Love Wins All

            Лежащие под ногами осколки хрустели как рассыпанный колотый лёд. Тэхён ступал осторожно, опасаясь пораниться. Обутые в кожаные ботинки ступни были защищены, но всегда была вероятность оступиться и упасть. У него уже из виска сочится почти чёрная кровь — или ему так кажется, ловя себя в отражении битых оконных стёкол — помутневший взгляд не вызывает доверия. Вся обстановка не вызывает доверия — будто локация из онлайн-стрелялки.                    На нём лишь мохнатое пальто без пуговиц — Джин сказал, это модно, а он стилист, ему виднее. Под ним только брюки, и задувающий из разбитых окон холодный ветер треплет волосы на затылке и заползает под пальто к оголённой груди, погоняя к шее щекотливые мурашки. Нос и глаза щиплет пыльный, пропахший порохом воздух. На лице — полное отчуждение. На подиуме Тэхён смотрелся бы вкусно, но здесь у него самого живот сводило от опустошающих нутро декораций и собственных отчаянных мыслей — съедающий изнутри вакуум закручивался воронкой в районе пупка, отзываясь в желудке голодом, но он и крошки бы в рот не взял — ощущение голода было обманчивым.                    С улицы стал всё громче доноситься отдалённый вой сирен, и Тэхён испугался на миг, что они успеют добраться первыми. Но сам же и фыркнул, качнув головой, смахивая глупое наваждение. Нет, Юнги этого не позволит. Он — кот, что гуляет сам по себе, он — тайный защитник этого города, он — весь мир Ким Тэхёна, и до недавнего времени Тэхён был уверен, что и сам является для него если не всем миром, то большей его частью. Однако, отдавая себя еженощно служению другим, о Тэхёне Юнги будто забыл.                    Даже это Рождество Тэхён праздновал в одиночестве, и с этим, в принципе, можно было смириться, ведь рождественская ночь, какой бы сказочной ни была, была горазда на всякого рода неприятности. Город будто бы весь год ждал, чтобы обрушить на бедного Чёрного Кота все происшествия именно в эту ночь. Но сегодня, за день до Нового года, был день рождения Тэхёна, а Юнги даже не выглядел сколь либо помнящим об этом празднике, поэтому Тэхён сам настоял, что в ночь на тридцатое будут съёмки. Специально громко говорил об этом своему режиссёру, чтобы Юнги обязательно услышал, а тот ни одним из своих чудесных чёрных ушек даже не повёл и ничего мотать на жёсткий ус не собирался.                    И Тэхён молчал, ревнуя и копя в себе обиду, считая зазорным напомнить ему о собственной значимости.                    Но то, что его окружает, — это не тренировка и не проверка чужих способностей и чувств. Случившееся не было его хитрым планом — несчастный случай на съёмках произошёл из-за халатности персонала. В результате, подготовленная для фейерверка пиротехника взорвалась в помещении, но к счастью, люди не пострадали. Только Тэхён, пребывая во фрустрации и пытаясь репетировать роль, засиделся в наушниках в своей гримёрке, а когда вышел из комнаты, то разруха на этаже его шокировала. Ничего не понимая и не находя других людей, он поспешил к лестнице, но проход оказался завален. Соваться в лифт он даже не стал — тот и не работал. Проверив телефон, он прочитал последние сообщения в чате, что успели прийти, пока связь не оборвалась, поэтому он знал, что произошло, и старался не паниковать. Его не досчитаются и обязательно спасут. Юнги спасёт его, и вера в это придавала сил.                    К окнам подходить Тэхён боялся, этаж не низкий, сорваться было бы фатально, но даже отсюда было видно, как хлопья пепла летят вверх, вниз и в стороны, будто вальсируя под грустный мотив сирен. В этот момент раздалась серия взрывов снизу — видимо, сдетонировали оставшиеся пиротехнические изделия, ведь салют планировался на широкую ногу, и закуплено их было много. У персонажа Тэхёна, богатого кутилы и повесы, по сюжету был собственный небоскрёб, с крыши которого и собирались их пускать.                    Громкие хлопки пугали, как испытатели чувств дёргали за верёвочки его нервов, стягивая внутренности в скомканный узел, но даже так он желал увидеть спасателем только одного особенного человека, и спасти Тэхёна ему ничего не стоило, но знал ли он, что его нужно спасать? Тэхён знал, что Юнги ночами следит за полицейскими частотами, днём отсыпается как настоящий кот, а Тэхён забылся, запутался во времени суток. А вдруг Юнги сейчас спит, изящно растянувшись кренделем (так только Юнги умеет — быть воплощением грации в каждом движении и бездействии) посреди их большой кровати: он лежит на боку, уложив голову на вытянутую над головой руку, лицо прячется за шторкой спутавшихся белоснежных волос, из которых игриво торчат два треугольных ушка, другая рука лежит параллельно первой перед лицом и маленький носик упирается в плечо, его тонкая талия укрыта уголком невесомого бамбукового одеяла, ноги вытянуты вперёд и покоятся крест-накрест, обнажённые бёдра укрыты выпущенным хвостом в гармонии и спокойствии — ему даже не снится, что вскоре прохладный шёлк простыней останется лишь одним из напоминаний о Тэхёне — столь же гладкий, как его кожа.                    