Пекло

      В груди какой-то странный диссонанс, когда ты просыпаешься, а за окном всё тот же вид. Всё тот же закат. Ты засыпал – был закат, ты проснулся – закат. При следующей встрече с подушкой – тоже будет закат.       «Ужас какой».       Поднявшись с постели и осознав, что со вчерашнего дня он не переодевался, Антон тяжело вздохнул и ушёл в душ. Мыться в темноте оказалось ещё тем приключением. Но вода хотя бы есть. В отличие от света.       На завтрак Антон решил сделать бутерброды и выпить молоко, пока то не прокисло. Интернет ещё должен был работать, поэтому усевшись за стол, Петров включил телефон. Оказалось, что вчера, по дороге домой, мобильник отключился от провода и зарядился не полностью. Но и этих 52% художнику хватит за глаза.       Новых уведомлений со вчерашнего дня не прибавилось, как и новостных статей. Ну да. Весь мир в отключке. Чего ещё Антон ожидал?       В меру теплое молоко пошло через нос, когда на телефон пришло смс. Сначала парень даже не обратил на это внимание. А потом дошло. Какие смс-ки при таком положении дел? Стало жутко. Похолодевшими от волнения пальцами, он открыл приложение и забегал глазами по тексту. Сообщение было коротким.       Антон, ты жив?       Номер был не записан. Совсем недавно у Петрова слетели все контакты, поэтому единственные номера, которые у него были это Мама, Папа и Оля. С друзьями из класса он общался через соцсети, поэтому необходимости спрашивать номер не было. Думал, спросит как-нибудь при встрече или 1 сентября, когда они увидятся на линейке. А тут такие обстоятельства, что теперь и не узнать. За то Антон знает, что "в сознании" есть хотя бы один человек из его списка контактов. Ну, или, по крайней мере, у которого есть его номер телефона.

Вы

Жив! Ты тоже?

      Он не знал кто это, но предполагал.       «Скорей всего кто-то из одноклассников».       Из-за того что художник переписывался с одноклассниками только через соцсети вытекал очевидный минус. Переписки в обычных сообщениях до этого не было. Поэтому определить человека не имелось возможности. Неизвестный Да! Я тоже! Слава богу! Ты пока единственный, кто ответил на мои смс. Ты понимаешь, что происходит?

Вы

Нет, а ты?

Неизвестный Я тоже.       И всё. Тупик.       «Что дальше?» – Глаза пробежались по сенсорной клавиатуре, пытаясь зацепиться хоть за одну букву, чтобы продолжить переписку, но как назло в голову ничего не шло. «Спросить как дела, что ли?»

Вы

Давай встретимся около школы?

