеф грудных мышц. — А вот чем ты разозлил Драко, это очень интересно.       «Чем я разозлил Драко? Тем, куда тебе не стоит соваться!» — хотел огрызнуться Гарри, но замер, прислушиваясь к знакомым и сейчас нежеланным ощущениям в теле.       Водоворот произошедшего застыл вокруг затвердевшим стеклом и тут же рассыпался вдребезги. Даже мокрый, ноющий от ушиба нос отошёл на второй план. Что-то внутри ворочалось в области колотящегося сердца. Глубокое дыхание ощущалось медленным и громким. Вслед за ним таким же громким стал звук ударившегося об асфальт картонного стаканчика из-под кофе, который подхватил ветер, и шум проезжающей машины.       — Не хочешь похвастаться достижением, Поттер? Тогда похвастаюсь я, — не дождавшись ответа, встрял в разговор Драко, складывая руки на груди и раздувая ноздри. — Мы только приехали, а Гарри уже успел сделать из Гермионы приманку для поиска какого-то психопата-убийцы. Сколько девушек он украл, ты сказал? Восемь?       Слова звучали отдалённым эхом и с трудом прорезались сквозь ватную завесу в ушах.       — Я… — Гарри не успел ничего сказать, как у них с Томом одновременно засиял цветок над рукой, легонько обжигая пальцы. Но на этот раз не потому, что их метки соединились. Один из лепестков слабо пульсировал, меняя цвет с золотого на бледно-розовый. — Уилл!       Том свёл брови к переносице, пристально наблюдая за Гарри, и сделал шаг к нему.       — Что происходит, Гарри? С Уиллом что-то не так?       Настроение Тома тоже сменилось с игриво-непринуждённого на более холодное и сосредоточенное, отчего Драко растерял былую обиженность и злобу, обеспокоенно смотря то на Гарри, то на цветки из-под растрепавшейся длинной чёлки.       — Нет, он… Он на месте преступления. Такое происходит, когда Уилл погружается в разум убийцы, чтобы понять, что произошло, для чего, составить портрет на основе улик. Это часть его работы, но она, — Гарри на секунду прикрыл веки, — она не проходит для него бесследно. Обычно связь отражает сильную физическую боль, обиду или угрозу, но в отношении Уилла это касается ещё и ментального здоровья. Тебе стоит предупредить Ганнибала, чтобы он не набрал Уилла сейчас и не прервал его эмпатическое погружение.       Гарри тяжело вздохнул и перевёл виноватый взгляд на Драко, наблюдая в серебристых глазах непонимание, замешательство и лёгкую тревогу.       — Ты не говорил, что у тебя появился Истинный, — задумчиво проговорил Драко, тоже вздыхая, — и даже… — Он чуть помедлил, прежде чем выдать почти верное предположение: — Два?       Почему-то в этот момент Гарри ярко ощутил, как давно кончилось детство и как много он пережил в одиночку с момента ухода из школы.       — Позвони Ганнибалу сам. Ты сможешь ему объяснить, что происходит. Это будет правильно, — как-то странно спокойно ответил Том без подколов, без бесящей интонации и показушности. В его позе и голосе не читалось ничего, что могло бы задеть или оттолкнуть Гарри, напротив. И Гарри кивнул. Его сердце тревожно сжималось всякий раз, когда Уилл входил в погружение. И всё это время Гарри чувствовал себя уязвимым и немного беспомощным, и Том сейчас видел это, видел его состояние и не комментировал его. Да, Гарри не мог помочь Уиллу, не мог взять на себя часть его восприятия, разделить дар и последствия этого дара, как бы ему ни хотелось. — Иди, Гарри. Мы с Драко пока побеседуем.       Гарри снова кивнул и отошёл под тень зелёного дерева, не замечая липкости футболки и яркого запаха кофе, смешавшегося с перечной мятой. Он тяжело сглотнул, набирая номер человека, которого ещё меньше недели назад мечтал увидеть в чёрном списке у Уилла.       