Охота на серафима

      — Остановимся здесь? — спрашивает Энтони и косится на корзину для пикника, но Аластор качает головой и указывает ладонью в сторону маяка.       — Не самый лучший вид, mon ange, — тихо произносит Мур и чувствует, как ноги в легких теннисных туфлях вязнут во влажном песке, мужчина делает пару шагов назад, пока Энтони, опустившись на корточки, подставляет ладони морю.       — Я целый год не был у моря, — признается парень, и Ал замечает тонкое, едва-уловимое изменение в тоне молодого человека. Голос его смягчился, будто стало меньше надлома и норова. — Пойдем сначала на пирс, — предлагает Энтони, шарит вокруг взглядом, тычет пальцем в сторону полуразрушенной деревянной постройки, уходящей метра на три в воду.       — Не думаю, что это хорошая идея, этим деревяшкам лет гораздо больше, чем тебе, банши. Посадишь занозу, заразишься какой-нибудь дрянью и ногу придется отнять — в лучшем случае, — скептично подмечает Мур, но вдруг лицо мужчины вытянулось, когда Энтони со всей дури плеснул в него водой и расхохотался пятилетним ребенком. Аластор бы мог вспылить и разозлиться, будь на месте Бейли кто угодно, но сейчас почему-то не получается. Он стоит, как вкопанный, взглядом пожирает такое живое, такое красивое лицо: искрящиеся зеленые глаза, жемчужины зубов, открытые в улыбке, наморщенный вздернутый нос, волны волос, высохшие в пушистое облако, они пропускают сквозь себя солнечный свет, и кажется, что голова Энтони подсвечена золотистым ореолом.       — Еще что-нибудь душное вылетит из твоего рта и я тебя утоплю, — шутливо произносит Энтони, поднимается, бежит за туфлями и, держа их за задники, хватает Мура за руку. — Пойдём, ну же, — оказывается, когда Бейли надо, в его хлипких ручках сил вполне достаточно. Мужчины поднялись на пирс, осторожно двинулись вперед. Конструкция слегка покачивается, недовольно поскрипывает, дерево, как и сказал Аластор, выглядит крайне не надёжным, но всё меркнет, когда Ал глядит в худую спину Энтони, в пшеничное поле на его голове. Мужчины подошли к самому краю.       — Бля, мы как будто на краю света! — Энтони восторженно глядит на Аластора, стискивает его руку.       — Кажется, кое-кто был не в восторге от такой перспективы, м, мистер Бейли? — Аластор скалится, повернув к нему голову, слабо толкает плечом в плечо.       — Не было такого, — заявляет Бейли и жмётся к руке Мура, смотрит на смазанную линию горизонта и тяжело вздыхает.       — О, правда? Я точно помню, что было, — Аластор поднял ладонь и слабо щипнул юношу под ребра, тот резко отпрянул, изворачиваясь белкой, влажные ступни заскользили по скользким деревяшкам, и в следующую секунду, Энтони с визгом хлопнулся в пухлую голубую волну. Только недовольная моська показалась из воды — Мур рассмеялся, ощущая, как влага защипала глаза. Господи, ну что за нелепое чучело?!       — Мур, я тебя убью! — угрожает Энтони, барахтаясь в воде. — Блять, я плавать не умею! — крикнул он, хватая воздух ртом и через секунду исчез в новой катящей волне.       — О, да брось, деточка, здесь нет глубины, — произносит Мур, отсмеявшись, утирая пальцами глаза. Спустя секунд тридцать, Энтони на поверхности не появилось, мужчина дёрнулся.       — Энтони? — крикнул Аластор, чуть сведя брови к переносице. — Бейли! — мужчина беспокойно окидывает воду взглядом, ставит корзину и кидает в нее очки, часы с запястья, скидывает тенниски, рубашку и футболку. — Бейли, черт бы тебя побрал! — выкрикивает мужчина, всё еще надеясь на чудо. Волны насмешливо качнули пирс в ответ. Ал нервно тянет воздух носом и шагает в воду с пирса. Теплое море гостеприимно проглатывает его тело, Аластор шарит ладонями в воде, вглядывается в мутную лазурь, но ничерта не видит. Он выныривает, когда воздуха становится критично мало и резко втягивает носом соль, ветер. Вертит головой и вдруг видит мокрое белобрысое чудовище под пирсом.       Бейли хихикает сквозь ладонь, глядя на Мура, сверкает шальным взглядом:       — Надеюсь, тебе было весело, потому что это последние мгновения твоей жизни, поганец, — произносит Мур, скалясь и делает рывок в сторону Энтони, но паршивец юркой рыбкой отплывает в сторону, не переставая смеяться.       — Твоя рожа того стоила, Мур, — хохочет парень, отплывая от мужчины всё дальше.       — Иди сюда, — Мур злобно улыбается, они плавают друг за другом, очерчивая непонятную геометрическую фигуру.       — Догони, старый крендель, — истерично-весело выдает Энтони, набирает в лёгкие воздуха, исчезает под водой, но быстро выныривает уже чуть дальше от Мура.       — Иди сюда, хуже будет, — грозится Аластор, а когда Энтони в очередной раз заливается хохотом, Мур быстро облизывает губы, зачерпывает ладонью воды и с силой плещет ею в Энтони. Тот встрепенулся воробушком, широко распахнул глаза и сразу прищурился.       — Это война? — спрашивает он и плещет в Аластора в ответ. Они играются, словно дети малые, прежде чем Энтони опять скрылся в кругах на воде, уходя от очередного пенного залпа.       — Бу! — лицо юноши возникает перед Алом через несколько секунд. Он вынырнул прямо перед ним, как златовласая ундина, русалочка Ганса Христиана Андерсона. Нет. Нет-нет-нет, Бейли — сирена, чей сладкий голос заманивает моряков в опасные воды, чей поцелуй будет слаще самой жизни, чьи холодные руки утаскивают на такую глубину, с которой уже не выберешься. Юноша кладет руки Аластору на плечи ладони, цепляет пальцы вместе и улыбается:       — Предлагаю мир, — запыхавшись, шелестит он на выдохе. Аластор зеркалит улыбку. Мягко прихватывает мальчишку за плечи и следующим же точёным движением опускает его в воду. Резко, сильно. Видит истеричные пузырьки, поднимающиеся на поверхность и скалится, чувствует, как Энтони цепляется за пальцы, пытаясь выбраться и ровно через шестнадцать секунд Ал отпускает свой хват, позволяя мальчишке выбраться на поверхность. Энтони жадно дышит, кашляет, бешено смотрит на Мура.       — Вот теперь, мир, — сладко поёт Ал, скалясь. Стоило Бейли отдышаться — бешено кинулся на мужчину. Теперь оба оказываются под водой.       Контраст. Невероятно яркий контраст горячих тел и прохладного моря, невесомость, свободное падение.       Тонут, уходя все глубже, и никто не оказывает сопротивления. Что это, если не описание всех их отношений? Открой рот, расслабь лицо, и ты поймёшь, что можешь дышать под водой. На шее раскроются жабры, вы вместе поплывёте низко, у самого зыбкого илистого дна, как два карпа кои в красивом японском прудике. Так глубоко, так свободно.       