𝘿𝙧𝙤𝙬𝙣𝙞𝙣𝙜 𝙞𝙣 𝘿𝙖𝙧𝙠𝙣𝙚𝙨𝙨

Достаточно больно на душе, подмечаешь ты про себя.

      Долго сидишь у окна, кофе в кружке, что ты всё ещё продолжаешь держать, давно остыло. В отличие от твоих чувств, что всё ещё продолжают гореть или, точнее говоря, тлеть, зажигаясь каждый раз когда он обращается к тебе. Когда касается. Когда обнимает.       Уставшим взглядом ты рассматриваешь тёмное, таинственное и прекрасно-пугающее небо. Солнце давно зашло за горизонт, а шум на кухне и в зале давно прекратился, позволяя полностью уйти в свои тяжёлые размышления. Уже так поздно: эспада ушла в свои комнаты спать, лишь ты продолжаешь, словно мечтательно, вглядываться в тёмное, синее небо, что вызывает такие смешанные чувства. Своими аметистовыми глазами прожигаешь дыру в крепком стекле. Ты не раз получала комплименты за счёт своей внешности, но, они еще не знали, какой ты была раньше... Сухие и ломкие чёрные волосы, что постоянно вырывал отец в порыве гнева на свою дочь, взгляд полный страха, побитое хрупкое тело... Иногда противно слушать комплименты от людей, но только не его. Ты была бы готова на всё, лишь бы услышать от него ещё раз, простое, банальное слово: красавица...       Одного его одобрения со стороны, было предостаточно, чтобы проломить любые стены невозможного. Ты пошла за ним, пошла в армию лишь бы быть рядом с ним, лишь не оставлять его одного.       Отчаянно, наивно, ты это прекрасно знаешь... Твоя привязанность — это огромная слабость, на которую легко надавить. Ты вытерпела ад, что бы быть рядом с ним, вытерпела ужасные тренировки и стала сильной, но тебе всё равно кажется что этого недостаточно, что бы он остался. Что-бы он не уходил.       Судорожно перебираешь худыми пальцами по керамической и холодной кружке, сморгнув влагу на ресницах.        На твоём лице уже давно нет макияжа, на твоём теле уже давно не твоя одежда, ты давно не в своей комнате и ты давно ждёшь его. Ты продолжаешь зарываться в его одеяло, откладывая недопитое кофе подальше на подоконник.       Обнимаешь собственные ноги, лицом утыкаясь в колени. Чуть взъерошенные, длинные волосы, каскадом упали с твоих плеч, закрывая твоё лицо окончательно. Ты снова прячешься от мира, что бы никто не увидел твоих слёз. Что бы не увидели твоей слабости и очень ранимой души.       Ты знаешь, что все тебя считали самовлюбленной стервой, ведь ни разу не видели тебя настоящей, как и его...       В пустой одинокой комнате так холодно, так тоскливо и печально, что создаётся атмосфера безнадёжности, нагоняя ещё больше противных и навязчивых мыслей. Из тусклого света, что хоть немного отдавал очертания предметов в темноте комнаты, был только одинокий уличный фонарь, что стоял за окном. Мрачно.       Закутываешься в одеяло с головой, погружаясь всё глубже в свои тревожные мысли, вслушиваясь в пугающую тишину, словно надеясь наконец-то услышать его.       Странное чувство пустоты в груди, странная мечтательность в последнее время. Ты давно в курсе своего странного состояния, ты давно в курсе, в чём причина, но всё равно сидишь у окна на подоконнике, ждёшь его, ведь спустя месяц он наконец-то приезжает домой. Ты хочешь дождаться, хочешь сказать ему что скучала.       Час, второй, третий, сколько времени прошло? Уже перевалило за три часа ночи, а он всё ещё не приехал... С ним что-то случилось? Вдруг его уже не стало? Вдруг ей на утро сообщат о его гибели? Как же он там...       Порой ты понимаешь, что эта пустота в груди невыносима, как и он сам.       Порой ты понимаешь, что его просто не хватает. Он пропадает на работе, буквально тонет в ней и умирает, а ты снова бесполезна. Снова пытаешься помочь своему единственному близкому и дорогому человеку, но все бестолку. Твоя помощь абсолютно бессмысленна.       Порой ты понимаешь, что отчаянно любить того, кто не знает как любить, просто как самоубийство, просто как собственное согласие на вечное ничего, но ведь, ты согласилась, ведь ты все ещё его любишь, даже сейчас. Ты надеешься на лучшее, твоё сердце бешено бьётся, по ощущениям ломая рёбра, когда ты просто видишь его, когда он улыбается тебе.       Твоё сердце бьётся как ненормальное, стоит лишь пропустить мысль о нём. Даже сейчас, но тебе страшно.       Он так далёк, а ты продолжаешь с каждым днем тянуться к нему, продолжаешь пытаться убрать это расстояние, вновь ударить его по лицу что бы он пришёл наконец-то в себя.       Где же тот мальчишка, где же тот Айзен, который всегда был рядом с ней? Почему он ушёл так же как и он сейчас? Почему же он такой эгоист... Кретин. Придурок. Идиот. Эгоистичный, самоуверенный...