Судьба всегда так изощрённо создаёт нити обстоятельств, что невольно становишься ближе к тому, на кого у неё есть планы. И в случае Уилла это сработало прекрасно, но в случае Тома и Ганнибала она повела себя крайне жестоко.       Ганнибал взял трубку с третьего гудка.       — Доброе утро, Гарри, — раздалось на том конце, и Гарри вдохнул поглубже носом, здороваясь в ответ, в ожидании того самого вопроса, который прозвучал следом: — С Уиллом что-то случилось?       Гарри посмотрел на Тома, который что-то объяснял нахмурившемуся Драко, посмотрел на чистое синее небо, на проезжающие машины. Мир вокруг кипел жизнью, а внутри зудело единственное желание — помочь Уиллу хоть как-то.       Гарри рассказал всё то же, что и Тому, немного подробнее описав процесс. Он не раз находился рядом с Уиллом в моменты погружения. И знал его ночные кошмары, из-за которых Уилл чувствовал себя виноватым. В конце Гарри рвано выдохнул, задирая голову и щурясь лучам солнца, упавшим ему на лицо сквозь шелестящие листья.       — Позвони ему, когда всё пройдёт, — неожиданно для себя попросил он, ощущая тяжесть между рёбер.       Тяжесть от того, что Ганнибал действительно сможет найти нужные слова как специалист, сможет дать Уиллу немного опоры. Гарри так не умел. Он тоже вовлекался в дело, не зная, как найти нужные точки внутри ранимой психики, чтобы ему перестали сниться кошмары, чтобы ему стало легче «видеть» и восстанавливаться после этих «видений». И ревность не имела права становиться между ним и Ганнибалом. Уилл являлся важнее любых других моментов.       — Ты просишь меня поддержать его? — уточнил Ганнибал, и Гарри не почувствовал себя хуже, наоборот. Ганнибал словно спрашивал разрешения, чтобы сделать то, что обычно делал Гарри.       — Ему нужна опора после погружения. Джек часто ходит по грани, не жалея его, а я не всегда могу правильно подобрать слова. Мне тяжело даётся поддержка, особенно на расстоянии, но ты сможешь дать ему возможность рассказать обо всём, что он чувствует. И сможешь понять ход его мыслей. Я же его понимаю, потому что люблю. Только не сломай его, чтобы потом переделать под себя. Он нужен мне целостным, и, надеюсь, при нашем тандеме тебе тоже.       Гарри замолчал, не веря, что сказал это. Что признал Ганнибала частью их будущего союза, что таким образом позволил ему сделать шаг в сторону Уилла. Тяжесть из груди никуда не ушла, и к ней ещё и прибавилось неприятное пощипывание уголков глаз. Пришлось отвернуться от Тома и Драко, чтобы переждать волну эмоций, продолжая чувствовать пульсацию на руке.       — Я не сломаю его, обещаю. И не сделаю ничего, что причинит ему или тебе боль. Я говорил это Уиллу, но скажу и тебе, что не собираюсь рушить вашу пару. И если ты позволишь, что Том, что я, мы готовы заботиться о вас обоих. Истинность никогда не даёт чувств просто так. И эти четыре года мы готовились ко встрече с вами. Да, такое редко бывает лёгким, но мы готовы попытаться сделать вас счастливыми, не разделяя.       Гарри почувствовал, как дрожат губы и становятся влажными щёки. Что-то внутри, что так долго болело от томительного ожидания этой Истинности, наконец прорвалось.       — Смог бы ты повторить мне это в лицо, если бы первым встретил не Тома, а Уилла? А потом появился бы я, заявляя права на него, — тихо спросил Гарри, больно кусая губы, чтобы отвлечься и сглотнуть образовавшийся в горле ком.       — Если бы это было так, я бы принял тебя под свою защиту, смог бы стать опорой для вас обоих. Я готов сделать это и сейчас, — честно ответил Ганнибал, и Гарри застыл.       Он никогда не думал об их союзе в таком ключе. Никогда не мог представить, что им необязательно делиться на пары, что у каждого может быть тройная опора и забота о каждом, а не только о том, кого они каким-то образом избрали сами.       