Охота на серафима

1965 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом №47 23:35

5 января

      Пальцы сильно сжимают кружевную чёрную резинку. Эфемерная тонкая ткань ползёт от острой щиколотки по смуглой икре вверх, пряча тёплую кожу в нежный лайкровый плен.       Замереть на середине бедра, задержать дыхание на полсекунды.       Щ-щ-ёлк!       Звук затвора заставляет вздрогнуть. Энтони кусает напомаженную алую губу и смотрит на него. Аластор Мур, развалившийся на всклочённой постели с фотоаппаратом в пол-лица. В брюках, рубашке, начищенных лакированных ботинках, чьи носики лениво покачиваются в такт мелодии, которая непременно звучит в этой кудрявой башке. Такой блаженный, мягкий, похожий на большого борзого кота.       О котах: Сливка, кажется, тоже в восторге от его мужчины. Она пристроилась в изгибе шеи, спрятав розовый нос в ворохе медных колец в районе виска. Оливка и Тыква тоже пристроились неподалёку, прижались к бедру Мура. Бурчать будет, что всё в шерсти.       Бейли усмехнулся и медленно цепляя чулок пальцами, спустил его вниз, к ступне сызнова. Вишни-глаза Ала проследили движение. Затвор щёлкнул опять. Совсем не жалеет плёнки! И ведь, наверняка, получится страшная мазня! Но… Энтони не жалко. Он обязательно проявит фотографии и вручит их своему Бемби.       — На бис, Банши. Давай же, ещё разок, — воркует Мур и делает снимок за снимком, пока чулок катится вверх по смуглому бедру.       — А жирно не будет, мистер Мур? — интересуется Энтони игриво, крепит подтяжку, елозит ступнёй по постельному белью, упирается в колено мужчины пальцами ноги и через секунду: его сцапали. Пытается сопротивляться, но Ал уже нацелился, а значит ускользнуть не выйдет. Пояс царапнул жёсткой тканью по пояснице, распахнутая рубашка вздулась на спине раскрытым парашютом.       Лёжа напротив, Энтони цепляет прядку тёмных волос и крутит её на палец, подпирает голову ладонью, вглядывается в едкое острое лицо, осторожно гладит по виску, по скуле. Жмурится, чувствуя, как усы щекотнули тыльную сторону ладони — поцеловал. Один из редких моментов, когда Мур присутствует в момент подготовки к очередной тусовке. Лицо юноша уже подкрасил, волосы разве что не уложил. Осталось лишь выбрать наряд.       Слишком… Интимно? Пускать кого-либо в свою святая-святых так странно. Так… Бейли не может подобрать слов. Аластор смотрится так правильно, так уместно здесь, в его небольшой хаотичной мастерской. Энтони кажется, это высшая степень доверия. Энтони кажется, он нашёл того человека, который её заслуживает — эту степень. Энтони в ужасе: любить впервые, оказывается, очень страшно. Они связаны. Они уже так крепко связаны.       — Что такое, mon ange? — интересуется Мур, расплывшись в улыбке. Бейли рвано выдыхает, подаётся вперёд и жадно, быстро целует, закидывает ногу мужчине на бедро, вжимается в него всем костлявым телом и роняет башку на чужую руку. Фотоаппарат больно упёрся куда-то в ключицы, Бейли злобно швырнул его за спину Ала, но через миг сконфузился, услышав злобный мяф. Тыква вскочила и спрыгнула с кровати, ошарашенная таким беспрецедентным нападением.       — Прости, киса, — пропел Энтони и торопливо чмокнул Аластора в губы ещё раз. — У нас тут романтик, — хихикает и трётся носом в нос. — Э-э… Просто думаю о том, что ты шикарно смотришься, — шепчет Бейли на выдохе, мажет короткими касаниями губ мажет по щеке. — Кстати, снимки точно получатся дерьмовыми, потому что дедушка не умеет тыкать в кнопочки правильно, — добавляет он и чувствует горячий поцелуй в шею. Светлые ресницы трепещут, глаза закатываются, Энтони откидывает голову назад и упивается моментом.       — Ох, не пугай меня так, голубушка! Мне показалось, что в твою светлую голову — ни дай боже — пришла какая-то мысль, — колется Ал и тянет носом, вдыхает запах парфюма и кожи, и у мистера Бейли бегут мурашки. Он роняет Аластора на спину, заваливается на него, умастив ладони на груди, а сверху — голову. Бейли не может подобрать слов. Ему о-ху-ен-но. Иначе и не скажешь.       — А что? Такое сложное выражение лица? Твой эмоциональный интеллект трёхлетки не сумел распознать? — возвращает колкость и вновь крутит кудряшку чёлки на палец.       — О, деточка, с теми качелями, которые ты мне порой устраиваешь, я понятия не имею, что твой мозг выкинет в следующую секунду, — Мур щипнул за нос, и Энтони чуть поморщился, скатился пониже и прижался ухом к груди, вслушался в мерное биение сердца и прикрыл глаза. Приступ сентиментальной нежности захлёстывет сильно и внезапно.       Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Бейли мусолит эту мысль так часто, что, кажется, он уже сроднился с ней. С самого момента наступления осознанного возраста, Энтони строил стены, что стали ему домом: тревога, постоянный стресс, килотонны лжи, фальшь, вечная маска и страх-страх-страх. Вот те вещи, в которых он жил слишком долго. До сих пор невероятно боязно принять факт того, что кто-то смог сломать крепостные рвы. Кто-то подошёл так близко, сделался настолько важным, настолько необходимым. Кто-то, с кем мальчишка чувствует тотальную безопасность и принятие. И личность этого «кто-то» парадоксально — ха-ха — к подобным вещам не располагает. Аластор засеял развалины, выжженное пепелище семенами красных маков, и вот оно — целое поле хрупких ростков. Оно зеленеет внутри, покалывает, просится наружу. Оно уже приносит свои плоды.       Одно его касание усмиряет пожар гнева внутри.       Один взгляд — Энтони, будто наперёд знает, что он хочет сказать.       Аластор говорит: «ты всё делаешь правильно», «ты всё знаешь», «ты всё умеешь», и Энтони верит ему. Аластор говорит: «ты самое прекрасное человеческое создание из всех, кого я встречал», и Энтони знает — не лжёт. Аластор во всём безбожно прав, как можно ему не довериться? Энтони больше не ощущает себя загнанным, связанным по ногам и рукам, он больше не ощущает невыносимого удушья от жизни. Рядом с ним хочется куда-то идти, что-то делать, хочется выстроить новые стены, новый дом — их дом. Если Мур будет рядом, Энтони готов уложить этот сраный город… Да что уж там, весь этот гнилой мир! Готов взять и швырнуть к их ногам и чувствует, что может сделать это.       — Te amo, — выдыхает Бейли в губы мужчины, коротко целует и лениво поднимается с тёплого тела, разворачивается к шкафу, слыша новый щелчок затвора фотоаппарата.       — К слову, душечка, быть может дело не в моих пальцах, а в том, что ты не можешь и пяти секунд постоять ровно? — едко интересуется Аластор и брезгливо морщится, когда Оливка подошла и влезла ему на грудь. Мур спешно снял кошку с постели и оглянулся на Сливку, что оказалась явно не шибко довольна происходящим на её постели. — О, милочка, и не нужно ваших дешёвых мансов, будете так на меня глядеть, тоже отправитесь на пол, — строго говорит мужчина засранке. Энтони прикрывает ладонью рот, хихикает и распахивает створки шкафа, проходится пальцами по вешалкам, задерживается взглядом на розовом платье-футляре с широкими чёрными бретелями. Выпростав его в наружность, Энтони придирчиво оглядывает вещь. Сшито это было давно, по выкройкам из французского Вога начала пятидесятых. Бейли прикидывает, сумеет ли влезть в своё же творение, а главное: сумеет ли передвигаться и дышать в течение вечера, ведь с тех пор, как нервного стресса в жизни сделалось меньше, а еды больше, Энтони несколько… Поправился. Точнее, он перестал походить на ходячий скелет, но тоже обидно! Как минимум, перешивать кучу одежды не самое интригующее занятие.       Попробовать стоит. Энтони скинул с себя рубашку, расстегнул тугую молнию, шагнул в платье и принялся тянуть жесткую ткань наверх. Рыжий чёрт прыснул, видя попытки мистера Бейли пропихнуться в предмет одежды, но молодой человек сейчас слишком сосредоточен на своём занятии, чтобы отмочить какой-нибудь острый комментарий.       — Господи, Ал, когда в следующий раз я попрошу добавки, скажи «нет», — ноет парень и натягивает бретели на плечи. Разрез на подоле позволяет не шибко шикарно и резво, но ходить. В планах на вечер у не значится скакать сивкой-буркой, так что пойдёт. Бейли завел руки назад в попытках подцепить молнию. Кровать тихонько скрипнула.       — Деточка, мы уже выяснили, что тут имеются проблемы, — замурлыкал голос мужчины над ухом. Горячие пальцы Мура прошлись по плечам, по спине, заставляя надрывно выдохнуть. Ал отодвинулся и дернул края молнии друг к другу. — Выдыхай, — просит мужчина, и Энтони подчиняется, вздрагивает от внезапно пронзительного звука собачки, ползущей по рельсам застёжки.       — В каком смысле? — поинтересовался юноша, повернув голову и прикрыл глаза от мягкого, ласкового касания губ к шее.       — Во-первых, ты наверняка, закатишь истерику, — бодро поясняет Аластор и обнимает за талию, умастив голову на плече. — А, во-вторых, я совершенно не умею тебе отказывать! Хотя упорно тренируюсь. Получается, правда, с переменным успехом, mon ange, особенно когда ты начинаешь строить грустные рожицы! — шутливо добавляет Мур и отстраняется. Энтони расплылся в довольной ухмылке.       — Ты можешь, ты просто не хочешь, — отстреливается парень и разглядывает себя в зеркале. — Что скажешь? Тебе нравится? — юноша манерно красуется перед Муром, крутится и подмечает лукавый прищур.       — Богоподобно, Энтони, — подводит итог Ал, и мистер Бейли облегчённо выдыхает, подходит к зеркальцу и быстро вычёсывает светлые волосы, закручивает жгутом на затылке и подкалывает длинной шпилькой. — Осмелюсь добавить, что мне больше, чем просто нравится, что ты не похож на ходячий труп, — поддевает Мур и хлёстко шлёпает по заднице.       — Аластор! — Энтони взвизгнул, обернувшись на мужчину и почти упал в попытке отвесить шлепок мужчине куда-то в плечо. — А если бы я проткнул себе башку!       — О, детка, это было бы весьма затруднительно, особенно такой хлипкой штучкой, как твоя безделушка, — глумится ублюдок, и Энтони недобро щурится, разминает челюсть, но Ал опережает, обнимает и быстро-быстро тюкается губами в губы. — Это было слишком притягательно, банши, будешь злиться на старика за потакание его маленьким радостям? — продолжает рыжий говнюк, театрально-печально вздыхает и поглаживает шовчики платья на пояснице. — Тем более, что мне це-елый вечер придётся держать руки в руках, когда на твою очаровательную задницу будут пялиться посторонние ублюдки. Хм-м, знаешь, Синди Лу, может быть стоит подумать над сменой имиджа?       — Например? — Энтони оскалился, запустил пальцы в кудри, почёсывая голову ногтями.       — Паранджа! Мне было бы куда спокойнее одеть тебя в паранджу! — выдал Мур, и Энтони покатился со смеху.       — А больше ничего не хочешь, Бемби? — интересуется Бейли и стискивает волосы мужчины на затылке.       — Будь моя воля, я бы поселил тебя в высокой башне и заставил бы растить косу. Чтобы наверняка, — продолжает Мур, и хотя звучит это всё безобидно и весело: в каждой шутке лишь доля шутки. Энтони нравятся подобные сиюминутные порывы ревности. Слышать от Ала что-то подобное всегда очень мило. К тому же, если бы мистер Бейли не знал, что Аластор — брезгливая скотина, которая ненавидит телесность и тактильные контакты, он бы, наверное, от этой самой ревности уже давно бы издох. Аластор слишком очевидно заинтересован лишь в нём, в Энтони. Это осознание значительно упрощает жизнь обоим мужчинам.       — А мне тогда что делать? Обтянуть тебя колючей проволокой, мистер красавчик? — интересуется Бейли ядовито и слизывает очередной медленный, ленивый поцелуй.       — М? А что я? — почти удивлённо интересуется Мур, и Энтони хохочет от этого чистого, детского непонимания.       — О, да брось, думаешь, я не вижу, как на тебя засматриваются всякие сучки, которым и хочется и колется? — Энтони неторопливо отстранился, вновь залез в шкаф, бегло поглядывая на Ала. — Только и думают, как бы моему охуенному мужчине на член запрыгнуть, — Аластор прыснул, сдавил переносицу пальцами и заинтересованно уткнулся взглядом в Бейли. Юноша уже не так уверенно зацепил вешалку пальцами и чуть замялся, зажевал щёку.       — Деточка? — Мур склонил голову набок, пытаясь заглянуть за дверцу шкафа.       — Я сделал для тебя кое-что, — признаётся Энтони и робко показывает мужчине тёмно-алый вельветовый пиджак. Приталенный, удлиненный — чуть ниже середины бедра. — Не знаю, попал в твой размер или нет, — Энтони тушуется, пытается понять реакцию по лицу мужчины. Ал вглядывается в вещицу, медленно хлопает глазами, будто ошарашенный этим внезапным порывом. Что говорить, Энтони и сам был несколько удивлён собственным желанием. Ему очень хотелось сделать что-то для своего мужчины. Бейли несколько раз начинал и несколько раз забрасывал, а когда доделал, то долго не решался вручить. Обычно Аластор не носит таких ярких вещей. — Не знаю, будешь носить или нет, но… Давай сюда руки, — парень встряхнул пиджак и подошёл к Муру сзади. Мужчина послушно просунул ладони в рукава. Энтони придирчиво глядит, как вещица садится на фигуру Ала: в плечах хорошо и по пояснице, кажется, тоже неплохо. Аластор застыл перед зеркалом, оправил лацканы, оглядывая себя.       — Банши, поразительно хорошо, — произносит, наконец Аластор и застегивает верхнюю пуговицу. Ему так идёт этот алый вельвет. Придаёт, если не веса, то определённого мистицизма. Энтони чувствует, как внутри всё приятно съёжилось от похвалы. — Ты шил на глаз? Без мерок?       — Ну, так скажем, я неплохо изучил твоё тело, — игриво подмечает Энтони и стряхивает невидимые пылинки с плеч Мура. — К тому же, я стащил у тебя так много одежды, что это типа… Моральная компенсация, — усмехается парень, обходит Ала и оттягивает полу пиджака в сторону. — А ещё я сделал тут три потайных кармана, — говорит Энтони и указывает на едва заметные нестыковки ткани. — Можешь распихать свои ножи, — Энтони поднял голову и ощутил, как тёплые ладони Мура стиснули скулы. Ал поймал и коснулся носом носа.       — Мне очень нравится, Энтони, — тихо и веско произносит Мур, на что юноша крепко обнимает его под лопатки и счастливо роняет в плечо голову.       — Тебе идёт красный цвет. Любые его оттенки, — шелестит Бейли в шею мужчины. — Очень идёт.       Пространство огласило тихим рыком. Кайот на полу подал признаки жизни, поднял голову и опасно зарычал на дверь. Энтони посмотрел на него, лежащего около комода и вздохнул. Салями пусть и не разделял кошачьих чувств по отношению к новому постоянному человеку, но по крайней мере, если не смирился с существованием мистера Мура, то хотя бы уже не скалился на него и не смотрел так враждебно, как-то было раньше. Сейчас в его рыке угадывалось присутствие кого-то за дверью. Энтони прислушался и узнал шуструю поступь Ниддл Ниффтс.       — Эй, принцесса, все уже собираются!       — Добрейшего вечерочка, душечка! — шумно поздоровался с дверью Аластор.       — Ой! — девичий голосок пискнул и почти зашипел в следующую минуту, — вы там трахаетесь, что ли?       — Катись к чёрту, Ниффти! Мы уже идём, — на выдохе отвечает Энтони и неохотно отлипает от Мура. Вот же дура! Умеет она испортить атмосферу!