      Её...

      Ты тихо всхлипываешь, крепче обнимая свои колени прижимаешь их к своей груди сильнее, чтобы спрятаться от этого мира.       Тяжёлая рука неожиданно, но мягко ложиться на твоё плечо. Ты вздрагиваешь, поднимая свою голову что бы взглянуть в его лицо.       А он тихо шепчет: Я дома, Кьеко. И на его лице ты снова видишь ту улыбку... Лёгкую, мягкую, родную.       Пару секунд ты без слов смотришь ему в глаза, прежде чем сдаться, прежде чем холодные слёзы потекли по твоим щекам, прежде чем упасть в его объятия.       Он гладит тебя по спине, перебирает длинные волосы, молча, как обычно, присаживается рядом, а ты надрывно, сквозь слёзы с улыбкой на лице лишь шепчешь: с возвращением.

Не желая отпускать...

      Он идиот. А она дура, что безнадёжно влюблена.       Она просто глупая дурочка, что отчаянно бросается в огонь. . . . .       Кьеко вздыхает, молча поднимая взгляд на часы, прошло уже два часа, а Айзен так и не вышел из-за своего стола.       — Айзен, ужин стынет, — мягко обращается девушка к нему.       — Ещё немного, — лишь отвечает ей Сосуке, занятый отчётами.       Аристократка молча выходит за дверь и идёт на кухню. Хочется чего-то сладкого, да и Айзену стоит в таком случае хотя-бы кофе принести.       — Да ему плевать на нас! — кричит мальчик и толкает в грудь Ноиторру, — Он даже не пришёл на ужин!       — Что ты такое несёшь! — Вскинулась Кьеко, подходя к мальчикам, — Гриммджо, ты хоть понимаешь что говоришь? Я понимаю что тебе обидно, что вы практически никак не контактируете, но он же тоже занят, он кормит, одевает вас. Он обеспечивает ваши хотелки, просто у него такая работа, он не может всё время быть дома, — уже более спокойно произнесла Суйгецу присаживаясь на пол, — Мне тоже обидно, я тоже скучаю по нему, но мы же делаем всё это ради вас. Он спас вас, почему ты так говоришь? Потому что он занят работой, занят тем, чтобы помочь другим и при этом обеспечить вас? Я понимаю твои чувства, милый, но нужно просто немного времени. Если ты захочешь и постараешься, ты станешь помогать ему на заданиях, как и все вы, — брюнетка улыбнулась. Они ещё дети, она понимает их, понимает что им страшно, что Айзен так же может внезапно исчезнуть и их вторая, новая жизнь с чистого листа, снова канет в лету.       Честно признаться, Кьеко и сама боится, что Айзен исчезнет из её жизни, именно поэтому она отказалась сидеть сложа руки и пошла вместе с ним в армейскую отрасль.       Гриммджо виновато опустил голову, сжимая руки в кулаки от злости и стыда.       — Простите, Кьеко-сан, — качает головой подросток, — Я поговорю с ним, он ещё не понимает что к чему, — добавляет Ноиторра. Он был старше Гриммджо на шесть лет, поэтому уже понимал, где он находится и с кем. Айзен буквально спас его, оплатил все операции по пересадке кожи, всё обучение, дом, пищу, лечение, будущее. Ноиторра черезмерно благодарен этому человеку, поэтому он и хочет остаться, хочет помочь ему, стать солдатом, стать сильнее. Гриммджо, пусть и ситуация была другой, ведь Сосуке подобрал его просто голодного на улице, не то что Нои, обгоревшего в пожаре, полуживого-полудышащего... Джагерджаку всего девять, он вряд-ли ещё понимает всю ситуацию... Вряд-ли ещё осознает, куда попал.       — Не стоит, думаю он и сам со временем поймёт. Идите в комнату, завтра у вас учёба, нужно отдохнуть, — после этих слов Джагерджак рванул к себе в комнату, — Надо же, — беззлобно улыбнулась она, — Какой он всё таки..       — Прилипала, — закончил он заместо девушки предложение, за что она ущипнула его за щеку, — Ай!       — Все вы. Вижу, тебе стало лучше, Ноиторра.       — Да, постепенно прихожу в себя после операции... — парень замолчал и Кьеко увидела как его губы задрожали, — Но мой глаз...       — Нои, ты жив и это главное. Понимаю что тяжело, но мы же тебя не ненавидим за этот дефект. Это был несчастный случай, чудо что ты вообще сейчас тут, — она погладила его по щеке, прежде чем встать на ноги, — Иди отдыхай, если что я буду в комнате. Завтра у вас тяжёлый денёк, — брюнетка вздохнула, направляясь к столешнице.       — Кьеко-сан, — тихо зовёт он и Кьеко поворачивается к нему с немым вопросом в глазах, — Когда у меня начнутся тренировки?       — Когда тебе исполниться шестнадцать, мы не хотим перегружать тебя, ближе к этому возрасту мы постепенно начнём вводить программу тренировок, поэтому будь готов, — Суйгецу взяла кружку с кофе, вензель с вишней и направилась в комнату Айзена, — Доброй ночи.       — Спокойной ночи, Кьеко-сан.       Девушка открыла дверь и медленно зашла в комнату.       — Айзен? — тихо окликнула его аристократка, осторожно подходя к столу. Она поставила кофе рядом и отложила булочку, понимая что этот упрямец просто напросто отрубился прямо за столом. Облегченная улыбка появилась на её лице: он наконец-то уснул.       Кьеко огляделась, хватая с кровати плед она набросила его на чужие плечи, убирая с его лица отросшие мягкие волосы, прежде чем коснуться губами его тёплого лба.       — Доброй ночи, — шепчет она и выключает лампу...       Сердце горит, обливается кровью, бабочки в животе трепещут, разрезая своими крыльями внутренности, пульс неистово бил по ушам, в голове миллиард мыслей, миллион тревог, тысяча слов люблю, сотня тревог и столько же безнадёжного отчаяния, которое всё гложет и гложет, всё рвёт и рвёт, не позволяя ей выбраться из этого адского капкана-судьбы.       Она знала, насколько тяжела будет её жизнь, их жизнь. Как будет тяжело, как будет больно. Но ей всё так же плохо, как и в первый раз, когда в него снова попали. На глазах навернулись слёзы, но руки были стальными, словно механическими, она смогла оказать первую помощь как на автомате, прежде чем миссия с перестрелкой завершилась. Кровь на собственных руках, его тяжёлое дыхание и мутные глаза... Она не забудет, как же ей было в этот момент страшно. Она не боялась умереть сама, не боялась ничего, но потерять его, стало бы концом света. Терпеть боль, терпеть неистовые тренировки, терпеть унижение... Она стойко выдерживала все испытание, но не тогда, когда что-то случалось с этим человеком...       Каждый день тренировки до крови из носа, до потери сознания, до онемения рук, каждый день оттачивать всё до идеала. Она сможет защищать его, если будет больше стараться, она не будет обузой, она не будет лишней. Всё только ради него, ради человека, что просто спас его из того ада дома. Он её первая и последняя надежда, он её свет, он её любовь и проклятие, которое отравляет с каждым днём всё сильнее и сильнее.       Он целует её, крепко обнимает холодными ночами и заплетает ей волосы. Он дарит ей цветы при любой возможности, он был за неё горой.       Страшными ночами, после Кровавого Хэллоуина, она впервые увидела как он плачет. Как закрывает лицо руками, как кричит "не трогай" как он дрожит. Но она и сама была не лучше, не лучше перенесла этот переломный момент. Но именно благодаря ему, она и выдержала, не сошла с ума, не сгнила от совести.

