Как тануки на самом деле снежным лисом оказался

      В священном лесу на склоне горы Хаккода раздавались возня и пыхтение. Наступил час тигра — солнце зашло и настало время духов. Священный лес вокруг горы был огромен: за ночь человеческим шагом не обойти, как ни старайся, а в течение дня могло случиться всё что угодно. Нередко в этом лесу терялись люди из близлежащих деревень — как дети, так и взрослые. Случайно заблудшие души хорошо прятались и могли учинить неприятности — даже на священной земле может кто-то погибнуть по неосторожности или неопытности. Лес на склоне горы Хаккода пусть и священный, но всё же дикий и древний. Ко всему прочему, через этот лес души людей направляются к реке Сандзу, что протекает границей между миром живых и мёртвых.       Река тянет свои призрачные воды довольно далеко от территории священного леса, но именно через этот лес души могут пройти в иной мир спокойно. И всё потому, что лес, на протяжении вот уже нескольких десятилетий, охраняется одним из сильнейших ёкаев из ныне живущих — девятихвостым пламенным лисом Кёджуро Ренгоку. И, конечно же, его воспитанниками, которые и устроили возню на закате солнца. Опять.       Маленькие братья-тануки дрались и кусали друг друга, не забывая при этом переругиваться.       — Отвали, Хаку! Сказано же тебе: иди собирать потерянных духов! Сегодня твоя очередь, вот и вали подальше в лес! — звонко приказал брату дух тануки с розовыми, как лепестки ночных флоксов, волосами.       — Сам свали, Аказа! — огрызнулся его брат-близнец, — Я только спрошу кое-что у хранителя прежде, чем идти! Ай! Не кусайся за уши!       — Нечего тут спрашивать! Тьфу, шерсть…! Просто хочешь украсть моё время с Кёджуро!       — Нечего тебе делать в его компании, ты — младший тануки и самый бесполезный во всём лесу! — вспылил Хаку, — Ай, ах так!       В ответ на то, что Аказа укусил брата за руку, Хаку порвал ему ухо, что было слишком жестоко и уж конечно, нечестно, ведь до этого Аказа пощадил уши брата!       — Ах, ты…! Ещё братом называется! — сквозь еле сдерживаемые слёзы ответил Аказа, — Я тебе хвост оторву!       — Силёнок маловато! Вот почему Хранитель не хочет на тебя время тратить! Ему с тобой не интересно! Ай! — Аказа больно царапнул ногу Хаку.       — Да тебе-то откуда знать! Между прочим, мы с Кёджуро прекрасно ладим, он сам так сказал! — уверенно заявил Аказа.       — Это же просто вежливость! — фыркнул Хаку, — Он сказал так, чтобы не обидеть такого мелкого тануки, как ты!       — Неправда! Я верю Кёджуро! Раз он сказал, что мы ладим, значит так и есть! Ай, ах!       Занятые дракой, тануки не заметили, как их наставник бесшумно появился рядом. Кицунэ плавно поднял руку и коснулся своей лисьей маски. Нижний край маски начал таять, распадаясь на тёплые огоньки лисьего пламени, обнажая добрую улыбку. Через миг маска растаяла целиком, а огоньки прошмыгнули под рукав белой хаори с пламенным узором.       — Надеюсь, это дружеская потасовка? — спросил кицунэ.       Его маленькие воспитанники тут же подскочили, отпрянув друг от друга.       — Уважаемый Хранитель… — с лёгким испугом отозвался Хаку.       — Кёджуро! — радостно воскликнул Аказа.       — Вы ведь не из-за меня дрались? — слегка добавил строгости в голос их наставник.       — Именно так! — честно отозвался Аказа, за что тут же и получил подзатыльник, — Ай… Хаку!       — Вовсе не из-за Вас! — торопливо затараторил Хаку, — Просто Аказа…       — Довольно! — прервал его хранитель, — Хаку, отправляйся за потерянными душами, солнце уже зашло. Аказа, иди ко мне. Что с твоим ушком?       Аказа тут же показал язык брату, привычно подскакивая к Кёджуро. Тот подобрал полы расписанной языками пламени хаори и присел на колени, опускаясь на мягкий ковёр из лесных трав. Он распахнул объятия и Аказа со счастливой мордашкой обнял его, ничуть не стесняясь залезть на колени к самому Хранителю священного леса. Кицунэ улыбнулся, с привычной лёгкостью создавая лисий огонь на самых кончиках пальцев — совсем чуточку, чтобы не обжечь Аказу, а только излечить. Сильнейшая лисья ки послушно поползла по ладони янтарными светлячками: полупрозрачные и едва тёплые, они подсветили аккуратные короткие когти.       — Сейчас, — лисий огонь сразу принялся за дело, излечивая надорванное ушко тануки, — вот так, малыш. Больше не дерись с братом, а то я буду переживать. Ты должен беречь себя. И Хаку тоже. Хорошо?       — Мгм… Спасибо, Кёджуро. Мне уже не больно, — расслабился в его руках Аказа.       