Слова Ганнибала и новые осознания смогли приостановить ураган эмоций и загасить его. Что-то в них быстро иссушило слёзы, даря временное ощущение успокоения.       Получалось, для Гарри есть место не только рядом с Уиллом. Рядом с тем, кто его принял и полюбил за этот год. Но и с Ганнибалом. Ганнибал готов принять Гарри не просто как часть Уилла, но и как отдельную единицу. Как отдельного омегу. Не претендуя на взаимность, на ответное принятие, на какие-то обязательства, в отличие от Тома. А просто потому, что Гарри тоже есть в их тандеме. И от этого внутри стало легче.       — Спасибо, — только и смог выдохнуть он, не в силах подобрать слова. И в этот момент почувствовал наглые руки Тома, обвивающие талию.       — Наболтался, прелесть? — прозвучал ехидный шёпот на шее, опаляя горячим дыханием, отчего по коже рассыпались мелкие мурашки.       — Хватит меня лапать! — буркнул Гарри, выпутываясь из цепких рук и разворачиваясь к Тому с недовольным лицом. — Мерлин, Ганнибал, как ты с ним живёшь? — В этот же момент метка на руке перестала пульсировать и из светло-розовой вновь стала чёрной. Цветок исчез. — Уилл закончил. Надеюсь, ты и правда сдержишь обещание.       — Я всегда держу своё слово, Гарри, — твёрдо отозвался Ганнибал, и они попрощались.       — Ну что, Поттер, теперь ты мне объяснишь, куда втянул мою будущую жену? И что произошло в твоей жизни за последние несколько лет? — выжидающе вскинул брови Драко, пряча руки в карманы тёмных брюк, и Гарри закатил глаза.       — Идём ко мне домой. Заодно я переоденусь, — откликнулся он в итоге и перевёл испытующий взгляд на Тома, желая сказать что-нибудь в духе: «А ты можешь даже не рассчитывать на мою рубашку. И вообще, ты сам виноват, нечего было под ногами путаться!». Но не сказал, странным образом не желая рушить его авторитет в глазах Драко. Значит, босс Малфоя, интересно, как они познакомились. — А ты, Том, с нами или в таком непрезентабельном виде не ходишь по улице и не можешь себе позволить опоздать на работу? Ты же на неё шёл?       Да уж, как тесен мир! Драко специально выбрал место рядом с офисом, чтобы успеть на дневное совещание, но Гарри и подумать не мог, что этим местом окажется корпорация «Riddle's Group».       — Пустишь своего альфу на порог? — насмешливо произнёс Том, расстёгивая пуговицы рубашки и распахивая её полы. — Почему именно рядом с тобой моя одежда приходит в негодность? Похоже, я был прав, что ты слишком жаждешь увидеть меня без неё, — добавил он в разы тише, чтобы это услышал только Гарри, и искушающе улыбнулся.       Гарри провёл языком по кромке зубов, прежде чем фыркнуть и с улыбкой встать к Тому почти вплотную, неспешно стирая капли кофе с его шеи.       — Я приглашу тебя домой, только если ты будешь держать себя в руках, а язык за зубами. — Он приподнял одну бровь и выжидающе уставился на Тома, запахивая его рубашку. — Справишься?       — Я буду мистер Само Приличие, — напомнил Том недавние слова Гарри, адресованные Уиллу. — Кое-кому предстоит нелёгкий разговор с Драко, так что тебе лучше беспокоиться сейчас не обо мне, прелесть.       — Я тебе не прелесть!       Гарри отошёл от Тома, чертыхаясь про себя на напоминание о предстоящем разговоре, прежде чем двинуться в сторону дома, ощущая яркий мятный шлейф Тома с одной стороны и еловый от Драко с другой. Что связывало их между собой? Почему его прошлое оказалось знакомо с его будущим? И не просто знакомо, а тесно переплетено рабочими моментами. Или не только ими?       Не только у Драко имелись вопросы, но и у Гарри, и он надеялся получить на них ответы до того, как рабочий день поглотит каждого из их троицы, возвращая в душный будний день июньского Балтимора.

***

Буффало. Штат Нью-Йорк. Уилл Грэм.

