Когда поёт лира. Акт третий: Мистерия о бессмертном алхимике

       ...Да, перерыв на ужин Кларе определённо пригодился.        Как она ни старалась убедить себя, что у неё есть дела поважнее, мысленно она не могла перестать возвращаться к странному диалогу у портрета. Что-то неприятное и зловещее ощущалось в словах Элизабет Лавенцы, и это ощущение упорно сбивало рассуждения с любого курса, кроме темы судьбы. Правда ли Кларе в итоге уготовано вечно прятаться за спинами братьев? Вечно становиться косвенной причиной их гибели, прямо как Клара в "Песочном человеке", не став сама жертвой любимого, невольно подтолкнула того к смерти... "Бред! — думала Клара, сжимая столовые приборы заметно сильнее необходимого. — Никто больше не умрёт! Я обязательно прослежу, чтобы никто не умер!"        А для таких мыслей определённые основания у неё были. Хоть время перед ужином она в итоге потратила довольно бездарно (в чём не могла то и дело себя не упрекать), во время еды, в компании ещё живых двенадцати человек за столом и троих — за стеной, она наконец-то смогла спокойно составить план дальнейших действий... вернее, прикинуть, что она вообще может сделать, чтобы предотвратить убийства.        Так она в итоге и оказалась здесь — в восточном коридоре второго этажа, напротив комнаты близняшек.        Да, именно к этому привели её самые простые рассуждения: если убийца всегда нацелен на её кузин, он обязательно явится, чтобы их атаковать... тогда-то Клара и встретится с ним лицом к лицу. Конечно, в прошлый раз она тоже стояла в коридоре, поджидая Сида, но тогда её ошибка была во времени — она вышла слишком поздно, когда, скорее всего, похищение и убийство Корделии уже совершились. Теперь же, выждав самый минимум, она заняла свой пост около семи вечера. Совершенно не поздно, так что вероятность, что кто-нибудь выйдет из комнаты просто так, сохранялась... но близняшки, "двое идентичных", были самой надёжной зацепкой Клары, и при всей шаткости плана упускать её она была не намерена.        "Лишь бы не вышла из комнаты она..." — подумала Клара, прижимаясь затылком к обитой жёлтыми обоями стене и поднимая усталый взгляд к потолку. О да, "она": теперь, когда Клара стояла одна в коридоре, мысли об Элизабет Лавенце захватили её сознание с новой силой. Правда ли эта женщина что-то знает? Если нет, то почему она так уверена в исключительности Клары? А в предрешённости судьбы? И какие, чёрт возьми, отношения её связывают с Лаэртом? Всё-таки, хоть они оба отрицают свою близость, её комментарии о нём иногда такие... тревожные... словно бы...       — Да что вы говорите!        ...Приглушённый, но отчётливый возглас со стороны лестницы заставил задумавшуюся Клару вздрогнуть и, покосившись в сторону двери, невольно навострить слух. "Мне кажется, или это был голос... Мери-сан?" — подумала она, автоматически дёрнувшись влево, — но тут же прикусила губу и вновь застыла.        Конечно, с Мери, как и со всеми остальными, Клара виделась за ужином каких-то пятнадцать минут назад. Однако, в отличие от остальных, в прошлом мире Клара рассталась с Мери с обещанием встречи в следующем. И тот факт, что Мери помнила предыдущие миры, совершенно переворачивал ситуацию в её случае... или же она помнила прошлый мир только во втором? По её поведению за ужином сказать что-либо было совершенно невозможно: она держалась совершенно обычно, не бросая никаких многозначительных взглядов в сторону Клары и не даря ей каких-нибудь загадочных улыбок. "Вот бы как-нибудь поговорить с ней!" — подумала уже тогда Клара — и теперь, когда Мери была рядом, возможность, казалось бы, представилась... однако...        "Интересно, с кем она разговаривает?" — задалась вопросом Клара — и, поколебавшись, всё-таки не выдержала и покинула свой пост. Бросив неуверенный взгляд на комнату близняшек (в глубине души она была даже рада, что можно ненадолго отойти от помещения, где находится Элизабет Лавенца), Клара как можно быстрее и бесшумнее приблизилась к двери на лестницу — и, остановившись, затаила дыхание и прислушалась.        