Но Хранитель аккуратно снял со своих колен Аказу и поставил его на землю. Как же быстро он вырос! Кажется, Кёджуро только вчера нашёл двух щенят тануки в логове побеждённого им змея — а они уже вон как выросли! Аказа сейчас спокойно мог обнять его талию, уткнувшись носом под рёбра. Он был совсем как человеческий ребёнок, только с круглыми звериными ушками и коротким хвостом цвета красной глины.       — Вот и хорошо! — Кёджуро привычно взял Аказу за руку, — Сегодня я расскажу тебе о десятой технике превращения из тануки в лиса. Ты быстро учишься, поэтому… Аказа? Почему ты хромаешь? Покажи. Ну вот, неужели вы так сильно поссорились?       Хранитель леса вновь остановился, наклоняясь к своему воспитаннику.       — Это я сам, случайно, — беспокойно закрутился Аказа, когда Кёджуро коснулся его колена горячей сухой ладонью.       — Подними хакама, я вылечу. Обещай, что будешь осторожнее.       — Не могу, — буркнул Аказа.       — Что? Почему? — Кёджуро удивлённо вскинул на него взгляд.       — Ты тогда больше не будешь меня обнимать! — огорчённо буркнул тануки, на что ёкай громко расхохотался.       — Аказа! Так вы правда из-за меня подрались? — вдруг догадался Кёджуро.       — Ничего смешного! — отрезал Аказа.       — Ну как же! — снова засмеялся Кёджуро.       — Ну, Кё-о-джу-рооо! Не смейся! — возмутился его воспитанник.       Звонкий смех Хранителя леса ещё не раз звучал той ночью. Наутро он уложил спать умаявшегося Хаку, который тщательно отыскал всех заблудившихся духов, направив их к реке Сандзу, и ненадолго остался в пещере братьев, чтобы дорассказать Аказе лисье учение, которому он шаг за шагом обучал его по ночам.       Тануки с короткими, нежно-розовыми волосами уютно устроился на его коленях — он уже не помещался на них целиком, но мог уложить голову, вцепившись руками в пламенное хаори, будто боялся, что Кёджуро уйдёт, пока он будет спать.       Кицунэ погладил круглое ушко, ненадолго снимая с него морок, поднимая иллюзию кончиками пальцев, словно полупрозрачную ткань. Всё верно: под отводом для глаз в виде ненастоящего ушка тануки красовалось острое — лисье. Белое, с кончиком цвета спелой черники. Ранка прекрасно излечилась и Кёджуро опустил морок обратно, поднимая взгляд на пробуждающиеся под лучами рассвета краски леса. Дикие травы становились ярче, роса блестела повсюду драгоценными капельками. Хранителю леса и самому было сонно ранними утрами, после ночных обходов. Хотелось обратиться большим лисом, сгрести тёплых малышей в охапку и задремать до полудня, укрывая их хвостами и прижимая к животу.       Совсем скоро нужно будет рассказать Аказе, кто он на самом деле и почему по ночам Кёджуро учит его лисьему докё. Лисёнку нужно было усвоить очень многое, а времени для этого оставалось всё меньше. Совсем скоро он почувствует тягу к тому, чтобы принять свою звериную форму. К этому моменту Аказа должен осознавать, что он — кицунэ, а не тануки.       Эта тайна родилась в ту холодную дождливую ночь, когда Кёджуро одолел озлобленного хэби, неизвестно откуда приползшего на его территорию. Змей едва не затопил священный лес, обрушив на него грозу с ливнем, чтобы ослабить пламенного хранителя и забрать себе его владения.       Едва дыша, весь в крови и раненый после тяжёлого боя, прогремевшего на половину леса, Кёджуро вошёл в пещеру, где прятался хэби. Нужно было проверить, не притаилась ли ещё одна змея — детеныш или самка. Холодные и мокрые из-за дождя каменные стены немного привели ёкая в чувство после горячки боя, и он, успокоившись, огляделся. В углу кто-то едва заметно пошевелился и Кёджуро, быстро приблизившись, одним движением руки поднял ворох увядших трав.       Под ним были всего лишь двое маленьких щенят тануки. На вид как человеческие дети, но с ушками, хвостами и звериными носиками. Ещё совсем малыши. Очевидно, из одного выводка: они были очень похожи получеловеческими мордочками и одинаково крохотные. А ещё грязные и ослабленные — видимо, змей где-то украл их, чтобы съесть попозже. Ещё и приволок издалека. Ренгоку вздохнул, оттирая кровь, залившую ему половину лица. Теперь щенята спасены. Кёджуро завернул их в пламенную хаори и отнёс к своему логову.       Там, в середине леса, под тремя слоями морока, находится его пещера, о которой почти никто из лесных духов не знает. Огни лисьего пламени освещали и согревали это место, а небольшой водопад скрывал вход в пещеру.       