***

      — Кьеко смотри! — воскликнул мальчик, надевая на голову Кьеко веночек из роз при встрече. Девушка замерла, чувствуя, как её сердце бешено забилось в груди, как уши заложило и глаза забегали по сторонам, стоило увидеть его улыбку.       — Тебе нравится? — он улыбнулся, и звёзды в этот момент отражались в этих прекрасных янтарных омутах, заставляя её затаить дыхание от этой красоты, что она запечатлела в своей памяти, выбила, вырезала, впечатала, что угодно, но она никогда не забудет этой картины...       — Очень, — улыбается она и её губы задрожали. Сейчас он был единственным человеком, что хоть как-то помогал ей держаться на плаву. Отец забил мать до смерти, у этого маразматика поехала крыша и его заклинило на том, что Кьеко должна была родиться мальчиком, должна была быть наследником, а не жалкой тряпкой. Он не разрешал ей носить платья, только на какие-то определённые мероприятия. Не разрешал ей краситься, красить ногти, отращивать волосы, вырывал их же в порыве гнева на её голове. У неё был определённый кодекс, свод правил, который нельзя было нарушить, если она не хотела быть избитой.       Однажды ночью ей удалось сбежать через окно, там она и случайно встретилась с Айзеном, который по словам отца и горничных, должен был быть мёртв. А дальше... они договорились о еженедельных встречах, благодаря которых она и смогла пережить этот ужас и сбежать в ночь того Хэллоуина, спалив всё дотла, начиная новую жизнь с новой надеждой и мечтой — просто быть рядом с ним.       Узнав, куда именно пригласили Айзена, Кьеко не могла оставаться в стороне, убеждая Яхве, что тоже будет им полезна. Она не могла потерять его, не могла позволить ему идти в одиночку и преодолевать этот невероятно тяжёлый и сложный путь...

***

Целуй, кричи, делай что угодно,

Но лишь останься,

Я не прощу твоей погибели,

Я не прощу твоей пропажи,

Просто дыши, я буду рядом,

Просто останемся с тобой до заката,

Увидем рассвет, увидем надежду,

И обреченные грешники станут свободны.

Все наши мысли,

Все наши желанья,

Просто оставим за гранью сознания.

Мы улетим, мир покидая,

Просто дыши и я буду рядом.

Я буду рядом...