Аластор сжимает объятия, открывает рот, пузыри кислорода хаотично поднимаются наверх, мутные очертания Энтони цепляют глаз, становятся ближе, на краткий миг он прижимается ко рту мужчины своим. Быстро, агонично. Так, должно быть ощущается поцелуй сирены? Если да, то можно понять бедолаг, погибших на страницах книг. Оно того стоило.       Энтони отстранился, нащупал руку Аластора, и мужчина ощутил, как его тянет обратно, наверх, в надводную реальность. Что ж делать? Пришлось помочь и грести.       Выбравшись, они оказались не так далеко от пирса, как изначально казалось. Мужчины барахтаются в воде, жадно дышат, держась друг за друга.       — Покупались, блять, — выплёвывает Энтони, Аластор издаёт слабый смешок. Они с трудом подбираются к пирсу и вываливаются на шатающуюся деревяшку, совсем вымотанные этим синхронным плаванием. Энтони развалился на пирсе, прикрыв глаза руками, Аластор сел рядом, сгреб мокрые кудри, зачесал их назад и выдул остатки воды из носа. — Но зато какой вид, — Бейли повернул к мужчине голову, скользнул взглядом по обнаженной груди, игриво прищурился.       — Даже не думай об этом, секс на пляже — это омерзительно, — шипит Мур раздражённо, вызывая у Энтони тихий полу-истеричный хохот.       — Да, знаю, песок забивается в такие места, о которых стыдно даже сказать, — отмахивается он и садится, вытирая лицо от солёных капель. — Э, даже не спрашивай, — протянул он, предвосхищая вопрос Мура.       — О, деточка, я и не собирался, — усмехнулся Аластор и принялся подворачивать мокрые брюки, чтобы было чуть покомфортнее. Мужчины перевели дух, прежде чем пересели к самому краю пирса, опустили ноги в теплую воду. Волны, накатывая, покачивают деревянную конструкцию, будто море решило убаюкать двоих в своей колыбели.       — Ты отлично плаваешь, — Энтони устало роняет голову мужчине на плечо, тянет ладонь к его руке, замирает в полу-касании и быстро сплетает их пальцы.       — Жить тринадцать лет у воды и не уметь плавать — сродни самоубийству, — усмехнулся Аластор и склонил голову, прижался скулой к влажной голове юноши. — Иной раз рыбалка спасала от голодной смерти. А море имеет свой характер. Никогда не знаешь — накормит или попытается убить, — хмыкает мужчина безразлично и чувствует, как сжались пальцы Бейли на ладони крепче.       — Воу, — парень поджал губы и нахмурился, покосил на мужчину глаза. — Неужели у мистера совершенство было хреновое детство? — спрашивает Энтони почти удивлённо.       — Не все рождаются с серебряной ложкой во рту, дорогуша, — буднично отвечает Аластор.       — Ты… Из-за этого стал таким?       — Каким? — Аластор приподнял уголки губ, с интересом покосился на Бейли.       — Ну типа… С ебанцой? — от такого комментария Аластор прыснул и рассмеялся.       — Ты очень прямолинеен, банши, — произносит мужчина лукаво, отстраняясь, но ладони юноши не выпускает.       — Да блять, я что-то не припомню, чтоб в конституции прописывалось право каждого на свой пыточный подвал, — произносит Энтони скептично и смотрит на точёный профиль мужчины, позолоченный солнцем. Тени так мягко залегли на остром лице, лаская горбинку носа, окрасили багрянцем изгибы бровей, усов и бородки, а влажные кольца волос цветом в спелую клубнику кажутся очень притягательными — хочется потрогать. Аластор для Энтони — приоткрытая книга. Он чувствует его недо-эмоции, прежде, чем мужчина откроет рот, может определить настроение по звуку шагов, подмечает малюсенькие изменения в скудной мимике. Он изучал этого человека очень пристально, пытался понять, прощупать, с чем имеет дело, но разум Мура — потёмки, в которые страшно ступать. Вот уже месяц они вроде как вместе, но Бейли до сих пор не понимает, что он сам чувствует. Возможно, потому что старается свести к минимуму пугающие размышления и наслаждаться моментом. Но есть эти краткие приступы паники, когда Энтони задается вопросами: «Что между нами?» «Надолго ли?» «Что он чувствует?» «Что я чувствую?» «Что будет дальше?» «Может пора завязывать?»       Ни разу ему не хватило духу завязать, хотя здравый смысл орёт о том, что ничего хорошего не выйдет. Энтони, наверное, слишком хорошо, когда они вместе, но чем обусловлено это «хорошо» — непонятно. Если отец прознает об этой «близкой дружбе» — Господи, спаси и сохрани.       — Никто не хочет знать историю твоей жизни, — Аластор резко вырвал парня из мыслей, и Бейли был ему за это благодарен. — Запомни это, банши.       — М? — Энтони похлопал глазами, склонив голову набок. — Я хочу, — он пихнул Мура в локоть. — Ебать, в смысле никто не хочет знать? Завязывай со своими Шекспировскими трагедиями, папаша, мы вроде как в одной лодке, и мне вот лично пиздец интересно. Давай, рассказывай.       И вот, этот засранец вновь ломает такой кинематографичный момент, полный драмы. Аластор даже растерялся. Раньше, когда он произносил эту фразу, ловил лишь восхищенные взгляды снизу вверх и понимающие вздохи, а тут… Неловко как-то.       — Эй, приём, — Энтони щелкает пальцами, привлекая к себе внимание. — Чё такого случилось, что ты решил играть в Джека Потрошителя? — продолжает он наседать, и Аластор набирает воздуха в грудь, закатывая глаза.       — Деточка, очень убогое сравнение, — раздраженно произносит мужчина. — Если бы этот идиот действовал в нынешних реалиях, полиция бы сцапала его со всеми потрохами.       — Верю, — кивает Энтони расцепляет их ладони и начинает легонько похлопывать рукой о руку Мура. — И хочу знать, как родился кровожадный неуловимый монстр из топей, — ласково мурлычет юноша, тянется к мужчине и оставляет на его щеке лёгкий поцелуй. Чёртов засранец знает, как умаслить. Аластор усмехнулся.       — Мы жили там, — Аластор чуть развернулся и указал на небольшое возвышение, на котором замылено вырисовывались очертания. Не дома, скорее полуразрушенной коробки. — Мать — девушка из хорошей семьи. В этой дыре она была самой завидной невестой, красавицей, и у нее точно всё было бы хорошо, не встреть она моего отца, хм… Даже, точнее, не встреть он ее. Насколько мне известно, этот ублюдок ее изнасиловал, считай — испортил. Деду и бабке не пришло идеи лучше, чем отдать свою дочь за него замуж.       Энтони подтянул к себе колени, развернулся к Аластору всем телом, потупил глаза в воду, внимательно вслушиваясь в слова мужчины. Бейли не уверен в том, была ли эта история озвучена хоть когда-то. Ему отчего-то хочется думать, что нет.       — Из их брака изначально не могло выйти чего-то хорошего, — Аластор цепляет на губы слабую полу-улыбку, пожимает плечами, тон голоса — спокойный, снисходительный даже. Совсем не подходит к содержанию рассказа. Маска.       — Отец был рыбаком, зарабатывал этим. Стоит заметить, что неумел он был в обоих своих занятиях, — Аластор криво усмехнулся, весело посмотрел на Энтони опёрся на пирс, повернувшись к юноше в три четверти. — А вот закладывать за воротник у него выходило отлично. Я бы даже сказал, он в этом прямо-таки был асом. Этот человек и трезвым-то был едва выносим, а когда выпивал — у-у-у… Превращался в настоящее животное. Хм, если так подумать, я не могу припомнить мать без синяков. Мне доставалось реже, в основном, когда я пытался защитить ее и так, по мелочи. Наша жизнь с невероятной скоростью летела на дно. Те деньги, которые имелись, уходили на выпивку, матушка даже стала подрабатывать в баре, где мы с тобой были недавно, и когда туда шла, то брала меня с собой. Ох, то были чудесные вечера, — Аластор растянул губы в улыбке. — Мне было, кажется, лет двенадцать, когда мама заболела. Я до сих пор гадаю, что это было. Местный врач не мог сказать ничего путного, но она таяла на глазах. Для меня она была самым близким человеком. Музыка, манеры, любознательность — всё от неё. Было как-то даже тяжеловато смотреть, как она угасает, — Аластор тихо цокнул языком. — И еще тяжелее на то, как мерзкий ублюдок пользовался ее слабостью. Будто он пил из нее энергию, и чем хуже матушке становилось, тем уродливее и страшнее делалась его жестокость. Мне шёл тринадцатый год, помню, как мы с отцом дрались, пока она лежала в углу комнаты и стонала от боли.       Энтони почти не дышал, он заметил, как рука Аластора превратилась в кулак. Юноша тревожно свёл брови к переносице, потянулся вперед и мягко стиснул чужую ладонь в своих, устремив на мужчину. Ал очень старается держать холодную маску умиротворённости, но Энтони чувствует боль, надлом в его голосе, почти жалеет о том, что вообще спросил, но Мур рассказывает так захватывающе этим своим гипнотическим голосом, что у Бейли нет сил остановить его.       — Я хотел облегчить ее страдания, не знал как. Помню, барахольщица как-то сказала, что гашиш или опиаты могут снимать боль. Ха-ха, я, помнится, нанялся к ней в помощники. Старая Рози была добрейшей души женщиной, у нее уже тогда дела шли не очень, но платила она каждый день ровно столько, сколько нужно было дать аптекарю, чтобы он порылся в своих закромах. В какой-то момент мне даже показалось, что матушке становится лучше. Она вставала с постели, чтобы проводить меня по утрам, — губы мужчины дрогнули. Ал медленно раздул ноздри, закрыл глаза, собираясь с силами. Погружение в дворец сознания отдаётся острыми уколами в висках, почти сбившимся дыханием. Мужчина резко вырвал ладонь из рук Энтони, нервно подскочил и подошёл к корзинке и одежде. В попытке отвлечься, вложить энергию в действие Аластор натянул футболку. Пальцы берёт тремор. Ал дёргано вертит рубаху, вынимает плоскую жестяную шайбу, вскрывает и впивается взглядом в последнюю печальную таблетку, опрокидывает её в рот прямо из коробочки и безуспешно пытается проглотить пару секунд. Совладав с собой, Аластор возвращается, садится, как прежде, ловит обеспокоенный зелёный взгляд и берёт Энтони за руку.       — Был день, когда я шёл, был уже в полу-миле. Ха-ха, даже с того расстояния услышал крик. Помню, как бежал домой, сломя голову. Этот выблядок держал ее за волосы над шипящей сковородой. Так… Воняло горелой фасолью и рыбой, — в этот миг Энтони показалось, что мужчину передёрнуло, Бейли и сам вздрогнул от неожиданности. — Помню, как оттащил его в сторону, как матушка сползла на пол, как пронзительно она плакала. Помню… Он меня толкнул — под руку попался рыбацкий нож. Он так легко вошел в тело, как нож в мягкое масло, — Аластор резко вскинул голову, посмотрел на Энтони в упор, улыбнулся.       Бейли увидел. Увидел сияние в глубине коричневых глаз: жгучее, опасное, от которого рот наполнился густой слюной, а поджилки напряжённо дрожат.       — Он стонал и ползал по полу, как отвратительный червь. Мать молчала. Когда я подошёл, она смотрела стеклянными такими глазами. Я попытался, ха-ха, я попытался ее поднять, но она не хотела вставать, обмякла тряпичной куколкой. Не поддавалась моим увещеваниям и уговором, я не сразу заметил, что она не дышит, — Аластор медленно скользнул языком по пересохшим губам, крылья носа дрожали, на его лице посмертной маской застыло выражение истерично-весёлое. — А он всё еще был жив, — Аластор судорожно дёрнулся, быстро заморгал, уткнувшись на несколько секунд тупым невидящим взглядом в никуда. Энтони медленно гладит мужчину по руке, молчит и ждёт, давая необходимое время.       — Думаю, в тот момент что-то пошло не так, — словно выключателем щелкнули. Мистер Мур резко оживился, вернув лицу былую прохладу, мягкую полу-улыбку. — Ну, то есть, мог ли я дать ему мирно отойти в мир иной? Это было бы так неуважительно по отношению к моей несчастной матери. Я перевязал его рану и дал половину лекарства, чтобы притупить боль. Он должен был осознавать, что происходит. О-хо-хо, для ублюдка это была очень долгая ночь, — Аластор скрипнул зубами, уголки губ дёрнулись вверх от переживаемых вновь воспоминаний. — Тогда родилось чудовище или со мной вместе, я не знаю, но с той самой ночи оно требует новой крови, а я, ха-ха, не могу ему отказать. Со своими демонами нужно жить в гармонии, — Аластор буднично повёл плечами, всплеснул руками, упёр взгляд в горизонт.       Внезапно — крепкие объятия. Энтони гладит влажные волосы, сжимает шею сзади, не говоря ни слова. Ал удивлённо хлопает глазами, медленно пересаживается к парню лицом и нерешительно обнимает в ответ. Бейли не задаёт вопросов, не выносит вердиктов, он всего лишь остается рядом. Делает такую простую, но внезапно правильную вещь. Аластор скалится проклятому дому на отшибе, умастив ладони на спине парня. Они молчат внушительных пару минут, прежде чем Аластор услышал тяжелый вздох.       — О, деточка, не нужно жалости, — произносит Мур, похлопывая юношу по спине. — Это даже как-то оскорбительно с твоей стороны.       — Иди нахуй, — простодушно, беззлобно отвечает Энтони, и Ал тихо смеется, отстраняет мальчишку от себя и коротко целует его в губы.       — А у меня тоже есть история, — вдруг произносит Бейли, сцепив руки на шее мужчины. — Я вот своего первого завалил в десять лет.       — О-хо-хо? — Аластор выгнул бровь.       — Она не такая интересная, как твоя, — Энтони неловко дернул плечами.       — Раз уж у нас сегодня вечер откровений, трави, банши, — поддерживает Мур, хлопнув парня ладонями по бокам. Энтони странно улыбается, лениво меняет позу, укладывает вновь голову на плечо Мура, перекинув ноги через его бедра. Юноша подумал и устроил руку мужчины на своём животе. Ощутил, как приятно припекло солнце. Оно уже не кажется испепеляющим, воинственным богом.       — Хм-м, с чего начать? — Энтони прищурил глаз, взял вторую руку Мура и принялся перебирать пальцы мужчины. — Это был наш с Арьель день рождения. Все готовились к празднику, а мы с сестрой были в детской и спорили, что нам подарят. Я был уверен, что прогну родителей на пони, Арьель дразнилась и говорила, что он будет ходить и срать, где ни попадя, и отец ни за что на это не согласится, — Энтони раздраженно закатил глаза. — Мы подрались, и когда я уложил эту дуру на лопатки, к нам зашёл отец. Он сказал, что нужно кое-куда съездить. И честно, я был уверен, что мы поедем на конюшню выбирать лошадку. Я был уже готов сгнобить сестру, но при отце было нельзя. Мы стали было собираться вместе, но папа сказал, что сестра остается. Он ушёл в машину, а я, конечно, решил, что домой буду ехать уже гордо восседая верхом. Я прям представлял физиономию Ари, когда она увидит меня на подъездной дорожке, — Энтони улыбнулся уголками губ, словно лелея это воспоминание, Аластор же странно щурился, глядя на юношу.       Вот, снова: как на пляже, из-за фарфоровой маски показался тот, совсем другой Энтони, с которым мистер Мур не знаком. Как бы ни хотелось мужчине пустить парочку комментариев, он держался изо всех сил, чтобы не спугнуть момент. Мужчина наслаждается, созерцая Бейли в своих руках, такого очаровательного, умиротворённого. Ха-ха, сейчас он и впрямь похож на ангела.       — Сначала меня удивило, что мы поехали без водителя. Я впервые в жизни увидел отца за рулём, он велел садиться вперед, и это было очень волнительно. Местности я не знал и сейчас не вспомню дороги, но ехали недолго, может минут двадцать. Представляешь, каково было моё удивление, когда на милю вокруг я не увидел ни одного пони? Ни конюшен, ни ипподрома — нихуя. Уже тогда у меня очко слегка поджалось. Старый пердун привёз нас к самой кайме топей. Деревья были, как живые, мне казалось, какое-нибудь протянет лапы и проглотит нас с батей враз. Помню запах — тяжёлый. Гниль, говно какое-то и еще что-то терпкое, похожее на розмарин, но не совсем. Отец вёл меня в чащу по узкой тропке, я смотрел под ноги. Там были следы, будто кто-то здесь прошел совсем недавно, — Энтони активно жестикулирует, подчёркивает интонациями нужные места, и вдруг сворачивает с темы повествования:       — Знаешь, что забавно? Твой батяня был рыбак, а мой — очень уж любит охоту. Ну, он часто брал меня с собой, да и сейчас мы иногда выбираемся в сезон, но на болотах я никогда не был. Ну, типа, на таких болотах. Иногда только с Констанс таскался, когда ей нужны были какие-то там её травки для обрядов, — Энтони беззаботно махнул кистью и прижал ладонь Мура к своему горлу, буравя пустым взглядом горизонт. Юноша чувствует, что рассказ как-то не строится, кажется угловатым и скачущим, но воспоминания хаотичным потоком хлещут в голову. Хочется пояснить все мелкие детали, но вместо стройного повествования выходит какая-то каша, отчего и говорить уже будто не хочется, особенно после такой красивой истории, выданной Аластором.       — Обрядов? — спрашивает мужчина, склонив голову.       — Констанс не христианка. Ее дед был Вуду-шаманом или что-то типа того, но я тебе этого не говорил, а то это вроде как нельзя, — Энтони развел руками. — Ты смотри, веди себя хорошо, в то натравлю на тебя ведьму, — Энтони смеется, легко щипает мужчину за кончик носа и поглаживает по щеке. — Она меня даже учила разным штукам, пока родители не видели.       — Ты мне угрожаешь, детка? — прыснул Мур и поднял лицо Бейли на себя, упёря взглядом в его глаза.       — Ну типа, — хохотнул Энтони.       — Что ж, думаю, мы можем обсудить это позже, — хмыкнул Аластор, обнажив зубы, улыбнулся, прищурился. — Что было дальше? На болоте?        — А, да, — Энтони кивнул и потянул носом воздух. — Ну так вот, мы шли по чужим следам, я очень хотел спросить, какого хера тут вообще происходит, но мне казалось, если я открою рот, то разбужу всех монстров в округе и всё, финита ля комедия, — фыркнул Энтони. — А потом… Что же было потом?       — Удивлён, Антонио? — густой мужской голос растворяется в ворохе запахов и смутных силуэтов. Маленький Энтони робко бросил взгляд на Даниэлле. Отец не боится чудовищ, он так смело разрывает тишину и гудение пространства, показывает, кого стоит страшиться любой болотной твари. Мальчишка быстро окинул взглядом деревья, что секунду назад нависали мрачными громадами, гнулись, клонились, тянулись крючковатыми пальцами, разевали уродливые пасти, готовые кинуться в любую секунду. Сейчас все, как одно, сжались, расступились, пряча клыкастые рожи. Внезапный порыв ветра оживил листья — зашелестело так, словно жители топей приносили свои извинения страшному Дону Леоне за доставленные неудобства.       Энтони знает, как надо поступить.       — Так ведь не сезон, — произносит мальчишка, храбрясь. — По кому тут стрелять-то, э? Ни белок, ни птиц, — он вертит головой, вслушивается настороженно, опасно, почти не дышит, ожидая реакции.       Низкий грудной смех отца даёт понять, что он все сделал правильно. — Ты растешь, мальчик, — Даниэлле не разжал руки, повернулся к сыну, опустился на корточки и сжал плечо. Почти черные глаза мужчины больно режут, под рёбрами сворачивается тугой комок, Энтони чувствует, как от запахов, от атмосферы, от тревоги — сводит всё тело. Желчь режется где-то в гортани, голова болит всё сильнее с каждой секундой. — Придёт день, когда ты встанешь во главе семьи, Антонио, понимаешь, что это значит?       — Мне будет нужно носить костюм, долго сидеть в кабинете, считать деньги и делать, что хочется? — светлые брови, почти незаметные на детском лице, сошлись друг к другу, на лбу пролегли складки, Энтони хорохорится, старается придать себе самый серьёзный вид, чтобы отец видел то, что хочет видеть.       — Э, Тото, — Даниэлле улыбается, поднимается и жестом указывает сыну на массивный корень дерева, торчащий из земли. Садится сам и усаживает мальчишку. — Быть capo — нечто больше, чем делать, что вздумается. Семья — это не только я, ты, мама и сестра. Люди, вхожие в наш дом, работающие на тебя — все они имеют значение, каждый важен по-своему, понимаешь? Как механизм, э? Убери одну шестеренку, и часы остановятся. Быть capo, быть мужчиной — защищать дом, близких, оберегать то, что строили наши предки не одно поколение. Здесь, среди чужаков — это важнее всего. Тебе придётся хлебнуть немало дерьма, Тото, — Энтони смотрит на мужчину, не своя с него глаз. Мальчик чувствует, как от каждого слова Даниэлле, глаза наполняются слезами. Главное не разреветься. Мальчики не плачут. Мужчины — подавно.       — Жизнь всякого человека движется от рассвета к закату, Антонио. Придёт время, и для меня солнце опустится. Когда этот день настанет, я хочу знать, что твоя рука не дрогнет. Сегодня я преподам тебе первый и самый важный урок в твоей жизни, — мужчина похлопывает сына по плечу, улыбается и ворошит светлые волны волос. — Идем во мной.       Двинулись вперед, всё дальше в мрак болота. Энтони чувствует, как немеют ноги, как дрожат колени и пальцы. Он не знает, что ждет дальше, уверен в одном — ничего хорошего. Отчаянно цепляется в большую крепкую ладонь отца, стараясь придать лицу самое твердо-каменное выражение, какое возможно. Хрупкая маска даёт трещину, стоит Энтони услышать надсадное мычание где-то впереди.       Они вышли к небольшому пяточку у кромки воняющей затхлой воды. Взгляд юноши остановился на пузыре, лопнувшим где-то посреди смрадной зелёной жижи, а потом метнулся в сторону силуэтов, стоящих сбоку.       — Э, дон Тоньо, мы вас заждались, — весёлый голос старика Роберто на краткий миг вселил крупицы радости, прежде чем мальчик увидел его.       Это ведь Альфредо, верно? Тот самый, который недавно починил сестре колесо велосипеда. Тот самый, который в последней партии в прятки не сдал Энтони, когда тот забился в шкафчик под кухней, пока сестра носилась по большому дому в поисках. Почему сейчас Фреддо выглядит так? Почему избит, стоит на коленях, а его нос и губы кровоточат? От вида розовой пены, Энтони крупно затрясло.       — Даже самые близкие могут оказаться крысами, Антонио. Понимаешь? — голос отца отрезвляет, Энтони загнанным зверьком пялится на мужчину, быстро тупит взгляд, не может заставить ни один задеревенелый сустав в теле двинуться. — Э, Тото, посмотри на меня, — Энтони слышит недовольство. Давай же! Ну! Двигайся, шевелись-шевелись-шевелись!       Резкий щелчок пальцами.       — Антонио, — голос отца почти рычит, только тогда, почти рефлекторно Энтони медленно поворачивает голову.       Волны тихо шелестят, ударяясь о хлипкий пирс. Бейли осознал, что молчит дольше простительного. Мысли разлетелись, и юноша не представляет, насколько тупо выглядит со стороны для Аластора. Энтони коротко кидает взгляд на чужое лицо.       — Ну короче, забрались в самую жопу, а там мужик, — выдает юноша, собравшись с мыслями. — Смотрю на этого бедолагу, на батю, понять не могу, чё он от меня хочет, — Энтони цокает языком, поджав губы. — Бля, до сих пор не знаю, был тот парень невиновен или это так охуенно звёзды сошлись, что именно в этот день он спалился, — Энтони буднично пожимает плечами, нашаривает руку Мура и вновь принимается мацать, мять ее.       — Кто это был? Знакомый? — интересуется Мур тихом загробным голосом, от которого поползли мурашки по загривку.       — Да хуй его не знает. Не помню даже имени. Кто-то из нашей диаспоры, наверное, работал на отца в то время, — Энтони дернул бровью, сжал руку Мура в своей и вздохнул. — Так вот, стою, значит, жду, а батя достаёт пистолет и вкладывает мне в руку и говорит, мол «стреляй». А хули делать, я и выстрелил, — произнёс Бейли беззаботно, скорчил забавную рожу и поднял плечи. — С первого патрона уложил. Наши скинули его в болото, и мы поехали домой, — подводит черту Бейли и садится прямо, косится на Ала. — Говорю же, не интересно, — раздосадовано хмыкает парень и чешет бровь.       — Что ты почувствовал в этот момент, банши? — с интересом спрашивает Мур, Энтони подумал с минуту и ответил:       — Ничего? — упёрся взглядом Аластору в лицо. — Делать-то было нечего, старикан стал бы бузить, если бы я не спустил курок, а мне никогда не нравилось с ним сраться. Слишком энергозатратно, — поясняет Энтони, покрепче затянув ленты маски на затылке. Аластору совсем не обязательно знать, что лицо Альфредо, исчезающее в мутной зелёной воде и по сей день преследуют мистера Бейли в случайных кошмарах.       Энтони ощутил, как Ал обнял его за плечо, пальцы мужчины коснулись подбородка. Юноша послушно повернулся.       — Я никогда не встречал никого похожего на тебя, mon ange, — слова Мура щекочут ушную раковину, забиваются в голову полу-прозрачным мягким паром. — Всякий раз кажется, будто я разгадал тебя до конца, и всегда — это ошибочное суждение. Ты очень особенный, Энтони.       Юноша застыл женою Лота. Он медленно хлопает глазами, всматриваясь в лицо Аластора и не понимает, как реагировать. Он часто слышал такие сладкие речи и думал, что наработал иммунитет. Как у этого рыжего чертилы получается парой фраз поджечь щеки Энтони, будто спичку о коробок?       — Ты прекрасен, — Ал гладит по лицу, гипнотизирует тёмным взглядом. — Ты похож на море, — короткий поцелуй застывает на губах, а потом шёпот, касаясь кожей кожи, — Ласковые завораживающие волны, которые лижут ступни, манящая глубина, тихий шелест воды. Красота, которую воспевают веками и будут воспевать, но стоит чуть промешкать — приливы поднимутся столь высоко, что потопят города и континенты. Великолепно, — еще поцелуй, быстрый, смазанный. Энтони обхватил Аластора за шею, прячась от ответа. Он чувствует себя потерянным, не знает, что сказать, нужно ли сказать, но хочет, чтобы этот засранец говорил еще. — Mon ange, — воркует Мур, отстранившись.       — Что это значит? — надрывно шелестит Бейли.       — «Мой ангел», — кратко отвечает Мур и усмехается. — Будто сошёл с церковных фресок эпохи возрождения. Я бы сказал, «красивый», но это звучит жалко и дёшево. Ты — моя «Диана и Каллисто», — мужчина отстранился, зарылся в золотистый подсохший пух волос пальцами, мягко заправил за ухо и замер, впитывая в себя свет фисташковых глаз.       