Неизвестный Давай! Через полчаса буду!       Отправив эмоджи большого пальца вверх, Антон пошёл одеваться. Интерес к личности абонента – ещё одного живого человека, кроме самого Петрова – подтолкнул настоять на скорой встрече. Хотя "настоять" это громко сказано.       Учебное заведение было в 10-ти минутах ходьбы от дома, поэтому спокойно собравшись, Антон вышел в направлении школы. Но ноги ускорялись с каждым шагом. И вместо положенных 10 минут, он дошёл за 6. Пришёл, само собой, рано.       Дверь школы оказалась закрыта. Ну да. Лето же. Никто здесь не сидит день и ночь. Возможно, ещё вчера тут бы могла быть отработка. Но её не было в связи с днём города. У всех был законный выходной.       Решив, что прям на крыльце, на самом видном месте, стоять крайне рискованно и небезопасно, Антон спрятался около лестницы, надеясь слиться со стенкой. Но людей не было. Вообще никого.       Но даже так, тревога впивалась в плечи своими холодными пальцами. Тело немного потряхивало. Холод поселился в ступнях и на кончиках пальцев рук. Солнце жарит, а Антона морозит. От тишины и от страха.       Голову парень старался держать пустой. Иначе изнутри начинали пожирать бредовые параноидальные мысли.       «А что если белоглазые научились пользоваться телефоном?»       «Что, если они выманили меня и сейчас окружают школьную территорию, чтобы я не смог сбежать?»       «А может мне это приснилось, и никаких сообщений не было?»       Но проверяя телефон, художник снова и снова убеждался, что это не сон.       Покатился камешек. Что-то звякнуло. Раздался тихий звук шагов. Антон весь напрягся и прислушался. Определить насколько далеко был человек, оказалось труднее, чем он думал. Когда, юноша уже начал молиться богу, шаги вдруг затихли. Пальцы похолодели ещё сильнее от одной только мысли, что сейчас кто-то неизвестный стоит, нависая над ним, и смотрит. Сверлит глазами, белыми и бездушными. Но повернув голову, он никого не нашёл. Аккуратно выглянув из-за крыльца, Антон увидел непонятную фигуру без каких-либо опознавательных признаков.       Человек был одет совершенно не по погоде. Спортивные штаны, мешковатый бомбер с воротником, чёрные кроссовки, кепка и медицинская маска. Осматриваясь по сторонам и поглядывая в телефон, неизвестный стоял к Антону вполоборота. Петров бы в жизни не догадался, кто это, если бы не собранные в шишку тёмные волосы. — Полина?       Фигура дёрнулась и резко обернулась. В свете солнца блеснули синие глаза. Испуг во взгляде сначала сменился осторожностью и недоверием. Но, разглядев парня внимательнее, омуты засияли облегчением. — Антон!       Девушка подлетела и сжала художника в крепких объятиях. Лёгкий сладковатый запах цветочных духов защекотал нос, и Петров наконец-то смог вдохнуть полной грудью. — Господи, – только и смогла сказать Полина, после чего замолчала на долгую минуту. — Я так испугалась, – прошептала она и задрожала.       Обхватив крепче спину подруги, Антон горько вздохнул и задумался. До этого он считал, что его мозг пока что ещё ничего не понял. Не успел даже испугаться. Но где-то на подкорке сознания знал, что ему самому тоже было страшно. Что ужас шёл за ним по пятам, хватал за горло ледяными руками и нашептывал кошмары на ухо. Как же жутко было в одиночестве. Но даже когда рядом появился человек, страх отказался отступать полностью. Словно убрали руку с ножом от горла, но оставили другую ладонь сжимать шею, не давая и шанса на побег. — Пойдём отсюда. Здесь небезопасно.       Полина отстранилась, утёрла слёзы и кивнула. Осмотревшись по сторонам и поправив кепку на голове, она быстрым шагом направилась к выходу со школьной территории. Петров, поняв, что скрипачка ведёт к себе домой, решил не спорить. Сейчас ещё стоять, решать, к кому они пойдут домой? Нельзя тратить время на такие глупости.       Выйдя со школьного двора, художник хотел задать пару вопросов, но не смог издать ни звука, а потому счёл лучшим вариантом продолжить молчать. Полина тоже не спешила нарушать тишину.       По дороге к Морозовой парень не решился ничего спрашивать. Страх, быть замеченными и пойманными, оказался сильнее любопытства. Поэтому все вопросы Антон решил оставить на потом. Сейчас всё внимание было уделено окружению. Улицам, перекрёсткам, домам, окнам, закоулкам. Нужно было идти и постоянно оборачиваться, прислушиваться к каждому шороху, смотреть в оба и ни в коем случае не сбавлять темп. Всё это сильно выматывало. Ведь Антон не привык концентрироваться на обстановке вокруг него. До этого не было настолько острой потребности следить за безопасностью. Даже вчера, когда он ходил за повербанком, юноша не чувствовал такого давления. Сейчас же он напрягался так, что виски начинали болеть.       От школы до дома Морозовой 15 минут пешком. Её старенька пятиэтажка, в которой скрипачка живёт вместе со своим дедушкой, стоит в тихом районе, окруженная такими же пятиэтажками. Двор, с детской площадкой и красиво посажеными тополями, был частым местом встреч. В основном, из-за того, что Полина стабильно опаздывала. Хотя за всё то время, что они дружат, Антон привык.       В первом классе они не общались. Не были друг другу интересны. Полина, сидевшая за третьей партой около стены, обычно убегала с одноклассницами в коридор. Антон же, как отличник, сидел за первой партой у окна, прямо перед учителем, и рисовал в тетрадках.       