Сыграем?

Каждый спортсмен знает, что такое время, дисциплина и приоритеты. Он умеет грамотно работать с каждой из шестидесяти минут в часе. Это необходимость, которая приводит к успеху, отделяющему победителей от неудачников. Тот, кто лучше понимает, насколько время важный ресурс, добьется большего, чем тот, кто откладывает свою жизнь на потом, уверенный, что все успеет завтра. Плата — отдых, сон, здоровье. Иначе не бывает. Потому что если ты находишься на вершине или стремишься к ней, то лишний час, потраченный на какую-то ерунду, будет тем временем, которое кто-то другой потратит на развитие. Оглянуться не успеешь, как в этой гонке жизни тебя обгонит более энергичный, талантливый и усердный игрок. Они говорят, что надо себя любить и беречь. Что надо уметь отдыхать. Но не рассказывают, что вот тот молодой человек, который только-только начал свой путь, только и ждет твоей веры в это. И глазом моргнуть не успеешь, а о тебе уже все забыли. А о нем говорят. Именно так и работает спорт. — Накахара-сан, мы готовы. Чуя сидит за небольшим столиком в углу раздевалки. Лениво вертит в руках ручку, смотрит на расписание, выписанное на листочке. Рефлексирует, раздумывая о жизни и том, для чего вообще всем этим занимается. Его сердце не на месте, тренер пусть и не показывает, но волнуется. Чуя поднимает глаза на Куникиду, который подходит отчитаться, и кивает, поднимаясь на ноги. Сегодня последняя серия игр. Вечером будет оглашен список тех, кто попал на турнир. Ознакомившись с конкурентами, Чуя пришел к выводу, что победить их не составит у команды особого труда даже с учетом сделанной накануне рокировки. У них есть сразу несколько козырей, а именно Кека и Акико. И если вторая проколется, то первая незамедлительно окажет ей поддержку. Так они договорились вчера, на последней тренировке перед Судным днем. — Отлично, — произносит Чуя, подходя к остальным. Разговоры затихают и любопытные глазки цепляются за фигуру, останавливающуюся напротив них. Чуя обходит каждого взглядом, пряча руки в карманы крупной белой толстовки. — Мне плевать как, но сегодня вы должны выиграть три игры из четырех. За то время, что мы провели вместе, я вижу, насколько сильно повысились ваши навыки. Поэтому рассчитываю на то, что сегодня вы в кои-то веки сможете сделать то, что от вас требуется. Голос у тренера не выражает и нотки беспокойства. Его взгляд прямой, уверенный как в себе, так и в команде. — Перед началом игры вы услышите объявление, не пропустите его. Внимательно слушайте, что там будет говориться. И несмотря ни на что, действуйте по плану. Задача лесника – помочь Кеке, а она, в свою очередь, помогает Акико. Куникида, как мы с вами договаривались, сегодня стоит на роли поддержки, а Дазай идет наверх. Дазай, твоя задача помогать Кеке, если вдруг лесник не справится. Также именно ты сегодня берешь на себя роль капитана. Если Ацуши не будет справляться, а он не будет, то ты можешь пожертвовать несколькими крипами ради того, чтобы Кека вышла в доминацию. Не забывайте, что сегодня весь акцент делается на средней и нижней линиях. Не тупите и не перетягивайте одеяло на себя. Вам, как никогда, надо победить. Если хоть кто-то сейчас думает, что у него есть идея получше, то знайте, что для вас думать — вредно. Но несмотря на напускную уверенность, пальцы тренера слегка дрожат. — Вы меня поняли? — игроки кивают. — Вот и славно. Стоять на позиции игрока и тренера – две параллели, идущие рядом, но совершенно непохожие друг на друга. Находясь на сцене в свете прожекторов и надежд, возложенных на тебя фанатами и организаторами, ты чувствуешь прилив сил. Адреналин бьет по вискам, открывая второе дыхание и делая тебя неуязвимым на время игры. Ты веришь в себя, веришь в свою команду. Ты веришь, что лучше всех остальных. А вот будучи тренером, ты не уверен вообще ни в чем. Сейчас от тебя ничего не зависит. Все, что ты мог сделать, ты уже сделал. Отныне ты наблюдатель, который должен верить и ждать. А ждать, как известно, Чуя не любил. Терпение в целом никогда не являлось его сильной стороной. — В таком случае пойдемте, подождем начало снаружи, — сидеть на месте было невыносимо. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Волнение, сродни тому, что Чуя испытывал, оказавшись в финале в прошлом году, изматывало. Желудок сводило в спазмах от невыносимого давления, ладони дрожали, дыхание утяжелялось. Еще немного – и он потеряет сознание, и при этом он обязан держать это в себе. Ведь прочти команда стресс на его лице – и сама начнет волноваться только сильнее. В такой ситуации всегда должен быть рядом человек, который не подвержен панике. Таким для Чуи всегда был Мори-сан. Интересно, испытывал ли он похожие чувства, когда отправлял свою команду на турнир? Или же его сердце ни разу не трогала всепоглощающая тревога, которая сжимает душу и заставляет коленки трястись? Однажды Чуя обязательно спросит у него об этом лично.

