Зарисовки по Клинку. Новый Год

      — Привет! — разругавшись с подругой, ты садишься на единственное свободное место в классе — с Руи.       — Привет, — равнодушно отвечает он, даже не повернув голову в твою сторону.       — Ну и погодка сегодня! Бррр! — ты передергиваешь плечами. Ты любишь болтать, а потому пытаешься завязать с Руи беседу, пока еще длится перемена. К сожалению, он не горит энтузиазмом общаться с тобой. Впрочем, тебя это не останавливает. — Хотя… начало ноября всегда такое мерзкое, — вздыхаешь ты. — Сейчас бы укутаться в плед и греться у камина с чашкой какао, — ты мечтательно закрываешь глаза, представляя себе эту картину.       Руи странно косится на тебя.       — Лучше б об учебе так думала, — ворчит он.       — Об учебе я подумаю на уроке, — резонно замечаешь ты.       Как специально, в этот момент звенит звонок, и Руи многозначительно усмехается:       — Можешь начинать.              Спокойная школьная жизнь Руи заканчивается в ту секунду, как ты становишься его соседкой по парте. Привыкший быть невидимкой класса, он сбит с толку твоим взявшимся из ниоткуда дружелюбием: за один день ты вываливаешь на него тонну разнообразной информации, в основном, всякие мелочи, которыми он сроду не интересовался.       — Почему бы тебе не найти себе другую жертву? — на перемене перед последним уроком Руи не выдерживает. — Чего ко мне пристала? — грубо спрашивает он.       — Ты идеальный слушатель, — тебя не смущает его вспышка. — На вот, съешь конфетку и не злись, — ты кладешь перед ним сладость.       — Тебе что-то нужно от меня? — подозрительно прищуривается Руи, не спеша принимать твое угощение. — Помощь по какому-нибудь предмету?       — Нет, — качаешь головой ты. — Неужели я не могу просто хотеть поболтать с тобой? — удивляешься ты.       — Раньше ты меня не замечала, — парирует он.       — Ты прав, — к чему отпираться. Конечно, ты давно знала о его существовании, тем не менее, не торопилась подходить к нелюдимому однокласснику, — но сейчас-то мы сидим вместе, так почему бы нам не поговорить о чем-нибудь? Я ж тебя не под венец тащу, честное слово.       Руи густо краснеет, сжав подлокотники своего инвалидного кресла.       — Но если тебе это так неприятно, я тогда помолчу, — грустно произносишь ты.       Весь урок ты не позволяешь себе взглянуть на него даже мельком. После звонка ты кидаешь учебник и тетрадь с пеналом в рюкзак и убегаешь.       Руи смотрит тебе вслед, спустя некоторое время разворачивает конфету.              Его хватает на три дня.       — Скажи что-нибудь, — от его просьбы ты замираешь. — Эта тишина невыносима, — признается он.       Ты задумчиво крутишь в руках карандаш. Ты буквально физически ощущаешь напряжение, исходящее от Руи. Перебираешь в памяти все, что о нем знаешь, — оказывается, не так уж много: когда ты пару лет назад перевелась в этот класс, Руи резко выделялся среди остальных тем, что был в инвалидном кресле. Тебе неизвестно, эта проблема с рождения или результат несчастного случая. Руи превосходно учится по всем дисциплинам, постоянно что-то чертит в своем блокноте. И более ничего.       Отчасти тебе жаль его — он кажется сломленным и одиноким. У тебя слишком доброе сердце, чтобы продолжать принципиально хранить молчание. Ты делаешь глубокий вдох и произносишь:       — Тогда слушай. Вчера я прочитала такое…       Тебе не хватает перемены, чтобы рассказать до конца, а во взгляде Руи отчетливо видно любопытство, поэтому во время урока ты пишешь ему записку. Краем глаза ты наблюдаешь, как он читает, и пусть его улыбка очень слабая, но она есть.              — Давай прогуляемся после занятий, — предлагаешь ты через неделю.       