Большой куш

Эва 

Вдох. Выдох.  Вдох.  Я слышу спешные шаги, но не двигаюсь — не хочу прерывать упражнение. Так хорошо. Начинать утро с йоги после неспокойной ночи — лучшее решение.  В голове всё смешалось, когда Амен Оушен провёл со мной ночь. Непонятную. Бурную. Откровенную. Но она была не о сексе. Всегда отстранённый, тщеславный ублюдок просидел напротив меня в гостиной не один час, делясь сокровенным. Я хотела умереть в тот момент, когда оказалась под водой вместе с ним, но с неожиданностью для себя нашла спасение в крепких руках, бережно прижимающих меня к своей горячей груди. Виной тому выпитый алкоголь, от которого на следующий день хотелось умереть ещё раз, но взаправду, или нечто другое — я не знала, но поведение Амена изменилось. Он не просто перестал меня контролировать — он стал игнорировать. Я завтракала в одиночестве или приходила тогда, когда Амен уже закончил. Слонялась без дела по пустому дому и его огромной территории, не могла рисовать, потому что переносить на холсты что-то, кроме лица Амена, оказалось невозможным. Стала плохо спать. Страх глубины отступил, но каждую ночь мне снилось, как чья-то рука погружает меня под воду снова и снова, а я глотаю её, горячую, с пеной на поверхности.  Амен перевернул меня на спину, и я оказалась на мягкой, слегка влажной траве. Его холодные руки на моём лице. Сбитое, прерывистое дыхание.  Чьё оно?  Я открыла глаза и сделала глубокий вдох, разомкнув губы. Он сидел рядом, смотрел на меня внимательным взглядом, а белёсые брови медленно смыкались на переносице от абсурдности ситуации. В глазах застыло непонимание.  — Что ты делаешь? — спросил он, блуждая своими мертвецки-голубыми глазами по моему лицу.  — Йогой занималась, пока ты не прервал меня, — фыркнула я, — можешь присоединиться, а то нервный какой-то.  — Йогой… Амен, сидевший до этого возле меня, поднялся с колен и стряхнул с брюк смятую траву. Теперь огромная фигура возвышалась надо мной, загромождая тёплые солнечные лучи. Он просунул руки в карманы и смерил меня недовольным взглядом.  Как будто мог быть другой.  — Почему вдруг подошёл? Сегодня день наложниц и настала моя очередь?  Я едко улыбнулась, растягиваясь на траве. Амен не выглядел доброжелательным, даже наоборот, но я не могла не привлечь внимание к произошедшему неделю назад. Мы переспали, а потом он стал вести себя так, будто ничего не произошло. Оушен неторопливо опустился ко мне, обхватил челюсть своей медвежьей лапой и большим пальцем оттянул вниз нижнюю губу, слегка надавливая.  — Твоя очередь, Эвтида, настанет тогда, когда научишься фильтровать поток мыслей на выходе из своего красивого ротика.  — Тогда я не буду занимать очередь, Амен. Я игрушка твоя, или ты действительно считаешь, что стану ждать, пока ты растолкаешь в стороны воздыхательниц и доберёшься до меня? — Амен сжимал губы, сдерживая улыбку, а я злилась ещё больше, — хотя нет, лучше пригласи Агнию или кто там ещё на очереди, устроим оргию.  Он сощурился — я затихла.  Лишь тогда осознала, что наговорила. Амен не делал больно и не угрожал, как раньше, но слетевшая с губ дерзость пластом стала давить на рёбра, не позволяя сделать полноценный вдох.  Оперевшись на руки, он подобрался ближе и навис сверху, наплевав на свой идеально выглаженный костюм, и сказал:  — Переживаешь, что обделю тебя вниманием? — его горячее дыхание коснулось моих губ, — я не стану тебя делить даже с женщиной, птичка.  Ощущение спокойствия и умиротворения канули в лету. Я прижала вытянутые руки к туловищу, нервно сминая тонкие тростинки в пальцах. Ощущения на коже вдруг стали липкими, прерывистый шум в ушах мигрировал в грудную клетку. Я сглотнула, набираясь смелости, и отбросила переживания, намереваясь решить волнующий вопрос сейчас. — Не хочешь делить, но и внимания моего не ищешь. Как это понимать?  Амен застыл надо мной, ухмыляясь, как истинный ценитель перед самой излюбленной картиной, которая уже его. Казалось, он смог бы часами разглядывать меня вот так, если бы я не лезла с расспросами. Но что мне оставалось делать?  Его игнор сводил с ума, не давал покоя. Даже Тизиан ни слова не сказал о поведении Амена, лишь отмахивался всякий раз, когда я делала попытки что-то разузнать. Агния не появлялась в казино, и я уже вообразила себе тысячу сценариев, которые в самых изощрённых позах воплотились в параллельных вселенных. Но сейчас он здесь, со мной, а я как дура жду ответа, боясь пошевелиться и спугнуть.  Дайте мне бутылку текилы и верните в прошлое.  — Порой мне хочется тебя придушить, — начал он, как только перенёс центр тяжести на одну из рук, располагаясь сбоку от меня, — взять за тонкую шею и сжать до хруста, — ладонь легла на мою шею. Амен скользил ею выше, очерчивая линию челюсти, скулы, пробираясь к уху, — ты вызываешь у меня самые негативные эмоции, на которые я только способен, но и для других, чуждых мне — тоже ты виной стала.  Чуждых эмоций? Он о любви? Амен что…признался мне в чувствах?  Невозможно. Быть того не может…Или?  Слова Амена о негативных эмоциях пролетели мимо ушей. Мы оба знаем, что не в ладах с собой, и с удовольствием это демонстрируем друг другу уже несколько недель, но что за этим кроется… кажется, скоро станет общеизвестным фактом, который не получится скрыть, если мы так и продолжим лежать на траве, как влюблённые дурни.  Боковым зрением я заметила Шона. Он размашистым шагом шёл к нам, держа в руке какой-то конверт. Амен не шевельнулся, продолжал лениво поглаживать меня, как кошку, а сам неотрывно смотрел на приближающегося подчинённого. Шон подошёл ближе и протянул нечто в крафтовой бумаге боссу, сцепил руки в замок перед собой. Амен сел, раскрыл конверт и быстро пробежался по строчкам. Расслабленное лицо стало мрачнеть на глазах: кожа на лбу натянулась, желваки подрагивали от нарастающего раздражения, но в следующий миг он оскалился, медленно складывая листок в несколько раз.  Амен и Дия. Воистину брат и сестра, и переменчивость в настроении им досталась от матери. Страшно представить, что за женщина их воспитала. — Сукин сын, вот как. Очень хорошо, — сказал он, поднимаясь с земли, — Эвтида, Дия приедет сюда к полудню, будь готова.  — К чему?  — Сегодня Золушка едет на бал…маскарад. 

