Наши с тобой времена...

Настасья укладывала свою дочь Оленьку спать, читая ей сказку на ночь. — Матушка? — сонно произнесла беловолосая девочка, взглянув на мать. — Да, доченька? — Настасья с любовью посмотрела на дочь и нежно погладила её по голове. — А когда папенька вернётся из похода с князем? — зевая, спросила Оленька, встречая мягкий взгляд Настасьи. Та скучала по Добрыне не меньше дочери, ведь она знала, что её муж — богатырь и его часто не бывает дома. Сначала служба Руси и князю, а потом уже семья — с этим было сложно смириться, особенно когда ты сама поборола именитого богатыря и воеводу дружины князя Новгорода. Входная дверь скрипнула, оповещая о приходе человека. Оленька подпрыгнула на кровати, но быстро вернулась в прежнее положение. Настасья понимала, что это мог быть не Добрыня — войска с князем были в походе в заморских землях, и кто знает, что там могло произойти. Настасья Филипповна вышла и замерла, встречаясь с голубыми глазами богатыря. — Зазнобушка моя. — Ласково проговорил мужчина, с нежностью и любовью глядя на беловолосую. — Сокол мой ясный. — Настасья сорвалась с места, повисая на шее Добрыни, обнимая его за мускулистые плечи, и тут же оказалась в сильных и нежных объятиях богатыря. — Скучала? — спросил Добрыня, целуя жену в светлый висок, вдыхая запах дома. — Скучала и богам молилась, чтобы ты цел и невредим вернулся к нам. — Прошептала беловолосая, нежно гладя по плечам и шее воеводы и осматривая его на раны. — Оленька спит? — Добрыня с женой прошел дальше в избу. — Спит, всё тебя хотела дождаться, еле уложила спать, по утру она от тебя не отлипнет. — Настасья и Добрыня прошли к столу, и мужчина, тяжело выдохнув, уселся за него. — Князь вече завтра собирает, боюсь, как бы дурное что не случилось. . . — Произнёс богатырь, усадив Настасью себе на колено. — А есть повод переживать? — Голубоглазая с беспокойством посмотрела на суженного. — Кривжа. . . Ох, темнит что-то этот жрец Перуна. — Хмуря брови, произнёс Добрыня Никитич. — Добрынюшка, не забивай голову тяжёлыми думами раньше времени, князь на вече всё объяснит. — Настасья поцеловала мужа в макушку, но задумалась над его словами. — Твоя правда, пойдем баиньки, Настасьюшка. — Добрыня мягко улыбнулся голубоглазой, и супруги ушли спать. Варяг с холодным взором синих глаз выжидающе смотрел на девушку. Аглая, смутившись, отвела свои серые глаза и нервно начала заламывать пальцы, кусая нижнюю губу. — Говори, византийка, — небрежно бросил Олаф, сжимая в руке томик Евангелия. — Меня раньше звали Ингрид. Несколько лет назад я приехала на Русь, чтобы торговать в деревнях. Но однажды я столкнулась с печенегами, которые увели меня в рабство. Они сожгли деревню и убили всех её жителей. У печенегов я пробыла недолго. Меня выкупил византийский вельможа Анастасий, который и окрестил меня. Евангелие я приобрела сама в Константинополе и вернулась на Русь вместе с торговцами. И, словно в наказание, снова набег печенегов, которые рубили всех без разбора. Я едва унесла ноги и от них, и от медведя, — сказала русоволосая, запнувшись на последнем слове. Она не могла сказать, что спасалась от Кривжи. — Медведя? — переспросил Трюггвасон, положив книгу на стол и снова обратив внимание на Аглаю. — Я случайно наткнулась на шалуна, еле ноги унесла и укрылась в лисьей норе, — ответила Аглая, почти не соврав союзнику Рюриковича. Она лишь умолчала о жреце. — Ладно, но я подумаю, стоит ли сообщать князю. — С этими словами рыжий вышел, хлопнув дверью, но сероглазая знала, что он сторожит её покои. Асыл после завтрака не знала, чем себя занять, и, не придумав ничего лучше, решила пойти к князю. Зайдя в палату, где должен был находиться правитель Новгорода, она замерла, увидев рядом с будущим мужем Добрыню и Олафа. — Ханум, что-то случилось? — спросил Владимир, отходя от своих союзников и подходя к невесте. В дверях палаты повинно топтался Антип. Варяг и воевода переглянулись за спиной князя и усмехнулись, услышав такую дерзость от дочери тюркского хана. — Княже, в кремле очень скучно. Мне совершенно нечем заняться, а так хочется выйти на улицу, увидеть новгородскую землю, людей. — Темноволосая говорила как можно непринуждённее, стараясь не выдать своего желания о прогулке. — Асыл, …- Сын Святослава устало потрогал переносицу и вновь посмотрел в янтарные глаза тюрчанки. — Если ты хочешь идти прогуляться, иди в сопровождении, не нужно дергать меня по таким мелочам. — Как же, княже? Я твоя будущая супруга, а гулять без суженного пойду. Что народ скажет, не люба басурманка нашему князю, вдруг кто-то недоброе задумает. — Асыл продолжала расставлять сети своей хитрости и немного отвлечь Владимира.