Кёджуро наскоро умылся, поверхностно подлечил свои раны и принялся за малышей. Набрал воды в чан и, подогрев её остатками лисьего пламени, посадил туда сразу обоих тануки. Они были истощёнными, еле двигались и Кёджуро, отмывая их от пыли и грязи, думал: чем же можно накормить столь маленьких лесных ёкаев? У него самого были в запасе и мясо и мёд, но будут ли малыши такое есть? Может, стоит обратиться за помощью к духу медведицы? В его священном лесу есть только одно семейство тануки: совсем небольшой клан, живущий рядом с границами человеческой деревни. Но все они старые ворчуны, не способные позаботиться о детях.       Кицунэ не успел додумать эту мысль, как замер от неожиданности. Удивлённо поморгав, он принялся дальше отмывать одного из малышей, с удивлением обнаружив, что тот очень уж отличается от тануки. Да и от своего брата тоже отличается. Волосы его оказались розовыми, как цветы ночных флоксов, а глаза голубые с жёлтой, как молодой янтарь, окантовкой. Весьма необычно. И что же это за зверёк такой...?       Через миг кицунэ отпрянул, убрав руки от малыша. Он увидел, что его ушки были лисьими. Причём белоснежными, с черничными кончиками. Это совершенно точно был лисёнок!       Помотав головой, Кёджуро снова взял малыша на руки и осторожно отмыл от пыли его хвост. Всё верно: изящный лисий хвостик, даже если и маленький, его невозможно спутать с плотно набитым тяжёлым хвостом тануки.       Вот так сюрприз! Выходит, что в священном лесу появился второй кицунэ? Кёджуро сразу же вспомнил то, чему его учил наставник и всё, что он впоследствии слышал по этому поводу. Пламенный лис вздохнул — он и сам знал натуру своего вида. Кицунэ — демоны сильные и чаще всего довольно жестокие. Если кто-то из них залезет на чужую территорию — ужасающего боя не избежать. Вот почему конкурентов нужно было сразу прогонять с территории, а лучше сразу убивать, дабы не опасаться возвращения врага и его мести.       Из любого лисёнка мог вырасти злой демон. Но из снежного лиса ещё ни разу не получалось добрых созданий. Холодные и отстранённые, они не жалели никого и всегда были самым ярким олицетворением слова «жестокость», ко всему прочему славясь невероятной хитростью.       Кёджуро всё ещё раздумывал, глядя на опасного найдёныша. То ли из-за усталости или, быть может, он и впрямь был готов убить его (вообще-то, он должен был!), пламенный лис не заметил, как выпустил когти и слегка озверел, показывая узкие зрачки.       В этот момент лисёнок посмотрел в его глаза и оскалился, почуяв опасность. Он зарычал, прислонившись спиной к своему брату. Кёджуро от неожиданности убрал от него обе руки.       Всё верно — снежный лисёнок решил, что взрослый лис хочет убить его безобидного брата-тануки и всем своим маленьким, слабым тельцем закрыл его от опасности!       Кицунэ спрятал когти. Он сразу же понял: этот лисёнок уж точно никакое не зло. Он — защитник, пусть даже маленький и неразумный. То, каким он вырастет, теперь зависит только от пламенного лиса. Поэтому Кёджуро заговорил с ним ласково, стараясь успокоить. И ему удалось: лисёнок будто ощутил его доброе отношение точно так же, как до этого ощутил опасность. Поэтому Кёджуро, уже укутав братьев в свою чистую и сухую хаори, смог незаметно навести морок на глаза, ушки и хвостик снежного лисёнка. Теперь он был отличим от брата лишь яркими цветочными волосами и, пожалуй, чуть более утончёнными чертами личика.       Позже пламенный лис, будучи в роли наставника, понял, что может и с закрытыми глазами отличить братьев друг от друга — их характеры уж очень разнились. Хаку рос хорошим, добрым, усердным тануки, немного ворчливым и скрытным, в меру осторожным, но и довольно сильным. Его тело быстро набирало массу, хвост становился всё тяжелее, в то время как слишком тонкий для тануки хвост Аказы (его морок), вызывал смешки у старых енотов. Тело младшего из братьев было тоньше, сколько бы Аказа ни ел, хоть и сообразно возрасту сильным и ловким. Однако Аказа был намного шустрее, сообразительнее и ничуть не уступал брату по силе — вскоре и священный лес ему оказался мал: его энергии хватало на всё вокруг и оставалось ещё немножко. Он был неприлично любопытен, дерзок, прямолинеен до колик от смеха или мелких неприятностей, открыт и честен, пусть иногда и вредничал с особым упорством.       Уже скоро все вокруг начнут понимать, что тануки такими просто не бывают. Характер Аказы соответствовал его природной сути. Рождённый носителем немалой силы и обладающий потенциалом к изучению тонких искусств, Аказа вёл себя соответствующе смело и дерзко, даже если ничего о себе не знал. Поэтому нужно будет открыть правду до того, как случится что-то непредвиденное.       Но это случилось прежде, чем Кёджуро смог что-либо поделать.