***

Я поднялась следом и выгнула бровь, но единственным зрителем оказался здоровенный рыжий кот, пробравшийся на территорию. Амен с Шоном ушли, и я осталась один на один со сфинксом, охраняющим торчащую из газона систему полива. Шерсть кота-переростка лоснилась на солнце, переливаясь в утренних лучах. Они перекатывались с морды к холке, бежали вдоль позвоночника и пропадали на кончике хвоста с коричневой кисточкой.  Никогда таких не встречала.  Единственным котом, который мне полюбился, был тот самый плешивый засранец, который любил взбираться на подушку и ущемлять мои права на сон без шерсти во рту. Воспоминания о мохнатом толстом комке грели душу несмотря на то, что внешне кот был неказист, а характером и того хуже. Было в нём что-то, что отличало от прочих, этим и запомнился.  Может, для Амена и я стану особенной? Не кошкой — птичкой. Хоть пернатой быть не так приятно, как грациозной хищницей, но такой мне быть и не нужно. Я всё ещё остаюсь под защитой самого кровожадного хищника.  Скрутив покрывало, которое спёрла несколько дней назад из гостиной, я пошла к себе в комнату, чтобы переодеться и принять душ. Удивительно, и как Оушен не заметил, что я лежала на его сложенном покрывале на земле?  И зачем приходил вообще?  Я провела в размышлениях ещё около получаса, приводя себя в порядок, добралась до столовой к половине восьмого утра. Как и ожидалось, Амена за завтраком не было. Моим вниманием овладела мелодия, звучащая за дверью, которую я никогда не открывала. Раньше и не задумывалась, откуда еда появляется на столе, но сейчас была полна решимости разгадать эту тайну вселенского масштаба.  Схватив кусок бекона с тарелки, я обогнула обеденный стол, подбираясь поближе к предполагаемому источнику звука. Мотив был очень знаком, но я нигде не могла его слышать, кроме как здесь.  Посмотрела в замочную скважину — никого. Легонько толкнула дверь.  За ней была просторная кухня: в середине стоял большой деревянный островок с каменной столешницей и раковиной в ней, по периметру раскинулся кухонный гарнитур со множеством различных ящиков. Было чисто и максимально сдержанно, как и во всём доме. Создавалось впечатление, что у этой кухни нет и не было хозяйки.  Почему-то сейчас мысль об этом меня не смущала, а напротив, даже радовала.  Я прошла вдоль стены, скользя по гладкому камню подушечками пальцев, и лишь тогда заметила небольшую стойку на столе со множеством специй.  — Доброе утро. — незнакомый голос заставил вздрогнуть.  Я подскочила и обернулась, брови поползли вверх от удивления, когда передо мной оказалась низкая темнокожая женщина. Глаза невольно пробежались по её внешнему виду: волосы-пружинки собраны в тугой пучок на самой макушке, большие карие глаза, пухлые губы, идеально выглаженная белая униформа и такого же цвета фартук контрастировали на фоне шоколадного оттенка её кожи.  — З-здравствуйте, — выдавила я из себя, продолжая пялиться на неё, — я Эвтида, а Вы… кто?  Кто-кто… тупица, что за вопрос такой?  — Меня зовут Нани, я слежу за тем, чтобы ваши животы были всегда набиты вкусной едой. Ваш в частности, мисс.  — Вы здесь живёте? Или просто… — Нет, милая. Мой рабочий день начинается в шесть утра, а ухожу я отсюда перед ужином. Мистер Оушен приглашал меня пару раз в неделю, но после Вашего появления работы стало больше, за что я Вам искренне благодарна.  Оу… после моего? Я дёрнула бровью и осмотрела себя сверху вниз. Не замечала, чтобы мой аппетит вызывал необходимость в кухарке. Нани выглядела мило и доброжелательно, в отличие от Амена и прочих, кого я здесь видела: охрана, садовник, Шон, Тизиан. Всех их объединяла одна отличительная черта — угрюмый вид, и среди них Нани выглядела, как белая ворона, вопреки своему цвету кожи.  — Понятно. Вкусно готовите. Я, наверное, пойд… — Куда же? Не хотите принять участие в приготовлении обеда? Мистеру Оушену будет приятно знать, что Вы приложили к этому свою руку.  Ага, как же. Как бы без кистей потом не остаться.  Мне редко приходилось готовить что-то для себя, не говоря уже о ком-то ещё. Когда Фернандо пропал, я училась и пыталась продавать свои картины. Сводила концы с концами, питаясь простыми блюдами, которые можно приготовить быстро и с наименьшими растратами, а когда стала играть, приготовление пищи уже не было необходимостью. Чем смогу удивить человека, который всегда питался так, как я стала питаться лишь год назад?  — Ну же, дорогая, — Нани настаивала, и я сдалась, кивнув ей в ответ, — Отлично! Время для Джамбалайи! Джамбалайя?  