~***~

Собравшись в просторном зале, где находились другие играющие сегодня команды, Чуя махнул ребятам, давая знак отдохнуть. Им не помешает расслабиться немного и как следует настроиться на предстоящую серию игр. Сам прошел к кофейному аппарату, выбрав на экране с вариантами белый кофе, после чего принялся ждать, обводя взглядом присутствующих в полуспортивном помещении. Аппарат зажурчал, взявшись за приготовление напитка, пока Чуя, облокотившись на него плечом, вглядывался в силуэты своей команды, которая находилась немного поодаль. Сегодня последний день, и проиграть они могут лишь одну игру. Пусть для точного прохода на турнир не помешало бы выиграть все четыре. Несколько из тех команд, против которых они сегодня будут играть, также находятся здесь впервые, а еще две не могут выйти в турнир уже несколько лет подряд. Конкуренция, можно сказать, незначительная, если никто не сорвется и не решит пойти наперекор тренерским словам. Вчера он подробно обсудил предстоящий день с каждым, даже Ацуши время уделил, тратить которое меньше всего хотел на столь незадачливого лесника. Оттого надеялся, что остался услышанным. Закончив свою работу, кофемашина уведомила тренера об этом протяжным, звонким писком. Оторвавшись от стенки аппарата, тот взял стаканчик в руку и накрыв его крышкой, направился в сторону своей команды. Ребята сидели возле дальней стены, спрятавшись от посторонних глаз, занимаясь своими делами. Ацуши и Кека переговаривались, Куникида и Акико смотрели в телефон капитана и за чем-то усердно следили. А вот Дазай находился в стороне от остальных. Сидел на полу, скрестив ноги, так же залипнув в экран своего смартфона. Осаму способен мастерски изображать невосприимчивость ни к чему вообще. Сторонний наблюдатель сказал бы, что этот человек абсолютно спокоен, что его душа находится на своем месте. Однако тренер прекрасно видел и бегающий взгляд, говорящий, что максимум, на что смотрит Осаму, это экран блокировки. И легкое покачивание из стороны в сторону, в попытке себя успокоить. Чуя подошел к нему со спины. Присел на корточки и, опустив локти на чужие плечи, вытянул перед лицом игрока картонный стаканчик с горячим напитком. — Чем занимаешься? — интересуется, будто бы безучастно, заставляя Осаму слегка повернуть голову. Профиль у него красивый, черты лица правильные. Губы слегка растягиваются в еле заметной улыбке. Руки расслабляются и все внимание уходит от телефона к нагло мешающему тренеру. — А ты? — вскидывая бровь, интересуется Дазай, приподнимает руку, дабы перехватить кофе, однако в моменте меняет свои планы, хватаясь за тонкое запястье. Давит несильно, вынуждая тренера согнуть руку в локте и приобнять наглого игрока. — Будешь теперь при любой удобной возможности лезть ко мне? Не боишься за свою репутацию? Чуя усмехается, опуская подбородок на крепкое плечо, после чего произносит: — Репутация? Я не думаю, что после нашего знакомства что-то способно запороть ее еще сильнее, — взгляд падает к телефону, который тут же гаснет. Чуя был прав, он смотрел в него просто для вида. — Волнуешься? — Ты поменял нас с Куникидой местами за день до турнира. Как ты думаешь? — его голос бархатистый, низкий, приятно ласкает слух. — Я же говорил, что дам тебе время. Думаю, это было лучшим решением для того, чтобы ты мог подумать о своей игре на сапорте. — Кто я такой, чтобы спорить с тобой, — усмехается Осаму, второй рукой вынимая стаканчик с кофе из чужой ладони. — Тебе что-то мешает язвить? — Меня просто удивляет, что ты способен не только орать на меня, — улыбается Осаму, делая глоток терпкого, горького напитка. После чего недобро усмехается и откидывается назад, заставляя Чую упереться спиной в стену и, сев на прохладный пол, раздвинуть ноги, дабы самому удобно устроиться между них. Некоторое время оба