Они не замечали друг друга. Понимали, что существуют, но не замечали. Антон сложил о Полине мнение как об очень энергичной, но тихой девочке, что вечно где-то пропадает с подругами. Морозова же в свою очередь сочла художника загадочным и скромным.       Впервые Антон обратил внимание на Полину, когда при новогодней игре в тайного друга, мальчику попалась бумажка с фамилией и именем одноклассницы. Тогда он впервые взглянул на неё целенаправленно. Она перестала быть массовкой, сливающейся с остальными ребятами из их класса.       Петров исправно подкидывал подарки всю неделю. Коробку конфет, набор резинок и заколок для волос, гигиеничку, расческу и ободок. А когда в последний день идеи закончились, маленький Антоша нарисовал девочке её портрет и подписал:       «Никому не показывай».       На классном часу, когда пришло время подводить итоги, попросили встать тех, кому понравились сюрпризы от его тайного друга и среди вставших была Полина. Постепенно каждому вставшему раскрывали его дарителя подарков.       Тогда Полина впервые обратила внимание на Антона. Сознательно взглянув на мальчика, что неуверенно поднялся около своей парты, и поймав его скромный взгляд, Морозова с интересом осмотрела одноклассника и мысленно добавила его в список существующих людей в её окружении. С этого момента для неё Петров перестал быть частью толпы.       Потом слово за слово и как-то сдружились.       Окончательно в крепкости их дружбы Антон убедился, когда слёг с температурой. Петров сам по себе был слабым мальчиком, поэтому часто болел и большую часть времени обучался на дому. Из-за чего ему было трудно найти друзей. Что же это за друг такой, который всё учебное время отсутствует?       Антону пришлось трудно. Когда он уходил на больничный, у него были приятели и друзья, а когда возвращался, то больше не находил точек соприкосновения с ребятами, и оставался один. Пока он болел, происходило множество интересных ситуаций, и со временем художник забывался сам собой. О чём говорить с вечно отсутствующим мальчиком? Было обидно. Никто не хотел себе друга, которого никогда нет рядом.       А Полина почему-то захотела.       Отвлечься от мыслей заставил шёпот скрипачки, что резко остановилась: — Стой. — Что? Поче..– девушка быстро развернулась, закрыла другу рот ладонью и потащила на землю. Приложив палец к губам, она убрала руку и кивнула в сторону своего подъезда. Около двери стояли двое парней. Определить с расстояния их сущности не имелось возможности. — Кто они? — Сейчас узнаем, – прокравшись к ближайшей клумбе и обшарив землю, Полина подобрала пару камней и бросила один недалеко от неизвестных. Те резко повернулись на звук и замерли.       И тишина. Такая напряжённая, что воздух можно ножом резать.       Антон немеет от ужаса, понимая, что перед ними освещённые. От страха кровь превращается в льдины и начинает царапать изнутри вены. Парень не понимает, что задумала подруга, поэтому неуверенно переводит на неё взгляд. Морозова некоторое время о чём-то раздумывает, после чего замахивается и кидает второй камень в том же направлении, но намного дальше от белоглазых. Те начинают медленно двигаться в направлении звука, пошатываясь, как зомби из дешёвых фильмов ужасов.       Антон так и провожал бы их взглядом, если бы его не одёрнула Полина. — Идём.       Быстрым шагом, не отрывая глаз от уходящих парней, художник идёт вдоль дома, следуя за скрипачкой, что целеустремлённо движется к своему подъезду. Заходя в темноту, Антон смотрит на освещённых последний раз и тихо прикрывает за собой дверь.       Спрятавшись от лучей солнца, парень выдыхает. Но выдох не помог расслабиться. Напряжение продолжало держать за плечи и сильнее стискивать грудную клетку. — Полин? – обернувшись, Петров не нашёл девушку. Забегав глазами по подъезду, юноша позвал громче. — Полина. — Поднимайся. Я всё объясню дома, – раздалось эхо с этажей выше.       Антон впервые за эти дни захотел поехать на лифте, но быстро пришло осознание, что даже если бы таковой был в пятиэтажке, то не работал бы из-за отсутствия света.       Когда художник переступил порог чужой квартиры, силы сразу же его покинули. Навалилась усталость. Закрыв дверь и сев на пол, парень наконец-то смог задышать без напряжения. Они в безопасности. — Чай будешь? – послышалось с кухни.       «Какой чай в такую жару?» – но, сжав замёрзшие пальцы в кулак, Петров ответил согласием.       Бомбер уже висел на вешалке. Кепка висела рядом. Один из пары кроссовок лежал на боку, а его брат близнец стоял у стены напротив. Приятно знать, что Полина не меняется.       Прибрав обувь подруги, и тихо разувшись, Антон прошёл в ванную, чтобы помыть руки. Но воды в кране не было. — Воды нет, – крикнула девушка, и художник заторможено подумал: «А какой тогда чай, если воды нет?». Но мозг быстро нашёл ответ. Вода покупная, из магазина. — Её отключили ещё неделю назад.       