Наши с тобой времена...

Асыл стремительно выбежала из шатра. Вместе со своим отцом, ханом Кирманом-Оглы, она находилась в походе недалеко от русских земель, на которые печенеги совершали регулярные набеги. Куря, хан печенегов, был мужем её старшей сестры Бусат, и у них родился сын Гияр. В царстве тюрков мальчик занимал третье место в очереди на престол, перед ним стояли его дяди — младшие братья Шамаханской царевны, так на родине называли Асыл.

Их звали Алтын и Дамир.

У неё была ещё одна старшая сестра — Гатия, которую недавно выдали замуж за наследника соседнего ханства Фаиза-Оглы. А её, дочь хана и царицы Уланы, хотят выдать замуж за князя Владимира. Сейчас он правил в Новгороде, и между ним, Олегом и Ярополком назревала вражда. Её отец словно бросает её на растерзание этому мрачному русскому.

Язычнику?

— Асыл! — раздался окрик старшего брата. Девушка поправила свои тёмные, как ночь, волосы и поспешила к брату. — Алтын, — произнесла она, не смея заглянуть в тёмные глаза старшего брата. — Послушай, две мои сестры уже не были счастливы в браке, но с этим русским всё может быть по-другому, — поджал губы старший сын хана. Ему не нравилось, что отец отдаёт дочь в лапы неверного, но Куря настораживал его, как и отца, намного больше. — Чего добивается наш отец, брат? Он знает, что русские не примут нашу веру, а мы их. Хочет разозлить Курю или уничтожить его? Тогда под угрозой окажутся Бусат и Гияр, — начала было темноволосая, но на её пламенную речь мужчина лишь ответил: — На всё воля Аллаха, — сказал он, развернулся, но прежде чем уйти, произнёс сестре: — Асыл, он не только наш отец, но и хан Кирман-Оглы. С этими словами кареглазый ушёл, а девушка поспешила к себе в шатер, где в клетке сидел её говорящий ворон — Алмаз. Русоволосая девушка, чьи глаза были светло-серые, бежала со всех ног, не разбирая дороги. Волосы её цеплялись за ветви деревьев, ноги проваливались в глубокие сугробы. Она чувствовала дыхание преследовавшего её зверя, монстра, чьё имя было Кривжа. Аглая прижимала к груди книгу, которая была для неё дороже всего на свете. Эта книга была ценной не только для неё, но и для всего христианского мира. Аглая отказалась от язычества и приняла христианскую веру. Она бежала, не разбирая дороги, не зная, куда приведёт её судьба. Она знала, что Кривжа гонится за ней, чтобы убить. Русоволосая нырнула в лисью нору, заползая как можно дальше. За ней тут же влезла медвежья морда. Аглая, собравшись с силами, изо всех сил ударила по ней ногой. Раздался дикий рёв, а затем наступила тишина. Светлоглазая не рискнула покинуть своё убежище. Она лучше будет жить с лисами, чем встретится нос к носу со жрецом. Русоволосая девушка проснулась от того, что кто-то тыкался мокрым носом в её лицо. Открыв свои светло-серые глаза, она увидела двух лисиц. Аглая опустила взгляд на Евангелие, лежащее у неё на коленях. — Простите, мои хорошие, — произнесла она. — Я пряталась от Кривжи, но сейчас я уйду. Аглая несмело выползла из норы, и в этот момент мимо её щеки пронеслась стрела. — Печенеги, — прошептала сероглазая, пряча книгу как можно дальше. — Эй, ты! — раздался детский голос, и Аглая с облегчением вздохнула. Это был Гияр, сын хана. Несмотря на свой статус наследника, мальчик отличался добродушным характером, хоть и старался это скрывать. Варяжка обернулась на зов наследника и мягко улыбнулась, встречаясь с глазами кареглазого юноши. — Гияр, неужели забыл меня? — спросила Аглая, выгнув бровь. — Ингрид? — Мальчишка соскочил с коня и подбежал к старой знакомой. Светлоглазую девушку, которую продали в Византийскую империю из их рабства, сейчас снова стояла перед ним. — Не Ингрид я больше, Гияр, — сказала Аглая. — А кто ты теперь? — спросил брюнет, чуть отстранившись от русоволосой. — Я теперь Аглая, меня покрестил советник императора Василия Второго в Византии. — ответила девушка, но о Евангелии решила промолчать, мало ли. «Как говорится, доверяй, но проверяй», — подумала она. Внезапно раздался топот копыт, и Гияр испуганно вздрогнул. Переглянувшись с Аглаей, он произнес: — Беги, это мой отец. — Гияр смотрел, как его подруга убегает, а топот копыт приближался. Владимир, сын Святослава, подошел к реке и, умывшись холодной водой, избавился от запаха и вкуса крови, которые остались после набега на заморские земли. Добрыня Никитич и Олаф, варяг и богатырь, сидели неподалеку на берегу. Олаф с увлечением рассматривал драгоценности, а Добрыня, словно завороженный, изучал горизонт. Вдруг молодой солдат, заметивший воеводу князя, крикнул: « — Добрыня Никитич!» Затем он увидел приближающегося Владимира и склонил голову перед ним, передавая послание. — От кого это? — спросил князь, увидев печать с тюркским орнаментом. — Гонец хана Кирмана-Оглы привёз. — ответил солдат и, подняв голову, стал наблюдать, как князь внимательно читает послание. Варяг и богатырь подошли к правителю Новгорода, и первым спросил Олаф: — Что там, княже? — с любопытством произнес он, выгнув бровь. — Этот гонец всё ещё здесь? — Владимир свернул послание, и Добрыня заметил, как глаза князя изменили оттенок. — Здесь, привести? — учтиво спросил юноша и поспешил выполнить приказ князя. — Хан Кирман хочет выдать за меня свою дочь Асыл. — глядя на своих союзников, произнес Владимир Святославович. — Не иначе как он узнал, что ты сватался к сестре Василия, вот и решил, чтобы ты женился не на Анне, а на Асыл. — сказал Добрыня Никитич, нахмурив свои темные брови. — А по мне, Шамаханская царевна намного краше Византийской царевны. — вставил свои пять копеек варяг. — Неспроста это, пусть хан ответит. — произнес Владимир и, нахмурив брови, наблюдал, как его воины волокут к ним ханского гонца. Стрельцы заставили гонца поклониться своему князю. — С чего вдруг твой тюркский хан решил свою дочь за иноземца выдать? — с сталью в голосе произнес князь, глядя на гонца, который скалил зубы. — Раз мой хан так решил, то в этом есть его выгода, князь. Хан печенегов стал позволять себе много, не любит он славян, как и младший наследник моего хана. — сказал гонец, понимая, что сболтнул слишком многое. — Значит, Дамиру-Оглы трона ханского не видать. — задумчиво произнес правитель Новгорода. — На всё воля Аллаха, мой хан лишь его тень. — сказал юноша, глядя в голубые глаза князя. — Передай своему хану, что насчёт невесты я подумаю. А вот веру вашу мы никогда не примем, не по душе она нам. — произнес Владимир и дал знак, чтобы гонца увезли. — Княже, . . . — Добрыня вопросительно посмотрел на друга, неужели тот примет восточную девушку. — Если тюрки будут против печенегов, а на престол взойдет Алтын-Оглы, и в жёнах будет басурманка, то что-то произойдет. — сказал Владимир задумчиво, глядя в горизонт. — И веру их? — сказал синеглазый варяг, смотря на сына Святослава. — Нет, если так и случится, что веру нужно будет брать, то от Византии её возьмём. — не глядя на своего союзника, ответил князь.