молчат. Чуя ловит приятное чувство непонятного успокоения, а вот Дазай странно задумчив. Наконец он запрокидывает назад голову, ловя зрительный контакт с уставшим омутом синих глаз. — Слушай, Чуя, хочешь встречаться со мной? — Чего? — внутри все сжимается. Вот только дело не в удивлении. А в том, что Дазай решает спросить именно сейчас, когда думать следует о совершенно других вещах. — Ты серьезно? Вопрос произносится легко, с нотками удивления в низком голосе. Чуя не видит улыбки, которая медленно проявляется на чужом лице. Дазай ожидал, что Чуя, как обычно, из себя выйдет и обязательно его коленом между ребер хорошенько погладит. Вот только голос тренера совершенно спокоен. Дазай уже хочет открыть рот, чтобы ответить, однако тренер высказывается раньше: — Осаму, вот скажи честно, ты совсем дебил? Я, конечно, понимаю, что ты на тупых вопросах собаку съел, но, во-первых, знай, что я с неудачниками не встречаюсь. А во-вторых, ты о чем вообще сейчас думаешь? Стоит, конечно, отдать Осаму должное. Одним своим вопросом он вмиг заставил чувство волнения смениться на непонимание, которое слегка граничило с праведным гневом, благодаря чему Накахара смог быстро прийти в себя и наконец опомниться. — У вас рокировка, ты сегодня на верхней линии играешь! Вот о чем ты думать должен. — Ты так-то сам ко мне подошел… — И вообще, — но Накахара его, кажется, не слышит. Ну или слышит, вот только реагировать на жалкую попытку оправдания даже не собирается, — чего ты тут расселся?! Поднимайся… Чуя, убирая руки и упираясь ладонями в широкую спину перед собой, сразу принимается подталкивать Дазая, однако тот, не сумев сдержаться, смеется, запрокидывая руку назад, и мягко проникает пальцами в рыжие волосы взбесившегося тренера. Простой, но теплый жест заставляет Чую успокоиться и смерить игрока уставшим от глупых выходок взглядом. — Ну и как мне в твоих глазах перестать быть неудачником? — тихо произносит Осаму. — С учетом того, что у моих родителей вполне достаточно бабок для того, чтобы с потрохами тебя выкупить. — Не ожидал, что ты падешь настолько низко, что деньгами предков начнешь кичиться, — парирует Чуя, вздергивая бровь. Но Дазай не теряет лица и вновь улыбается. Чуть опускает голову, расслабленно облокачиваясь на чужое плечо затылком. — Ты так и не ответил на мой вопрос. — Выиграй сначала. А там поговорим. — Вот оно что! — голос Дазая становится наигранно обиженным, и он, посидев на месте еще несколько секунд, отрывается от Чуи, неохотно поднимаясь на ноги. Опускает взгляд, не скрывая смешка, поворачивает голову в сторону Акико и Куникиды. — Тебе от меня только одно и надо! — Я и не скрывал этого никогда. — Да пошел ты, — произносит Осаму, разворачиваясь, и уходя в сторону ребят, на которых только что смотрел. Провожая его взглядом, тренер усмехнулся, разглядывая силуэт Дазая со спины, пока взгляд не зацепился за чужой, смотрящий прямо на него. Куникида смотрел ему точно в глаза. Эмоций на лице почти нет, но брови тяжело нахмурены, от него веет холодом. Даже когда Дазай встрял в их беседу, тот лишь постоял на месте еще полминуты, пока не поспешил покинуть эту компанию, не проронив при этом ни слова. Что произошло, Чуя так и не понял, однако отправлять Куникиду на игру в его нечитаемом состоянии, желанием не горел. Поэтому тренер поспешил встать на ноги и уже собирался нагнать игрока, как его остановил человек, подкравшись со спины и опустив руку тому на плечо. — Вам пора выходить, сейчас будет ваша игра, — произнес молодой невысокий паренек в синей майке и темных штанах, держа в свободной руке какой-то бланк. Чуя цокнул тихонько, однако в ответ лишь кивнул, сообщая, что сейчас всех соберет. Он не успел поговорить с Куникидой лично. И это сильно все портило. Оставалось надеяться лишь на то, что ему показалось.