      Полная луна шла на убыль, и Уилл немного пожалел, что не пришёл сюда ночью. И всё же свежесть раннего утра бодрила, смешиваясь в яркий коктейль с внутренним напряжением.       Ладони привычно обжимали голубые латексные перчатки. Под мышкой покоилось толстое дело Зубной феи.       Уилл двигался к чёрному входу в дом, минуя пустую конуру и цепляясь мыслями, что в предыдущей семье, что попала под удар Зубной феи, тоже имелась собака. Что с ними случилось? Нужно будет узнать у Джека о судьбе четвероногих.       Обычная белая дверь со стеклянными вставками и вырезанным кругом, через который убийца просунул руку и открыл замок изнутри. Дом большой, с огороженной территорией, высокими деревьями и отсутствием соседей поблизости. Теперь он хранил память о любящей семье.       На столах стояли вазы с фруктами и цветами, в холодильнике лежали ещё свежие продукты, соки, молоко и сырки. Один из них привлёк внимание Уилла — откусанный. Отпечатки зубов неровные, странные, именно по этой причине убийца получил эту унизительную кличку — Зубная фея.       Уилл аккуратно положил сырок на место и двинулся дальше. Ему на второй этаж, вверх по лестнице. В сердце сотворённого чужим безумием ада.       На деревянном полу — кровавые следы. Пришлось идти вдоль стены, чтобы случайно не наступить.       Первая спальня — детская. Уилл с болью в груди остановился, чтобы осмотреть её, не входя. Минус две жизни. Смерть во сне — не так уж и плохо… Если не думать, что убийца сделал с мистером и миссис Лидс, их сыновья ушли тихо и милосердно.       Уилл тяжело вздохнул и прошёл вперёд, замечая разбитое зеркало без нескольких осколков. И дальше — кровавая симфония, облагороженная красными нитями и жёлтыми табличками с номерами улик.       Здесь не хотелось не то что находиться — здесь не хотелось даже дышать.       Уилл посмотрел в дело, сопоставляя описание и фотографии с тем, что находилось перед ним. Гул крови в ушах начал нарастать, дыхание носом участилось и стало громким. Уилл захлопнул папку, стараясь взять себя в руки.       Это его работа. Он может предотвратить следующие убийства, может спасти жизни.       Договориться с собой не всегда просто, и всё же состояние немного выровнялось. Уилл сделал глубокий вдох, прежде чем прикрыть трепещущие веки и позволить эмпатии затопить каждый уголок встревоженного сознания.       Огненно-оранжевый маятник качнулся перед внутренним взором, стирая границы настоящего, выветривая из пустого дома ядовитый запах смерти. Прошлое возвращалось, даря последний кусочек жизни семье Лидс.       Сонное дыхание в воздухе. Ночная прохлада на коже. Полнолуние роняло свет на порог не подозревающего о предстоящей катастрофе дома. Собаки нет, о ней убийца позаботился заранее.       Отмычка сделала своё дело, дверь поддалась. Твёрдые шаги почти не нарушали тишину пространства, не тревожили дерево ступеней, они не скрипели, слегка прогибались под тяжестью алчущего крови тела. Он двигался уверенно. Звук открытия складного ножа — едва слышный мелодичный щелчок. И лезвие жадно облизало горло спящего рядом с женой мистера Лидс. Следом пуля почти беззвучно прошила хрупкое женское тело, застряв в поясничном отделе.       Через минуту ещё два выстрела уже в детской, пока мистер Лидс, теряя кровь, всё же вышел в коридор, чтобы защитить детей, и умер, так и не дойдя до их комнаты.       Следом звон разбиваемых зеркал. Это не просто желание найти подходящий кусочек. Он не хотел видеть то, что видел. Его суть, его уродство, его преображение.       Осколки легли на приоткрытые глаза и рот миссис Лидс, и он посмотрел на своё отражение в них. Всё погибшее семейство здесь же, но не на кровати, а около стены, с такими же осколками. После убийца их вернёт на то место, где лишил прошлого, настоящего и будущего, но пока они безмолвно отражали его безумие. Его… становление? Или их общее?       Последний штрих — тальк на жертвах. Он снял перчатку, чтобы прикоснуться. Ему нужно прикоснуться. Это его главное желание, его клокочущая жажда, которая завершала жестокий узор немой ночи. И он это сделал.       — Таков мой замысел, — прошептал Уилл, открывая глаза.       