1965 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом №47 00:57

6 января

      — …И тогда сказал, что если я поступлю в Орлеан, то он меня непременно бросит! — заплаканная Энни обмахивает руками потёкшее лицо. Энтони прижимается бедром и плечом к Аластору, сжимает его ладони в своих и возмущённо цокает языком от негодования. — Он говорит: «ты всё равно вернёшься в Гретну, зачем тебе образование?» — девушка всплеснула руками и устремила глаза на своих зрителей.       — Какой страшный кошмар, дорогуша! — в тон девушке реагирует Ал и качает головой, отнимает одну руку и обнимает Энтони за талию, прижимая к себе поближе. Бейли не знает, как они отпочковались от общего тела дома и сделались внимательными слушателями столь душераздирающей истории, но сейчас, когда мистер Бейли уже достаточно нанюхался, чужая драма сделалось вдруг страсть, какой интересной. — О, к чему, спрашивается, первая волна феминисток отстаивала права потом и кровью? Чтобы спустя несколько десятилетий какой-то напыщенный индюк смел заявлять вам подобное? — Аластор поступает по-джентельменски, выпростав платок из кармана брюк, отдаёт его девушке, и та принимается тереть красные щёки.       — Он, должно быть, считает, что после свадьбы я сделаюсь одной из этих кукол в «чайных розах» и начну рожать ему детей! — продолжает распыляться Энни.       — Да пошёл он нахер! — возмущённо воскликнул Энтони и шлёпнул свободной ладонью по колену Аластора. — На кой чёрт он вообще тебе сдался, лапуля? Пф! Будто в Орлеане не найдёшь кого получше! Да этот придурок просто ссыт, что на твоём фоне будет выглядеть, как клуша деревенская, — рассуждает Бейли, и Мур поддерживающе кивает.              — Мистер Бейли абсолютно прав! Дорогая, в большом городе можно сыскать куда более перспективную партию. Даже не задумывайтесь, бросайте этого невежественного сноба, — поддакивает Ал, и Энтони чуть ёрзает, ощущая острое удовольствие от происходящего, когда они двое, будто всезнающее высокомерное двухголовое чудовище учат маленькую Энни тому, как правильно жить её жизнь. Девушка напротив вновь заливается слезами.       — Но я люблю его! — канючит она, упёршись в мужчин взглядом.       — Ой, господи, какие твои годы? — фыркает Энтони. — Какая, нахер, любовь? Далеко ты на ней уедешь-то?              — Энни, милая, в такой щекотливой ситуации всегда следует выбирать то, что будет лучше для вас. Неужели вам хочется всю жизнь потратить так бездарно? Бросьте вы эти глупости, оторвите, как пластырь и поезжайте учиться, — со знанием дела, заявляет Аластор. — Вдобавок ко всему, этот ваш кавалер тип весьма скользкий, ни кожи, ни рожи, ни капитала. Милочка если даже и оплакивать свою молодость через пятнадцать-двадцать лет, то делать это гораздо приятнее в шёлковый платочек, на неприлично дорогом диване, облачённой в мех и бархат!       — Вот-вот, послушай умного человека, кисунь! Чё этот твой тебе вообще предложить может? На свиньях кататься? Спину гнуть на ферме его папаши? Mamma mia! Да в гробу я видал такую любовь! — распыляется Энтони, прикрывая обнажённую ножку подолом мягкого манто.       — Я не знаю! Я не знаю! Я хочу вот также, как у вас, чтобы гармонично и так… Чувственно! — заявила Энни и мгновенно поймала две пары глаз, полных снисхождения и скепсиса.       — Лапуль, никакого дизреспекта, но если этот оленёнок и будет жалеть «за свои вырванные годы», то уж шёлковым платочком и мехом я его обеспечу, — расхохотался Энтони и легонько похлопал Мура по бедру.       — Энтони, детка, какая прелесть! Мне нравится, как это звучит! — отозвался Аластор весело, повернувшись корпусом к юноше. — Никогда не думал об этом в таком разрезе, но это просто sharmant.       — Бемби, не хочу выёбываться, но я вообще-то ну о-очень перспективная партия! Ты только скажи, и мы организуем, — мурлычет ему Бейли, подаётся навстречу и тут же лезет целоваться, обхватив шею Мура руками, напрочь позабыв о присутствии раздосадованной знакомой рядом.       — К слову, дорогуша, — Мур отстранился первым и снова уселся лицом к собеседнице, ловко поймал на свои колени ноги Энтони. Парень закусил губу, наблюдая, как ладони мужчины неторопливо поглаживают острые коленки и икры. — Я в свою очередь скажу, что потакать капризам мистера Бейли считаю своей святой обязанностью, а потому жалкое поведение вашего мальчишки считаю крайне… Нелицеприятным.       Энни всхлипывает, шмыгает носом, в глаза не глядит. Энтони почти утомлённо вздыхает, рассматривая её грустную мордашку, чуть поджимает губы. Осенило внезапно. Бейли резко вскинулся, скинул ноги на пол, звучно цокнул каблуками и щёлкнул пальцами:       — Я знаю, что нам надо сделать! — с энтузиазмом проговорил он, прищурился. — Давайте гадать!       — Г-гадать? — девушка подняла взгляд, похлопала глазками.       — У меня наверху есть колода! Давай посмотрим, чё там. Карты не врут. Когда Луна жила в Гретне, мы тут постоянно гадали. Не скажу, что я прям также хорош, как она, но…       — Давай! — Энни шустро закивала, Бейли подскочил: манто сползло, обнажив смуглое плечико. Юноша расплылся в лукавой улыбке и глянул на Аластора. — Мистер красавчик, я сбегаю за картами, а ты будь зайчиком, найди нам винца? Хорошо? — мурлычет юноша и мягко поглаживает мужчину по плечу. Во взгляде карих глаз отражается колкое веселье, интерес.       — Боже, детка, а наша конфессия одобряет подобные языческие богохульства? — едко пропел Ал, прихватил за руку, ласково поцеловал костяшки пальцев. Юноша прыснул, оскалился, закатил глаза и ответил:       — Если ты не забыл, мы тут Сатане поклоняемся и детей едим, а с богом я как-нибудь договорюсь на грядущей воскресной мессе, — Бейли легонько поглаживает Мура по скуле, коротко глядит на Энни, — Всё будет норм, кис. Сиди тут, никуда не уходи.       Бейли шумно выскочил из общей гостиной, мгновенно погрузился в густой полу-мрак холла, глубоко потянул носом. Ощущение невесомости приятно ведёт: кто-то точно подкорректировал уровень гравитации. Бейли цокает по ступенькам вверх, держась за перила, он предвкушает. Хороший вечер. Темнота второго этажа проглатывает, ластится к коже нежной кошкой, вот так, в моменте даёт остро прочувствовать атмосферу в полной мере. Энтони обожает именно такие вечеринки. Обожает, когда Ал приходит в Дом с ним вместе. Иногда Энтони уверен, что теперь они царят здесь вместе. Мысль о том, чтобы разделить свой престол с кем-то ещё никогда не была настолько приятной. Рядом послышалось бодрое подвывание. Парень мягко коснулся морды Салями, что последовал за ним. Койот виляет хвостом, лижет пальцы и ступает рядом — провожает. Ха-ха, словно оберегает от мрачных здешних полтергейстов.       Забежав в мастерскую, Бейли быстро щёлкнул свет, подошёл к комоду, опустился на колени и залез в нижний ящик. Господи, как давно он этого не делал? Юноша любит сам процесс, сам ритуал, в этом всегда есть что-то очень интимное, таинственное, что-то почти церемониальное. Схватив колоду, он застыл на краткий миг, вспоминая поучения Луны и Констанс. Нет. Следует соблюсти формальности. К тонким материям либо с уважением, либо никак. Энтони осторожно вынимает увесистый красный бархат с самого дна ящика, кладёт колоду и несколько свечей в ткань, собирает свёртком, покидает свои апартаменты и спешит обратно со своим провожатым на пару.       Бросив беглый взгляд на прежнее место около камина, Бейли обнаружил Энни, но мистера Мура там не оказалось. Парень щурится, медленно скользит взглядом по залу и обнаруживает Ала в компании девиц, в руках мужчины — бутылка вина. Бейли закатил глаза. Ну, ладно, так и быть, пускай. Аластор любит внимание, любит, когда ему в рот заглядывают, а тут — непаханое поле. Вырвать его из разговора, как отобрать конфетку у ребёнка! Юноша шмыгнул в смежную с гостиной комнатку и развёл бурную деятельность.       Луна любила именно здесь. Подруга говорила, что это «сильное место». Полуразрушенная коморка с оборванными шторами, тусклыми обоями, сломанной софой и круглым старым столиком, подпёртым стопкой книг. Ныне, оказавшись здесь в одиночестве, юноша чувствует внезапную ответственность. Он стелет бархатную красную скатерть, испещрённую разводами воска, расставляет свечи, укладывает на стол колоду. По окошку забарабанило гулкими каплями дождя. Энтони подавился вдохом. Мур сказал бы, что это поэтично. Почиркав зажигалкой, молодой человек зажёг свечи и огляделся. Сделалось ещё более жутко. Потрясающе!       Бейли почти лениво вышел в общую гостиную, потеплее укутался в манто, прячась от ночной прохлады. Взгляд юноши уткнулся в плечи Энни, он хотел было уже окликнуть девицу, как вдруг его сильно дёрнули и поволокли в сторону, в угол. Бейли не сразу сумел прийти в себя от такого внезапного вторжения в личное пространство и прежде, чем успел это сделать, на него уставились бешеные глаза Ниддл Нифтс.       — Бейли! Ты просто не поверишь, что происходит прямо сейчас! — шипит девушка, её потряхивает, то ли от злости, то ли от кокса с водкой. Энтони по-лисьи щурится и склоняет голову набок, нагибается поближе к приятельнице.       — Эй-эй, крошка, помедленнее. Ха-ха, господи, что с лицом, Ниффти? — приобняв ее за плечо, интересуется Энтони. Девица торопливо повернулась к нему, ткнулась в ухо носом и залепетала.       — Прямо по курсу тупая малолетняя пизда соблазняет твоего мужика, — оповестила она. — Как только ты исчез из поля зрения Эмили Брайт присосалась к нему, как будто гнилая пиявка, зажала вон там с винищем и катит к нему, словно дешёвая шлюха! — отстранившись, Ниффти скривилась всё с тем же безумным выражением лица. Услышав эти слова, Энтони на секунду застыл, медленно похлопал глазами и прыснул со смеху. Юноша обнимает подругу за талию, прижимает к себе и укладывает голову на её рыжую макушку.       — Боже, Ниффти, серьёзно? — тихонько отсмеивается Энтони и находит взглядом Аластора, которого, уже не просто заболтали — действительно зажали. Разумеется, они не остались наедине — в компании, но Эмили, эта маленькая дурочка и впрямь выглядит так, будто флиртует с Муром. Мистер Бейли прыснул снова, видя абсолютно отсутствующий стеклянный взгляд оленьих глаз своего мужчины.       — Что?! Ты с ума сошёл?! Не ты ли верещал, что будешь палить без предупреждения, если кто-то приблизится к этому горячему дедушке?! — Ниддл почти визжит шепотом от возмущения. Энтони закатил глаза и повернулся к ней, снисходительно качнул головой.       — Ниффти-Ниффти. Моя ты курочка, моя ты сладкая, посмотри туда, — просит юноша и кивком указывает в сторону Аластора. — Что ты видишь?       — А? Вижу, как эта тупая шалава висит на твоём кучерявом Ромео, — с лёгким подозрением отвечает Ниддл, и Энтони аккуратно прихватывает её за челюсть, наклоняется, прижимается щекой к щеке и заставляет посмотреть ровнёхонько на лицо мистера Мура.       — А теперь?       — Твоего… парня?       — И как?       — Он… Ну… Блять, Бейли, что я должна увидеть?!       — Поясняю, глянь на это кристально-чистое, тотальное, абсолютное непонимание в его красивых глазках. Мой нежный Бемби даже на полграмма не вкуривает, что к нему кто-то-там подкатывает! Более того, мистер Мур очевидно понять не может, что вообще от него хотят. Мне даже жалко малышку Эмили, она же, ха-ха, она так старается! А ему ну прям сказочно поебать. Должно быть, очень обидно! Боже, я могу смотреть на это вечно, — Энтони со смехом отстранился, аккуратно утёр уголки глаз и подбоченился. — Десятку ставлю, что Ал будет пребывать в этом состоянии до тех пор, пока маленькая гиена прямым текстом не скажет, что хочет запрыгнуть на его член. А если и скажет, то мистер Мур вероятнее всего так оскорбится, что прочитает ей часовую лекцию о нормах приличия.       — И что? Ты просто допустишь такую хуйню? Продырявь шлюхе башку другим в назидание! — продолжает кровожадно возмущаться Ниддл, сложив руки на груди, недовольно надув губки. Энтони глядит на подружку и прикрывает рот ладонью. Она выглядит такой смешной и милой. Ох, кажется, кто-то явно надеялся на кровопролитие! Но ей богу, это всё настолько комично, что Бейли готов благородно простить маленькой сучке её выходку.       — Ниффтс, да расслабь булки. Брайт — глупая соплячка, у неё молоко на губах не обсохло. Малышка просто не ведает, что творит. Льву не пристало опускаться до убийства щенков, — высокопарно добавляет Бейли и легонько шлёпает приятельницу по заднице. — Не переживай, попозже я поговорю с ней, объясню, чё почём.       — Ну смотри. Она так-то смазливая. Глазом не моргнёшь, как этот твой олень ускачет к этой «малышке», — предостерегающе ворчит Ниффти и на секунду замолкает. — А ты что?.. Гадать будем, да? Да-да-да? — в голове девушки будто тумблер щёлкнул, она метнулась из крайности в крайность и крепко прихватила Энтони за ладони. — О-о! Чур я первая! — Ниффти топочет маленькими каблучками туфель, чем опять несказанно веселит. Ниддл всегда была немного не в себе, но в этом её очарование. Бейли улыбается девушке и сжимает горячие ладошки в ответ.       — Ну нет, первой будет Энни и её драма, а уж потом… — Бейли резко отпустил ладони Ниффти и вышел из угла, где они шушукались с девицей до сих пор. — Господа! — громко произносит он и хлопает в ладони, привлекая к себе внимание. — Мои дорогие ублюдки, радостно сообщить, что наш эзотерический салон открыт! И готов принять желающих! В порядке живой очереди! — домовцы загудели, зашептались, выказывая своё явное одобрение очередной выдумке Бейли. Дом запел: «Я первая!» «Нет я!» «Мне нужнее!». Энтони заулыбался, рассматривая весёлые пьяные лица, коротко зацепился глазами за Аластора, его взгляд выглядел сильно недовольным, полным протеста и будто бы молил о помощи. От этого юноше сделалось совсем весело, он прикусил нижнюю губу и покосился на Энни.       — Но-но! Дамы в беде в первую очередь! Энни, шуруй сюда, — манит он знакомицу, и та подорвалась, словно ошпаренная, подлетает к Бейли нетерпеливой лошадкой. — Остальные, давайте как-нибудь разберитесь с очерёдностью. Жребий вытяните, я не знаю, — машет рукой юноша и пропускает девушку в маленькую комнатушку.       — А это точно… Можно? — встревоженно спрашивает Энни, зажёвывая губу. — В последнее время все говорят про чёрных и их богохульные мерзости…       Энтони резко оглянулся через плечо и расплылся в улыбке. Точёные каблуки гулко ударились о пыльный мрамор. Юноша засмеялся низко, почти демонически, резким движением заправил тонкую прядку волос за ухо и обошёл столик.       — Помолись на всякий случай, крошка, — мурлычет Бейли и опускается на стул. Огоньки свеч задребезжали, исказили силуэты теней на стенах. Энни неуверенно, опасливо подошла и села напротив. Колода шёпотом трепещет в смуглых пальцах. Запах горячего воска и затхлости щекочет ноздри, будоражит. Энтони быстро облизывает губы и ловит взглядом меняющиеся масти, картинки, ощущает как по спине проходится холодок — как обычно страшно и изнуряюще. Он всегда немного нервничает: гадает ли сам или ждёт предсказания кому-то. Начинается сакральное таинство.       Одна за другой на алое ложатся карты. Щелчок зажигалки, густой серый сигаретный дымок вылетает изо рта Энтони, заменяя собой аромат благовоний.