Она встала у островка, разложив на поверхности всё необходимое. Набор продуктов ни о чём не говорил, и я молча встала рядом, ожидая указаний. Нани протянула мне чеснок, лук, сельдерей, попросила мелко нарезать, а сама принялась за перец.  Её пальцы двигались так быстро, что я невольно выпучила глаза в удивлении. Если Нани вздумает кого-нибудь расчленить, наверняка расправится за одну минуту и не моргнёт. Она ловко орудовала ножом и расспрашивала меня о том, как я здесь оказалась, чем занималась прежде, пока я пыталась справиться с убегающими из-под ножа дольками чеснока.  Приходилось нарезать овощи и одновременно думать, какой информацией дозволено делиться, а какой — нет. Перспектива сомнительная, и из обороны я плавно перешла в наступление, задавая встречные вопросы о жизни кухарки.  Она рассказала, что родом из Нового Орлеана. Её отец всю жизнь мечтал открыть своё кафе, много работал не покладая рук, и в конечном итоге перебрался с семьёй в Лас-Вегас, когда Нани было пятнадцать. Подростком она воображала, как станет поваром, будет собирать всех друзей в кафе и кормить луизианской кухней, училась у отца и помогала ему во всём, пока мама воспитывала двух младших братьев.  Время шло, у неё уже была своя семья, становилось всё сложнее держать бизнес на плаву, а когда отец умер от неизлечимой болезни, и вовсе руки опустились. Нани потеряла близкого человека, кафе ушло с аукциона. Пришлось выкарабкиваться, работать в придорожной забегаловке за гроши, чтобы обеспечить себя и сына, которого воспитывала в одиночку.  И появился Амен.  Он забежал в старое кафе мельком, чтобы что-то закинуть в себя. Попробовал суп Гамбо и обомлел, потребовав повара показать своё лицо. С тех пор Амен каждую неделю приезжал в обветшалую забегаловку, чтобы попробовать что-то из стряпни Нани, а она, вдохновлённая, стала вносить в меню что-то новое.  Став однажды свидетелем грубого отношения владельца заведения, Амен вытолкал его на улицу и за малым не стёр кожу на лице бедолаги о капот своего авто. Двадцатилетним Амен был ещё безумнее и свирепее, чем сейчас, но к Нани всегда был добр. Он предложил ей работу в доме родителей, где женщина работала до сих пор, а после изредка приглашал её к себе, чтобы поесть домашнюю пищу.  Амен Оушен и домашняя пища. Удивительно. Рассказ Нани так растрогал меня, что я едва сдерживала слёзы. Как человек может поменять жизнь другого одним верным решением… и этот человек — Амен Оушен. Новая информация градом полилась на разделочную доску.  — Ну ты чего? — Нани наклонилась, вглядываясь в моё лицо, — какая милая девочка.  — Всё нормально. Лук просто…глаза щиплет.  Она улыбнулась с пониманием и неким трепетом в глазах, передвинула доску в свою сторону и принялась нарезать причину моих слёз.  — Я закончу. А ты можешь промыть рис и почистить креветки.  Я кивнула, утирая мокроту с щёк. Какая всё-таки мнительная, когда речь заходит о судьбах простых людей.  Промыв рис, я просушила его и выложила на сковороду, почистила креветки, даже обжарила. А потом застыла, ожидая дальнейших действий, но Нани делала всё так быстро и ловко, что работы больше не осталось. Она закончила шинковать овощи, обжарила их и добавила в рис, я помогла с креветками, приправила соусом и накрыла крышкой.  — Н-ну-с, что желаете на десерт?  Я пожала плечами. За время готовки, кажется, я насытилась одним запахом. Он так глубоко впитался в кожу, что не было ни голода, ни аппетита. Облокотившись о столешницу, я рассказывала без умолку о том, какую еду доводилось есть и в каких местах успела побывать за год, а Нани делилась секретами приготовления тех блюд, которые могла узнать по моим рассказам. На слух всё было просто, но на деле, если бы я решила отравить Оушена — могла бы просто приготовить что-то сама.  Мысль об этом показалась грустной. Что, если Амен захочет съесть что-то из-под моей руки?  — И что ты тут делаешь? Привет, Нани! — голос Дии вырвал меня из размышлений, заставляя обернуться к распахнутой двери, — тебе нужно принять душ, чтобы избавиться от этого запаха. Я взялась за край футболки, понюхала. Действительно, пахла я как знаменитая Джамбалайя.  — Эвтида решила помочь мне с приготовлением обеда, и знаешь, милая, получилось у неё лучше, чем у тебя. — сказала Нани, звонко смеясь.  — Мне и не нужно больше этим заниматься, — Дия отмахнулась, продолжая стоять в дверях, перевела взгляд на меня, — ты закончила? У нас много дел. 