~***~

Первая игра прошла удачно и без особых, видимых форс-мажоров. На этот раз Чуя занял свое место за командой, внимательно изучая все происходящее, дабы ничего не упустить из виду и в случае чего сразу же суметь скорректировать своих ребят. Он переживал, что все может пойти не по плану с учетом сделанной им рокировки и непонятного настроения со стороны Доппо. Однако с первых же минут игры Чуя почувствовал, что все должно пройти гладко. Дазай начал говорить. Он грамотно контролировал лесника и мидера, параллельно не забывая и о собственной линии, уводя вражеского игрока как можно ближе к его же вышке, дабы в случае чего суметь быстро переключиться на мид. Что касалось нижней линии, то играла она неплохо. Куникида и Акико разговаривали, сообщали друг другу о своих последующих действиях, чтобы каждый четко понимал, кто и чего хочет. Благодаря слаженной игре они быстро вышли в доминацию как по опыту, так и золоту. Против них играла шведская команда SWD. Новый состав, впервые показавшийся на турнире в этом году. Чуя знал о неплохом потенциале противников, но, наблюдая некоторое время за их игрой на трансляциях, где двое членов команды выставляли напоказ свои тренировки, уже изначально считал, что шансов у тех немного. Сосредоточиться следовало на последней команде, которая шла с BSD нос к носу. Поражение от нее значило бы выход из турнирной сетки. Однако после первой игры Чуя был уверен, что сегодня они смогут выиграть и остальные. — Молодцы, — произнес Чуя, когда на экране загорелась синяя надпись «победа», — готовимся к следующей. Сняв наушники и выдохнув, Дазай отложил гарнитуру на стол, расслабленно облокотившись на спинку кресла. Тренер подошел к нему со спины, опуская руки на плечи и слегка наклоняясь. — Отличная работа. Очень хороший анализ, — произнес он совсем тихо, вот только неуслышанным не остался. Он и не заметил, как глаза Куникиды вновь вцепились в неугомонную парочку, — вы все молодцы. Вторая игра показалась Чуе уже менее слаженной и гладкой. Тренер подметил хороший старт и даже неплохую середину, вот только в конце, когда всем необходимо было собраться и закончить, поведение одного из игроков начало настораживать. — Идем на Нашора, после чего можем двигаться к Нексусу, — дал отмашку Дазай после выигранного файта. Все, казалось бы, так и сделали, вот только Куникида на некоторое время замер на месте, что для игрока, который должен понимать важность каждой секунды, было нетипично. Когда они еще были молодой командой, чтобы вычислить капитана, они долгое время играли по принципу: «кто первый сказал, так и поступаем». Это значило, что какая бы информация не была сказана в микрофон, все обязаны среагировать на нее ежесекундно. Даже если тебе кажется, что идея отстой, ты сам виноват, что не открыл рот первым. Это учило скорости и слаженности, чему и сам Чуя на каждой тренировке не забывал уделить внимание. Оттого такой малозначительный, казалось бы, жест, был воспринят тренером с опаской. — Куникида, ты слышишь меня? — заметил заминку и Дазай, переводя взгляд на капитана. Тот лишь кивнул, наконец трогаясь с места и двигаясь в сторону своей команды. Чуя примерно понимал, что его не устраивало, ведь закончить они могли и без бафа. Вот только в таком случае команда бы рисковала, так как до спавна противников оставалось не так уж и много секунд. Оттого он понимал и Дазая, который вынужденно затянул игру, дабы выиграть ее наверняка. Однако из-за секундного ступора Куникиды, Чуя уже понимал, что третья игра столь же гладкой не будет. И он, к сожалению, угадал. На старте все было в порядке. Ребята криповались, контролировали свои линии, расставляли варды по карте и не вступали в бесполезные файты. Но стоило Дазаю открыть рот, как все сразу же пошло наперекосяк. — Куникида, поставь вард на дракона, Ацуши, зачищай лес и иди на объект, — произнес он между делом вполне себе очевидную команду, но из-за сильной концентрации на противнике, который на этот раз не позволял загнать себя под башню, не заметил, как Доппо проигнорировал приказ. Чуя же все прекрасно видел, оттого повторил указания в микрофон, надетый на нем и позволяющий команде его слышать, однако Куникида не дал никакой реакции. Он стоял вместе с Акико и вместо того, чтобы подготовиться к файту на драконе, вышел в агрессию, скомандовав девушке атаковать. — Куникида, ты не услышал Дазая? — не выдерживая, продолжал вмешиваться тренер в игровой процесс, вынужденный смотреть на то, как старательно игрок руинит текущую игру. Выход в агрессию не сыграл, Акико была убита, а Доппо выжил кое-как. Однако потерянное преимущество по мере игры ощущалось все сильнее с каждой минутой. Девушка нервничала, что сказалось далее на всей ее игре. Дазай пытался вразумить Доппо, однако это не принесло ничего. Он играл по каким-то известным ему одному правилам, пока на экране не высветилась красная надпись «поражение». Тянуть Чуя не стал. Сейчас у них было время до следующей игры, и тренер, грубо схватив Куникиду за запястье, вынудил того встать с места и отправиться вместе с ним на выход. Челюсти были плотно сжаты, голова кипела от перенапряжения. Если бы не уголовный кодекс, Чуя бы прямо сейчас пробил его башку.