Энтони молчит, смотрит в ответ, нервно облизывает верхнюю губу, накрывает щеку Мура своей, гладит мужчину по лицу, его дыхание почти сбилось от накатывающих эмоций, но он всё еще держит их на коротком поводке. Подавшись вперед, молодой человек коротко коснулся губ мужчины, отстранился и сел близко-близко, прижался плечом к плечу, пропустил пальцы сквозь пальцы Аластора и крепко сжал его ладони, устремившись глазами в линию горизонта. Тёплые волны шумно бьются о пирс, ласкают босые ступни мужчин. Энтони кладёт опускает голову на плечо мужчины и стискивает его руки крепче, ощущает, как горячие ладони Мура греют, как сжимают в ответ. Как же это всё нежно. Щемяще-нежно, волнительно, будто Энтони вновь в старших классах, будто привёл в Дом свою первую любовь, но отличие есть. Бейли чувствует себя безопасно, как бы иронично это ни было, учитывая «хобби» мистера Мура.       Энтони вдруг захотелось что-то сказать, он вскинул голову, раскрыл губы, но в рот забился солёный ветер, резкий тёплый порыв, что ворошит беспорядочные темные кудри. Аластор улыбается, смотрит вдаль. Мужчина такой безмятежный — другой. В своей серой футболке — Энтони плечом чувствует мягкий хлопок. Ткань рукава щекотно мажет по коже. Парень слабо дёрнулся, всматриваясь в фактурный профиль, в карие глаза. Под рёбрами защемило — Ал судорожно-крепко жмет ладони. Вот он — краткий миг между прошлым и будущим. Хочется сохранить в памяти море, шатающийся пирс, солнце и его в этой серой футболке, не сдавленного костюмами, честного, словно даже уязвимого. Ну же, давай, скажи что-нибудь хорошее, придурок, ты ведь можешь!       «Пока ты меня держишь за руки, у меня ничего не болит,» — мысль вертится в голове, но… Энтони не решается разорвать тишину. Трется щекой в мягкую ткань и медленно выдыхает. Хочется остаться здесь, в этом настоящем, где они вдвоём и больше ничего.       — Ты обещал показать еще более пиздатый вид, — наконец выдаёт Бейли. Аластор покосился на него так, будто вообще забыл о конечной точке маршрута.       — Правда? Мне кажется, мы отлично проводим время, — Аластор повернул голову в сторону своего бойфренда. Чёрт, неужели старая кошёлка была права? После всех этих сантиментов, Бейли будто разомлел и за последние десять минут еще ни разу не съязвил и не выдал из своего рта ни единой глупости. Ну уж нет! Ал ни за что не признается Мимзи в том, что её советы — это не бредни сумасшедшей старлетки.       — Э, еда в корзине явно хочет, чтобы её прикончили, так что идём к этому твоему маяку, — Энтони засуетился, встал, подошел к корзине, кинул Аластору его рубашку, сгреб в руку часы и солнцезащитные очки, глянул на маленькую шкатулочку, которая теплилась на покрывале и улыбнулся, взявшись за плетёные ручки. — Эй, дедуля, долго тебя ждать? — весело спросил Энтони и прыснул, когда Мур закатил глаза, неторопливо поднявшись, мужчина сунул босые ноги в туфли, накинул рубашку и щелкнул застёжкой часов на запястье.       — И всё же, ты почти невыносим, Бейли, — произносит Ал, шлёпнув парня по ягодице.       — Ещё слово, и я пихну тебя в воду, — отвечает парень, щурясь.       Бессознательно, они потянулись к рукам друг друга, сцепили ладони и зашагали по шатающейся деревяшке на берег. Оттуда мужчинам пришлось идти в гору, к маяку. После их бесовства для Энтони это оказалось настоящей задачкой. Несмотря на разницу в возрасте, Аластор, кажется, вовсе не устал, а вот Бейли заметно сник к этой части маршрута, и когда они подобрались к высокой печальной громаде, он наконец остановился, согнулся, упёр ладони в бёдра и попытался продышаться.       — И кто из нас дедуля, банши? Сопишь, словно тебе девяносто, — посмеивается Мур, сложив руки на груди.       — Так, во-первых, иди нахуй, — произносит Энтони на очередном выдохе. — А во-вторых… Тоже иди нахуй. Я не создан для марафонов. Я устал и хочу есть, — парень заканючил утомлённой пятилеткой.       — Хо-хо, веселишь, банши, — произносит Мур снисходительно и задирает голову, глядя на маяк. — В детстве я часто приходил сюда. Мне очень хотелось подняться туда, но смотритель, что жил здесь был нелюдим, злее цепного пса, — хмыкнул мужчина.       — Бля, — Энтони покосился на мужчину, а потом на заколоченную досками дверь. Энтони почесал затылок, выпрямился, размял спину и подошёл к строению ближе.       — Что ты делаешь? — Аластор приподнял бровь, склонил голову, наблюдая за тем, как Энтони вырывает влажную гнилую доску, отбрасывает её в сторону и берется за следующую.       — Ну, хуй знает, доживешь ты до следующей поездки сюда или нет, так что, считай что исполняю детскую мечту. Не думаю, что там есть хоть кто-то, — Энтони пожал плечами и сорвал последнюю доску.       — Банши, ты только что чуть не умер от короткой прогулки, — парирует Мур и ловит озадаченность парня, наткнувшегося на подгнивший навесной замок.       — Не было такого, — отвечает Энтони и бешено шарит глазами вокруг, мечется, подбирая с земли то один, то другой камни. Найдя подходящий, парень возвращается к дверям и в несколько ударов сбивает замок. Котёнком Энтони приоткрывает дверь, заглянув в щелку любопытства ради и поворачивается к Аластору. Мужчина преодолел расстояние в пару метров и медленно толкнул дверь, вошёл внутрь. Почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Странное ощущение, будто Энтони в пару минут выкопал заброшенную тихую могилу, где покоился до сих пор внутренний ребёнок мистера Мура. Сейчас то, что осталось от того несчастного мальчика, слишком очевидно в восторге от происходящего. Аластор глянул на Энтони в предвкушении. Бейли робко вошел внутрь, поднял голову наверх, затараторил ногой по каменной кладке.       — Не, хуйня идея, — произносит он, переведя на Мура взгляд. Аластор оторопел, впился глазами в Энтони, не понимая, что изменилось за пару минут, но кажется, до его мозга долетело смутное воспоминание трехнедельной давности, когда этот засранец ровно также пялился на чёртово колесо в парке аттракционов. Он боится. Старается выглядеть невозмутимым и спокойным, но Аластор понимает, что словами Энтони говорит страх.       — Банши, — позвал мужчина и взял Энтони за руку. — Не смотри вниз. Смотри на меня, — произносит он, не задавая лишних вопросов и, о чудо, не пуская привычных сальных комментариев.       — Ты сдурел? Я туда не пойду, не-не-не, Мур, я жить хочу! — Энтони ощетинился разъярённым котом. — Я прямо сейчас могу тебе выдать как минимум десять сценариев того, как мы сдохнем по пути туда, — Энтони указывает пальцем вверх, в сторону громадной винтовой лестницы с весьма хлипкими перилами.       Аластор закатил глаза. Он крепче сжал руку, подтянул Энтони к себе с левой стороны — к стенке поближе.       — Блять! Нет! Нет! Отпусти, мы сдохнем на пятом круге! — Энтони пытается вырваться, следуя за Муром, он смотрит в затылок мужчины перед собой, пытается подтянуть его руку к себе ближе, укусить, поцарапать, ступая по каменным ступеням вверх, но Ал упрямо тянет его вперед.       — Детка, нет ничего плохого в страхе, — тянет Мур. — Гораздо хуже, если не пытаешься его преодолеть. Это всего лишь высота.       — Пусти меня, философ хуев! — Энтони почти переходит на ультразвук, упирается. — Я не боюсь высоты, я боюсь того, что будет, если с неё наебнуться! И тебе бы стоило! Мур! — они препираются, истерика Бейли не вызывает нужного результата, но за ней парень не замечает того, что пройдена уже половина пути.       Аластор резко тормозит и разворачивается к Энтони.       — Мы почти на месте, — говорит он и указывает взглядом вверх. — Посмотри, сколько мы прошли, — говорит он, кивнув на ступени за спиной Энтони. — Ты всё еще жив. В лёгкой истерии, конечно, но всё еще не превратился в лужу из костей и крови, — Ал заискивающе склонил голову, ловя бешеный зеленый взгляд молодого человека, который вжался в стену рядом с собой, буравя взглядом мужчину. Аластор опустился на ступеньку и накрыл его щеку своей ладонью. — Просто смотри на меня, mon ange, обещаю, что не дам тебе упасть, — мужчина улыбается, берет похолодевшую руку Бейли.       — Ты ебаный лжец, — злобно выплёвывает Энтони, стиснув челюсти.       — Ты тоже, — зеркалит Мур. — Идём? — спрашивает он, крепче сжимает чужую ладонь и делает шаг наверх. — Разве не глупо пережить такой стресс лишь ради того, чтобы вернуться вниз ни с чем? — интересуется мужчина. Энтони поджимает губы, хмурится, медленно, тяжело дышит.       — Блять. Если ты отпустишь мою руку, я сам тебя вниз скину, — обещает Бейли грозно, но Аластора это лишь веселит. Мужчина смеется, и они продолжают подниматься. Энтони понемногу успокоился, он все еще жмётся к стене, но уже не выглядит умирающим от ужаса, а потом на руку сыграла и слабая выносливость.       Пару раз пришлось делать остановки, чтобы парень отдышался и не расплылся на лестнице лужей, а к концу он устал так, что даже не думал о том, на какую верхотуру они взгромоздились. Аластор слабо толкнул покосившуюся дверцу. Они медленно входят внутрь, оказываются в комнате смотрителя по совместительству точке управления. Посреди — замысловатый механизм, уходящий в потолок. Из четырёх окон, расположенных вкруговую по стене, в помещение проникает свет, заливая пыльное пространство блеклым золотом. Около одного из окошек — старая лестница, уходящая к потолку под люком, под вторым — старый маленький письменный стол. На другой стороне — замызганная односпальная кровать, изъеденная временем и солнцем.       Аластор притворил дверь, огляделся. Энтони чуть не сполз по стенке.       — Так, окей, и вот ради этого мы рисковали своими жопами? — интересуется Бейли недовольно, все еще стискивая руку Мура в своей.       — Нет, деточка, — воркует Ал, растягивая губы в улыбке, он подтягивает Энтони на ноги, ведет за собой вперед. Они обходят механизм в центре комнаты и приближаются к окну. — Ради этого, — говорит мужчина и смотрит вперед, на крохотное побережье, уходящее линией в одну точку, на волнующийся океан, бесконечный, завораживающий, всепоглощающий. Мур почувствовал, как мальчишка стиснул его ладонь, бросил на него взгляд и заметил, что парень застыл, приоткрыв рот, словно не верил, что это происходит прямо сейчас.       — Всё такое маленькое, — тихо говорит Энтони, почти прилипает к стеклу, рассматривая силуэты вдали. Отстранившись, Энтони поскакал к окошку, выходящему на пейзаж городка, оставленного где-то там, внизу. Бейли рассматривает крошечные домики, деревья, витиеватые тропинки с детским интересом. Аластор невольно усмехнулся и вновь вгляделся в стекло. Он чуть подналёг на окно, дерево туго поддалось, и в затхлое помещение ворвался порыв солёного бриза. Мур упёр в узкий подоконник локти, высунул голову, чувствуя небывалый подъём. Хотя бы ради этого момента сюда стоило приехать.       Вдруг на него сзади навалились. Энтони лег мужчине на спину, сцепил ладони под грудью и ткнулся в плечо острым подбородком.       — Спасибо, — тихо говорит Бейли, благодаря непонятно за что, но пояснений он не даёт. — А… Кушать-то будем? — спрашивает он, повернув голову к профилю Мура. Аластор не сумел сдержать очередной ухмылки.       — Умеешь же ты испортить момент, банши, — тянет мужчина лениво и отстраняется. Он возвращается к двери, берет корзину. Мужчины приблизились к кровати, Аластор вынул покрывало, нащупал два уголка, другие два всучил Энтони. Они расстилают небольшую красную полянку на полу, раскладывают контейнеры с едой.       — Что это? — Энтони озадаченно вынул маленькую книжку, вертя ее в руках, прежде чем вчитаться в обложку. — «Маленький принц»? — он вопросительно склонил голову.       — Хм, ты говорил, что тебе нравится слушать мой голос, вот я и подумал, что мог бы тебе почитать, — беззаботно пожимает плечами Ал.       — Это про баранов, коробки и баобабы?       — Почти угадал, — произнёс мужчина, и они устроились на покрывале. Энтони схватил фляжку биттера, свинтил пробку и жадно опрокинул в себя алкоголь, сделав несколько крупных глотков, он передал ее Аластору и накинулся на еду, будто ни крошки в рот не брал месяцами.       Мур наблюдает за юношей смешливо и умилённо. Энтони выглядит, будто белка, пихающая в себя столько желудей, сколько поместится в рот. Сейчас он такой нервный и суетливый — очередная незнакомая грань. Ал не торопится. Он отхлебнул биттера, неторопливо осмотрел приготовленные с утра закуски.       Удивительно, сколько еды может поместиться в субтильном на вид белобрысом чудище. Насытившись, оно растянулось на покрывале, примостило голову на бедре Мура и совсем обмякло.       — Мои комплименты шеф-повару, это было очень хорошо, — сказал Энтони и рыгнул, прикрыв рот. — Упс. Ха-ха, не держи в себе, — слабо усмехнулся парень и услышал тихий шелест страниц.       — Какой же ты мерзкий, деточка, — Аластор покосился на мальчишку, закатив глаза. Он откинул мягкую обложку и пару страниц, промял корешок. — Читаем? — интересуется мужчина, кося взгляд на Бейли.       — Ну, слушай, ближайший час я точно не встану, — фыркает Энтони, устраиваясь поудобнее. Аластор скатился пониже, так, что Энтони пристроил голову на его рёбрах.       — Здесь есть картинки, — поясняет мужчина, кашлянув, он прочистил горло и начал:

Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку. На картинке огромная змея — удав — глотала хищного зверя. Вот как это было нарисовано…

1963 год где-то на Побережье, Штат Луизиана США

Заброшенный маяк, комната смотрителя 19:35

— Кто ты? — спросил Маленький принц. — Какой ты красивый!

— Я — Лис, — сказал Лис.

— Поиграй со мной, — попросил Маленький принц. — Мне так грустно…

— Не могу я с тобой играть, — сказал Лис. — Я не приручен.

— Ах, извини, — сказал Маленький принц.

Но, подумав, спросил:

— А как это — приручить?

— Ты не здешний, — заметил Лис. — Что ты здесь ищешь?

— Людей ищу, — сказал Маленький принц. — А как это — приручить?

— У людей есть ружья, и они ходят на охоту. Это очень неудобно! И еще они разводят кур. Только этим они и хороши. Ты ищешь кур?

— Нет, — сказал Маленький принц. — Я ищу друзей. А как это — приручить?

— Это давно забытое понятие, — объяснил Лис. — Оно означает: создать узы.

— Узы?

— Вот именно, — сказал Лис. — Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете…

      Его голос забивается в каждую щель тесного пространства, сделавшегося единственно существующим в целом мире. Энтони чувствует себя маленьким. Чувствует себя так хорошо, как не было никогда с самого малолетства. В то время Констанс еще читала им с сестрой сказки на ночь. Но сейчас даже лучше. Сейчас, глядя на маленькие нелепые рисуночки в крохотной книжке, Энтони будто слушает очередную радио-передачу, только без лишней грязи, без всей этой надменности, наигранности, которой обычно пестрят эфиры Мура. Пару раз Бейли почти прослезился, но стоически сдержался. Когда Маленький Принц покидал свою розу, Энтони так хотелось возмущаться, хотелось подать голос, спросить, почему он такой дурак?..       Остановило лишь то, что прерывать Ала не хотелось. Хотелось знать, что будет дальше. Вот и сейчас, Энтони слушает и всматривается в забавные иллюстрации на страницах, не зная, куда деть руки. Он по-детски начал грызть ногти, стараясь сосредоточиться только на том, что вылетает изо рта Мура.       — …Деточка, думаю, нам пора ехать, — Энтони будто окатило холодной водой. Он вскинул голову, посмотрел в глаза мужчине, который резким движением захлопнул книгу.       — Что? Нет! — Энтони сел, возмущенно нахмурил брови, недовольно глядя на Аластора. — Хочу знать, что будет дальше! — сопит Бейли, уперев руки в колени. — Что это за лис? Принц попадёт на свою планету? Он вернётся к Розе? — парень сыплет вопросами, быстро моргая.       — Солнце скоро сядет, в темноте на обратном пути мы точно переломаем шеи, и лучше бы до темна добраться до машины, — поясняет Мур, скалясь от вида расстроенного лица юноши.       — Но-но-но, — Энтони затараторил, надул губы.       — Дочитаем в следующий раз, — произносит Аластор и безжалостно поднимается с пола, разминая затекшие ноги и спину. Энтони насупился, сложил руки на груди.       — Я заскочу домой и приду слушать продолжение, — говорит Энтони настойчиво, на что Ал скептично ведет бровью.       — Моё мнение учитывается? — с усмешкой интересуется он.       — Не-а.