***

Дия настояла на том, чтобы я сменила одежду, и практически волоком потащила меня к машине. Она сгорала от непонятной мне нетерпеливости, всячески подгоняя.  — Куда мы? Дия, за твои проказы придётся отыгрываться мне!  И хотя некоторые игры Амена приходились по душе, ходить по лезвию ножа в ожидании наказания посерьёзнее мне не хотелось.  — Ну какая же ты трусиха, — она отпустила мою руку и юркнула за руль, — в этот раз он сам распорядился. Нам нужно подыскать тебе что-то стоящее для маскарада лицемеров.  Я напряглась, собирая себя в кучу на пассажирском сиденье.  — Почему Амен хочет взять меня на этот ваш маскарад? Кто там будет?  — В этом и фишка, глупенькая. Никто не будет знать наверняка. — бросила Дия, нажимая на кнопку запуска двигателя.  Она летела по дороге со скоростью света, игнорируя светофоры, а я вжималась в кожаную обивку, практически не дыша. Ну кто так водит? Хотелось запихнуть её в багажник и самой сесть за руль, но я за рулём сидела пару раз, не говоря уже о полноценном вождении или знании правил движения на дороге. Хотя… Дие, похоже, это не мешало.  Мы бродили по торговому центру в поисках чего-то стоящего, что удовлетворило бы Дию. Она как хищница бродила по шоурумам, отстреливая бедных крольчих-консультанток, дрожащих под её пристальным взглядом.  — Это… это и это, — она тыкнула указательным пальцем в несколько платьев и махнула мне рукой, направляясь в примерочную.  — Дия, я ничего не понимаю.  — Тебе и не нужно. Твоё дело быть красивой и не болтать лишнего.  Она запихнула меня в зеркальную комнату, а сама скрылась за плотной тканью. Три платья разного кроя висели передо мной, но ни к одному душа не лежала. Я не знала, что меня ждёт, как можно в таком случае настроиться? Я надела первое с открытой спиной на тонких бретелях, серебрянные пайетки переливались и раздражали глаз, но выглядело оно на мне очень эффектно. Кое-как высвободилась и примерила следующее, зелёного цвета с глубоким декольте и слегка прикрывающей задницу юбкой. Амен подобный наряд точно не оценит, слишком… по-шлюшьи? И почему я вообще думаю о том, оценит Оушен мой внешний вид или нет?  Стянув зелёное недоразумение, я взяла в руки третье, чёрное. На вешалке оно казалось неприметным, но когда оказалось на мне — сразу захотелось, чтобы Дия вернулась и посмотрела на меня. Дар речи пропал бы даже у неё.  Ни бретелей, ни рукавов, корсет изнутри поддерживал грудь и спину. Ткань облепила фигуру, как вторая кожа, но наряд не казался тесным. Разве что чуть-чуть.  Или я намеренно приуменьшаю, потому что мне чертовски нравится, как платье село по фигуре?  Я покрутилась у зеркала, приподнимаясь на носочки. Подол был длинный, с глубоким вырезом на бедре. Сюда бы туфли… кажется, у меня есть лодочки на достаточно высоком каблуке, чтобы ткань не тянулась шлейфом по земле.  Хлоп-хлоп-хлоп — Милая моя, выглядишь превосходно! — сказала Дия, одобрительно хлопая в ладоши, — с платьем определились, а как насчёт… Амена?  — О чём ты?  — Не строй из себя дурочку, Эва. Что у вас с ним? Он сам не свой последнее время. Имей в виду, если обидишь моего брата… — Стой-стой, — я выставила ладони вперёд, призывая сохранять спокойствие, — это я его обидеть могу? Ха. Твой братец переспал со мной, а потом неделю игнорировал, будто и не живу в его доме, понимаешь? Дия нахмурилась. Потянулась пальцами ко рту, но вовремя одёрнула руку, вспоминая, что на губах помада. Она отвела взгляд, выглядела смущённо и взволнованно. Я подошла к ней, коснулась плеча и заглянула в глаза.  — В чём дело?  — Ни в чём, — она мотнула головой, возвращая внимание ко мне, — кажется, Амен действительно что-то испытывает к тебе. 

***

Довольная, я шла по торговому центру под руку с Дией, когда увидела знакомое лицо с выразительными карими глазами. Дэниел. Точно он. Я незаметно пихнула Дию в бок, и она  звонко засмеялась, привлекая внимание артиста. Зажав мою руку в своей, потащила к нему навстречу, увлечённо размахивая свободной рукой.  — Привет, покоритель сердец всех подростков Лас-Вегаса! — сказала Дия, когда мы оказались напротив Дэниела.  Он улыбнулся, закусывая уголок губ.  — Только подростков? А как насчёт ваших?  Какой самоуверенный.  Без кожаной жилетки и микрофона в руках он выглядел, как самый обычный человек. Мы прошлись вдоль магазинчиков и остановились у кофейни, которую настоятельно рекомендовала Дия. Дэниел не сводил с меня глаз, без стыда пожирая карими омутами. Он с удивительным интересом расспрашивал о том, откуда я, чем занимаюсь, как познакомилась с Дией.  У меня — не у неё. Видимо, наш артист ещё тот ловелас.  Он неспешно пил свой кофе, изредка интересовался чем-то примитивным у Дии, строившей ему глазки, и отвечал на встречные вопросы.  — Что купила? — Дэниел кивнул на пакет, стоящий на свободном стуле.  — Платье на мероприятие.  — Неужели? И какое?  Артист сделал очередной глоток, задерживая стакан у рта. Его руки внезапно задрожали, разливая горячий напиток по столу. Дэниел изменился в лице, стал стремительно бледнеть и сползать со стула, теряя сознание. Дия подскочила с места и за шиворот потянула меня на себя. Чуть не упав, я смотрела ошарашенными глазами на Дэниэла, завалившегося на бок на полу.  — Боже! Помогите! Помогите кто нибудь!  Дия закричала. Она озиралась по сторонам, судорожно схватившись за голову, паниковала и звала на помощь, но рядом не было ни единой души, кроме такой же испуганной бариста. Я побежала к холодильнику с напитками и достала бутылку воды, быстро возвращаясь к скрюченному Дэниелу.  — Эва, ну что ты стоишь? Помоги ему! — мольбы о помощи переросли в истерический крик.  Не помню, как открыла бутылку. Я вылила немного воды в ладонь и стала протирать шею и лоб Дэниела, расстегнула ворот рубашки, ещё одну пуговицу, две. Грудная клетка медленно вздымалась, глаза бегали под закрытыми веками. Вид бессознательного человека так сильно напугал меня, что я навалилась сверху и стала дышать в его рот, не зная, как ещё помочь и что сделать, чтобы привести в сознание.  Никогда прежде не оказывая первую помощь людям, я чувствовала себя бессильной перед роком судьбы, который медленно пробирался к Дэниелу сквозь сомнительную оборону из моих посредственных действий.