~***~

— Куникида! Ты что творишь?! — перешел на повышенный тон Чуя, с трудом сдерживаясь, чтобы не заорать на незадачливого игрока на все помещение. — Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?! Благо, в коридоре не было людей, все были заняты организационными вопросами. — Это я-то? — интересуется игрок, вырывая руку. — Интересно. То есть теперь я во всем виноват? — А кто еще?! Ты зачем играешь в этой команде, если единственное, что ты делаешь, так это все портишь?! Каждый, чертов, раз, Куникида! — На этот раз Чуя даже не пытается подбирать слова. Он столько времени сдерживался, чтобы казаться правильным, столько времени искал обходные пути, для решения той или иной проблемы. Теперь же ярость затмевала абсолютно все. — У нас и без тебя все было хорошо. Твои решения неуместны и построены на личных отношениях с игроками. Как я еще, по-твоему, должен поступать? — Мои решения тебя не касаются! Все, что я говорю, для тебя истина! Ты еще не добился достаточного, чтобы спорить со мной! — Ну конечно, Накахара Чуя. Я же всего лишь капитан этой команды… — Был! — перебил тренер. — И не будешь, до тех пор, пока я не решу, что ты готов стать им снова! — Эй, постойте, — послышалось со стороны, — что вы устраиваете? — Ты что тут делаешь? — переместив внимание на подошедшего Дазая, Чуя чудом сдержался, чтобы не наорать и на него. Тон Куникиды злил, взывая к первобытной агрессии, которая всегда была частью характера тренера. Он сдерживался, хоть со стороны и нельзя сказать, что усилия с его стороны и впрямь были приложены. — Так, с меня хватит. Давайте вы не будете вмешивать меня в свои личные дела. Разбирайтесь сами, — отойдя от стены, Куникида поправил очки и ничего более не говоря, развернулся, возвращаясь. Чуя недолго постоял на месте, посмотрел на Осаму с упреком и рванул с места, дабы нагнать Доппо, разговор с которым еще не закончился. Он не понимал, как можно быть настолько упертым, настолько раздражающим и при этом делать вид, будто ты не при чем. Какого хрена в этой команде всем плевать на турнир?! Почему он, мать их, должен быть единственным, кто переживает? Это же, сука, их игра! Как так выходит, что никто не может вбить себе это в свою тупорылую, бестолковую голову! — Чуя, постой, — но Осаму перехватывает его, обходя тренера и останавливаясь прямо перед ним, — вы сейчас наговорите друг другу лишнего. Идиоты! — Осаму, черт возьми, свали с дороги! Если мы сейчас проиграем эту игру… Невообразимые кретины! — Не проиграем, — Осаму видит нестабильное состояние Чуи. Читает его и чувствует, оттого опускает руки на плечи, плотно сжимая ладони на костяшках, заставляя Чую остановиться и поднять голову. Смотрит сверху карими, темными глазами, наполненными уверенностью, — я обещаю тебе. — Дазай, я… — Чуя в смятении. Он столько времени потратил на то, чтобы все получилось. Столько раз переступал через себя, со столькими поругался… Никто даже не представляет, насколько многое он потерял и насколько сложно ему сейчас склеить разбитую на осколки жизнь. — Чуя, просто поверь мне, — его слова успокаивают. Хочется плакать от бессилия и чувства, будто все труды, всё, что он пережил, сейчас было обесценено. Одним человеком, о существовании которого он совершенно забыл. Он не представлял, что подстава может быть вызвана Куникидой. Он хочет сказать об этом, хочет быть выслушанным, но понимает, что времени нет. Он упустил момент, когда у Куникиды поехала крыша. Он не подумал, что тот решит устраивать концерты прямо посреди соревнований. И не факт, что еще можно все исправить. Ведь даже сейчас он слишком много наговорил. Ему стоило, черт возьми, промолчать. Однако всего спустя секунду мысли улетают. Потому что Осаму склонился к нему, осторожно, почти невесомо касаясь его лба своим. Руки пробираются по телу к лицу, касаются щек. Заставляют голову зафиксироваться в приятном плену. Ему становится спокойнее. Намного спокойнее. — Чуя, послушай меня внимательно, — голос Дазая сквозит незнакомой для Накахары заботой, — вы потом все обсудите, но сейчас ты должен собраться и что-нибудь придумать, чтобы Куникида хоть немного опомнился. Найди правильные слова, или что-то в этом роде, обычно у тебя хорошо получается. Все остальное я сделаю сам. Мы не проиграем эту игру, ты меня понял? — Спасибо тебе, — только и слетает с губ, пока руки Дазая опускаются на плечи, — я попробую что-нибудь придумать… — И лицо попроще сделай, а то распугаешь всех и никто играть не сможет, — Осаму улыбается. Будто ничего страшного не случилось. Улавливает тонкие нити тревоги, натянутые, будто леска, и уже готовые разорваться на сотни серебристых нитей. Аккуратно удерживает их, не позволяет шву разойтись. Говорит, что он все сделает. И Чуя верит.