На кухню Антон вошёл под щёлканье ручки и чирканье спички. Морозову удалось узнать только сейчас. Объёмные спортивные штаны с низкой посадкой открывали вид на плоский живот. Сверху был облегающий топ футболка светло-голубого цвета. Теперь и улыбающееся лицо больше не скрывалось за медицинской маской. — Не думаю, что её снова включат. Как и свет. Хорошо, что газовая плита работает и без света. — У меня дома есть вода, – пока скрипачка ставила чайник, Петров достал кружки, чай и сахар, — Можешь прийти ко мне помыться. — И ты молчал? Негодяй! – она толкнула его плечом и засмеялась. — Откуда мне было знать? – Антон улыбнулся и боднул в ответ, — ты тоже не сказала, что можешь спокойно готовить себе еду. А свет отключили у всех. Ты ещё большая негодяйка, чем я! — Ах ты! Вот тебе!       Художник успешно уворачивается от двух ударов в бок, но по животу всё же получает. Руки подруги перемещаются на шею и начинают щекотать. Парень рефлекторно поднимает плечи и втягивает в них голову. — Полин, прекрати, я из-за тебя сейчас.. – но девушка не уступает, не желая слушать. — Щекочу щекотули щекотульки, – ловко выдернув длинные пальцы, в тот момент, когда Антон попытался зажать их между головой и надплечьем, Полина спустилась ниже, к подмышкам, и начала щекотать там. Руки юноши дёрнулись и автоматически прижались к телу. Звон упавшей ложки отвлёк мучительницу от пыток. — Ну вот, сахар рассыпался, – Антон поднял с пола чайную ложечку и отнёс в раковину. По привычке покрутив маховик крана, и заново открыв для себя отсутствие воды, Петров оставил столовый прибор в покое. — На счастье.       Художник озадаченно уставился на пол, по которому белым песком рассыпался сахар, и, немного подумав, пошёл в ванную за тряпкой. Когда Антон всё убрал, чайник уже закипел. Усевшись за стол и получив свою кружку с чаем, парню также вручили влажные салфетки.       В ходе разговора выяснилось, что вода, которую Полина набрала себе перед отключением, закончилась уже на четвёртый день. Из-за чего во все остальные дни у девушки не было возможности сходить душ или принять ванну, поэтому она обтиралась влажными салфетками. — Наконец-то смогу нормально помыться, – скрипачка отпила немного чая и блаженно улыбнулась. Только сейчас Петров обратил внимание на то, что волосы подруги, сложенные в неаккуратный пучок, грязные и сальные. И мгновенно порадовался, что смог сегодня утром ополоснуться в душе. — Можем сейчас допить чай и выходить. — Нет, сегодня у меня больше нет сил выходить на улицу, – признаться честно, Антон и сам измотан. Выйти за порог в таком состоянии будет или великим достижением или фатальной ошибкой. Лучше остаться здесь. — У меня тоже, – поймав взгляд Полины, Антон вдруг увидел в её глазах столько тоски и одиночества, что в горле появился ком. Захотелось убежать, отвести взгляд. Будто, через установленный зрительный контакт, девушка передавала свои чувства другу, и они электрическим зарядом бежали по венам. Юноша неуверенно промямлил: — Полин, а.. где твой.. дедушка?       Омуты скрипачки наполнились ещё большей печалью. Она опустила взгляд в кружку с чаем и поджала губы. — А где Оля? – художника будто ударило током. Слова просвистели, словно пули над ухом. От заданного вопроса и всплывших воспоминаний волосы на голове зашевелились. Оба сидят и молчат, вслушиваясь в тишину и осознавая весь ужас их положения. Полина поняв, что сделала больно, хоть и не хотела этого, начинает рассказывать про Харитона: — Как раз неделю назад, когда отключили воду, он поехал в санаторий по одной волонтёрской программе. – Она замолчала на полминуты, а потом снова продолжила, но гораздо тише: — Вчера он должен был вернуться.       «Не вернулся. И не вернётся. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра». — Мне жаль, – парень подсаживается ближе к Морозовой, и та кладёт свою голову ему на плечо.       Полина молча льёт слёзы, лишь иногда судорожно вздыхая. От концентрации боли в воздухе на языке оседает горечь. Хочется выть. — Я скучаю по нему. Антоша, я так по нему скучаю, – шепчет девушка. Юноша обнимает подругу и притягивает к себе, чтобы та смогла прорыдаться. Скрипачка прячет лицо в плече парня и начинает безудержно громко плакать. Она ревёт белугой, задыхается от тоски и пытается что-то сказать. Но цепляясь пальцами за чужую футболку не может произнести чётко ни одного слова. Антон гладит Морозову по спине и сам еле сдерживается, чтобы не заплакать.       «Нельзя».       Петров хочет сказать Полине, что всё наладится, но знает, что это не так. Фраза "всё будет хорошо" больше никогда не будет правдивой. После того, что случилось с миром, вряд ли получится вернуть всё, как было. — А Оля? А что с Олей? – сквозь всхлипы спросила скрипачка.       Ком в горле стал ещё больше, и после тщетной попытки его сглотнуть, Антон засипел: — Я встретил её вчера, среди толпы освещённых. – Полина аккуратно отстранилась, чтобы заглянуть другу в глаза. Тот заметался от одного её глаза к другому, пытаясь разглядеть сквозь лёгкое удивление что-то ещё. Но не найдя ничего кроме шока, зашептал громко на выдохе: — Она меня не узнала.       Сочувствие в синих омутах заблестело вместе с новыми слезами на лице. Полина потянулась обнять парня, но тот отшатнулся. — Не надо, а то я заплачу.       Девушка оторопела и отвернулась обратно к столу. Одним махом допив чай, она встала изо стола, слегка потрепала друга по светлым волосам и направилась к выходу с кухни. — Я постелю тебе в зале.