Скромные зарисовки

      Субин сказал, что придет. Ёнджун посмотрел на часы — без пяти семь.       Утро выдалось холодным. Он стоял на вокзале рядом с открытыми дверьми автобуса, сжимал пальцами ручку сумки и дрожал, но, кажется, не только от холода.       Час назад Ёнджун попрощался с родителями в гостиной их дома — они договорились, что не будут провожать сына до автобуса, чтобы мама не плакала на людях. Машину папа обещал забрать с парковки вечером, багаж уже был отправлен в колледж службой доставки, оставалось только сесть в автобус, чтобы поехать в новую жизнь. Но Ёнджун не мог этого сделать, он смотрел на дорогу, кусал губы и ждал, потому что Субин сказал, что придет.       — парень, заходить собираешься? — недовольно спросил тучный водитель.       — еще есть время, — Ёнджун ответил не ему, он говорил это себе.       Ночью ему не спалось, и виной тому были не сборы. Внутри все дрожало, в горле от волнения стоял ком, который невозможно было ни проглотить, ни выплюнуть. Вчера Ёнджун почувствовал что-то неладное, они будто прощались навсегда… Но этого быть не могло! Субин сказал, что придет, и Ёнджун ему верил.       Он достал телефон, набрал номер и в который раз услышал механический женский голос, который оповещал, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Ёнджун мог выдумать кучу вариантов, почему Субина все еще не было рядом, но он отмел их все. Сердце трепыхалось в клетке ребер, просилось выпустить, искать, лететь к нему…       — так, парень, если едешь — заходи, мы отправляемся.       Ёнджун крепче стиснул пальцы и ничего не ответил. Зачем ему новая жизнь, если в ней не будет его нежного хулигана?       Двери автобуса закрылись, зашуршали по асфальту шины, маленький мальчик в окне улыбнулся и помахал рукой. Ёнджун вздрогнул и побежал к своей машине. Ноги не слушались, дрожащие пальцы с трудом повернули ключ зажигания. Он выехал с парковки, превышая скорость и поднимая клубы пыли за собой, но в такой ранний час дороги были пустыми.       Ухоженные улицы города сменились окраинами с обветшалыми домами. Ёнджун искал только один — на крыше должен был развеваться флаг с мордой волка. Субин рассказывал ему, что воткнул тот лет в четырнадцать после того, как прочитал одну книжку.       — где же ты, волчонок? — шептал Ёнджун, колеся по району.       Ему не доводилось бывать здесь, Субин не любил это место и не хотел приводить его. Еще он рассказывал, что таких, как они, тут не любили.       Над одной из крыш что-то мелькнуло. Ёнджун ударил по тормозам и выглянул наружу. Выцветший и потрепанный флаг едва шевелился на крыше дома за покосившимся забором. На флаге белой краской детской рукой был нарисован волчий оскал.       Ёнджун выскочил из машины, пробежал через двор и, не найдя звонка, постучал. Никто не ответил, он постучал еще раз, а потом начал барабанить кулаком в дверь и кричать, чтобы ему открыли. Через несколько бесконечных минут дверь распахнулась и на пороге показался помятый мужчина, от которого разило алкоголем так, что Ёнджун не рискнул бы рядом с ним чиркнуть спичкой.       — че надо? — рявкнул он, и слова лаем вылетели из глотки.       — Субин дома?       — я ебу, где этот выродок шляется?!       — значит, его нет? — в пропитом лице Ёнджун увидел едва различимые знакомые черты.       — сказал же, не знаю! — мужчина закричал и раскраснелся, но Ёнджун не испугался его, видя, как тот еле держится на ногах, опираясь на дверной косяк.       Он закусил губу и заглянул в дом. Ему надо было проверить! Ёнджун сжал кулаки и напролом двинулся внутрь.       — куда?! — взревел мужчина и попытался схватить Ёнджуна, но опьянение притупило его реакции.       