Хотя с подругой вы помирились, ты не пересаживаешься к ней обратно. Она дразнит тебя, что ты влюбилась в этого буку. Ты просто показываешь ей язык.       — Сегодня, конечно, холодно, но зато ветра нет, — продолжаешь ты, не получая ответа от Руи.       — Ты уверена, что хочешь прогуляться с инвалидом? — хмурится он.       — Я хочу прогуляться с другом, — поправляешь ты. — Только не говори, что ты занят, — предупреждаешь ты, чтобы он не выдумал себе какое-нибудь оправдание.       Ты видишь его колебания. Тебе приходит в голову одна идея.       — Когда еще тебя пригласит такая потрясающая девушка? — дерзко спрашиваешь ты.       Губы Руи трогает легкая улыбка.       — Ну и самомнение у тебя, — усмехается он. — Хорошо, я согласен, ведь ты ж меня не под венец тащишь, честное слово, — припоминает он тебе твою же фразу.       — Когда потащу, ты тоже должен будешь согласиться, — находишься с ответом ты.       Руи растерянно хлопает глазами, отчего ты громко хохочешь.              Скинув рюкзак ему на колени, ты воодушевленно катишь кресло по асфальту.       — А вот и парк, — многообещающе произносишь ты.       — Ой, не нравится мне твой тон, — замечает Руи.       — Ты уже согласился, — парируешь ты. Он не успевает уточнить, на что именно помимо очевидного, как ты говоришь: — держись крепче и про рюкзаки не забывай.       Ты делаешь глубокий вдох и разгоняешься. Под твой злодейский смех кресло развивает приличную скорость. Ты ловко огибаешь немногочисленных прохожих, не съезжая с дорожки. Спустя десять минут, запыхавшись, ты плавно останавливаешься и встаешь перед Руи.       — Ты сумасшедшая! — кричит он, но по его лицу не скажешь, что он злится.       — Тебе понравилось, — заявляешь ты, — но ты мнишь себя важным и серьезным, чтобы признать, что тебе было весело.       Руи долго не сводит с тебя взгляда, потом внезапно улыбается.       — Прокати меня еще разок, пожалуйста, — удивляет тебя он.       — Так точно, — притворно рапортуешь ты и берешься за ручки кресла.       Теперь уже Руи изображает демонический хохот.       — Спасибо тебе за этот день, — тихонько благодарит он, когда ты провожаешь его до дома.       — И тебе спасибо, Руи, — ласково отвечаешь ты, махая на прощание.              В середине декабря всех вокруг лихорадит от предстоящего праздника. По-настоящему сблизившись за месяц общения, вы отправляетесь на новогоднюю ярмарку. Ты покупаешь гирлянду на батарейках и под ворчание Руи обматываешь ею кресло.       — Совсем другое дело! — восклицаешь ты, наслаждаясь результатом своей работы. — Будешь дуться, и тебя украшу, — грозишься ты. — Кстати об украшениях, — ты надеваешь на него шапку Санта Клауса, а потом и на себя. Смотришь на Руи. — Возмущений не будет?       — Не дождешься, — фыркает он. — По-моему, тебе нравится подначивать меня.       — Хе-хе, — неопределенно хихикаешь ты, везя его дальше.       — Ребята! Ребята, вы под омелой! — кричит случайная компания, попавшаяся вам на пути.       Не сговариваясь, вы с Руи поднимаете головы. И правда, на ели, возле которой вы остановились, висит этот символ рождества.       — Целуй ее! Целуй! — смеется один из парней, заработав шлепок от девушки.       — Давайте оставим их, они же такие юные, наверняка стесняются, — от их слов вы оба краснеете.       Твои плечи осторожно сжимают, ты пораженно ахаешь — Руи стоит на ногах! Он невесомо чмокает твою щеку, не отпускает тебя после. Ты поворачиваешься так, чтобы ваши губы соприкоснулись. Помедлив, Руи нежно целует тебя. Вы отстраняетесь, только когда вам не хватает воздуха продолжать.       Руи возвращается в кресло.       — Ты не говорил мне, что с тобой все в порядке, — отстраненно произносишь ты, чувствуя себя обманутой.       — Потому что со мной не все в порядке, — отвечает он. — У меня проблемы с позвоночником, я могу стоять, ходьба противопоказана, хотя пару шагов сделать способен.        — Руи, — ты садишься перед ним на корточки, берешь его руки в свои и поглаживаешь.       Он не реагирует, выглядит поникшим, сейчас главное вернуть ему хорошее настроение. Ты поднимаешься и решительно везешь его к ларькам со вкусностями.       — Извини, я все испортил, — шепчет Руи по пути.       — Все нормально, — отмахиваешься ты, — если вдруг у тебя возникнет желание поделиться подробностями, я внимательно тебя выслушаю и поддержу.       — Зачем тебе эта морока? — с замиранием сердца спрашивает он.       — Потому что я добрая и чуткая, — заявляешь ты, добиваясь таки от него улыбки.       — Как мне с тобой повезло, — произносит он.       — Хорошо, что ты это понимаешь, Руи, — подмигиваешь ты ему.              — Ты не против, если мы сходим на каток? — спрашиваешь ты его в последний учебный день этого года, когда вы покидаете школу.       — Хочешь похвалиться передо мной, как ты умеешь кататься? — подкалывает тебя Руи.       — Хочу, — киваешь ты.       — Тогда я не имею права отказаться, — улыбается он, поднимаясь с кресла.       — Руи, — ты волнуешься за его состояние.       — Не суетись, за пару секунд на ногах я не помру, — успокаивает тебя он. — Это мой подарок, — он достает из своего рюкзака длинный бордовый шарф и повязывает тебе на шею.       — Спасибо! — сияешь ты. — У тебя золотые руки! — недавно Руи признался, что обожает вязать.       — Если б ты постоянно не отвлекала меня после уроков, получила бы еще и варежки с шапкой, — он скрывает смущение за ворчанием.       — Не бубни, — хихикаешь ты. — Устраивайся на своем троне и погнали.       Городской каток освещен мерцающими гирляндами, создающими праздничную атмосферу. Ты быстро переобуваешься и ступаешь на лед. Руи в качестве зрителя остается возле бортика. Он завороженно наблюдает, как легко и грациозно ты скользишь, как изящно выгибаешься. Позабыв обо всем на свете, ты двигаешься в такт музыке, звучащей из огромных колонок. Вы не замечаете, как пролетает два часа.       Народу становится больше — многие люди спешат после работы сюда. Теперь здесь невозможно кружиться, как ты любишь, пора уходить. Ты подъезжаешь к Руи.       — Ты была великолепна, — опережает он тебя, ты розовеешь от удовольствия, зарываясь носом в подаренный шарф. — Ты замерзла, — он касается пальцами твоей холодной щеки, — по кофейку? — ты счастливо киваешь в ответ.              Днем тридцать первого декабря ты заглядываешь к Руи домой.       — Мой подарок не так хорош, как твой, но вот, — ты вручаешь ему ежедневник.       Руи старательно обводит пальцем омелу, изображенную на белой обложке. Ты мнешься в ожидании его реакции. Он медленно встает со своего кресла. В прошлый раз ты и не заметила, что он выше тебя почти на голову. Руи мягко обвивает руками твою талию. Помня про его спину, ты поднимаешься на цыпочки. Он касается твоих губ, и когда ты приоткрываешь их для него, углубляет поцелуй, проникает языком в твой рот.       Ты чувствуешь, как дрожит его тело, и отстраняешься. Руи падает в свое кресло.       — Можно сесть к тебе на колени? Тебе не будет больно? — рискуешь спросить ты.       — Садись, — кивает Руи.       Ты осторожно забираешься и кладешь голову ему на плечо, он обнимает тебя.       — А где твои родители? — решаешься ты поднять волнующую тебя тему.       — На работе, — небрежно отвечает Руи, но тебя не провести — несмотря на напускное равнодушие, он расстроен из-за их отсутствия. — У нас давно не было нормального Нового года, — с горечью произносит он. — С тех пор, как я оказался в этом проклятом кресле, — он неосознанно сжимает тебя крепче.       — Хочешь об этом поговорить? — ты успокаивающе дотрагиваешься до его волос, густых и волнистых.       — Четыре года назад мы с дядей и двумя моими братьями поехали купаться на озеро, — начинает Руи. — Дядя не справился с управлением… мы попали в аварию, — он нервно сглатывает, — выжил только я.       Ты притягиваешь его поближе к себе, будто пытаясь защитить от страшных воспоминаний.       — Потом месяцы в больницах, — продолжает Руи, принимая твою молчаливую поддержку. — Когда я вернулся домой, первое время отец с матерью тряслись надо мной. Вскоре они стали безвылазно пропадать на работе, фактически бросили меня.       Обычно ты не лезешь за словом в карман, но сейчас не представляешь, что уместно будет сказать. Ты просто поглаживаешь его грудь, покрываешь ласковыми поцелуями его лицо, и, похоже, этого достаточно.       — Пойдем приготовим что-нибудь, — ты нарушаешь долгую тишину, когда чувствуешь, что Руи расслабился.       Проведя ревизию на кухне, вы выбираете булочки с корицей. Пока поднимается тесто, ты порхаешь вокруг Руи, который включил для тебя рождественские песни. Проходит положенный час, и вы трудитесь в четыре руки. За пустой болтовней ваши булочки едва не подгорают. Намазав их сверху сливочным сыром, вы с аппетитом трескаете их, запивая молоком. Руи ярко улыбается тебе, заставляя твое сердце трепетать от восторга.       Внезапное возвращение родителей вызывает у Руи ярость, он спешно уезжает в свою комнату. Ты видишь их боль, хотя и не понимаешь всей ситуации. Чувства Руи в данный момент важнее всего, ты следуешь за ним.       — Лучше б они остались на своей гребаной работе, — злится он.       — Руи, — осторожно зовешь его ты.       — Прости, ты не заслужила, чтоб я срывался на тебе, — сокрушается он. — Я так рад, что ты есть в моей жизни.       «Даже если это ненадолго», — мысленно добавляет он.       — И я рада, что ты есть в моей, — вторишь ему ты. — Но, Руи, ты не думал поговорить с мамой и папой?       — Как будто я не пробовал, — печально произносит он. — Они всегда отмахиваются от меня, избегают, как прокаженного. Мое существование их тяготит.       — Если бы я только могла встретить этот Новый год с тобой, — вздыхаешь ты. Вы всей семьей давно запланировали отмечать праздник за городом.       — Я бы тоже этого хотел, — признается Руи.       Усевшись к нему на колени, ты приникаешь к его губам. Он с удовольствием отвечает. Вашему поцелую мешает звонок твоего телефона.       — Это папа, — ты неохотно отрываешься от Руи. — Мне пора.       Он провожает тебя до двери.       — С наступающим, — шепчет он на прощание.       — С наступающим, Руи, — перед уходом ты чмокаешь его в щеку.              В полночь ты отправляешь ему кучу своих фотографий в подаренном им шарфе. Руи в ответ посылает ровно столько же с твоим ежедневником.              Следующий год наполнен счастьем. Да, временами вы спорите и даже ругаетесь, но ни у одного из вас ни разу не возникает мысль расстаться.       — Ты уже решил, куда будешь поступать? — спрашиваешь ты Руи. Вам обоим по восемнадцать, впереди выпуск из школы.       — В архитектурный, а ты? — любопытствует он.       — В педагогический, хочу стать воспитателем, — признаешься ты.       — Не уверен, что тебе можно доверить детей, — язвит Руи.       — Мне можно доверить все и всех, — ты клюешь его в щеку. Руи это не устраивает, он утягивает тебя в настоящий поцелуй.              На этот Новый год ты получаешь в подарок чудесное мягкое платье-свитер, в которое ты сразу переодеваешься, и варежки с шапкой. Ты же даришь альбом с вашими совместными фотографиями и набор чертежных инструментов.       