Сначала она слышала только негромкий цокот каблуков Мери да скрип ступенек под её ногами и ногами некоего неизвестного спутника... но очень скоро последний весело заговорил — и, к своему удивлению, Клара узнала голос Сохея. "Мери и Ямазаки-сан? Что ей от него нужно?" — растерянно спросила себя она — и, сделав ещё шаг, прижалась ухом к закрытой двери. Таким образом она услышала следующий диалог уже успевших преодолеть поворот в середине лестницы Мери и Сохея.       — И всё-таки я удивлена, что у вас она именно западная, Сохей-сан, — заметила Мери.        Сохей посмеялся.       — О, ну тут всё совсем просто, Мери-сан: я подумал, что там, где на самом видном месте висит английское стихотворение, именно западная вызовет наибольший резонанс в духовной ткани! — заявил он.        Услышав это, Клара нахмурилась. "Они, кажется, обсуждают какую-то оккультную штуку?" — сделала вывод она — и тут же отстранилась от двери.        Да, объяснение оказалось довольно простым и понятным: Мери ведь была из компании оккультистов — неудивительно, что она решила провести вечер в "духовном" месте с кем-то близким по интересам... и Сохей как раз подходил под это определение. Всё сходилось...        ...не считая того факта, что Мери в прошлых мирах, кажется, не делала ничего без умысла. Да она вполне прямо говорила Кларе: она проводила собственное расследование, чтобы оценить ситуацию в Лунной гавани в целом и в семье Мизунохара в частности. Может, и в вечере с Сохеем был какой-то более глубокий смысл, чем очередное оккультное развлечение? Например... "Она тоже могла заметить, что мы так и не увидели его трупа во втором мире, — предположила Клара. — В таком случае, может ли быть, что она решила его... проверить?"        "Проверить" — это слово срезонировало с мыслями самой Клары, высказанными ей ещё во время чаепития у ведьм. Что ни говори, а Ямазаки Сохей — крайне подозрительная личность, безумец-оккультист, чьи высказывания часто подливали масла в огонь всеобщей тревоги... и чей труп в обоих мирах узнавали скорее по косвенным признакам. Может ли быть, что в обоих случаях Сохей на самом деле был жив? Мог ли он быть кукловодом в этой кровавой пьесе? Но в таком случае... каков его мотив? Философский камень? "Возможно... я смогу узнать о нём побольше сейчас?" — подумалось Кларе.        В конце концов, Мери и правда не делала ничего без умысла. И в текущей ситуации это могло значить только одно: она давала Кларе шанс. Иначе зачем бы ей ещё так громко разговаривать, если обычно её голос звучал гораздо тише?        Обдумав всё это, Клара бросила неуверенный взгляд через плечо. Комната близняшек по-прежнему была закрыта, и не было похоже, что ситуация в ближайшее время как-то изменится. Клара прижала руку к груди, и её пальцы сжались в кулак. "Могу ли я их сейчас оставить?" — этот мучительный вопрос, крутящийся в её голове, был единственным, что пригвождало её сейчас к месту в нерешительности. В конце концов, своим присутствием она могла бы как-нибудь спугнуть маньяка, нацелившегося на девочек... С другой стороны, если маньяком был Сохей, оставаясь тут, она упускала возможность проникнуть в его мышление и предотвратить гораздо больше убийств.        В итоге последний аргумент оказался решающим. Решив уповать на судьбу (благодаря Элизабет Лавенце это слово вызывало у неё неприятные ассоциации), Клара сделала глубокий вдох — и, вновь тихо шагнув к двери на лестницу, вслушалась в происходящее внизу. Голоса Мери и Сохея раздавались уже совершенно в отдалении, так что Клара поняла: дорога чиста. Лишь убедившись в этом, она, наконец, осторожно взялась за ручку — и толкнула дверь.        ...