* * *

      Домовцы входят один за другим, робко, будто в ворота храма. Садятся, ёрзают, задают свои пьяно-честные вопросы, он пророчит одному за другим, рассказывает честно, как есть: карты не врут. Энтони знает не понаслышке.       Выпустив чуть разочарованного мистера Кейси, мистер Бейли застыл в проёме двери и медленно, подобно церберу оглядел свои владения. Кого он искал — вполне понятно. Мур таки вырвался из оккупации. Он устроился за роялем: у Аластора сердце кровью обливалось за несчастный инструмент, а потому за время своего пребывания в Доме, мужчина поболе всего озаботился восстановлением фортепиано. Энтони не вполне уверен, сделал это мужчина от большой любви к музыке или чтобы лишний раз почесать своё непомерное эго, но всё равно радовался, что Ал и для себя нашёл интересную игрушку в этом месте. Бейли беззастенчиво любуется своим мужчиной, восседающим на узенькой скамеечке перед полотном клавиш, вот только… Обзору мешает инородное пятно. Как капля крови на стекле фотоаппаратного объектива, как назойливый комар, которого не можешь прикончить жаркой летней ночью. Бейли стиснул зубы и раздул ноздри, разглядывая Эмили Брайт. Девчонка упирается локтями в лакированную крышку рояля, вывалив свои блядские сиськи в глубоком декольте на всеобщее обозрение. Бейли ловит себя на том, что начинает злиться.              Час назад это казалось уморительным цирковым шоу, но сейчас окончательно и бесповоротно перестало быть смешным. Энтони не хочется портить милое личико совсем юной девочке. Не хочется портить замечательный вечер, но…       Клоунессе, кажется, нравится дразниться.       Хочешь нарываться, обезьянка? Ха-ха, что ж, ты огребаешь.       — Эй, Эми, — чуть поправив лицо, Энтони натягивает дружелюбную улыбочку, подмечая, как девица резко дёрнулась, выпрямилась и похлопала на него глазками. — Малышка, а ты чего в стороне тусуешься? Пойдём посмотрим, чё там в твоём светлом будущем, — воркует Энтони и складывает руки на груди. Лицо малышки Брайт вытянулось, она неуверенно повертела головой по сторонам и только хотела высказаться, как вдруг общий организм домовцев взял ситуацию в свои руки: заулюлюкали, принялись подбадривать, подтрунивать, призывать девушку пойти на авантюру. Даже если Эмили хотела и отказаться, дом не оставил ей и шанса, подчиняя воле хозяина.       — Ну только если немного, — смущённо произносит Эми и складывает руки на животе, осторожно приближается, будто принюхивается, пытается выяснить, что её ждёт там, в душном прокуренном пространстве. Энтони лягнул каблуком дверь, пошире её распахнул и пустил девушку внутрь.       Взгляд Аластора резанул по лицу. Бейли видит его странную полу-улыбку и хочет залепить пощёчину. Сильную, так чтоб взбодрить и напомнить старому вертехвосту общий расклад дел. Незнание не освобождает от ответственности, верно? И то, что Мур не выкупает подкатов мерзкой девки не даёт ему никакого права не послать её нахуй.       Дверь медленно тихо закрывается за спиной юноши. Брайт устроилась на стуле, застыла в ожидании. Энтони порывисто падает напротив, на своё законное место.       — Знаешь, у меня был вопрос, Бейли, если можно… — невинно залепетала она.       — Я знаю, какой расклад мы сделаем, киса, не волнуйся, — перебил юноша и впился в симпатичную мордашку взглядом. Она красивая. Это раздражает ещё сильнее. Смазливая, стройная, ухоженная. Желавки в скулах резко заходили. Энтони сильно стиснул челюсти, мешая колоду. Ему приходится давить в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, которая взыграла внутри невероятно резко и сильно: грызлась, чесалась в горле. Энтони мимоходом даже подумал, что с большим удовольствием взял бы какую-нибудь крепкую доску с ржавыми гвоздями и превратил бы моську Эмили в фарш. Сука. Маленькая тупорылая сука.       — Всё хорошо? — нервно спрашивает девица, и Бейли поднимает голову, смотрит на девочку почерневшими от гнева глазами и улыбается.       — Конечно, лапуля, — мягко произносит он, резко ударяет стопкой карт по столу, неторопливо вынимает одну за другой, выкладывает на бархат скатерти. — Ну чё ты трясёшься? Я не кусаюсь, — мурлычет юноша, и выкидывает последнюю карту на стол. — Давай-ка посмотрим, Эми. Хм-м, — Бейли по новой закурил, выпустил едкую струю дыма в лицо девушки и услышав, как та закашлялась, покружил над раскладом ладонью, прикидывая, с чего начать. Палец резко уткнулся в одну из карт, — Десятка кубков говорит о том, что ты девочка домашняя. И в доме твоём царит благополучие и гармония.       Энтони глянул на Брайт: потупила взгляд, скромно улыбнулась, заправила волосы за ухо.       — Королева жезлов: указывает на яркую страстную женщину, полную амбиций и индивидуальности, — продолжает юноша и перемещает ладонь дальше, ухмыляется уголком губ, прихватывает пальцами следующую карту и поднимает её в воздух, легонько покачивая из стороны в сторону. — Пятнадцатый аркан. Дьявол: соблазны, иллюзии и искушение. Ой-ёй, малышка Эми, что бы это значило? — с нажимом интересуется Бейли, сводит глаза в острые опасные бритвы, впившись подушечками в плотный картон.       Глазки девочки вдруг забегали, она сентиментально свела брови к переносице, неловко заёрзала.       — Это плохо? — тихонько интересуется Эмили и прячет ладони под стол.       — Какие твои годы, кисонька моя? Все мы там были, — отсмеивается юноша. Раскат грома яркой вспышкой осветил помещение. Огоньки свеч задрожали-заплясали на фитилях. — Эми, зайка, ты же не так давно к нам пришла, да?       — Ам… Ну, несколько месяцев, — смутившись вопроса, произнесла девушка и передёрнула плечами.       — Совсе-ем недавно. И ты, должно быть, ещё не знакома со всеми нашими законами, верно? — аркан трепещет в напряжённых пальцах Энтони, перекатываясь по ним до мизинца и обратно. Козлиная голова дьявола то и дело мажет своим пустым взглядом по лицу молодого итальянца.       — Ну, ребята помогают мне разобраться, и всё такое, — продолжает Эми, и мистер Бейли видит, как сильно она вдруг стала косить под дуру. Он аккуратно положил карту на стол, упёр в него локти, уложил подбородок на мостик из ладоней и чуть склонил голову.       — Ты же наверняка знаешь, что твой папаша платит моему за крышу, а, Эми? Прикидываешь примерно, из какой я семьи, да? — девушка вжалась в стул спиной мгновенно, порезала по лицу внезапно-осознанным взглядом, от чего Энтони сделалось смешно. Быстро же треснула её маска. Вот только, до малышки очень туго доходит, что мистер Бейли пытается ей разъяснить. — Ну-у, а чего мордашка погрустнела? Ты главное так не шугайся, я ж не изверг. Просто рассказываю, смекаешь?       — Нет, не совсем, — отвечает Эмили и чуть щурится. Очаровательное личико несколько заострилось, чуть переменилось, приобрело другие черты.       — Американцы частенько не догоняют, понимаю, разница культур и всё такое. И, конечно, тебе даже знать не положено, что такое Вендетта. Давай-ка, попроще. Рассказать тебе, что делают на Сицилии с теми, кто заглядывается на чужих женщин? Их убивают, Эми. Если повезёт: пускают пулю в лоб, — Энтони пожимает плечами. — А вот если нет, то…       — Как хорошо, что мы не там, правда? Нам повезло с отцами-основателями и конституцией, гарантирующей свободу слова и выбора, — малышка Брайт показывает зубки, и Энтони извлекает из груди тихий нехороший смешок, впечатывается спиной в спинку стула, запрокидывает голову.       — Кисунь, ну такая ты хорошенькая! — Бейли смягчился в лице, склонился над столом, приблизился к девушке, постукивая пальцами по крышке стола. — Пойми, Эмили, ты хорошая девочка, ты мне нравишься, и поэтому дам тебе одно очень важное знание: я не тот человек, с которым ты хочешь ссориться. В Доме мало законов, малышка. Глянь, оплот свободы любого рода, а? — Энтони вновь смотрит перед собой и неторопливо поднимает с бархата очередную карту.              Шестнадцатый аркан. Чернеющий купол неба, серые облака, зигзаги молний и пламя. Летящие в пропасть люди, золотая корона, сброшенная с вершины разрушающейся Башни.       — Учти, тебе на сей раз повезло, семейство, дом, здоровье — всё цело. Но вот тебе слово, Эми: второго шанса нет. Короче, берегись, если ещё раз будешь тереться, заглядываться или даже просто подышишь в сторону моего мужчины. Мистер Мур занят. Жёстко занят, заюш. Достаточно ясно? Ты же смышлёная девочка, м? Мы друг друга поняли? — интересуется Энтони, пристально смотря в лицо собеседницы.       Малышка Брайт резко вскочила со стула, быстро задышала, нахмурилась, поджала губы, бросила невнятное: «поняли» и пулей вылетела из комнаты. Сквозняк затушил несколько свеч. Энтони проследил удаляющуюся спину девицы глазами и неторопливо сгрёб карты к себе, собирая их в колоду.       Он был очень деликатен, верно? Возможно, от того сейчас чувствует некую недосказанность, не ощущает общего удовлетворения. Мозгом юноша понимает, что всё сделал верно, но обезумевшая от злости и ревности тварь внутри хочет крови. Будто поползновением в сторону старого душного ублюдка Брайт нанесла Бейли невероятное оскорбление и должна была расплатиться, как полагается. По законам Вендетты. Энтони вскинул голову и закатил глаза. Ему сделалось противно от себя.       Господи, Бейли, что это тупорылые мафиозные замашки? Разве не ты от них открещивался всеми правдами или неправдами?       Дверь красноречиво скрипнула, в проёме возник силуэт Аластора. Облокотившись на косяк, он стоял, скрестив на груди руки и омерзительно скалился, сверкал этими своими красивыми кроваво-карими глазами. Злость укрепилась в своём праве. Стоит весь такой довольный, весь такой, облачённый жёлчью и ядом. Энтони раздул ноздри, сощурился.       — Дверь закрой, — велит он, и Ал лениво подчиняется, гулко шагает вперёд. — Чё ты припёрся? Ты не веришь во всю эту хрень, — агрессивно выплюнул Бейли.       — Хо-хо, деточка, что за тон? — Мур снисходительно вздёрнул бровь. — Любопытство — моя слабая сторона. Погадаешь?       — Нет, — резко отвечает Бейли и прячет колоду в небольшой мягкий мешочек, решительно завязывает верёвочки в узел и ловит озорное веселье в глазах мужчины.       — Что же ты, Банши? Решил обделить меня вниманием? — театрально воркует Мур.       — Тебе его сегодня итак предостаточно, — гавкнул Энтони и поднялся с насиженного места, в пару шагов обогнул стол и принялся собирать потухшие огарки.       — О чём ты говоришь, прелесть моя, я… Пространство рассекло звоном хлёсткой пощёчины. Такой увесистой, звонкой, словно по Шанхайскому небу кто-то рассыпал искры фейрверка.       Мур остолбенел, ошарашенно прижал ладонь к полыхающей щеке, на которой аж розовым расцветал лотос чужой ладони. Энтони тяжело дышит, взведённый до предела, глядит в абсолютно обескураженное лицо мужчины и внезапно делает резкий шаг ему навстречу, хватает ладонью за ворот рубашки, дёргает к себе вплотную.       — Не смей так больше делать, — сквозь зубы шипит Бейли и легко отталкивает мужчину от себя.       — Что за?.. — единственное, что смог выдавить из себя Ал, всё ещё не отойдя от шока. — Энтони, прости-господи, за что?!       — Чисто в профилактических целях. Потом дважды подумаешь, прежде чем строить из себя нового Тони Кёртиса перед всякими малолетними шалавами, — попустило. Будто своим красноречивым действием Бейли спустил весь скопившийся пар. Правда, уже через секунду, после короткого взгляда на удивлённо-несчастное лицо Аластора сделалось невероятно стыдно. Энтони ведь прекрасно понимает, что он тут вообще не при делах, более того, наверняка, был крайне озадачен, пока малышка Брайт пыталась его склеить. Бейли ни капельки не жалеет о сделанном.       — Энтони, ты ревнуешь? — стыд улетучился от этого маслянистого короткого изречения. Парень впился взглядом в мужчину и откинул прядь чёлки со лба. — Боже, деточка, серьёзно? Ха-а! Ха-ха-а! — прыснул, захохотал этим своим кряхтяще-пердящим гиеньим хохотом, опёрся на стол ладонью. Одно, что не согнулся в три погибели. Бейли скептично поджал губы, недовольно фыркнул и закатил глаза.       — Если ты думаешь, что я шучу, то в следующий раз я пришлю тебе башку этой суки в подарочной коробке. Посмотрим, как ты будешь объясняться с полицией, Дон Жуан херов, — огрызнулся Бейли и пихнул Аластора в рёбра локтем.       — Душечка, и трёх лет не прошло, а ты уже промышляешь домашним насилием! Какой кошмар, Энтони! Что дальше? О, я уже представляю, как ты будешь возвращаться с работы и колотить по очереди меня и наших детей! — продолжает хохотать-измываться Мур. Энтони, осатаневший совсем и смущённый вдобавок мученически простонал, резко шагнул в сторону выхода, однако уйти ему не дали. Ал вцепился руками в талию, притянул к себе вплотную, окольцевал крепкими объятиями, чуть задрал голову так, чтобы они могли видеть глаза друг друга.       — Пусти, — предостерегающе шикнул, жёстко упёршись ладонями вытянутых рук мужчине в плечи. — Я злюсь.       — Моя голубка, моя прелесть, моё сокровище, послушай, ты действительно считаешь, что у этой серой мышки была хотя бы одна сотая шанса меня прельстить? — интересуется Мур и медленно ведёт носом по шее. Пальцы Энтони крепко сдавили алый пиджак. Аластор оставляет на шее долгий влажный поцелуй, и всё. Мистер Бейли плывёт от этого лёгкого жеста, медленно выдыхает носом, прижимается к мужчине. — Меня, Энтони?       — Нет, — признаёт юноша и откидывает назад голову, позволяет себя целовать, чуть ёжится, когда жёсткие усы Мура щекочут кожу.       — Деточка, я понимаю, тебе нравится драма и это очень даже sharmant! Но пожалуйста, не забывай, что я нахожусь здесь, в этой очаровательной помойке по одной простой причине: она белокурая, смуглая, прекрасная до неприличия, — мурлычет рыжий засранец, и Энтони сжимает губы, давя смешок. Не получается. Бейли засмеялся и игриво запротестовал, пытаясь отстранить Аластора от себя, пока тот настойчиво целовал меж словами.       — Вот же дурной! Ну, прекрати! Малахольный! — упирается Энтони, ощущает, как руки Аластора внезапно сместились. Мужчина отрывает мальчишку от пола, поднимает, Бейли впивается в него всеми конечностями, неловко болтает ногами и делает глубокий вдох, глядя на Ала. Как ему вообще можно сопротивляться? Как на него злиться? Хотя, вопрос некорректен: как можно злиться рядом с ним?       Аластор накрыл губы неторопливым поцелуем. Энтони зажмурился, судорожно обнял за шею, втиснулся в тёплое тело своего дебильного бойфренда и лениво отстранился.       — Так что, Банши? Погадаешь? — интересуется Мур вновь, склонив голову набок.       — Только если позолотишь ручку, мистер красавчик.       — Ох, деточка, кажется, я забыл бумажник дома, может как-нибудь договоримся? — промурлыкал Аластор, приподняв бровь, но Энтони лишь тихо засмеялся.       — Нет, Бемби, так не пойдёт. За просто так — нельзя, — Бейли глядит, как Мур принялся хлопать себя по карманам и вытащил из кармана брюк четвертак.       — Всё, что есть, Банши, — вздыхает он и подкидывает монетку в воздух. Энтони ловко ловит её и вертит в пальцах.       — Пойдёт, — соглашается и кивает Муру на стул, сам же присаживается с противоположной стороны, вновь обнажая колоду. — Итак? Есть какие-то конкретные вопросы? Сегодня день колеса, так что будет лучше, если у тебя есть какой-нибудь про будущее или, например, исход ситуации, — Энтони ощущает себя двояко: с одной стороны уж в этих своих знаниях он более-менее уверен, да и трактовать со временем получается всё лучше. С другой: смешливый взгляд Мура, полный скепсиса и озорства заставляет чувствовать себя неловко и будто бы даже отбивает желание что-то делать. Дебильный Аластор.       — Ох, деточка, всё так серьёзно? — воркует Мур и подпирает голову ладонью.       — Пф! Нельзя лезть в тонкие материи без должного уважения и знаний, это потом вернётся бумерангом, да так огреет по башке, что ты охренеешь расхлёбывать. Короче, давай резче, — фыркает Бейли и тасует колоду. Карты льнут к его пальцам, будто отзываются на каждое прикосновение.       — Что будет дальше? — изрёк мужчина с склонил голову набок. — Пойдёт?       — Конкретика так и прёт, — скептично хмыкнул Бейли, привычно выдернул из пачки сигарету и прикурился. Сердце почему-то бешено заколотилось, Энтони очень не хочется обосраться. Как будто все остальные домовцы резко перестали иметь значение. Юноша выдохнул и одну за другой выложил карты на бархат. Он медленно хлопает глазами, вчитываясь в расклад, зажёвывает губу и глубоко вздыхает.       — Что-то не так? — вкрадчиво спрашивает Ал, на что Энтони тихо цокает языком.       — Карты говорят, что ты идиот, — язвительно отплюнулся юноша и выпустил тугую струю дыма в воздух. — Тебя подстерегает случайная авантюра и поиски, которые приведут к неожиданному стечению обстоятельств. Ситуация зыбкая и может оказаться, как триумфом, так и полным разгромом. Всё будет зависеть от того, насколько правильное решение будет принято. Незнакомый мужчина… Тут вот непонятно, то ли опасный безумец, то ли отражение в зеркале, — Бейли ссутулился, поджал губы, постукивая пальцем по карте. — Не представляет угрозы, но сыграет решающую роль, — Энтони медленно поднимает взгляд и спотыкается о лицо мужчины напротив.       — А твои карты случайно не знают конкретного временного промежутка? — интересуется Аластор с тихим хмыком.       — Слушай, ты бы формулировал ещё размытее, — вспыхнул юноша и закатил глаза, когда Мур вновь негромко рассмеялся. — Ой, всё! Больше не проси меня тебе гадать! — Энтони сгребает карты к себе и прячет в мешочек, пока Аластор не ловит его ладонь в свою.       — В самом деле, деточка, выглядишь ты вполне убедительно, — произносит он и оставляет лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони. — Я почти поверил, — мурлычет мужчина, но молодой человек уже растерял всякий запал и прихватил Мура за нос, поводил из стороны в сторону.       — Не веришь, так и не лезь вообще, — бурчит Бейли и лениво поднимается со своего места, подходит к мужчине и ворошит пальцами каштаново-рыжие кольца волос. — Пойдём выпьем, мистер Мур? Если честно, я притомился, — вопреки своим словам, Энтони опускается на колени Ала.       — Деточка, а ты ничего не хочешь мне сказать? — вдруг интересуется мужчина, обнимая за пояс. Бейли резко метнул на него взгляд и поджал губы. — Ты сегодня несколько… Ах, как бы выразиться? Чуть более беспокойный и тревожный, чем обычно.       Чёрт бы побрал эту его шаманскую проницательность. Бейли так надеялся потянуть ещё немного, но кажется, теперь в этом нет никакого смысла. Энтони тяжело вздохнул и ткнулся носом в кучерявую макушку.       — Меня выдала оплеуха? — интересуется он негромко.       — Слегка, — Энтони слышит напряжение в голосе Мура и внутренне ухмыляется. Кажется, его дедушка запереживал. Столько времени прошло, но юноше до сих пор приятно наблюдать за тем, как Аластор выходит из своего амплуа просветлённого всезнающего гуру.       — Мне придётся уехать в Орлеан на некоторое время. Неделя-две или месяц, может больше, — хмыкнул юноша. — По делам. Ну типа… Не хочу оставлять тебя одного так надолго среди этих губастых-сисястых пираний.       — Ты боялся, что я среагирую? — Аластор отстранился и нахмурился. — Что ж, не зря переживал, mon amge. Я ошарашен и крайне недоволен, в большей степени тем, что ты не удосужился объясниться раньше. Могу хотя бы узнать причину командировки?       — Мы открываем ресторан в большом городе, — почти виновато признаётся Бейли. — Ну, «ресторан», — парень подчёркивает слово кавычками из пальцев и тяжело вздыхает. — Отец хочет расширить бизнес, а тут подвернулся случай, он принял решение только-только. Такое не доверяют даже друзьям семьи, — хмыкнул юноша.       — Деточка, после твоего пояснения вопросов появилось больше, чем ответов, — признаётся мужчина. — Как связан ресторан и ваши тёмные дела?       — Это схема, — Энтони устало вздыхает и потирает пальцами переносицу, чувствует себя ещё более глупым и виноватым, чем было до. В самом деле, молодой человек до конца надеялся, что ехать ему никуда не придётся, что отец сочтёт его слишком молодым и неопытным для задачи такого рода. — В Орлеане сосредоточен удобный дилерский узел или типа того. Это типа… Ну, как сказать? Лакомый кусок. Но копы там жёсткие, рейды частые и работать в лоб, как в Гретне не получится. А так открываем рестик, пускаем птичек среди своих, платим крыше процент, и вуаля!       — Не проще ли было проделать то же самое здесь? — вскинул бровь Аластор. — Зачем закидывать сеть так далеко? Я имею ввиду, контролировать подобное предприятие намного сложнее, учитывая множество факторов.       — Блин, Ал, это сложно, — хнычет Бейли и откинув голову, стонет в потолок. — Я уже почти в кондиции для того, чтобы потащить тебя пылко ебаться, не раздеваясь, а ты мне про Cosa Nostra, — Энтони жалобно смотрит на мужчину, но весь вид его сделался настолько непроницаемым, что юноша осознаёт: грёбанный Мур впал в своё душное безумие и удовлетворить его любопытство обязательно. — Я тебя ненавижу, — подводит вердикт Бейли и удобнее устраивается на жёстких коленях мужчины. — Это предприятие было изначальным планом. Здесь сфера влияния Леоне уже устаканена, тут даже думать о беспалевности не надо, все итак всё понимают. Старикан долгие годы налаживал связи с барыгами из Орлеана, умасливал тамошних копов и готовил почву для «семейного бизнеса». Орлеан был целью первоначально. Ты себе представить не можешь, о каких бабках идёт речь. Паутина растянута, бабочка уже попала в сети, остаётся только сожрать.       — Подожди-подожди, — Мур резко прервал и помрачнел. Энтони захлопал глазами, заметил, как напряглась челюсть мужчины. — Ты же не хочешь сказать, что он собирается увезти вас в большой город? — медленно выдавливает Ал, и Энтони резко выдыхает. Он почти испугался.       — Нет! Нет-нет-нет, — залепетал юноша и аккуратно прихватил Аластора за лицо, быстро чмокнул в губы в попытке успокоить. — Это часть схемы, — поясняет юноша. — Босс никогда так не подставляется. Вся эта ебатория с рестораном делается через подставные лица. Если всё начнёт рушиться, то мы вообще не при делах: сядут мелкие сошки, бабки рассованы, никаких ниточек к нам не идёт. Так это работает, amore. Ну, типа, машина должна функционировать, несмотря ни на что. Если брать Италию, там хороший босс десятилетиями может жить в коробке метр на метр в какой-нибудь глухой деревне. Интересы семьи на первом месте. Мой папаша коробку выбрал пошикарней, но сути дела оно не меняет.       — Энтони, а ты уверен, что ваша фамилия «Леоне»? Не знаю, как там паук будет по-итальянски, но оно было бы куда уместнее, — Бейли ловит взгляд Аластора, видит почти что восхищение где-то там, в глубине карих глаз и тяжело вздыхает:       — Ragno, — переводит он с неловкой улыбкой.       — И ты в одиночку поедешь открывать это сомнительное заведение? — уточняет Ал, Бейли кивает и поджимает губы.       — Так надо, — неохотно бросил он и обнял Аластора за шею. — Я постараюсь закончить со всем поскорее, — сердечно обещает парень и закрывает глаза, потираясь кончиком носа о висок мужчины. — Я… Я буду скучать. Звонить постараюсь по возможности, как минутка появится. Ты только бери трубку, хорошо? — Энтони всхлипнул. Они не расставались так надолго уже давненько. Бейли очень хотелось бы, никуда не ехать или хотя бы взять Мура с собой, но оба варианта возможными не представляются, и это осознание кажется невероятно обидным и несправедливым! Энтони вжался в тело мужчины крепче и зажмурился. Аластор захрипел, легонько постукал по пояснице и с трудом отлепил от себя юношу. Бейли всё еще жмурится, пока не ощущает, как тёплые пальцы гладят по скулам, вытирая мокрое лицо.       — Надо, значит надо, — философски произнёс Мур и выдохнул, Энтони приоткрыл глаз, Ал уже улыбался уголком рта. Даже если этот засранец раздосадован, открыто он этого не покажет, и Бейли благодарен ему. Последнее, чего ему хотелось бы: тонуть в чувстве вины до самого конца командировки. — Ну же, Синди Лу, — подцепив за подбородок, Ал касается губами губ и быстро отстраняется. — Твоему отцу не найти человека, который справился со всем этим лучше тебя! — произносит он, и Энтони грустно улыбается в ответ, а следом поднимается и подтягивает Мура на ноги.       — Когда вернусь — затрахаю тебя до комы, — обещает Бейли и слышит негромкий смех мужчины.       — Деточка, давай хотя бы до полу-смерти, в коме, честно сказать мало весёлого, — отшучивается засранец. — Когда ты едешь?       — Через пару дней.              — О? Тогда не будем тратить время зазря! Идём-ка выпьем и, быть может, поглумимся над старым Джозефом, когда я уходил, он уже начал травить свои слезливые байки!       Энтони смеётся и поддаётся мужчине, крепко сжав тёплую ладонь. Хорошо, что Мур именно такой, какой есть. Со всеми его тараканами и загонами.