Амен 

Я предполагал, что не стоит всецело доверять Дие, отправляя её вместе с Эвтидой без сопровождения, поэтому послал Шона приглядывать за обеими. Ещё с утра желал вышвырнуть свою птичку из дома, а сейчас хотел убедиться в том, что она не улизнёт при первой возможности.  Знаю, что пожалею об этом, но сердечный механизм уже сработал, отсчитывая секунды до взрыва. Порешав некоторые вопросы, я получил звонок с неприятными известиями о том, что моя сестрица снова притащила Эвтиду туда, где этот, ещё и прогуляться решила. Уже на этапе созвона с Шоном я понял две вещи:   1. лимит доверия к Дие исчерпан;  2. а у Эвтиды инстинкт самосохранения ещё меньше, чем предполагалось.  Когда я приехал в скопище идиотов, быстро нашёл излюбленное место Дии и остановился возле Шона, наблюдающего за представлением из-за угла. Захотелось разорвать всех присутствующих на куски, как только я оценил ситуацию со стороны: моя сестра, вопившая на всё крыло, ошарашенная бариста, и Эвтида, прислонившаяся своим ртом ко рту человека, которого стоило пристрелить ещё в тот день, когда попался мне на глаза в первый раз.  Сжав кулаки, я спросил:  — Как он здесь оказался? Почему допустил?  — Босс, парнишку Дия сама позвала, как я понял. Он ничего не делал, просто разговаривал.  — Ясно. Дию ко мне домой, с Эвтидой сам разберусь.  На развалившегося идиота мне было плевать, пусть хоть сдохнет здесь. Он всё равно не жилец, если ещё раз увижу его рядом с Эвтидой. Стиснув зубы от раздражения, я подошёл к кофейне и посмотрел на Дию. Она увидела меня и замолкла, опустив виноватый взгляд в пол. Маленькая пиявка всегда пользовалась моей благосклонностью и исключительным терпением, которое я выказывал ей, но всему есть предел. Схватив Дию за руку, я отодвинул её ближе к подошедшему Шону, отдал безмолвный приказ, и тот повёл её к выходу.  Эвтида была будто в трансе, она хлестала по щекам идиота, не обращая внимания на меня.  Надо бы показать ей, как надо.  Я присел и приложился ладонью по уху главному актёру убогого театра, и тот резко открыл глаза, отрывая спину от пола. Эвтида испугалась, плюхнулась на задницу от неожиданности, и лишь тогда посмотрела на меня, выпучив глаза.  — Амен? Что ты?… зачем ты его так ударил? — она мотала головой, как заведённая обезьянка.  Верхняя губа дрогнула от вида схватившегося за лицо идиота. Что это? Моей птичке кого-то жаль, кроме себя?  Я взял его за шею и сжал, возвращая в горизонтальное положение под сопроводительные визги пигалицы. Зря, это лишь раззадорило меня. Я рассматривал испуганное лицо, эти глаза, небрежная щетина, помутневший от недостатка кислорода взгляд. Идиот не двигался, прекрасно понимая, что лишь спровоцирует меня, если попытается оказать сопротивление.  — Я во второй раз делаю тебе одолжение, кусок дерьма, и предупреждаю: не суйся туда, где тебя не ждут. Понял? — он несколько раз дёрнул головой, насколько это было возможно, и я отпустил его.  Кажется, кому-то пора сменить портки.

***

Эвтида была тихой по дороге домой. Я следил за дорогой, но кожей ощущал, как её маленькое сердечко посылает сигналы бедствия к такому же по размеру мозгу. Пьяная она сообразительнее, чем трезвая, но спаивать я её не собирался. Есть и другие, более действенные методы, способные разогнать кровь к нужным частям тела.  — Иди за мной. — бросил я, выходя из машины.  Она послушно семенила следом, даже не понимая, куда и для чего. Я же был в предвкушении. 

🎶hidden citizens — the one to survive

Я переступил порог своей комнаты. В прошлый раз Эвтида так и не решилась войти, скрываясь за дверью, но в этот оказалась смелее. Она зашла и огляделась, а затем перевела на меня вопросительный взгляд.  — Раздевайся, — я подошёл к шкафу, достал из ящика джут , — или тебе помочь?  — Что это?  — Твоё наказание за то, что касалась губами того выродка.  Эвтида оставалась на месте. Всё ещё одетая. Я медленно подошёл к ней, склонился над ухом и почувствовал сладковатый запах вперемешку с чем-то съедобным. Уголок рта потянулся наверх. Облизать бы её всю. Но не сейчас, сейчас мой черёд принимать первую медицинскую помощь.  Я зажал её мочку между зубов, коснулся языком пылающей кожи. Пакет с тряпками выскользнул из рук пигалицы, падая на пол. Она громко сглотнула, не осмеливаясь двигаться.  — Я пыталась помочь ему. — сказала тихо, почти беззвучно, но я отчётливо уловил дрожь в её голосе.  Хотела помочь ему, а помогла себе. Сама желала моего внимания, теперь не слезу с неё, пока не заберу своё.  Я подцепил край платья, одного взгляда хватило, чтобы Эвтида послушно подняла руки, позволяя снять с себя ненужный предмет одежды. Стройные ноги интуитивно сжались плотнее. Оказавшись в одном нижнем белье, пигалица стала вдруг сообразительной и кроткой, готовой томиться в ожидании, но лишь для вида. Участившееся дыхание и помутнённый взгляд выдавали её фанатичное желание поскорее продолжить.  — На кровать. Руки перед собой. Ноги согни в коленях.   Эвтида повиновалась. Легла на кровать и протянула руки вперёд, сдерживая улыбку. Я методично наматывал джут на сведённые вместе запястья.  Узел.  Протянул конец вниз, обхватывая несколько раз бёдра.  Узел.  Колени.  Узел.  Обмотал икры и вернулся к рукам, завязывая очередной узелок, окончательно обездвиживая. Перевернул её на живот, поднимая сочной задницей кверху. Рука сама потянулась и оставила звонкий шлепок, моментально окрасивший кожу.  Переплетённая узлами, неподвижная, мокрая, Эвтида идеально смотрелась на моей кровати. Влажный след возбуждения на её белье не оставил меня равнодушным. Я отодвинул полоску ткани в сторону; коснулся двумя пальцами входа; провёл ими вниз по горячим складкам и наверх, проникая внутрь. Эвтида сдавленно простонала, оторвав лицо от простыни, скосилась на меня прикрытыми от удовольствия глазами, а я смотрел в ответ, удовлетворенный её реакцией.  Демонстративно поднёс пальцы ко рту, и тягучий секрет смешался с моей слюной. Из-за вставшего члена ткань на штанах нятянулась, тяжёлые яйца гудели и требовали разрядки. Я достал из тумбы презерватив, сорвал зубами обёртку. Натянул на член и приставил ко входу, слегка надавливая. — Дай мне слово, птичка.  Эвтида заёрзала, когда я взял джут, потянул его на себя, сдавливая сильнее горящую на бёдрах плоть. Она старалась сама насадиться, но я не давал этого сделать, отстранялся и снова возвращался на исходную. — Что угодно… — Ты больше не станешь разговаривать с тем сопляком, — я провёл головкой по нижним губам, смачивая в её смазке, — и ни один мужчина больше не коснётся тебя.  Она активно закивала, зарываясь в простынь лицом.  — Хорошая девочка.  Я без труда вошёл в неё, сжимая в руках ягодицы, сразу задвигался быстро, рвано, по-животному. Эвтида жадно хватала ртом воздух, громко стонала и задерживала дыхание, когда я ускорялся, остервенело вдалбливаясь в разгорячённую плоть. Секс в бассейне должен был показаться сущим раем после того, что я вытворял с ней сейчас. Я наклонялся, целовал в губы и туда, куда мог дотянуться, кусал кожу на подтянутой спине, плечах и шее. Мне всё было мало. Хотел видеть её лицо.  Я вышел, подцепил тугой узел на руках, повернул её на спину и снова вошёл, закинув связанные ноги на торс. Эвтида упёрлась горячими ступнями, пытаясь скинуть меня с себя в момент подступающего оргазма, я выходил и снова загонял в неё член до основания, грубо хватая за бёдра, притягивая к себе поближе. Она должна знать, что я вытрахаю из неё всю душу, если позволит кому-то ещё раз приблизиться к себе.  Перекинув её ноги набок, я прижал её к кровати, сменяя угол проникновения. Эвтида выгнулась и громко простонала.  — Я сейчас… к-кончу… пожалуйста… — настойчивые толчки затрудняли её дыхание.  Я снова потянулся к ней, намереваясь украсть поцелуй. Она прогнулась в спине, и вымученный, протяжный стон от нахлынувшего оргазма коснулся губ.  Помучив её ещё немного, я кончил и лёг рядом, восстанавливая дыхание. Эвтида закрыла глаза, прижалась ко мне, как маленький котёнок, а я смотрел на неё и никак не мог понять, что меня привлекает больше:  Её внешний вид или внутренний.  «Со всех сторон хороша» — подумал я и встал, собираясь в душ. Эвтида закопошилась, тихо промурлыкала за моей спиной:  — Амен, не мог бы ты… развязать меня? А я и забыл, что связал её.

