Как тануки на самом деле снежным лисом оказался

      Ночные обходы уже давно стали привычной прогулкой для Хранителя священного леса Хаккода. Иногда Кёджуро встречал посторонних ёкаев и приходилось сражаться, иногда — занятных духов людей, например, шаманов — и с удовольствием провожал их лично до края леса, в сторону реки Сандзу. По пути шаманы рассказывали о жизни людей и духов, об оставленных сокровищах или любимых людях.       В одну из таких ночей — летом, когда всюду раскинулись папоротники и ночные цветы, дух приятной бабушки-шаманки неожиданно отказался от того, чтобы лис провожал её к краю леса.       — Тебе нужно идти домой прямо сейчас, уважаемый Хранитель леса. Там тебя ждёт приятная встреча. И она обязательно должна состояться, — наставительно сказала шаманка, покачивая седовласой головой.       Кёджуро заинтересованно поблагодарил духа и, убедившись, что её проводит один из старших тануки, неспешно отправился домой. В эту летнюю ночь было прохладно, но светлячки всё равно летали по кустам, делая лес похожим на небосвод. Настроение у пламенного лиса было хорошим, и он гадал, кто же из друзей решил навестить его в этот раз, когда вдруг ощутил присутствие чужака прямо за своей спиной.       Это был кто-то очень сильный, его уровня. Чужак скрывал свою натуру — кто знает, может, он даже сильнее Кёджуро. Неужели кицунэ придется сразиться за свою территорию прямо сейчас?       Но разве шаманка не сказала, что встреча приятная?       Кёджуро развернулся, чтобы увидеть ёкая и распознать его. Это совершенно точно не был один из его друзей или знакомых — да и у них было общее правило: сразу окликать друг друга по имени, во избежание случайной схватки. Фигура неизвестного была закутана в чёрный плащ с капюшоном — Кёджуро удивился столь приближённому к человеку образу ёкая. Мог ли это быть человек? Искусные люди-шаманы тоже могут быть очень похожими на ёкаев по ощущению их силы.       Тогда шансов на приятную встречу ещё меньше, а значит, напасть нужно первым!       Поэтому Кёджуро неожиданно длинным и резким прыжком повалил незнакомца на землю и слегка придавил своим весом, выбив из него воздух. Пусть они и не стояли близко друг к другу, но Хранитель священного леса был очень опытен в сражениях. Кёджуро прижал плечи незнакомца к земле, строго спрашивая:       — Кто ты такой?       Но он и без слов сразу же узнал ответ, увидев лицо того, кого прижимал сейчас к земле. Ладони пленённого ёкая, вопреки ситуации, ласково легли на бёдра противника, будто обнимая. Звякнули красные корундовые браслеты, голубые глаза с медовым ободком улыбались, когда Аказа ответил:       — Кёджуро! Ты поймал меня.       Кёджуро отпустил его плечи и откинул капюшон, охнув: это и правда его лисёнок! Вот и короткие розовые волосы, и белоснежные ушки с черничными кончиками! И Кёджуро наконец-то распознал его аромат! Но как же он изменился! Черты лица стали более мужественными, а тело источало силу как физическую, так и духовную. Кёджуро ощутил, что под ним взрослый кицунэ с несколькими, по меньшей мере, пятью хвостами! Или даже больше?       Его лисёнок так вырос!       — Аказа! — утвердительно сказал пламенный лис и крупно вздрогнул от чувств, которые накрыли его разом.       Грудь сдавило, а глаза застелило колючей влагой.       — Это правда ты? — вырвалось у Кёджуро в совсем непривычной для него манере. Пальцы сами коснулись уголка такой знакомой улыбки.       Аказа улыбнулся шире, показав кончики клыков. Эту улыбку невозможно было спутать ни с какой другой! Он нежно забрал пальцы Кёджуро в свои, будто не хотел убирать их от своего лица.       — Подожди, Кёджуро, — снежный лис привстал, одной рукой обнимая сидящего на нём кицунэ, другой бережно поддерживая его руку, — эта ткань создаёт морок для истинного облика.       Нехотя отпустив Кёджуро, он снял с себя плащ, откинув его подальше. Под плащом скрывалась темно-синяя хаори с узором из серебряных нитей: по-простому скромное одеяние облегало сильную грудь и широкие плечи, открывая мужественную шею, что когда-то была такой тонкой и хрупкой.       Шею, которую пламенный лис так берёг когда-то от любой опасности, теперь ему нестерпимо захотелось сжать, протыкая кожу когтями, ведь боль потери никуда не делась! Видимо, это желание ясно отразилось на его лице, потому что повзрослевший Аказа ойкнул совершенно по-детски и поспешил обнять бывшего наставника, крепко прижимая его к себе.       — Кёджуро, пощади! — затараторил он, совсем как в детстве, — Не сердись, прошу, уважаемый Хранитель священного леса, дозволь остаться невредимым на твоих землях!       Под конец этой грамотной фразы, которая, согласно этикету, должна была остановить гнев хозяина любых земель, если тот был достаточно милосерден, в голос снежного паршивца пробралась дурашливая радость, сдерживать которую он был больше не в силах, словно крепкие объятия или, быть может, такой родной аромат Кёджуро сокрушили его терпение.       Замолкнув, он спрятал лицо в шее бывшего наставника, наполняя горло и грудь его ароматом, будто оголодавший зверь, учуявший пищу. Кёджуро глубоко вздохнул, но всё же запустил пальцы с когтями — только не в шею Аказы, а в его короткие розовые волосы, грубо оттягивая его от себя ровно настолько, чтобы поймать взгляд снежного лиса.       — Я запрещаю тебе покидать этот лес без моего позволения! — прорычал ёкай, вкладывая в голос положенную ситуации силу.       Только те редкие кицунэ, которые обрели силу девяти хвостов, могли напрямую повелевать сородичами более младшими и слабыми. Конечно, при большом желании Аказа смог бы уйти, но при этом ему стало бы очень плохо. Он рисковал бы потерять один из своих хвостов за нарушение воли старшего лиса. Кёджуро никогда раньше не применял к своему воспитаннику столь грубый способ!       Аказа вздрогнул: от прямого выражения воли пламенного лиса у него по спине пошли мурашки. Он очень хорошо прочувствовал строгость этого приказа.       — Слушаюсь, — тихо выдохнул он, никоим образом не выражая вынужденной покорности.       Это было абсолютно добровольно: он не пытался освободить волосы из крепкого хвата Кёджуро, не пытался отодвинуться хоть на самую малость, не отводил взгляда, наоборот, с удовольствием смотрел ему в глаза. Тягучий осторожный вздох мягко коснулся лица Кёджуро и Аказа на доли мгновения опустил взгляд на его губы, затаив дыхание.       Лёгкий, едва различимый в свете почти полной луны румянец вышел на его щёки, создав до того трогательную гармонию с его пышными ресничками, что брови племенного лиса подскочили в удивлении. Но он заставил себя отпустить бывшего воспитанника и встать.       — Ты ответишь на все мои вопросы и только тогда сможешь уйти, если пожелаешь, — уже без приказа сказал он, чинно поправив свои одежды и жестом приглашая Аказу следовать за ним.       — Хорошо, — так же мягко отозвался снежный лис, забирая свой плащ и выражая всю ту же добровольную покорность.       Пока на тёмном небе светлый пух облаков подсвечивала луна с бесконечными россыпями звёзд, в лесу светлячки точно также подсвечивали тёмную зелень кустов и пышных древесных крон. Им не было конца, как звёздам на небе, как тихой радости от встречи, которую каждый из двух кицунэ баюкал в себе.