Родители Руи в командировке, вы только вдвоем, в его спальне.       — Потанцуй для меня, — просит он, перемещаясь на кровать.       Ты включаешь на телефоне медленную праздничную песню, гасишь свет. Твой силуэт озаряют лишь огоньки на елке. Зачарованный твоими эротичными движениями, Руи ловит тебя за руку и привлекает к себе. Ты устраиваешься на своем любимом месте — на его коленях. Невинный поцелуй быстро перерастает в жадный.       — Ты хочешь… зайти дальше? — срывающимся голосом спрашивает Руи.       — Да, — выдыхаешь ты.       — Никаких сомнений? — уточняет он.       — Никаких, — подтверждаешь ты.       Руи тянет вверх твое платье, внимательно глядя тебе в глаза.       — Если тебе будет больно или ты просто передумаешь, скажи, и я остановлюсь, — предупреждает он.       — Хорошо, — ты бережно кладешь платье на стоящее рядом кресло.       Руи возобновляет поцелуй, снимая твой простенький белый бюстгальтер. Слишком увлеченная, ты удивленно охаешь, почувствовав, как твою грудь нежно ласкают.       — Я хочу, чтобы ты села мне на лицо, — шепчет Руи, чуть отстраняясь.       Ты неуверенно киваешь. Он избавляется от своей рубашки и твоего белья, ложится на постель. Его предложение такое бесстыдное и в то же время невероятно соблазнительное. Ты забираешься сверху, не зная, чего ожидать. Легкое прикосновение языка к твоим складкам невольно заставляет тебя дернуться.       — Все хорошо, — Руи успокаивающе поглаживает твои бедра. — Не нужно бояться. Сосредоточься только на мне.       Он ласкает тебя чуть сильнее, находит клитор и обхватывает его губами, медленно посасывая, слизывая твою смазку. Ощущения приятные настолько, что ты начинаешь извиваться под ним. Когда в твое лоно проскальзывает палец, ты стонешь. Не понимаешь, что с тобой происходит, почему твое тело покрывается мурашками, будто предвкушая что-то. Внезапно ты замираешь, чувствуешь, как стенки влагалища сокращаются. Спальню оглашает твой короткий вопль:       — Руи!       — Тебе понравилось? — спрашивает он после того, как ты обмякаешь на нем.       — Очень, — признаешься ты. — Мы можем продолжить?       — Конечно, возьми презервативы в нижнем ящике тумбочки, — инструктирует тебя он. — Да, я подготовился в надежде, что когда-нибудь они нам понадобятся, — отвечает Руи на твой невысказанный вопрос.       Пока ты ходишь за ними, он раздевается окончательно. Ты впервые разглядываешь член, гадая, как он в тебя поместится. За пару секунд Руи надевает контрацептив и, заметив твои колебания, успокаивает тебя:       — Ни о чем не волнуйся. Я буду предельно аккуратен.       Чтобы не думать о страхах, ты целуешь его. Два пальца неторопливо проникают в тебя, понемногу растягивают твое влагалище, чтобы подготовить тебя. Второй рукой Руи ласкает твою грудь, иногда опускается на клитор. Теперь ты знаешь, что должно вскоре произойти, жаждешь этого, самостоятельно насаживаясь как можно глубже. Забывшись в наслаждении, ты тихонько повторяешь имя своего любимого.       Во время оргазма ты особенно прелестна, считает Руи. Распаленный желанием, он заменяет пальцы членом, мягко толкаясь в твое лоно. Внутри горячо, влажно и узко, Руи стонет от восхитительных ощущений. Ты же испытываешь небольшой дискомфорт. Руи отвлекает тебя, целуя твои губы, шею и грудь, ограничивается минимумом движений. Благодаря его заботе напряжение постепенно покидает твое тело. И пускай ты не кончаешь, удовольствие Руи — и твое тоже.       Счастливые после разделенной близости, этакого закрепления взаимной любви, вы забираетесь под одеяло и обнимаетесь. Когда бой курантов знаменует начало нового года, вы сладко спите.