Эва

Я лежала на кровати, запястья саднили из-за настойчивых попыток высвободиться во время секса. Амен так старательно выбивал из меня силы, что их действительно не осталось. Хотелось распластаться на пропитанной его запахом простыни и уснуть. В его постели. Он вернулся, молча развязал меня и чмокнул в губы, вознаграждая за отзывчивость. Странный человек, очень странный, но он магнитом притягивал к себе, а я уже нырнула в его мир. Осталось не захлебнуться. Мы приняли душ вместе и даже перекинулись парой фраз о том, что меня ждёт вечером. Серьёзные люди будут решать серьёзные вопросы через посредников, скрывающих свои лица под масками. Стало понятно, почему Нани готовила обед раньше положенного — есть на мероприятии Амен не собирался. И хотя он хотел пообедать дома, я старалась убедить его поесть сегодня в другом месте, опасаясь, что Джамбалайя после моего вмешательства плохо отразится на здоровье. Когда мы пришли в столовую, слюни сами стали скапливаться во рту. Пахло действительно вкусно. Амен впервые поухаживал за мной, придвинув стул, сам сел напротив и принялся за обед. Я наблюдала за его лицом, на котором по обыкновению не отражалось ни одной эмоции. — Почему не ешь? — спросил он, не отрывая взгляда от содержимого тарелки. — Жду. Вдруг тебе плохо станет. Белёсые брови взметнулись вверх, и Амен, наконец, взглянул на меня. — Не понял? — Ты не пришёл на завтрак, а я услышала пение, пошла на звук, познакомилась с Нани, приготовила с ней… — Ясно. От тебя пахло этим до того, как мы занялись сексом. Вкусно, но я бы предпочёл откусить ещё один кусочек от тебя. Амен не улыбался, говорил серьёзно и без тени притворства на лице, но меня улыбнуло его оригинальное признание в том, что секс со мной ему понравился. Было бы странно, если бы чувства наши оказались не взаимны, ведь он чертовски хорош. Я вернулась к еде. Креветки, овощи и рис буквально таяли во рту, в то время как табаско придавал островатые нотки с кислинкой. Мне понравилось готовить вместе с Нани. Может, когда-нибудь и сама сотворю что-то вкусное. Если злобная ипостась Оушена снова не вернётся. Сегодня в торговом центре он действительно напугал меня. Появился из ниоткуда, чуть не придушил Дэниела. Хлёсткий звук от ладони Амена на щеке до сих пор звенел в ушах. Надеюсь, обошлось без сотрясения. Но за что? Так сильно ревнует? Я уже его, и было бы глупо ревновать к таким, как Дэн. Артисты все коммуникабельные и дружелюбные, не вижу ничего удивительного в том, что он захотел выпить с нами кофе. Но что было потом…Как он побледнел, а затем посинел, корчился от боли. Жуть.