Сознание выдавало обрывки того, что Уилл прожил. Он прожил всё. Каждый шаг убийцы, каждый манёвр, каждое действие. Он погрузился ему под кожу, вжился в его роль, он убил четверых невинных людей в своём воображении так, словно сделал это по-настоящему. Не убийца, а он, Уилл Грэм.       Уилл привалился к стене, ощущая жар в теле и тупую боль в висках. Агония от несодеянного, но прожитого, пожирала его изнутри. Ему хотелось извергнуть из себя этот образ, разлепиться с ним, но он всё ещё чувствовал тепло кожи лица миссис Лидс на кончиках пальцев. Всё ещё слышал захлёбывающиеся звуки мистера Лидс, отчаянно пытающегося защитить семью даже с перерезанным горлом. Он всё ещё слышал звон зеркал и чувствовал металлический запах свежей крови, слегка сладковатый для чудовища, что сотворило это. И находился там, в ночи, когда полная луна светила в окно, и утренний свет сейчас едва ли помогал оставаться в моменте здесь и сейчас.       Уилл достал телефон, чтобы набрать номер Гарри, но замер, когда в это же время на экране появился входящий вызов.       Ганнибал.       Желание сбросить его проявилось тут же, но Уилл помедлил, окидывая кровавую спальню сосредоточенным взглядом. И всё же принял вызов, понимая, что сбросить успеет в любой момент.       — Ты немного не вовремя, — тихо проговорил он в трубку, утыкаясь лбом в сгиб локтя и пытаясь унять шумное дыхание. — Я сейчас не в том состоянии, чтобы быть приятным собеседником.       — Я тоже рад тебя слышать, Уилл. Гарри попросил позвонить тебе на случай, если понадобится профессиональная поддержка. Он рассказал про твой уникальный метод работы, развитый дар эмпатии, — буднично продолжил Ганнибал, сразу выдавая причину звонка, и Уилл напрягся. Ещё не хватало стать предметом для бурного психологического-терапевтического интереса, превратиться в препарируемую лягушку или игрушку, которую можно вертеть туда-сюда, пока она не сломается. — Ты можешь мне рассказать всё, что посчитаешь нужным. Это останется строго между нами.       Уилл тяжело вздохнул и развернулся, снова смотря на красные нити и жёлтые таблички. Может, стоило воспользоваться шансом? Открыть Ганнибалу эту часть своей личности. Так или иначе, ему придётся с ней столкнуться, ведь Уилл не планировал менять сферу деятельности. Другой вопрос, что он мог рассказать Ганнибалу? Что он хотел ему рассказать? Если Гарри решил, что так будет лучше, что будет лучше для самого Уилла в этот момент?       — Я не могу говорить с тобой о деле, это конфиденциальная информация, — примирительно кивнул Уилл, очерчивая границы разговорной территории, и медленно двинулся на выход из комнаты, всё так же старательно обходя кровавые следы. — Да и не дар это вовсе. Просто много зеркальных нейронов, богатое воображение, но даже так это порой кажется мне проклятием.       Уилл двигался вниз по лестнице и представлял, как загорелись бы глаза Ганнибала любопытством и жадностью. Как это всегда происходило, когда кто-то из психиатрических кругов слышал про умение Уилла интерпретировать улики. Он пожелал себе терпения, стойко ощущая, что сейчас начнётся незабываемая, в кавычках, история. И его точно начнут анализировать, несмотря на предупреждение. Что ж, прекрасная возможность узнать профессиональную сторону Ганнибала и выпустить пар после погружения в дело. Обычно доставалось Гарри, но раз тот нашёл более удобный буфер…       — Дар или проклятие, которое помогает находить убийц. Ты их понимаешь, — спустя минуту проницательно сказал Ганнибал, — но это понимание и живые ассоциации противоречат твоим ценностям. Вся надежда на форты.       Уилл усмехнулся, подходя к двери. Браво, доктор Лектер. Возможно, это понимание возникло у Ганнибала раньше, ещё в гостях, когда Уилл особо ни во что не вовлекался. Тем не менее формулировка оказалась точной.       — Форты должны защитить то, что я люблю, — подтвердил Уилл, выходя на улицу и вдыхая свежий воздух. — Не хочу однажды потеряться в чертогах нестабильного разума, перестать понимать, где заканчивается эмпатическая реальность и начинается моя. Форты должны уберечь мой разум от сожжения.       Уилл сел на деревянные ступеньки и огляделся, представляя их с Ганнибалом друг напротив друга. Мягкий дневной свет, запутавшийся в тёмных волосах, понимающий взгляд, дорогой костюм, свежий запах росы. Возможно, дружеская беседа, если она не зайдёт глубже, в дебри его разума, в чём он сильно сомневался, ведь сам приоткрыл туда дверцу.       — Но форты не спасают от внутреннего разрушения. Что ты чувствуешь сейчас?       Интересно, это всё ещё часть беседы, терапия, группа поддержки или профессиональное любопытство?       — Хочешь узнать, насколько глубоко я погружён? — хмурясь, спросил Уилл и, выдыхая, тихо добавил: — Сейчас я всё ещё чувствую тепло уходящей жизни под пальцами. Чувствую свежий запах крови, тяжесть оружия в руке, слышу женский плач и звон стекла. К сожалению, я знаю, что такое лишить жизни, хотя никогда этого не делал. И знаю, какое удовольствие это может принести, хотя никогда не желал познать подобное. Я нахожусь далеко от нарциссов и психопатов, но всё же я «вижу» их.       Наступила небольшая пауза, и Уилл с интересом прикусил губу в ожидании ответа. Насколько сейчас он выглядел ненормальной формой жизни, которую можно рассмотреть под микроскопом или потыкать палочкой.       — Прости, Уилл, — склонил голову Ганнибал перед ним, явно ощущая, что с этого момента водит пальцами по острому краю терпения Уилла. Ещё немного, и после анализа в памяти Ганнибала останутся саднящие царапины. — Я счёл уместным это спросить, потому что Гарри беспокоится о твоём ментальном здоровье. Он принимает твой выбор, но…       — Тоже попадает под последствия такого выбора. Конечно, кому приятно, когда домой после дела прихожу не только я, но и призрак убийцы во мне или со мной, — криво улыбнулся Уилл и встал, чтобы пройтись по двору, блуждая взглядом по высоким деревьям, что дарили тень аккуратному газону. Не найдя для себя ничего интересного, он прижался спиной к тёплой стене и исподлобья взглянул на воображаемого Ганнибала. — Тебя коснулось это по связи, я прав?       — Да, — не стал лгать тот, делая неторопливые шаги в сторону Уилла. — Но это не напрягает меня, как и род твоей деятельности и её последствия.       — Конечно, нет, — резко отозвался Уилл. Ганнибал оставался в амплуа хорошего доктора, вот только Уилл чувствовал за этим что-то ещё. И ему хотелось выяснить что. — Я был бы удивлён, если бы ты сказал что-то иное. Идеальный альфа, готовый поддержать выбранного судьбой омегу в любой ситуации. Обоих омег. Неудивительно, что Гарри попросил позвонить именно тебя, а не Тома. Том не строит из себя идеального, заботливого и терпеливого. Он не носит костюм, что прикрывает его суть. Не носит маску хорошего человека. Он бесит Гарри напористостью, притягивая его всё ближе, занимая мысли, тогда как ты даёшь возможность увидеть другую сторону нашего союза. Что ты пообещал Гарри взамен на звонок? Понимание? Принятие? Ты выбрал другую тактику, которая даёт плоды не сразу. С твоим терпением это вполне легко, ты готов подождать, пока мы с Гарри войдём в стадию доверия и притирания с тобой. Так что скрывается за маской доброго альфы? — с вызовом выпалил в конце он.       — Как грубо, Уилл. Ты сомневаешься в моих благих помыслах, ищешь скрытые мотивы, сравниваешь с Томом, — более холодно отозвался Ганнибал, и Уилл заметил, как его взгляд потемнел, скулы стали острее. Он встал напротив, слегка щурясь, и его уверенная, но натянутая поза больше говорила об угрозе, чем о чём-то другом. — Тебя не устраивает, что я не завоёвываю тебя?       Уилл с нервной ухмылкой помотал головой, стукаясь затылком о твёрдую поверхность позади, упираясь в неё лопатками и копчиком. Ощущение, что его застигли врасплох, расползлось по рёбрам и охватило приподнявшиеся в напряжении плечи.       — Нет, я не…       — Что не проявляю свою возможную доминирующую сторону? Ту, которая способна присвоить то, что и так принадлежит мне, и сделать это грубо и напористо. — Уилл едва не застонал, когда оказался плотно вжат в стену всем корпусом, по крупицам теряя воздух и самообладание, когда губы Ганнибала накрыли его. Именно так: грубо и напористо. Выбивая почву из-под ног. Когда тёмная и вязкая энергия Ганнибала с лёгкостью пробила его щиты и форты, сжимая запястья, обволакивая жаром и жаждой присвоения. И Уилл утопал в бездне почерневших глаз, не имея возможности быть спасённым. — И ты бы никуда не делся, не сбежал, не оттолкнул меня. Тебе бы это понравилось, не так ли? Понравилось чувствовать себя собой, потому что нет нужды жить в ожидании и во всём себя контролировать. — И снова пауза. Острый, пронизывающий взгляд, не дающий права прервать зрительный контакт. — Ты желаешь увидеть меня, тогда как сам скрываешь свою суть. Что живёт под маской наблюдателя, Уилл?       — Ты знаешь, что живёт, — тихо пробормотал он, смаргивая тяжёлое, кожей осязаемое наваждение, что накрыло его с головой и отпечаталось на изнанке век.       — Ты немилосердно отстранён, слегка холоден, словно уже давно смирился с тем, что тебя ждёт, но одновременно с этим ты боишься подпустить кого-то к себе. Ни я, ни Том в должной мере не занимаем тебя. И я уверен, что не только мы. Возможно, в твоём мире, кроме Гарри и твоей стаи, больше никого нет, даже отца. Ты просто боишься однажды причинить окружающим боль. Неважно, собой, своими выборами или чем-то бо́льшим, — приглушённо констатировал Ганнибал, пальцем оглаживая его подбородок и нижнюю губу.       И это прозвучало так громко в голове Уилла, что виски неприятно царапнуло режущей молнией правды, той истины, что давно пряталась в нём, разъедая кости.       — Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал, — признался он, сдаваясь, прижимаясь лбом к плечу Ганнибала, принимая невидимые поглаживания по кудрям. — Гарри пострадает сейчас, если я стану ближе к кому-то из вас. Люди пострадают, если я начну ещё больше отказываться от дел. Я буду видеть кровавые статьи о новых убийствах и корить себя, что не раскрыл эти дела раньше. Отец пострадает, если со мной что-то случится. Так или иначе, все, кто становятся ближе ко мне, попадают под удар. Я не хочу этого.       Раздался понимающий выдох, и Уилл немного расслабился.       — Ты говоришь о вещах, которые не входят в зону твоего влияния, Уилл. Ты не можешь влиять на восприятие Гарри, на разумы убийц и на естественные чувства к тебе, — более мягко проговорил Ганнибал. — Но сейчас у тебя появилась возможность подумать о своей жизни, о своих желаниях, перестать истязаться. Это относится не только к отношениям, но и к работе, к твоему внутреннему восприятию себя и того, что происходит вокруг.       Уилл хмуро смотрел перед собой на тающий образ Ганнибала. На бумажное дело в руках. На латексные перчатки. Их встреча с Ганнибалом растворялась туманным миражом, превращаясь в узор из трав, блики солнца и игру ветра.       Он по-прежнему стоял около дома один, прислонившись к стене и держа в руке телефон.       — Уилл? — раздалось на том конце, и он уловил едва заметные нотки волнения в голосе Ганнибала.       — Когда я жил в Вулф-Трапе, я часто выходил ночью в поле, оставляя свет в окнах. Я бродил вокруг, и дом в тумане напоминал мне корабль, чей свет рассеивал мглу и помогал найти дорогу обратно. — Уилл задрал подбородок и прикрыл веки. — Тогда я чувствовал себя спокойно, но сейчас я всё чаще ловлю ощущение чего-то нехорошего. Будто мой путь дальше всё больше погружается в темноту и дорогу обратно мне уже не найти.       Он сглотнул, понимая, как банально звучат его слова, как всё просто на самом деле, но насколько это таковым не являлось для него самого.       — Твоё предчувствие может быть основано на переменах, которых ты сознательно стараешься избежать. Новое будущее, похожее на тьму, что вырвет тебя из оков стабильности, — осторожно предположил Ганнибал, вызывая у Уилла снисходительную улыбку. — Прощаясь с огнями прошлого, мы позволяем зажечься огням будущего, которых не видим, пока ходим кругами и смотрим назад.       — Хочешь помочь мне увидеть огни будущего? — с облегчением выдохнул Уилл, понимая, что его психические экзекуции окончены. И уровень профессионализма Ганнибала высокий. И даже не так уж и страшно оказалось немного открыться и дать ему увидеть лоскут своей изнанки.       Внутри зародилась крошечная искра надежды, что Ганнибал не в обиде за его грубость и не станет его присваивать насильно, чтобы что-то доказать.       — Хочу, чтобы мы вчетвером создали огни для каждого из нас, — тепло отозвался Ганнибал.       Что ж, их беседа сделала своё дело.       Уилл отошёл от стены, ощущая, как образ убийцы остался жестоким призраком в доме позади, а не под кожей, как случалось раньше. Сегодня он вернётся домой один, оставив кошмары там, где им самое место. И пусть давление нехорошего предчувствия не ослабло, Уилл нащупал в себе силы делать шаги дальше. И это его очень радовало.