1965 год Гретна, Штат Луизиана США

Западный район Гретны, музыкальный магазин 17:35

13 января

      С тех пор, как уехал Бейли, минула неделя. Это всё ещё находится в рамках разумного. Проблема заключается в том, что засранец не торопится возвращаться и кажется, смертельно занят: звонки его столь редки, что Аластор даже начал тосковать. Нет-нет, разумеется, жизнь мистера Мура не стоит на месте. Она течёт неспешно по положенному ей руслу. В какой-то степени мужчина даже рад тому, что Энтони уехал именно теперь. Мистер Мур может сполна насладиться свежевыловленным гостем.       Голод настиг внезапно, на третий день после отъезда Энтони, в момент, когда Аластор ехал с работы и увидел в кювете машину, водителя которой постигла неудача. Залётный одинокий риелтор, что направлялся в соседний городок по смежной трассе. Пока они, склонившись над внутренностями его потасканной убогонькой тачки перебрасывались дежурными фразами, чудовище внутри неторопливо потягивалось, разминалось, задевая зубастой пастью и острыми коготками нежные слизистые и органы. Мистер Мур не сумел себе отказать. Добыча была лёгкой, будто по учебнику, сама просилась в руки. Аластор подумал тогда: почему бы и нет? В одиночку, как в старые добрые.       Конечно, будь Энтони дома, он бы непременно запечатлел пару трогательных моментов. Но ничего, мистер Мур подарит ему горстку зубов, как презент, когда мальчишка соизволит вернуться. Энтони нравится собирать трофеи, к чему сам Аластор никогда не тяготел. Во-первых, это весьма отвратительно. Во-вторых, будет являться внезапной нелицеприятной находкой в случае какого-нибудь обыска. Но как он может отказать своему милому ангелу в такой мелочи? К тому же, Энтони, будучи юношей весьма хозяйственным находил применения самым внезапным вещицам.       Например! В гостиной мистера Мура уже пару месяцев как появился новенький торшер с красивым кожаным абажуром. Узнав историю бухенвальдской ведьмы, Энтони захотел непременно попробовать вытворить нечто подобное и вопреки увещеваниям мужчины, не с первой попытки, но воплотил свою идею в жизнь. Поначалу Аластор всем своим естеством воспротивился такой обновке. Следует сделать небольшое уточнение, и это важно: после того, как Энтони стал брать «уроки», некоторые индивиды их райончика внезапно стали тоже их выпрашивать. Мур взял парочку учеников, действительно, учеников, которых счёл более-менее способными. Лишних денег ведь не бывает, верно?       Так вот, торшер переночевал-таки в доме мистера Мура, и так уж совпало, что на утро у него была ученица, что сделала очаровательный комплимент монструозному элементу декора. Аластора это невероятно повеселило. Юная дурочка не то что ничего не заподозрила, она даже поинтересовалась, где можно обзавестись подобным! Умора! Самая настоящая умора! Мистеру Муру так понравилось собственное сокровенное знание о происхождении абажура, что он проникся к торшеру и не стал придумывать ему новую дислокацию. Есть в этом всём свой шарм, своя прелесть. Редкие гости — обычные гости — сидели в гостиной в паре метров от последствия кошмарной практичности его юной зазнобы и даже представить себе не могли, что находится рядом с ними. Аластор находил это забавным. В коллекции мужчины также имелся портмоне, подаренный некоторое время назад, а еще три отличных ножа с костяными ручками. Что уж говорить о количестве герметика и душистого мыла, которые рачительно хранились в кладовой? Использовать, конечно, мистер Мур это не станет. Но вот то самое сокровенное знание… Да. Аластору нравится. Как говорится, чем бы дитя не тешилось, правильно?       Неторопливо перебирая пластинки, мистер Мур одёрнул себя в моменте: поток сознания унёс его очень далеко от первоначальной темы. В последний раз Энтони звонил минувшей ночью. У них, наконец, выдался складный разговор, не скованный временем. Как и всегда, ничего конкретного засранец не рассказывал, но зато в красках описывал, как сильно хочет домой.       Аластор не сумел сдержать усмешки: они нашли новое развлечение. Странное, грязное и внезапно очень горячее. До того момента Ал как-то и не помышлял о такой вещи, как секс по телефону, но приятное чувство удовлетворённости до сих пор теплится под рёбрами. Мистер Мур… Как-то не задумывался о сексе вне контекста Энтони. Это весьма забавное наблюдение за собой, а именно: места мыслям о низменных физиологических потребностях в мозге Аластора абсолютно не было, если поблизости не находилось белокурого чудовища, но стоило засранцу чуть-чуть поманить, и всё: финита ля комедия. Так же и вчера. Аластор называет это феноменом Мадонны. Ему всё ещё очень нравится сравнивать мистера Бейли с мальчиками Караваджо или теми блаженными святыми, ангелами, изображёнными на фресках эпохи возрождения, и…       — Мистер Мур! Здравствуйте! — внезапное вмешательство в размышления разозлило. Аластор с трудом сдержался от раздражённого хмыка и с улыбкой оглянулся на знакомый голосок. Брови чуть приподнялись, стоило мужчине увидеть мисс Брайт, ту глупую малышку, которая — как выяснилось — имела наглость его, Аластора, «клеить». — А как же вас давно не появлялось в…       — Добрейшего дня, мисс Брайт, радостно видеть вас в бодром расположении духа! — прервал мистер Мур поток слов будничным, рабочим тоном. Обилие данной особы вокруг скромной персоны Ала сделалось уже почти утомительным. Разумеется, без своей юной пассии в Дом №47 Аластору являться не было надобности. Точнее, на еженочные домовские вахканалии. По просьбе засранца Бейли, бывать там всё же приходилось: зверьё, чтоб его, нуждалось в пропитании, а негритянка-домработница, видимо не желала поближе знакомиться с желтоглазым койотом и его пушистыми подружками. Аластор вставал пораньше и предпочитал околицей заехать туда перед работой, дабы не быть замеченным за сией непристойностью.       Ал смерил коротким взглядом девочку перед собой и чуть склонился в её сторону:       — Эмили, милая, — мягким шёпотом заговорил Мур. — Я вас умоляю, соблюдайте приличия.       — Ох? — Брайт заморгала на него, отпрянула, щёки её налились румянцем цветом в спелый гранат. — Ох, простите, сэр, я просто… А что такого? — в тон, шёпотом, закончила девица своё предложение.       — Ну, как же, душечка? — Аластор снисходительно приподнял брови и покачал головой. — Видите ли, официально мы не были друг другу представлены, и я полагаю, юной леди не престало брататься с незнакомыми джентльменами моего возраста, не находите? — интересуется Мур и косит взгляд в сторону стекла витрины, рядом со входной дверью. — И, видите ли, весьма сложно будет объясниться с вашим папенькой, — добавил, глазами указывая на пухлого коренастого мужчину, наблюдавшего из машины за дочкой.       — Вот же дурочка, — засмеялась девушка и принялась поправлять волосы, сверкая глазками. — Я совсем об этом не подумала, — тихо пролепетала Брайт и прикусила губу. — Я была так счастлива вас увидеть, что решила непременно зайти поздороваться!       — Что ж, дорогуша, в таком случае, надеюсь, фантазия у вас работает также замечательно, как цепкий взор, — обронил Ал и вернулся к коробке с пластинками, торопливо перебирая подушечками пальцев картон упаковок. На лице Эмили отразилось заметное смятение. Аластор вздохнул, приподнял уголки губ, подметив такую перемену. — Ну полно-полно, я всего-навсего шучу. Как я могу бросить такую очаровательную мадемуазель в беде? — интересуется Мур и вынимает одну из пластинок, рассматривает её, прельщённый содержанием. — Скажите отцу, мол от подруги прознали, что я даю уроки музыки и решили осведомиться, могу ли взять ещё ученика.       — А вы действительно? Учите? — восторженно поинтересовалась малышка Брайт, прижав руки к груди.       — Хо-хо, дорогуша, честно признаю, научить музыке невозможно. Человек либо живёт ею, либо нет. Но самых способных, так сказать, пытаюсь подтянуть по классу фортепиано, — всё ещё дружелюбно отозвался Аластор и чуть напрягся, когда Эмили прислонилась к стенду с коробками бедром.       — Знаете, я всегда хотела играть, моя бабушка учила меня в детстве, но после её смерти, хорошего учителя не осталось. Нет ли у вас местечка, мистер Мур? Я была бы вам безмерно благодарна! — пропела девушка. Аластор призадумался. С одной стороны, эта сладко-пахнущая вертлявая девица вызывала в нём определённую забаву, с другой, если вдруг Энтони прознает о том, что он взял её на класс… Это будет весьма занимательным опытом! Одни плюсы. К тому же, деньги таки не пахнут, а учитывая кошелёк её папаши, можно не стесняться, верно?       — Дорогая, место есть, но боюсь, это может прийтись вам не по карману. Пять долларов за занятие. Полагаете, наш папенька даст добро? — интересуется Мур лениво и резко отдёргивает руку, когда мисс Брайт порывисто к ней потянулась. — Простите, милая, я не слишком люблю прикосновений. Не берите на свой счёт.       — О, простите, — смущённо добавила Эмили, захлопав ресницами и спешно спрятала руки за спиной. — Я думаю… Думаю, в это смешные деньги, мистер Мур. Скажите, когда, — просит она, и Ал, удовлетворённый тем, что даже торговаться не пришлось, повернул голову в сторону мисс Брайт, прикинул примерное расписание.       — Могу предложить вам завтра, в пять вечера. Всего час, к закату уже вернётесь в отчий дом, — ответом стали быстрые отрывистые кивки, после чего девушка пламенно поблагодарила и унеслась прочь из магазина. Аластор проследил, как её фигурка скрылась в папиной машине. Неужели, эта девочка действительно воспринимает дежурную вежливость за флирт? Не может же она быть столь глупа в самом деле? Аластор покачал головой и хмыкнул себе под нос.       Это хорошая пластинка. Нужно брать.       Мужчина двинулся к кассе, передал пластинку мужчине за стойкой, незатейливо заговорив с ним о погоде. Новости в Гретне разлетаются быстро. В следующий раз, следует самому рассказать мистеру Бейли о том, что малышка Эмили решила приобщиться к прекрасному, иначе может возникнуть очень неловкая ситуация. Мур улыбнулся своим мыслям. Быть может, эта его маленькая шалость заставить Энтони поскорее покончить со своими невероятно важными делами на большой земле.