***

Я закончила с едой и поспешила в комнату, чтобы успеть собраться. Самой лёгкой задачей оказалось надеть платье, а вот волосы никак не поддавались. У меня тряслись руки от волнения, расчёска несколько раз вылетала из рук, я была похожа на курицу с прилизанными перьями, а не на девушку, на которую будут смотреть десятки людей. — Дай-ка. — голос Дии из-за спины внушил надежду. Не знаю, успела подруга обмолвиться с Аменом парой фраз или нет, но я надеялась, что в момент сборов она не покинет меня. Дия помогла с волосами, они с лёгкостью поддавались её умелым рукам, ложась крупными волнами на плечи. Она подкрасила мне глаза и достала из сумки чёрную блестящую вещицу, привлёкшую моё внимание. — Маска? — Мы не успели выбрать вместе. Я полагалась на свой вкус. Приложив маску к моему лицу, она склонила голову вбок и сощурилась, растягивая уголки рта в хитрой улыбке. Едва ли мне когда-нибудь удастся разгадать Дию, по её лицу никогда не понять истинные эмоции, не поразмышлять о мыслях, роящихся в голове. Такая же, как и её брат. Дия не ехала с нами на мероприятие, но меня подготовила так, будто её работу станут оценивать самые дотошные критики. Возможно, так и будет. С каждой минутой, приближающей меня к выходу, тревога в груди нарастала. Слова Амена о серьёзных людях и переговорах не выходили из головы. — Не хочу всё испортить, Дия. Я могу притвориться, что из их кругов… всегда так делала. Но если кто-то решит заговорить со мной? Дия переменилась в лице. Она мягко обхватила меня за талию и повернула к зеркалу, как делала уже много раз, чтобы поддержать. — Красивая обёртка. Это всё, что им нужно о тебе знать. Не злись, не плачь, и ничего не бойся, Эвтида. Ты — тихий омут, но и черти в нём — тоже ты. Не забывай об этом.

***

🎶 Fallulah — give us a little love

Мы молча доехали до главной площади Лас-Вегаса. Амен надел восьмиклинку и маску, в клетчатом костюме он был похож на англичанина из пятидесятых. Чертовски хорош.  Шон открыл дверь и подал мне руку, помогая выбраться из тонированного минивэна. Я впервые ехала в этом авто, когда находилась в отключке, а теперь сопровождаю самого матёрого поставщика оружия Лас-Вегаса на мероприятии, в котором будут участвовать не менее важные и опытные шишки.  Я сделала глубокий вдох и посмотрела на Амена.  Каждый из нас наверняка хотя бы раз думал о том, в каком статусе теперь наши отношения, но находясь под пристальными взглядами таких же разукрашенных кукол, как я, решила окончательно убедиться, задав вопрос:  — Мы теперь вместе? Я не хочу, чтобы Агния ошивалась вокруг тебя.  Мысли об этой наглой пони скручивали желудок. Я понимала, что отвадить Агнию будет не так просто, как может показаться на первый взгляд, но уверена, Амен сможет доходчиво ей объяснить, что лавочка с огромным членом закрыта.  — Это не должно тебя беспокоить, — Амен наклонился ко мне и клацнул зубами, — если ты не будешь глупить.   Я растерянно поджала губы. Он согнул руку в локте, приглашая опереться, и мы сделали первый шаг навстречу тому, о чём я и понятия не имела. Тизиан прибыл через пять минут после нас и забрал Амена, оставляя меня на съедение волкам. Они лавировали в толпе, пожимая руки незнакомым мне людям, и всё больше отдалялись, пока не скрылись из виду.  Мероприятие походило на аукцион, в котором не всякий принимал участие. Люди сформировались в кучки, каждая отдельно друг от друга. Это напоминало университетские годы, в которых существовали кружки по интересам, но «интересы» у этих людей наверняка были куда более серьёзными.  Об этом говорили дорогие часы и запонки на рубашках мужчин, их обувь, костюмы, крупные перстни на холёных пальцах. Украшения на женщинах, тщательно подобранные к образам, клатчи и идеально ровные спины.  Наверняка здесь были и те, кого мне довелось обворовать. Жаль, что лица скрыты под масками, я бы с удовольствием улыбнулась каждому. 