~***~

Когда они вернулись, все уже сели за свои места. Работники настраивали камеры и проверяли микрофоны. Чуя посмотрел на Куникиду, который ответил ледяным взглядом, видимо ожидая, что тренер прогнется под натиском тяжелого взора. Ничего страшного. Честно говоря, Чуя рассчитывал на то же самое. Однако сила гордости этого остолопа была слишком велика, и Чуе пришлось еще раз напомнить себе, что если он сорвется, то испортит все. Хоть и, черт возьми, как же ему хотелось врезать по этой самодовольной физиономии, разгромить тут к черту все и навсегда закрыть Куникиде возможность появляться на турнире! Чуя приблизился к игрокам, вновь занявшим места за компьютерами. Шел медленно, неохотно, испытывая себя на прочность. Ребята смотрели на него, ничего не говоря, словно искали в глазах хотя бы толику поддержки. Чуя видел это и понимал, что если сейчас не соберется, то они не выиграют следующую игру. Он искренне хотел найти слова поддержки и дать понять, что они справятся. Вот только понимал это лишь мозг, а сердце требовало дать эмоциям выход. — Забудьте обо всем, что произошло в прошлой катке, — произнес он негромко, дабы голос с потрохами не выдал все его разочарование и негодование. Однако в ту же секунду понял, что не вывезет нового поражения. Просто не справится. — Вы сыграли как кретины. Это была худшая игра, которую я только видел. Вы, блядь, серьезно вам говорю, соберитесь. Я с вами ношусь не для того, чтобы доказать всему миру, какие вы неудачники. Мне надо увидеть игру, мать вашу. И если я ее не увижу, то клянусь, я заставляю вас проклинать этот день всю свою жалкую жизнь. Несмотря на сказанное, голос был спокоен. Чуя не хотел, чтобы камера запечатлела, как он орет, оттого был вынужден держать лицо. Оттого, пожалуй, он выглядел куда более жутко, чем хотел. — Внимательно слушайте Дазая. Ребята, это ваша игра, поэтому играйте красиво. — Чуя подошел к столу, останавливая взгляд на долю секунды на Осаму, который сквозь показавшуюся улыбку кивнул ему, уверяя, что все будет хорошо. И прежде, чем полностью успокоиться и наконец дать своей команде приступить к игре, Чуя подошел к Куникиде. Он не хотел. Чертовски сильно не хотел с ним разговаривать. Но иного выбора не было. Опустив ладони ему на плечи, Чуя попросил себя успокоиться. И даже когда Доппо попытался дернуться, дабы смахнуть с себя чужие руки, тот лишь крепче схватился, чуть придавливая игрока к стулу. — Мы с тобой поговорим, обещаю. Но сейчас, Куникида, ты должен постараться. Ты это делаешь не ради меня, а ради себя и своей команды. Поэтому прошу, пожалуйста, сделай так, как я тебе сказал. Слушай все, что говорит Дазай. Сейчас это необходимо. — Чуя не видел лица Доппо, оттого не мог понять, что он испытывал, слушая эти слова. Ему оставалось лишь надеяться на то, что они хоть немного, но оказались услышанными. И что хотя бы сейчас все пройдет гладко. Он отошел от него с тревогой на сердце. Но помимо нее в его сердце возрастала уверенность. Уж больно твердо говорил Дазай. И сейчас, как никогда в жизни хотелось довериться его словам. Перерыв закончился, комментатор обозначил продолжение турнира, сейчас шла последняя игра из сегодняшних для команды BSD. Голос веселый, задорный, рассказывает о том, кто схлестнется в новом бою. Чуя не слушает, скрестив руки на груди и сосредоточив внимание на экранах мониторов. Пик, бан и начало. Тренер тяжело вздыхает, мечась из стороны в сторону. До тех пор, пока не слышит голос Осаму. Спокойный, ровный, не выражающих никаких эмоций и не замолкающий ни на секунду. Чуя присматривается к нему, однако тот не реагирует ни на что, кроме игры. Настолько сосредоточенным Накахаре видеть Осаму еще не приходилось. Взяв полный контроль над Ацуши, Дазай словно играл за двоих. Он лишь изредка подсказывал что-то Кеке или Акико, сфокусировав большую часть внимания на леснике, заставляя того помогать выйти в доминацию на линии. План был прост. Сначала лесник помогал ему взять вверх на своей линии, а после Дазай шел на среднюю, помогая Кеке. Обычно на киберсцене такие мувы не приветствуются, однако даже Накахара не мог предугадать, куда его игрок отправится через минуту. Когда он должен быть на объекте, он играл на линии, когда на линии — на объекте. Будто бы точно знал, что именно будут делать противники, вынуждая тех подстроиться под собственную игру. Не сказать, что при этом игра Осаму на верхней линии была выдающейся. Криповался он плохо, кнопки прожимал не всегда правильно. Очевидно, что ему было некомфортно находится на этой роли, поэтому он подмял под себя лесника. Но при этом Дазай казался неуязвимым. И далее, по мере перехода к средней стадии он, подобно игроку на роли поддержки, перешел под контроль Акико, помогая девушке как следует расфидиться. Удивительно, но сильный танк теперь был на поддержке у адк, благодаря чему девушка ни разу не попала под раздачу ни в одном из файтов. Куникида при этом так же оказывал ей поддержку, подставляясь под удары и позволяя ей жить. Игра BSD выглядела настолько отточенной, что тренер не был уверен, что учил он именно их. Они забрали победу с огромным отрывом. — Отличная работа! — выдохнув, произнес Чуя, чувствуя, как его губы растягиваются в улыбке. — Горжусь вами.