От сумбурных мыслей сердце забилось быстрее, заставляя кровь бежать по венам сумасшедше. Переведя дыхание, Тэхён решил, что трогать что-либо не стоит, поэтому он стоял в ожидании своего спасителя, позволив себе всего несколько шагов, но стекольная хрусткость отзывалась в глубине души обречённостью, напоминая о конечности бытия — осколки обратно не собрать и не склеить, он и сам словно пошёл трещинами — рассыплется в любой момент.             Не пришлось — Чёрный Кот нашёл его раньше, чем тот успел начать рассыпаться. Обтянутая кожей ладная фигурка плавно влетела в комнату сквозь непрепятсвующую вторжению оконную раму, демонстрируя свою пластичность и грациозность, которую вкупе с очевидными талантами восхваляли на страницах газет, интернет-блогов, на радио и телевидении. «Испугаться не успели, а Чёрный Кот уже тут» гласили заголовки. Тэхён общественному вниманию не завидовал. Он завидовал тому вниманию, что Юнги дарил другим. К тому же, он-то испугаться успел, но увидел Юнги, и испуг сразу испарился.                    Чёрная маска скрывала лишь часть лица, и Тэхён видел все эмоции, что особенно явственно передавали раскосые глаза: облегчение, опаска, тревога — и в трещины от беспокойного взгляда любимого полилось горячее жидкое золото.                    Капризничать ему это не мешало.                    Тэхён поднял локоть на уровень груди и постучал пальцем по циферблату наручных часов:                    — К другим ты с опозданием, наверное, не приходишь? — Он хорошо умел играть и держать лицо. Если он желал этого, то понять его истинные мысли не мог никто — маска на лице была натуральной, и поставленный голос не дрогнул, а хриплость лишь добавила эффекта.                    Но Юнги чувствовал Тэхёна на другом уровне, он заглядывал прямо в сердце. И сейчас его беспокоило не время, за которое он домчал — он выжал свой максимум, быстрее только ветер, а запёкшаяся, почти чёрная кровь на виске его парня. В мгновение ока он оказался напротив него, под его стопами даже стекло молчало, настолько он был плавен.                    — Какие другие, Тэ? Нужны они мне, если тебя не будет? — фыркнул Юнги, бережно обхватывая его голову ладонями. — Как ты поранился? Нужно обработать, нужно понять, глубокий ли порез.                    — Не нужно, — отмахнулся словами Тэхён, сам млея от касаний прохладных подушечек пальцев к разгорячённым щекам и от ласковой заботы. Но как бы нежен Юнги не был сейчас, всё же добирался он действительно долго, и это не было похоже на Чёрного Кота. — Решил сначала всех остальных спасти? А ещё ты проигнорировал мой день рождения, — продолжал хмуриться Тэхён. Он понимал, что звучит как полный эгоист, но недовольство копилось не первый день, и инцидент с шутихами стал финальным слоем на клубке из ревности и обиды.                    — Я не игнорировал, — тут же принялся защищаться Юнги, морща носик, но рук не убирая и продолжая обследовать ранение Тэхёна, — ты же сам режиссёру с энтузиазмом объяснял, что нельзя пропускать съёмки, несмотря на то, что у тебя личный праздник. Я планировал дождаться тебя дома и устроить ужин при свечах.                    Тэхён чуть по лбу себя не стукнул. Он ведь о съёмках в день рождения орал не для того, чтобы Юнги отвадить, а наоборот призвать к действиям, ожидая, что тот попросит его взять выходной, а всё вышло как в глухом телефоне. Юнги принимал деятельность Тэхёна, не требуя бросить актёрство, даже если ревновал к коллегам и желал получить больше внимания. Это подкупало.                    — Юнги, — пропищал он, услышав о планировавшемся ужине, — ты такой романтик!                    Юнги же позволил себе фыркнуть недовольно:                    — И не нужно было обручальное кольцо другим отдавать.                    — Вообще-то, мне по роли не… — Тэхён замолчал. Он, узнав, что Юнги о дне рождения не забывал, сам забыл держать лицо, и теперь глядел на него с недоумением: — Погоди, причём тут кольцо?                    — При том, — Юнги поймал забегавший взгляд Тэхёна и смотрел на него немигающе, как коты смотрят на ёлку — внимательно, заинтригованно, боясь упустить из виду, — что если бы ты не отдал его своему стилисту, который, кстати, как и все твои коллеги, выбрались отсюда уже давно, то я бы пришёл за тобой раньше. Понимаешь?                    — Там… маячок? — ахнул Тэхён, захлопав ресницами. Он и сам весь затрепетал. Ведь это было как в кино! И никогда его киношные моменты в жизни не перестанут удивлять, пусть его жених Чёрный Кот и пусть он сам играет в кино.                    — Да я тебя всего напичкал ими, — Юнги погладил большим пальцем левую сторону лица, что осталась нетронутой взрывом. Любой герой сказал бы, что спасение человечества на первом месте. Но он не любой — у него в приоритетах Ким Тэхён. За то, что не уберёг его, он себя корил. Если справа останется шрам, а на столь нежной коже не может не остаться, он себя до конца жизни не простит. — Кулон твой любимый, часы. Думал, ты что угодно из этого можешь снять, но точно не кольцо, — поделился он местами «заначек», но сразу внёс ясность: — И я не псих, но очень тебя люблю, Тэ.                    Все трещинки, что словами Юнги заботливо латались методом золотого шва, заполнились до предела, и Тэхён снова начал чувствовать себя цельным, как восстановленный от брака предмет искусства, что стал ещё прекраснее и ценнее.                    — Пока звучишь как полный псих. — Прямоугольная улыбка, что озарила лицо Тэхёна, была настоящей, а последовавший за ней смех был звонче битого стекла. Он откинул голову назад и расхохотался. Смех его эхом отскакивал и бился обо все имеющиеся поверхности, а беспокойный жест — подставленная под затылок ладонь в перчатке без пальцев — позволял чувствовать себя защищённым. Он вернул спокойствие, взгляд стал теплее нагретого солнцем пустынного песка. — Но я польщён. И тоже люблю тебя безумно.                    — Разве есть кто-то важнее тебя? Я пытался дать тебе пространство, но как видишь — пасу тебя, и даже в этом облажался, — он резко зажмурил блеснувшие влагой глаза и сразу открыл, золотистая радужка сияла тревогой.                    — Я думал, ты такая деловая колбаса, что времени на меня нет, — надул губы Тэ. В его голосе не было досады, его своеобразная забота Юнги восхищала. Однако, эта самостоятельность вышла им боком. — А ты, наоборот, хотел дать мне крылья. Не боялся, что улечу от тебя?                    — Я же кот, я люблю гоняться за птицами — без проблем бы поймал. А держать тебя в клетке жестоко.                    — Не надо в клетке, — понизил голос Тэхён, — держи в своих руках.                    — Тэ... — Юнги был рад, что они обсудили важное, но всё ещё переживал из-за его раны, однако закинуть Тэхёна на плечо и спустить к врачам будет по-варварски, рассудил он. Тэ не оценит, даже несмотря на его пафосное «держи в своих руках». Он был эстетом до кончиков идеальных ногтей, и любил утончённость, а не дешёвое шоу. — Надо обследовать рану.                    — Ах, это? Это грим, — перебил его Тэхён, и сам только сейчас вспомнив, как старательно тот наносили. Он принялся рукой размазывать краску в попытке отскоблить. Юнги прикусил язык, округлив глаза, а руки спустил на его покатые плечи, на которых висело распахнутое пальто. — Видишь? По сценарию мой герой попал в передрягу, и Джин вроде довольно неплохо нарисовал кровищу, да? — Тэ хихикнул, сглотнул. Реакцию Юнги он пока не понимал. — Ты огорчился?                    Юнги прочистил горло и помотал головой, прижимая к себе своё бедовое сокровище и целуя в макушку.                    — Нет, конечно, я ужасно рад. Но и очень зол на Джина, — сказал он эмоционально. — Он и кольцо твоё упёр, и грим этот его рук дело. Не человек, а катастрофа. Не удивлюсь, если петарды из-за него подорвались. Познакомлю его с Намджуном, у него тоже руки из задницы растут, — и это было почти правдой, его старинный друг Намджун мог сломать даже то, что не ломается.                    — Ты кому из них хочешь напакостить?                    — Хочу беду от нас отвадить, — признался Юнги со смешком. — Пусть концентрируется, где нас нет.                    Изворачиваясь в любимых руках, Тэхён приподнял голову, чтобы заглянуть ему в лицо, ему хотелось стянуть с него маску, чтобы не мешала любоваться его красотой в полной мере, но он не мог подвергать Юнги опасности — его лицо было тайной, мало ли какой квадрокоптер залетит на «огонёк». Зато она была всего лишь на пол-лица и вовсе не мешала Тэхёну прижаться к его рту своим в смелом касании. За окном, прибивая к земле пепел, закружились первые в этом году снежинки, а вскружённый эмоциями Тэхён своими жадными губами съел бы эти как лепестки ромашки тонкие губки, но ограничился коротким сладким поцелуем, а после слизнул полученный нектар языком и уткнулся Юнги в шею, прижимаясь всем телом к нему, и холод чужого кожаного костюма не чувствовался совсем. Ему необходим был этот момент, короткая передышка перед тем, как Чёрный Кот спасёт его, а потом будет крутить хвостом перед камерами, пока Тэхёна отправят на обследование. До дома, где их ждёт накрытый с любовью стол, — но будет ли им дело до остывшего ужина? — оба доберутся не скоро. Поэтому обоим хотелось зарядиться друг другом. Этого не хватит на долго, но Тэхён не собирается улетать, а Юнги собирается держать его крепко. Потому что любовь сильнее обид и недопониманий, она побеждает всё.              

      The End