1965 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом мистера Мура 19:47

20 января

      Она совершенно безнадёжна. Эта девочка определённо точно лишена какой бы то ни было музыкальной одарённости. Ха-ха, быть может, её бабуля на тот свет отошла после того, как услышала простейшую сонату в исполнении своей дражайшей внученьки и сквозь землю провалилась от позора?       Аластор терпеливо постукивает пальцами по крышке рояля, смотря за жесткими пальцами девушки, которая то и дело не попадает в тональность, будучи словно совсем не способной прочитать ноты. Это их третье занятие. Минула ещё неделя с тех пор, как Энтони уехал. Аластор получил немалое удовольствие от того факта, что стоило при белокуром засранце обмолвиться об этой крохе — мисс Брайт, как Бейли стал звонить гораздо чаще. Омрачало другое: мальчишка сделался страшно нервным и хотя изо всех сил старался своего беспокойства не показывать: Аластор-то видит, Аластор всё понимает. Он, разве что, не может понять собственных чувств в отношении некоторых решений и своего же весьма странного паттерна поведения.       Пусть пока холодная кровать и не кажется слишком невыносимой, мистер Мур всё равно решил поплясать на нервах Энтони, на его хрупком терпении, прекрасно сознавая, что тот не сумеет сорваться, примчаться по мановению руки. К тому же, переживания юной пассии кажутся мужчине совершенно глупыми, не подкреплёнными ничем, кроме его неуверенности в самом себе. Эмили вполне себе пристойно вела себя, приходя в дом мистера Мура и на уроках была занята музыкой, как оно и предполагалось. Аластору всё больше и больше кажется, что Энтони накрутил себя, и в его первоначальных психах не было вообще никакого смысла.       — Нет-нет, милочка, — резкая какофония ударила по ушам, Ал наморщил нос, вернулся в реальность, подошёл чуть ближе и присел на край скамьи. — Я ведь вам ещё в прошлое наше занятие объяснил, что такое мажор и что такое минор. Посмотрите, у вас же чёрным по белому написано: ма-жор-но-е звучание, — Мур указывает девушке пальцами в нотную тетрадь и покачивает головой. Деньги не пахнут, помни об этом, старый идиот. Просто помни.       — Простите, мистер Мур! — девушка поджала пальцы к ладоням, виновато захлопала глазками и тяжело вздохнула. — Не сердитесь, прошло слишком мало времени, я немного теряюсь!       — Ох, душечка, возможно, следует преподать вам пару уроков сольфеджио, прежде чем продолжить практиковаться, — тихо хмыкнул Мур. — Как бы ни были уверены люди в том, что матчасть не важна, они заблуждаются. Полагаю, немного теории нам не повредит, — продолжает Аластор отстранённо и вдруг замечает, что его висок буравят взглядом.       — А что такое соль-фед-жи-о?       — Это музыкальный термин, обозначающий дисциплину, предназначенную для развития слуха и музыкальной памяти у студента.       — Как интересно! Вы тоже так занимались?       — Ох, дорогая, я потратил много лет сперва в консерватории, затем в университете, постигая всевозможные знания, связанные с извлечением звуков из разнообразных предметов, включая мозг и рот человека. Быть может, сперва вам покажется несколько скучноватым данная вещь, но в общем и целом, она невероятно полезна.       — Боже, вы такой умный, — выдохнула Эмили, и Ал медленно перевёл на неё взгляд. — Я просто не возьму в толк, как это у вас получается: держать в голове столько всего! Знаете, мне кажется, что в этом городе не найдётся ни одного человека, который мог бы сравниться с вами в… — она чуть замялась, тихо неловко засмеялась и отвела глаза в сторону, опять и опять поправляя волосы.       — В чём же, душечка? Мне нужно знать за что конкретно краснеть от ваших тёплых слов, — посмеивается Мур и оглядывает девицу до пояса. Он спотыкается на шее и всматривается в ожерелье с камеей, которое когда-то так понравилось Энтони. Оно и впрямь довольно изящное. И профиль в нём кажется гораздо-гораздо более высокопарным, нежели носительница.       — Во всём, — на выдохе произнесла Эмили и вдруг чуть придвинулась. — Знаете, я была так удивлена, когда увидела вас в доме с мистером Бейли. Очень-очень удивлена. В том смысле что… Ох, ну вы же такие разные.       — Мисс Брайт, душечка, дистанция учитель-ученик не позволяет мне заходить с вами в плоскость подобных тем, — ласково отозвался Мур и вновь уткнулся взглядом в нотный стан перед собой.       — Извините-извините, я не хотела смущать вас, конечно, — пролепетала Эмили и вдруг принялась что-то тихонько наигрывать со своей стороны клавиш фортепиано. Незамысловатая какая-то, неказистая мелодия. — Я просто не понимаю, зачем он вам нужен, — говорит девушка внезапно прямо и таким будничным тоном, будто эта фраза не имела под собой ничего особо важного.       Аластор замер, дёрнул кистью и уголками губ, заулыбался и повернул голову в сторону мисс Брайт. Девица всему своему виду придала театрально-спокойный вид, совершенно незаинтересованный. Мистер Мур же ощутил укол вышеуказанного интереса.       — Эмили, душечка, это весьма дерзкое заявление. Не желаете ли объясниться? — спрашивает Ал и вглядывается в точёный профиль девицы.       — О? Мистер Мур, это ведь вполне очевидно, — промурлыкала девушка и похлопала глазками. — Я о том, что мистер Бейли — человек абсолютно пропащий: алкоголь, наркотики, все эти его богомерзкие извращения. Понятия не имею, что вы в нём нашли. Вы! При вашем-то вкусе! Такой умный, образованный, галантный! Такой статный мужчина в самом расцвете сил, с карьерой и домом! И мистер Бейли… Ещё год-два, и от его привлекательной оболочки не останется ничего. Что уж говорить о моральных и каких бы то ещё ни было качествах, при его-то образе жизни и ценностях, — мисс Брайт красноречиво закатила глаза, прикусила губу и покачала головой. — Он ни за что не сделает вас счастливым, как мужчину мистер Мур. Будьте уверены, он принесёт вам только неприятности.       — Ох, мисс Брайт, а вы, как я погляжу, довольно смелая девушка! — промурлыкал Аластор и легким движением руки пригладил усы. — Во-первых, душечка, не вздумайте ляпнуть подобного прилюдно. Думаю, вам не стоит пояснять, в каком городе мы живём, и кто в этом змеином клубке решает кому жить, а кому нет, верно? А, во-вторых, что именно вы имеете ввиду, говоря о «мужском счастье»? — интересуется Мур с усилием давя ухмылку в голосе.       — Мистер Мур, ну вы же прекрасно понимаете, о чём я говорю, — Эмили странно как-то улыбнулась, принялась крутить прядь волос на пальчик. Аластору показалось, будто вмиг взгляд девушки сделался хищным, будто у кошки, загнавшей в угол мышь. — Настоящее счастье. Он никогда не будет заботиться ни о ком, кроме себя, никогда не встретит вас дома с горячим ужином, не скажет «да» у алтаря. В конце-концов, не родит вам детей. Такие легкомысленные люди не думают о чём-то по-настоящему важном. Для мистера Бейли вы не «тот самый», «единственный». Вы просто один из. Как только он наиграется, выберет себе нового фаворита. Вы же не думаете, что это будет длиться долго? Уж простите, если мои слова прозвучали грубо или жестоко, но правда такова. Вы разве не слышали? В нашем районе, даже среди ребят в доме все сплетничают о том, когда же наш маленький принц наиграется. Мистер Джозеф Салли даже принимает ставки на то, как долго эта ваша интрижка продлится. Это ведь ужас, не находите? Потому я и говорю о том, что мистер Бейли ни за что на свете не сделает вас счастливым, — завершила девушка и слишком внимательно уткнулась взглядом в нотный стан перед собой.       Аластор смерил мисс Брайт долгим взглядом, помолчал с минуту, прежде чем прочистил горло и изрёк:       — Эмили, не думал, что вы так проницательны, — делано-восхищённо произнёс он. — Быть может вы, душечка, и ясновидящая в довесок? Что скажете, дорогуша? Кто по вашему мнению в таком случае смог бы составить моё личное счастье?

Резкий бряк ладонями по клавишам, внезапно-горячее прикосновение губами к губам. Эмили Брайт поцеловала Аластора неумело, невинно, пылко, как и полагается совсем юной девочке.