~***~

Вернувшись домой, все разошлись по комнатам. Чуя, пусть и мечтал о сне и отдыхе, решил ненадолго задержаться, отправившись на кухню. Вечер уже был поздним, на улице совсем стемнело. Сегодняшний день вымотал эмоционально и физически, однако мысль, что у них есть все шансы оказаться на турнире, — бодрили. Наблюдая за подопечными сегодня, тренер верил, что они справятся и в дальнейшем. — Я же говорил, что мы выиграем, — голос Осаму наполнил помещение, а вслед за звуком на кухню появился он. Чуя усмехнулся, поворачиваясь лицом в сторону входа, закидывая руку на спинку стула. — А я разве сомневался? — Я буду сильно удивлен, если нет. — Дазай засмеялся, облокачиваясь локтем на дверной проем. — Дай угадаю, — протянул тренер, — ты и сам в эту победу не верил. — Не скажу, что не верил, но сомнения были. Но мы все же выиграли, так что это уже не важно, — жмет плечами тот, после чего отходит от двери и идет в сторону Чуи. Останавливается напротив, пряча руки в карманы серой, свободной кофты. — Слушай, я понимаю, что ты устал, но мне кажется, нам стоит еще кое-что обсудить. Дазай чертовски прав. Но прав он на этот раз совершенно не вовремя. — Давай позже, Осаму. Я понимаю к чему ты ведешь, но все же. — Чуя улыбается и поднимается с места, оказываясь прямо перед Осаму. Чуть задирает голову, чтобы взглянуть на него. — Мне надо поговорить с Куникидой... Есть приоритеты. И оба это понимают. Поэтому Чуя, минуя своего игрока, обходит его, двигается в сторону выхода. — Погоди, — но Дазай тормозит его, перехватывая за запястье, — еще рано. Дай ему время. Тренер останавливается, поворачиваясь к Дазаю лицом. Опять он слышит о каком-то времени, которого ни у кого из них попросту нет. К этому дню они должны были научиться всему. Должны были стать теми, кого не стыдно будет выпустить на сцену и за кого у тренера не потели бы ладони каждый раз, когда он выпускал их в свет. Время — слишком ценный ресурс. И оно уже давно закончилось. — Я понимаю, что ты хочешь решить все и сразу, но, если ты сейчас пойдешь говорить с Куникидой, ничего хорошего не выйдет. И Дазай чертовски прав. Вот только прав он, увы, не только в том, что разговор с Куникидой сейчас ни к чему не приведет, а абсолютно во всем. Чуя, как тренер, хочет, чтобы у команды все было в порядке, чтобы проблемы решались по мере поступления. Хочет, чтобы все они смотрели в одном направлении и двигались к своей цели вместе. Ведь Чуя рано или поздно уйдет, а они останутся. — Ладно, — но он соглашается, вынужденно и неохотно, — тогда я пойду пройдусь. Мне надо немного побыть одному. Дазай кивает, отпуская того и позволяя тренеру прошмыгнуть в дверной проем. После чего вздыхает обреченно, но не останавливает его.