Предательство — неприятная штука, а когда она от родных и близких, то в сто крат больнее.

Владимир обернулся к союзникам и приказал: — Чтобы к вечеру вече было собрано! И, не дожидаясь ответа, удалился из палат, попутно давая жест Асыл, чтобы следовала за ним. Выйдя из кремля, будущие супруги встали на его крыльце, и светловолосый мужчина вздохнул полной грудью. — Весной пахнет, скоро масленица будет. — Князь помог Асыл спуститься с тупеек, поскольку было очень холодно. — Масленица? — Дочь тюркского хана непонимающе посмотрела в светлые глаза князя. — Прощание с зимой. Славим Ярилу — бога солнца и плодородия. — Ответил мужчина, и темноволосая поджала губы, на мгновение забывая, что перед ней язычник. — Язычество. — Буркнула Асыл, смотря в светлое голубое небо. — Что тебе не нравится, краса ненаглядная моя? — Владимир поднял брови и весело усмехнулся, наблюдая за невестой. — Не думал другую веру принять? Там, где единство, один бог, а не несколько. — Спросила Асыл, разглядывая князя, и тот прямиком посмотрел в тёмные глаза девушки. — Думал, но пока Ярополк в Киеве, убийца моего брата, то по-другому не будет. — Хмурость была не только на лице князя, но и в его словах. — Ждёшь вече, чтобы решить? Только в глубине души ты уже всё решил и мучаешься от этого, хочешь, чтобы воины и бояре к этому решению тоже пришли. — Произнесла дочь тюркского хана, не зная, как отреагирует Владимир. Однако тот подошёл к девушке и, поправив одежду, закутал темноволосую потеплее. — Всё-то ты видишь, … замечаешь, только и я глаз не лишён, ханум. — Произнеся это, князь отошёл от темноволосой и с сугроба набрал в ладонь снежок. Через некоторое время этот снежок прилетел в плечо кареглазой. — Ах так! — Асыл сузила глаза и, повторив движения князя, бросилась в него снежком, однако тот увернулся. Через некоторое время между Владимиром и Асыл началась шуточная бойня. Князь и ханум не заметили, как за своим балогурством чуть с ног не сбили мальчишку. Тот врезался в темноволосую, и они чуть не упали, однако князь прижал к себе невесту и успел поймать мальчугана. — От кого так бежишь, малец? — Спросил Владимир, глядя на испуганного мальчишку. — Князь… — Единственное, что вымолвил мальчуган, делая несколько шагов назад. Асыл заметила темный силуэт, что глядел на них и мальчишку. — Как звать-то тебя? — Спросил светловолосый, чувствуя, как Асыл прижалась к нему крепче. — Алекша… — Вымолвил мальчишка и после своих слов дал деру, а князь сквозь смех произнёс: — Вот чудной. Темноволосая дёрнула его за кафтан и спросила, смотря на князя: — Кто такой Кривжа? На вече царил шум, каждый старался высказать своё мнение. Владимир сидел, подперев голову рукой, и внимательно наблюдал за происходящим. Рядом с ним находились Добрыня и Олаф. Если первый сомневался в предательстве Ярополка, то Трюггвасон был уверен в этом. Ярополк и Олаф испытывали друг к другу неприязнь и всегда старались уколоть соперника словом или делом. Теперь, когда Олафу представился шанс, он не собирался упускать его и подстрекал своего князя пойти против старшего брата — Ярополка. — Хватит! — резко воскликнул князь, которому надоела эта суматоха. Его глаза уверенно оглядели всех присутствующих. — Что скажешь, Добрыня? Воевода посмотрел на среднего сына Святослава и, вздохнув, произнёс: — Княже, пусть Ярополк сам приедет в Новгород. За братской беседой мы всё решим. Зачем сгоряча идти на Киев с дружиной? Вдруг это происки печенегов? — А если Ярополк придёт с дружиной? — спросил до этого молчавший рыжий и усмехнулся, глядя на наивность Добрыни. — Княже, не моё это дело, но Олег Святославович убит, и есть послание о предательстве Ярополка. О каком братстве может идти речь, когда старший брат погубил младшего? — Прав ты, варяг, прав, — произнёс Владимир, поднимаясь с престола и убирая руки за спину. — Решено, как только лёд с реки сойдёт, мы отправимся на Киев! Добрыня едва заметно покачал головой, не одобряя эту вражду между братьями. А варяг склонил голову, пряча довольную ухмылку.