1965 год Гретна, Штат Луизиана США

Дом мистера Мура 01:21

11 февраля

      Её не выдаёт даже стук каблуков. Она знает, что каждый неверный шаг может обернуть всё прахом. Сердце колотится, будто обезумевшее. Эмили идёт по тёмной улице, словно вор, боится до жути. Она отправляется в светлое будущее, верно? Не хотелось бы, чтобы всё закончилось так глупо: в одном шаге от цели попасться в руки местному чудовищу из топей и сгинуть. Саквояж в руке слабо покачивается, оттягивает руку. Она старалась не набирать слишком много вещей, лишь самое необходимое, на первое время.       Вот он, нужный поворот, уводящий за собой вереницей соседских жёлтых кустов в темноту. Девушка прикусила губу, зажмурилась и поспешила шагнуть во мрак. До конца квартала она шла околицей так незаметно, как это только возможно. Глаза есть везде. У сраного Бейли везде есть глаза. Этот паук, его лапы простираются слишком далеко, будто бы, по всей Луизиане. Всё будет хорошо, как только они уедут. Прочь из города, прочь из штата!              «Эмили, вам следует уйти. Вы понятия не имеете, во что ввязываетесь, милая девочка. Вы нас обоих погубите.»       Он рассказал ей всё об этом ужасном человеке. Эмили с самого начала поняла, в их первую встречу, как только увидела его там, в проклятом доме на холме, что случайных встреч не бывает. Как только они пересеклись глазами что-то вспыхнуло, что-то промелькнуло. И потом, всякий раз, когда он был с нею слишком любезен, бросал все эти заискивающие взгляды, проявлял возможную, в нынешних обстоятельствах заботу…       Аластор Мур — тот человек, которого она ждала всю жизнь. Люди, говорящие, что не существует любви с первого взгляда просто никогда, видимо, не находили человека подходящего. А Эмили нашла. И тем, что произойдёт этой ночью, она покажет несчастному мужчине, как сильно любит его. Отречься от семьи, от дома, от всего, что было знакомо доселе. С ним — хоть на край света.       — Здесь так красиво, — она восхищённо осматривает небольшую рощицу и притихшее озеро, похожее на большое круглое зеркальце. Стиснув локоть мужчины рядом, Эмили повернула к нему голову, всмотрелась в ласковый взгляд карих глаз, в его мягкую улыбку и ощутила, как ладонь, обтянутая перчаткой коснулась её собственной, стиснула пальцы.       — Моё тайное место, мисс Брайт. Знаете, доселе я никого сюда не приводил, но я думаю, что вам могу открыться, — бархатистый тембр втекает в уши патокой, застывает холодком на загривке, катится по позвоночнику мурашками, оседает теплом внизу живота. — Дорогая, вам не холодно? Не слишком ли зябко вы одеты для такой погоды?       С ним ей тепло-тепло. Она отпросилась у родителей съездить к подруге в соседний городок, было бы слишком беспечно одеваться сверх меры и… Куча слоёв одежды скроют то, что она хотела бы показать этому человеку.       — Всё отлично, Аластор, — выдыхает Эмили и укладывает голову ему на плечо. — Так тихо, лишь мы вдвоём, — прикусила губу, нервно заправила прядь волос за ухо и робко приподняла голову, прикрыла глаза, потянулась навстречу и… Ошарашенно заморгала, ощутив лёгкий тычок пальца в нос.       — Душечка, мы ведь приличные люди, некуда спешить, — произносит он, и Эмили краснеет, смущённо тупит глаза, но вот он гладит по руке, и Эми понимает: он просто такой человек. Старой закалки и строгих принципов. Настоящий джентльмен. Он не такой, как остальные мужчины. Он особенный.       Приоткрытая калитка, как знак того, что её ждут. Эмили торопливо огляделась по сторонам, убедившись в том, что ни единой души, ни одного чужого взгляда. Никто не должен знать об их плане, иначе им обоим не жить: это точно. Девушка торопливо скользнула на задний двор, тихо притворила за собой дверь на щеколду и взбежала на крыльцо. В кухне темно, лишь слабый жёлтый свет по контуру огибает дверь гостиной. Эмили глубоко вздохнула и забарабанила по двери торопливо, нервно. Его силуэт, звук приближающихся шагов, тихий скрип петель.       Ворвалась внутрь и кинулась ему на шею, прижалась, дыша загнанно, подрагивая от страха и нетерпения.       — Эмили, милая, вы пунктуальны, как всегда, — мурлычет на ухо, обнимая за поясницу. — Всё, как договаривались? — мягко интересуется мужчина, и девушка отстраняется, быстро кивает.       — Да. Я оставила родителям письмо о том, что уезжаю к любимому и попросила их не беспокоиться и не искать меня и… — осторожно поставила саквояж на пол и достала ещё один конверт, подписанный, но без марок, положила его на столешницу рядом с собой. — Ещё одно, чтобы не писать в дороге, когда будем в Орлеане.       — Ох, моя Эмили, вы бесподобны, — произнёс Аластор и погладил по щеке, коснулся лбом лба. — Я заканчиваю сборы. Хотите кофе? Быть может немного виски? — интересуется мужчина, и Эмили тяжело выдыхает, быстро кивает, смотрит, закрыты ли окна и убедившись в безопасности, включает верхний свет.       — Когда вы расскажете ему? Он ведь христианин! Он не должен мешать чужому счастью! — стоя около рояля, Эмили хмурится, сжимает ладонь в кулак и буравит взглядом лицо мужчины. — Пообещайте сделать это, как только он вернётся, Аластор!       — Дорогуша, вы слишком юны и наивны. Неужели вы думаете, что кто-то вроде мистера Бейли проявит благоразумие и милосердие? — его голос тих. Взгляд упал в пол, губы моментально сжались. Всё лицо приобрело тревожно-скорбное выражение. Эмили вмиг сделалось нестерпимо стыдно и больно. Прикрыв одной рукой рот, Эми положила вторую на его плечо. — Эмили, больше всего мне хочется стоять у алтаря, смотреть на вас в белом платье и наконец назвать своей женой, но я связан по рукам и ногам, милая. Как только всё вскроется, мы, считайте, мертвецы. Монстры вроде Бейли не прощают, понимаете? — непослушными руками он закрыл клавиши крышкой и вздохнул так безысходно, так мучительно, что в горле девушки застыл тугой комок.       — Аластор, но как же?..       — Я не могу так с вами поступать, Эмили. Эти недели рядом были лучшим, что со мной было за долгие годы, но вам следует уйти. Вы юная, прекрасная, цветущая девушка, вы найдёте для себя другую партию. А я… — запнувшись, мужчина прикрыл рукой лицо и медленно выдохнул, — Если я буду знать, что вы счастливы, то буду счастлив тоже. Идите же! Ну!       — Не говорите глупостей! Я не оставлю вас ни за что! — в сердцах шумно прошептала Эмили и рухнула на скамью за рояль, рядом, обняла мужчину и сильно к нему прижалась. — Неужели ничего нельзя сделать? Я готова на всё, мистер Мур. Давайте уедем? Уедем от всего, туда, где никто не сумеет нас найти.       Эмили распахнула пальто и глубоко вздохнула, всматриваясь в лицо напротив. Скромное белое платье с маминой свадьбы оказалось ей как раз. Как только они будут достаточно далеко, смогут обвенчаться в первой же церкви. У них всё будет хорошо. Эмили знает: родители желают ей счастья. И даже если поначалу будут сердиться, то чуть погодя сменят гнев на милость и за побег и за то, что она забрала некоторые фамильные украшения. На всякий случай, если в путешествии придётся совсем туго, их будет можно хотя бы заложить в ломбард.       — Боже, Эмили, — выдохнул Аластор и похлопал глазами. — У меня нет слов, вы просто великолепны, — сжав её пальцы, произнёс Аластор. Девушка вновь обнимает его, трётся носом в плечо, ластится и чувствует себя самой счастливой женщиной в этом несправедливом мире. Она обязательно найдёт возможность связаться с семьёй чуть позже, когда всё устаканится, когда места страху и сраному педику Бейли не будет в их жизни.       Аластор отстранился первым и взялся приготовить кофе. Эмили рухнула на стул, огляделась по сторонам. Вокруг царит стерильный порядок, показывающий, что мужчина тоже готов к долгой дороге.       — Вы предупредили кого-то?.. — тихо спрашивает девушка под негромкий гул кофеварки.       — Сегодня я отработал последний день, лишь начальство в курсе того, что я покидаю город по семейным обстоятельствам, — оповестил мистер Мур своим будничным спокойным тоном. Девушка нервно закусила губу и отвела взгляд в сторону.       — А он?.. Вы не рассказали?       — Я сообщил. По телефону, — вдруг говорит Аластор, и сердце опять заколотилось, щёки налились болезненным румянцем. Эмили приподнялась на стуле, вскочила, подлетела к мужчине и заглянула в его лицо.       — Это безопасно? Может быть не стоило? Как он?..       — Был в ярости, — подмечает мужчина уже тише и ставит на стол пару кружек. — Поедем объездными путями. Но нам не стоит уповать на судьбу и лучше поторопиться в любом случае.       Всё похолодело. Девушка тревожно всмотрелась в лицо мужчины перед собой, нервно поджала губы и робко потянулась к кружке кофе. Если всё так, как говорит мистер Мур, стоит ли им сейчас тратить время так небрежно?.. Эмили всматривается в острый профиль Аластора: подмечает прохладное спокойствие, очаровательную улыбку, залегшую на узких губах и несколько успокаивается. Супруги должны доверять друг другу, и она верит ему. Девушка морщится, выпивая три небольших глотка. Какая же горькая дрянь: ни сливок, ни сахара.       — Я пойду спущу чемоданы, подождёте в гостиной, дорогая? Ох, Эмили, что-то вы бледненькая, — тёплые пальцы коснулись её подбородка, девушка зажмурилась на секунду. — Обратного пути нет, душечка, — мягко, так нежно добавляет он, и мисс Брайт лишь крепче убеждается в своём намерении. Качает головой, выдавливает улыбку и касается рукава мужчины около локтя.       — Всё в порядке, я подожду, Аластор, — наконец произносит девица и через миг провожает взглядом силуэт мужчины, исчезнувший в проёме двери. Оставшись с собой наедине, она несколько раз глубоко вдохнула и выпила ещё немного кофе, прижала ладонь к груди, камея, лежащая меж ключиц щекотнула пальцы. Всё будет хорошо. У них всё будет хорошо.       Девушка встала, вылила остатки горькой жижи, сполоснула кружку и, прихватив дорожную сумку, вошла в гостиную, осторожно дёрнула ниточку торшера, зажгла свет и присела на диван, сложив ладони на коленках, чуть прикрыла глаза. Дом Аластора молчалив и аскетичен. Эмили вглядывается в красивый абажур. Золотистые кисточки, замысловатые разводы, присущие такой тонкой коже. Этот торшер выглядит инородным, странным в выверенной обстановке дома, не вписывается, притягивая взгляд.       В их доме всё будет иначе. Пространству всегда нужна женская рука.       Эмили вздрогнула. В тотальной тишине дома раздался звук. Будто дверь хлопнула. Сделалось страшно. Мисс Брайт вскочила со своего места:       — Аластор! — позвала и выбежала в коридор. — Аластор, это ты? — интересуется, нервно впившись пальцами в рукава пальто.       — Всё хорошо, дорогая! Я в спальне! — отозвался мистер Мур, Эмили тревожно осмотрелась по сторонам. Её уже подводит рассудок. Боже-боже-боже! Поскорее бы уехать из этого проклятого города! Девушка торопливыми шагами двинулась на голос.       — Мне показалось, дверь хлопнула, — произносит девушка и кусает губу.       — Ох? Простите-простите, милая, я уронил гладильную доску! — Эмили заглянула в спальню, где мистер Мур торопливо складывал рубашки в увесистый старый чемодан. — Эмили, могу я попросить вас о помощи? — поинтересовался мужчина негромко и одарил девушку смущённой улыбкой.       — Да, всё, что угодно, — быстро закивала девушка.       — Будьте душкой, спуститесь в мою фото-лабораторию за камерой. Она мне очень дорога. Я почти закончил, — он отбросил кудрявую прядь со лба и упёр руки в бока. — Там открыто. Фотоаппарат лежит на столе прямо перед входом, свет включается справа, у двери.       Мисс Брайт поспешила вернуться в коридор, к двери, ведущей в подвал. Она ни разу здесь не бывала. Всякий раз, когда Эмили просила мистера Мура показать, как делаются фото — плёнка проявлялась, и свет нельзя было включать. Девушке казалось, что это место значит для Аластора куда больше, чем любая из комнат. У её отца была небольшая мастерская, где он занимался резьбой и никогда никого туда не пускал, то была его мастерская, его убежище. И быть может, здесь то же самое? Быть может, мистер Мур теперь готов довериться ей настолько? До крайней степени? Эмили глубоко вздохнула, повернула ручку и торопливо побежала по ступенькам вниз. Толкнув тяжёлую железную дверь, она торопливо нашарила ладонью выключатель и заморгала от яркого света.       Фотоаппарат на столе, в двух метрах, Эми улыбнулась и торопливо подошла к столу, упёрлась в холодную поверхность ладонью, взглядом уткнулась в растяжку фотографий.       Что это? Что это такое?       Округлив глаза, мисс Брайт прищурилась, вглядываясь в смазанные кадры.       — Эми-Эми-Эми, — её собственное имя медленно повторяется раз за разом. Тело сковало ужасом. Эмили резко обернулась и застыла на месте. — Ну, что сказать, я вижу кто-то наступил на грабли?       Он по-хозяйски расселся на стуле посреди комнаты, упираясь локтями в колени. Растрёпанные светлые волосы не давали рассмотреть лицо, но уже через миг, взгляд Бейли впился в кожу: холодный, тёмный, будто не человеческий. Хочется закричать, позвать на помощь, хочется выскочить прочь и бежать, что есть мочи.       Тело не слушается. Эмили замерла, кроликом под взглядом змеи. Шевелись! Шевелись-шевелись-шевелись! Она пытается снять окаменение с ног. Поддаётся шея, ломано дёргается, Эмили смотрит в чернеющую лестницу. Бежать! Резко подавшись телом вбок, она почти-почти!..       Резкий, заглушающий все звуки щелчок предохранителя. Чёртом из табакерки появившийся пистолет в руке ублюдка напротив останавливает.       — Не-не-не, малышка. Стой, где стоишь. Пули, всё-таки, быстрее, чем люди, а я редко промахиваюсь, — от тона голоса пробрало, на глазах навернулись слёзы. Впервые в жизни Эмили вдруг поняла, что такое настоящий животный страх. Он выстрелит? Убьёт её? Нет-нет-нет, всё не может кончиться именно так!       — Вот так. Хорошо.       — Это не то, о чём ты подумал, Бейли. Я не знаю, что тебе там наговорил Мур, но я не… Я ни о чём не знала! Я не при чём! Это он, это всё он! — слова вылетают быстрее мыслей. Ей бы только два метра! Два сраных метра до двери! — Он сам, Энтони!..       — Ты разочаровала меня, Эмили. Ха-ха! А мне ведь правда показалось, что ты умная девочка, — прервав поток слов, весомо произнёс мужчина. Эмили взглядом впилась в его палец, застывший на курке, Бейли усмехнулся: криво, мерзко, он тешился её страхом, её отчаянием.       — Почему ты это делаешь? — выплюнула Эмили, стиснув ладони в кулаки. — В тебе нет ничего человеческого? Ничего святого? Ты… Ты просто омерзительное чудовище! Отпусти его, отпусти нас! Он же тебе не нужен, для тебя Аластор — просто очередная блажь. А я люблю его, я сделаю его счастливым, у нас будет дом, я рожу ему детей, неужели ты не понимаешь?! — по щекам заструилась горячая соль. Эмили давит гулкий всхлип и вдруг ошарашенно давится вдохом: Бейли расхохотался, словно одержимый, словно из груди его наружу рвался сам дьявол.       — Ублюдок… Сраный ублюдок! Ты просто вонючая полукровка, возомнившая о себе невесть что. Думаешь, раз у твоего папаши есть деньги, значит всё можно?.. Знаешь, почему все тебя ненавидят, Бейли? Потому что ты отвратительный, эгоистичный, богомерзкий педик! — смех сделался громче, пистолет в руке ослаб. Это её шанс! Девушка делает два шага назад и слышит хлопок двери. Обдало ароматом горького древесного парфюма. Она спасена?       — Энтони, деточка, я вижу, ты уже наслаждаешься вечером? — вкрадчиво, ласково. Резко обернувшись, Эми ошарашенно вгляделась в лицо мистера Мура. — Какая жалость, милочка, ваши слова по-настоящему ранили меня. Мне казалось, мы неплохо поладили, а вы?.. Ох, клевета не красит юную леди, — произносит спокойно, буднично, заложив руки за спину. Она не понимает. Она ничего не понимает! Что происходит? Почему этот человек, что был с нею так ласков вдруг сделался таким холодным? Таким чужим?       Сердце пропустило удар и следующим же: разбилось вдребезги. Этот… Непередаваемый взгляд, которым мужчина глядит на Энтони Бейли.