***

Солнце скрылось за высотками. Я бродила по площади, увлечённо разглядывая подсвечиваемый неоном декор этого места, но не упускала возможности подслушать, о чём говорят накрахмаленные воротнички и их эскортницы. Притаившись у кованой стойки с цветами, я взяла бокал игристого с подноса мимо проходящего официанта, и прислушалась:  — Волнения всё нарастают. Молодой Оушен не сможет сдержать бунт, если оступится и нарушит устоявшееся между нами соглашение. Общество снова расколется, и тогда нам придётся принять чью-то сторону.   — Он тщательно скрывает своё место жительства, но на верхах не упустят возможности поквитаться за своих людей.  — Поговаривают, некая девушка работает на него, очень умелая. Хотелось бы увидеть воочию, что это за самородок.  Я попятилась назад, выискивая в толпе Амена. Не зная, о каких волнениях речь, принялась блуждать глазами по макушкам, в надежде найти платиновые волосы, торчащие из-под восьмиклинки или хотя бы пучок Тизиана. Приватный разговор, свидетелем которого я стала, мне не понравился.  Талии коснулась чья-то рука. Скользнула за спину и притянула меня, разворачивая к себе. Мужчина вовлёк меня в танец, кружа, умело маневрируя между людьми, увлечёнными беседой. Лицо было скрыто за маской, но я узнала эти глаза.  Глубокие, карие глаза безумца, который снова приблизился ко мне.  — Дэниел, тебе не стоило этого делать, если Амен увидит… — Господин Оушен боится, что его сучку кто-то уведёт? — его голос звучал иначе. Грубее и надменнее.  Этого червяка стоит поставить на место, и хорошо, что у меня есть весомый аргумент. Подняв маску наверх, я едко улыбнулась и сказала:  — Его сучку трудно будет увести человеку с простреленными коленями, не так ли?  Зрачки человека напротив сузились, взгляд стал ещё более хищным. Он сдавил мою талию, причиняя боль, и я рефлекторно замахнулась, но руку перехватила чужая, женская.  Незнакомка вырвала меня из цепкой хватки и продолжила кружиться, глядя в глаза. На ней было красивое чёрное платье с вырезом на груди, а между полушарий красовалась неимоверной красоты брошь в виде розы.  — Спасибо. — сказала я, наблюдая, как ветер играет в тёмных волосах.  Она не ответила. Лишь кивнула и сделала пару «па», прежде чем отпустила мои руки и скрылась в толпе, будто её и не было. Через какое-то время меня нашёл встревоженный Тизиан, он подталкивал меня в спину к машине, я перехватила его настроение, как грипп, и меня уже лихорадило от неизвестности.  — Где Амен? — твердила я, озираясь по сторонам, — где он?  — В машине, глупая твоя башка. Мы возвращаемся домой, Дия в опасности.  Амен нашёл в кармане пиджака письмо с угрозами. Им нужна была его сестра. Воображение не на шутку разыгралось, я кусала губы и сгрызала тонкую кожу, представляя самое страшное. По дороге домой я стала невольным свидетелем немой паники, охватившей всех. Тизиан заправлял волосы за уши и тарабанил по дверце, Амен теребил запонки, Шон пролетал на красный свет светофоров и поглядывал сквозь руль на стрелку спидометра, давно превысившую допустимое значение скорости.  По приезде все вылетели из минивэна и ринулись в сторону дома. Уличное освещение не работало, но в окнах горел свет. Я надеялась, что это чья-то злая шутка. Входная дверь открылась, из дома выбежала озадаченная Дия со словами:  — Чего так рано?  Амен в два шага оказался возле неё, обнял и прижал к груди. Дия ошарашено выпучила глаза и обняла его в ответ, посматривая на нас.  — В чём дело? Да что с вами такое?  Амен отпрянул от неё, оставляя вопрос без ответа. Шон ушёл проверять периметр, а Дия цокнула и закатила глаза, уходя обратно в дом. Я впервые видела Белого человека таким, всегда мертверцки холодный и отчуждённый, сейчас он казался живее всех живых. Приобняв меня, Амен оставил поцелуй в районе виска, ненадолго задерживаясь. Тизиан отвернулся, делая несколько шагов вперёд.  Потрясений за сегодня больше, чем за последний год, и даже сгущающиеся над нами тучи не умаляли исключительности этого вечера.  Желание продлить момент тишины и спокойствия спугнул свист, донёсшийся будто у самого уха. Тизиан подбежал к нам, вынимая пистолет из спрятанной под пиджаком кобуры.  — В дом, — Амен толкнул меня к двери, но я застыла, — живо!  Ещё одна пуля со свистом влетела в окно, тонкая паутинка моментально свилась на стекле. Я запаниковала. В следующую секунду Амен дёрнулся и рыкнул, хватаясь за плечо:  — ПРОВАЛИВАЙ! Тизиан, убери эту дуру отсюда!  Тизиан запихал меня в дом и приказал не высовываться. Беспокойное сердце колотилось от страха, но не за себя. Выстрелы на улице утопали в оглушающих раскатах грома. Мурашки выплясывали вдоль позвоночника, заставляя тело мандражировать ещё сильнее. Я не могла понять, что происходит на улице, и вспомнила про лестницу в запрещённом крыле, ведущую на мансарду.  Я побежала в ту сторону, из ниоткуда выскочила Дия и обхватила меня обеими руками, останавливая.  — Тихо. Ти-и-ихо, успокойся, — Дия тоже переживала, но старалась сохранить спокойствие хотя бы во внешнем виде, — слышишь? Всё закончилось. Сейчас они вернутся.  Мы медленно оседали на пол, крепко держась друг за друга. Я прислушалась. Вместе с выстрелами стихло и небо. Не желая ждать ни минуты, я сбросила с себя руки Дии и, поднимаясь на ноги, побежала к выходу.  Сердце пропустило удар, когда я увидела Амена, облокотившегося о дверной косяк. Лужа крови под ним смешалась с дождевыми каплями и грязью. Он тяжело дышал, придерживая повреждённое плечо одной рукой, а другой порез на груди, но лицо по-прежнему было непроницаемым. Я быстро опустилась на корточки и оторвала большой лоскут ткани, сложила в несколько раз, чтобы прижать кровоточащую рану. Ноздри Амена дёрнулись, он всё терпел.  Покалеченный Тизиан шёл к крыльцу, волоча за собой, вероятно, кого-то из нападавших. Он ускорился, увидев прибившегося к двери Амена, поудобнее перехватил воротник своей жертвы, дотащил до крыльца и ударил того головой о бетонную плиту, лишая сознания.  — Полежи тут.  Подобравшись поближе, Тизиан осмотрел Амена и дёрнул головой, намекая, чтобы я ушла. Тело окаменело, не желало слушаться. Подоспевшая Дия отпихнула меня в сторону и навалилась на Амена, теребя его за одежду. Казалось, время специально замедлилось, чтобы отсрочить наступающую на пятки смерть. Она остановилась, выжидающе поглядывая на Амена Оушена, медленно закрывающего глаза.  Тизиан не позволил отнести Амена в комнату из-за панорамных окон. Он кое-как остановил кровь и вызвал Ливия. Тот обработал и зашил две раны: одну в плече от пули и одну, рваную, на груди. Один из нападавших цепанул его арматурой и повредил мягкие ткани.  Я всю ночь просидела на мансарде у кровати, на которой теперь лежал единственный человек, оставшийся у меня. Не выдержав, забралась в постель и склонилась над ним. Платиновые в свете луны волосы облепили лоб. Рука сама потянулась, и я коснулась вымокшей от пота пряди, убрала её с лица и опустила взгляд на подрагивающие веки.  Сил больше не было. Подступающий к горлу ком подгонял солёные капли, скопившиеся в уголках глаз, и я сдалась. Слёзы стекали по щекам к подбородку. Они были одиноки, начав свой путь, но всё равно воссоединились и единым целым упали на медленно вздымающуюся грудь.  — Я хотела бы стать смелой, как ты, никогда не выдавать своего страха.  Амен не мог ответить, но тем лучше для меня. Он всё равно не понял бы переживаний, которые я испытывала.   Время шло незаметно. Дни сменяли ночи и наоборот, я изредка оставляла Амена, чтобы помыться и поесть. Всё остальное время сидела рядом, следила за дыханием, протирала открытые участки кожи от пота и рассказывала то, чем хотела бы поделиться. Смотрела на бинты, скрывающие тринадцать швов.  Тринадцать швов — тринадцать жизней, которые Амен теперь обязан забрать в уплату долга.