Ёнджун распахивал двери, заглядывал в комнаты и звал Субина, но те были пустыми, если не считать хлама и мусора. Только в последней по коридору было чисто и аккуратно по сравнению с остальным домом, светло и не пахло грязным бельем. На заправленной кровати сидел плюшевый заяц, а на стене висела их общая фотография. Это была комната Субина, в которой он не ночевал.       Ёнджун забежал внутрь и заглянул под кровать — сумка оказалась там. Он вытащил ее — внутри вещи, деньги и документы.       Из коридора послышались тяжелые шаги и громкие ругательства. Ёнджун схватил зайца с кровати, сорвал фотографию и, перекинув сумку через плечо, вылетел из дома, толкнув мужчину в плечо. Тот разразился очередными ругательствами и пообещал найти Ёнджуна, чтобы вытрясти из него все дерьмо.       Но Ёнджун не слушал. Он закинул сумку Субина на заднее сиденье рядом со своей, сел за руль, зайца оставил на коленях, а фотографию положил в карман рубашки на груди. У него не было еще вариантов, где искать Субина, и он поехал на то место, где в пыли пустыря расцвела их любовь.       Он выжимал газ, насколько позволяла дорога и застилавшие слезы глаза. Сердце больше не трепыхалось, оно камнем давило в груди, и Ёнджун с трудом дышал. Все его страхи поднялись высокой волной и с головой захлестнули, топя и утягивая на дно отчаяния. Он чувствовал подступающую истерику, но давил ее из последних сил.       Солнце поднималось все выше, на жалких клочках травы подсыхала трава, на пустыре никого не было. Или был?       Ёнджун запнулся, выходя из машины и упал, содрав кожу на ладонях, но не почувствовал боли. Больно ему стало от того, что он увидел — на земле раскинув руки лежал Субин. Ёнджун бросился вперед и упал перед ним на колени, боясь дотронуться, потому что на лице у того была кровь. И везде была кровь… Ёнджуну казалось, что ее было слишком много — она пропитала белую футболку, которую только вчера Ёнджун сжимал в пальцах, бурым пятном растеклась по земле, размазалась по щекам, где от улыбки всегда появлялись очаровательные ямочки.       Ёнджун зажал рот руками, чтобы сдержать крик, но тут же отнял:       — Субин!.. — позвал он. — Волчонок!       Кончиками пальцев он коснулся его лица и сразу отдернул — кожа оказалась холодной. Еще одна волна страха прокатилась по телу.       — нет, нет, нет…       Ёнджун опустил ладонь на шею парня и зажал под челюстью. Слабые, неровные удары едва можно было различить.       Он с трудом вытащил телефон из кармана и набрал номер службы спасения.       — врача, — прохрипел не своим голосом и назвал примерный адрес, — человек умирает.       И когда он произнес это слово, осознание происходящего догнало его ударило, выбив весь воздух из легких. Ёнджун завыл. Но его зов остался без ответа.       — волчонок, — шептал он, — волчонок, не бросай меня… Ты обещал…       Он боялся прикоснуться к Субину, крови было так много. Ёнджун лег на землю и прижался к нему, чтобы хоть немного согреть своим теплом, отдать все, если потребуется.       — ты сильный волчонок, скоро приедет помощь, потерпи еще немного, — шептал Ёнджун Субину на ухо, — прости, что меня не было так долго. Ты, наверное, ждал меня здесь, а я, дурак, ждал тебя на вокзале. Но мы все равно уедем, волчонок, уедем отсюда, мы будем вместе, будем счастливы. Пожалуйста, не оставляй меня, волчонок…       Кожа Субина под коркой засохшей крови была такой белой, красивые губы разбиты, всю ночь он смотрел в черноту неба, звал на помощь, но никто не пришел.       От этой мысли Ёнджун разрыдался еще сильнее. Его нежный мальчик был здесь совсем один.       — прости, волчонок, прости меня…       Но знал, что сам себя никогда не простит.       Ёнджун прижимался к холодному неподвижному телу все ближе, просил прощения, звал по имени, но Субин не откликался, словно был… Ёнджун замотал головой, отказываясь слушать слова в своей голове, что нашептывали ему страшные вещи.       Субин пах кровью, пылью и холодом. Не было ямочек у него на щеках.       2024.11.30