Пространство огласило очередью выстрелов: раз-два-три! Эмили закричала, не в силах контролировать голос, отшатнулась в сторону, ударилась копчиком об угол стола и загнанной мышкой вжалась всем телом в угол рядом с раковиной.

      — Заткнись! Завали свой гнилой рот, нахуй! — глаза Энтони сейчас далеко не фисташковые, не травянистые, даже не изумрудные, не-е-т. В ярком холодном свете ламп они кажутся цветом в мрачную, глубокую чащобу топей, подёрнутые диким, безумным сиянием. Аластора пробрало сладостной дрожью. Он потерял вдох, застыл, жадно всматриваясь в красивое, великолепно-злое лицо. Как же он скучал!       Чернота пистолетного дула глядит из рук Энтони третьим глазом. Аластору захотелось выбить игрушку из юношеских пальцев, подойти, сгрести к себе, обнять до хруста костей, слушать, как он будет орать и вырываться, вжать в себя и больше не выпускать.       — С тобой мы поговорим позже, кусок дерьма, — прорычал мальчишка, и мистера Мура мгновенно свело нежностью и трепетом. Господи-боже, как он очарователен! Ал медленно поднимает руки, вот так безапелляционно, молчаливо сдаётся чувствует, как судорогой сводит скулы от бездумной, глупой, совершенно блаженной улыбки. Он не может оторвать глаз от своего разъярённого, обезумевшего ангела.       Ох, быть может, мистер Мур слегка перегнул палку, заведя небольшой спектакль так далеко?       Ещё один выстрел, резкое движение, маякнувшее на периферии, Аластор замешкался на секунду, и вот мисс Брайт, эта маленькая глупая овечка бросилась на взбешённого льва, выбила из рук пушку, в её ладошке зажато что-то из арсенала мистера Мура. Аластор не двинулся с места, всмотрелся в предмет: ножницы. Серая ткань пиджака заалела чуть выше локтя. Глаза Энтони почернели совсем.

Ну же! Давай! Давай-давай-давай!

Давай же, Энтони, прими подношение!

      Сдавленный девичий вскрик. Лязг метала об пол, окровавленное оружие милой Эми выскользнуло из её хватки, Бейли сдавливает тонкое запястье пораненной рукой, быстро, шумно дышит и со свистом выдыхает:       — Ты правда думала, что в этом городе что-то, блять, происходит без моего ведома, Эми? В моём городе? — отшвырнул её на пол, будто лёгонькую куклу, но тут же, нагнал и схватил за волосы, задрал голову девчонки и улыбнулся, обнажив зубы. — Я же тебя предупреждал, — рука судорожно стиснулась, вой мисс Брайт нежной мелодией окутал сознание, прокатился по носоглотке вперемежку с тонким стальным ароматом первой крови и осел под рёбрами тугим тёплым комком. Энтони ударил её лицом об пол: ещё и ещё, не позволяя отползти, вырваться. — Я же говорил тебе, Эми: не лезть к моему мужику… Говорил?! Отвечай, сука! — громогласно заорал юноша тряхнув девчонку.       — Нет, пожалуйста, хватит! Я не хотела! Я не знала, это всё он! он сам, он первый! — захлёбываясь слюной и соплями провыла овечка. Какая же ты глупая маленькая врушка, милая. Очевидная ложь застилает глаза Бейли кровавой пеленой: сильный пинок наотмашь. И бешеный бегущий по стеллажам взгляд зелёных глаз. В смуглую ладонь ложится холодная металлическая рукоять гвоздодёра. Эмили съежилась младенцем в материнском чреве, закрыла голову руками, не переставая реветь. Ох, солнышко, кажется мистера Бейли твой спектакль не сильно убеждает. Какая жалость. Наотмашь. Куда попало, удары сыплются по телу хрупкой овечки, но при всём при том не задевают лица и головы.       Аластор облизнул губы и пригладил пальцами усы, прикрыл глаза, понимая: намеренно.       В какой-то момент тихие мольбы слились в долгий монотонный звук. В перерыве меж ударами девушка предприняла попытку отползти в сторону, беспорядочно зашарила по полу дрожащими ладонями в жалкой попытке найти что-нибудь и отбиться. Энтони наплевать, он совсем не здесь, почти-почти не отдаёт себе отчёта в действиях.       Аластор видел, как работает юноша, видел разные его состояния, но столь сильной вспышки гнева припомнить не может. Одна лишь мысль о том, чем она вызвана заставляет сердце сорваться в приступ аритмии. В висках колотит, рот наполняется густой слюной.       Его милый ангел скучал. Ревнует до беспамятства.       Энтони мечется около жалкого куска мяса, сдавливая окровавленный гвоздодёр в напряжённых пальцах. И хочется и колется, деточка? Аластор уверен: засранец выбирает: прикончить сейчас или не оказывать такой милости. Ну же, Энтони, вспомни, чему мистер Мур тебя учил! Шаркающие шаги замирают. Мальчишка остановился ровнёхонько напротив головы, перехватил оружие обеими ладонями и резко вскинул руки над головой. Кровавое пятно на плече сделалось почти аппетитным, грудная клетка медленно вздымается. Аластор хочет видеть его лицо в этот момент, но всё же…       — Чш-ш-ш, mon ange, тише, — мужчина останавливает удар, сжав свою ладонь на окаменевших пальцев, второй же мягко накрывает поясницу юноши. — Позволь, я, — касание губами к пылающей скуле отзывается электрическим разрядом. Аластор обдал забрызганную алым щёку дыханием и почти-почти провёл носом по уху.       Громкий лязг гвоздодёра, резкое движение плеч. Бейли взбрыкнул, отпихнул от себя и резко отошёл в сторону. Мистер Мур снисходительно глянул ему вслед и покачал головой. Колючий какой!       Мур тормозит себя в зачатке мысли. Сперва следует позаботиться о гостье, как того требует хороший тон. Ал, наконец, взглянул на неё: трясущуюся, плачущую. Такой мисс Брайт нравится ему гораздо больше. Ох? Кажется, оно всё ещё способно способно двигаться: натужно приподнявшись, ползёт в сторону мистера Мура, тянет руку, поднимает изувеченное, недавно красивое личико. Аластор любезно делает шаг навстречу, присаживается на корточки, помогает подняться, позволяет опереться на себя спиной, удерживая поперёк груди. Голова безвольно откинулась на плечо, капля крови упала на белый воротник рубашки.       Пальцы холодит костяная рукоять ножа, подаренного Энтони на рождество. Аластор быстро перемещает ладонь, жёстко прихватывает за челюсть под подбородком.       — Полагаю, извиняться будет неуместно, — шелестит он и стискивает ладонь, дёргает из стороны в сторону, немного бодря, ловит влажный взгляд напуганных глаз. — Что ж… Пока смерть не разлучит нас, мисс Брайт? — лезвие вжалось в беззащитное тонкое горло: медленное, выверенное движение. Девушка затряслась, шумно хватая ртом воздух. Кровь заструилась водопадом вниз, расплываясь крупным пятном по вороту подвенечного платья. Аластор держит крепко, наблюдает за тем, как глаза угасают, как жизнь покидает хрупкое тельце. Мужчина медленно облизывает губы, а следом брезгливо отталкивает от себя труп невесты и, вынув платок из кармана брюк, вытирает лезвие ножа.       Столкнулись глазами.       Мистер Мур делает несколько медленных шагов в сторону Энтони, всматриваясь в его мрачное лицо. Замирает на расстоянии вытянутой руки, чувствует, как холодное дуло упёрлось в лоб и тяжело выдыхает, не сдержав дикого оскала. Бейли красноречиво взвёл курок.       — Сейчас я иду в душ, — выплюнул засранец. — У тебя есть двадцать минут на то, чтобы придумать причину не выбивать тебе зубы, Мур, — рокочет, раздраконенным львёнком, резко толкает Ала ладонью в плечо, швыряет пистолет на пол, а следом вылетает из притихшего подвала, громко топает по ступеням. На всякий случай, утром нужно будет вымыть лестницу.       Детский восторг, ощущение тотальной эйфории и жара переполняют. Мур замирает, ловит момент, внюхивается в букет ароматов: кровь, смерть и его прохладный цветочный парфюм, что может быть лучше? Аластор хочет запечатлеть это воспоминание в мельчайших подробностях, чтобы потом раз за разом возвращаться к нему в чертогах разума, в бескрайнем дворце памяти.       Готово.       Спрятав нож, неторопливо приблизился к неподвижному, затихшему: вгляделся во всклоченный затылок, опустился на корточки, с отвращением фыркнул, протянул руку к телу, осторожно нащупал застёжку жемчужного ожерелья и бережно расстегнул. Оно приятно легло в раскрытой ладони, мистер Мур склонил голову и всмотрелся в камею, тягуче и сильно сжал тёплый жемчуг пальцами. Поднявшись, мужчина удаляется ко входу, встаёт на островок чистого пола, методично снимает ботинки, испачканную рубашку, укладывая её на край железного стола, где до сих пор покоится фотоаппарат.       Выключить свет, шагнуть в наружность и закрыть дверь. На ватных ногах подняться по лестнице, добраться до ванной, слабо толкнуть дверь. Убедиться в безопасности манёвра: нагой Энтони прекрасным изваянием застыл около раковины, упёрся в неё ладонями и низко склонил голову, тяжело дыша. Мур тихой поступью приближается к нему сзади.       — Mon ange, — зовёт на выдохе и ловит шалый взгляд Бейли в зеркальной глади. Поуспокоился. Едва заметно шатается, уставший, слабый и вяленый.

Камея ложится меж размаха ключиц, багрово-белый жемчуг оплетает шею. Щ-щ-щёлк — замочек застегнулся.

Мужчины замерли посреди безупречной немой сцены.

Энтони коснулся камеи пальцами, приоткрыл рот и медленно закрыл глаза.

Он всё понял.

Аластор жадно обхватил под живот руками, вжал юношу в своё тело и горячо, долго припал к острому плечу, оставляя на нём клеймо поцелуя.

      — Серьёзно?.. Ты серьёзно? — сипло выдавил Энтони и цепко впился в предплечья Ала. — Ты… Запомнил? — с сухих губ сорвался истеричный смешок.       — Тебе хотелось, Банши, — отвечает Мур и голодно, жадно впивается губами в шею, слизывает горький пот с кожи и алую соль с жемчуга. — Потакать твоим капризам я считаю своей святой обязанностью.

Его жестокое божество принимает дар. Нет. Нет-нет, не так: подношение, возложенное на алтарь их безумной, полной слепой одержимости, их преступной любви.