~***~

«Он не понравился мне с самого начала, и я, пожалуй, никогда не пойму, почему Дазай привел его к нам в команду. Самовлюбленный, эгоистичный, действующий наперекор как всем остальным, так и здравому смыслу. Он привел к нам того, кто считает себя выше всех, но остается всего лишь ребенком, которому повезло. Я не знаю, хочу ли дальше оставаться в команде, или мне стоит покинуть ее. Возможно, тот путь, который выбрали все они, мне не подходит, и нам стоит разойтись без лишней драмы. Я не хочу подставить кого-то, но и терпеть подобное отношение к себе тоже не готов. Со стороны, пожалуй, может показаться, что я обижен. И наверное, так оно и есть, ведь мне есть на что обижаться. Но еще я чертовски зол. Мне стоит подумать об этом. И понять, чего я действительно хочу. И хочу ли я идти по жизненному пути без договора с самим собой» Отложив ручку и блокнот в сторону, Куникида еще несколько минут провел в полумраке комнаты, задумчиво разглядывая исписанные страницы дневника. Обычно, когда он имеет возможность изложить мысли на бумаге, становится легче. Но на этот раз ритуал не помогает. Потому что Куникида сам не знает, что не так.

~***~

Около часа Чуя провел за пределами домашних стен, наслаждаясь тишиной и покоем позднего вечера, плавно перетекающего в ночь. Снаружи было прохладно и свежо, что позволяло тренеру немного взбодриться, прежде чем отправиться обратно. Мыслей в голове не было. Отчего-то там нашла покой приятная тишина, которой Чуя не чувствовал уже очень много лет. Его внимание забрал осенний ветер, несколько фонариков, расположенных на территории у тропы, и облака, прячущие почерневшее небо и звезды. Он стоял возле главного входа достаточно долго, чтобы его губы обветрились, а ладони замерзли. И простоял бы еще столько же, если бы не перечисленные факторы. И желание наконец отоспаться. Вернувшись в дом, тихо поднявшись на второй этаж и зайдя в свою комнату, Чуя тут же увидел Дазая, который разлегся на заправленной кровати, держа в одной руке телефон и что-то там заинтересованно высматривая. — Ты опять тут? — А где мне еще быть? — поинтересовался Осаму, поднимая глаза на тренера, который, скинув кофту на пол, сразу же поспешил плюхнуться на постель рядом со своим игроком. До чего же сильно хотелось спать. — Ты в курсе, что результаты отбора уже пришли, а, тренер? — А, чего? — однако чужие слова заставили оживиться, и Чуя тут же повернул голову в сторону Дазая. — И как? — Прошли, конечно, — будничным тоном произнес тот, будто бы в этой информации не имелось ничего такого. Хоть Чуя и понимал, что так спокоен он только потому, что уже знал, что они прошли. Вряд ли человек, которому все равно, стал бы каждую секунду обновлять страницу результатов, которую даже тренер еще не открывал. — Отлично! — Чуя облегченно выдохнул, чувствуя, как тяжесть жизни понемногу слезает с уставших плеч. У них впереди есть еще немного времени, чтобы отточить игру. И благо, он знает, над чем им стоит поработать перед выходом в игру против более сильных команд. — Слушай, Осаму, у тебя же предки везде вертятся? А может, они могут зарезервировать для нас горячие источники на завтра? — Хочешь, чтобы я попросил их? — Верно. Дазай на секунду замялся. Во-первых, время уже позднее. А во-вторых, что это за просьба такая идиотская? — Да не ломайся ты, нам всем надо отдохнуть денек. Просто напиши им и попроси. — И что мне за это будет? — лукавит Дазай, но Чуя лишь закатывает глаза. — А можно без этой херни? Либо пиши, либо сваливай из моей комнаты и дай мне отдохнуть. — Какой же ты грубиян, коротышка, — в голосе Дазая слышится наигранная обида, однако реагировать на это у Чуи сил нет от слова совсем. Он лишь приподнял руку, показывая средний палец, и уткнулся лицом в подушку, слишком измотанный даже для того, чтобы снять с себя одежду. — Ладно, тренер, сегодня вы заслужили мое расположение. Сейчас напишу. Чуя что-то пробурчал себе под нос, Осаму оставалось надеяться, что это были слова благодарности. Дазай попытался растолкать его, дабы Чуя хотя бы разделся, но тренер никак не реагировал, погрязнув в мире снов. Дазай слабо улыбнулся, опустив свободную руку ему на голову, и зарылся пальцами в мягких прядях волнистых волос. В отличие от Чуи, Дазай не спал до глубокой ночи. В его случае стресс сыграл таким образом, что сон никак не шел. И Дазай был рад, что Чуя не видел, как игрок, свернувшись калачиком рядом, перекинул через него руку, приобнимая всю последующую ночь.