Оказавшись на первом этаже в холле, она огляделась и прислушалась. Конечно, она дала им пройти вперёд, но далеко быть они ещё не могли. Если только ей удастся понять, где именно они находятся...        И вдруг её взгляд ухватил то, отчего она мигом похолодела. Двери гостиной оказались приглашающе приоткрыты — прямо как тогда, в конце прошлого мира... когда они с Лаэртом обнаружили там то, чего Клара боялась больше всего. От этих ассоциаций у Клары перехватило дыхание, а внутри всё сжалось в тугой комок. Неужели и теперь ей придётся... снова?.. А из-за двери гостиной тянулся странный, неправильный запах...        К счастью, уже в следующий миг наваждение развеялось: из гостиной послышался весёлый голос Сохея, сопровождаемый хихиканьем Мери. Клара расслабилась. "Значит, вот она — моя цель..." — подумала она, выдыхая себе под нос и делая шаг в сторону помещения. И вот она уже остановилась перед самой дверью, вот приготовилась слушать...        И тут её ожидало новое потрясение.        Не успела она осознать, что раздавшийся среди оживлённой беседы стук каблуков ей знаком, как дверь гостиной резко распахнулась — и вот уже сама Мизунохара Мияко, глядя на неё сверху вниз, с порога спрашивает:       — О, Клара, дорогая, тебе что-то понадобилось в гостиной?        Клара застыла, глядя на мать со смесью удивления и ужаса. Отчётливо высвеченная лампами холла, Мияко стояла, скрестив руки на груди и поигрывая зажигалкой в слегка сжатом правом кулаке. Во мраке гостиной, созданном занавешенными шторами, плясали огоньки свечей — единственного источника света там, а со столика у двери тянулся дым от только что зажжённой ароматической палочки, но Клара не могла сосредоточиться на этих впечатлениях — её взгляд был безраздельно прикован к огненно-красной улыбке Мияко, а ноздри щекотал запах её прохладных духов. В сочетании с пронзительным взглядом тёмных глаз, этот, несомненно, приятный запах (в их доме с этим парфюмом мог сравниться разве что одеколон Лаэрта) несколько пьянил, сбивая с мысли.        И всё-таки молчать было бы ещё подозрительнее, так что Клара кое-как собралась и, сглотнув, под испытующим взглядом матери пробормотала:       — Д-да так, просто на кухню шла... попить... а у вас тут какая-то суета, вот и стало любопытно... извините, если помешала...        С этими словами она сложила руки перед собой и быстро и глубоко поклонилась — даже, пожалуй, излишне глубоко. Впрочем, и из такого положения Клара макушкой продолжала ощущать, как недоверчиво смотрит на неё Мияко. На лбу выступил холодный пот. "Если она догадается — всё пропало! — подумала Клара. — Особенно если она как-то замешана в преступлениях... или, что хуже, в повторах миров..."        А пока Клара лихорадочно соображала, как бы ей выпутаться из ситуации, компаньоны Мияко также обратили внимание на её присутствие.       — О, Клара-химе, какая неожиданность! — радостно воскликнул Сохей с дивана у журнального столика и хлопнул в ладоши. — Неужели ваши духовные силы, о которых так много говорила Мияко-сама, привлекли вас к нашему ритуалу?        Клара невольно моргнула и, осторожно подняв глаза (в свете свечи со стола лицо Сохея со всеми этими глубокими тенями казалось ещё более неприятным), растерянно переспросила:       — Ритуала?..        Мери, занявшая диван напротив (тот самый, на котором в прошлом мире оказался труп Льва), хихикнула в кулак.       — А может, всё гораздо прозаичнее и Клару-сан просто заинтриговал голос очаровательной женщины, раздающийся из этой комнаты? Впрочем, — со смешком продолжала она, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку дивана, — если сработали оба упомянутых фактора, получается, дочь не слишком далеко ушла от матери. Не так ли, Мияко-сан?        Своего лица Клара, конечно, видеть не могла, но почему-то готова была дать руку на отсечение, что удивлённые выражения, с которыми они с матерью взглянули на Мери после этих слов (Клара — выпрямившись, Мияко — обернувшись), были до ужаса похожи... Смешки Мери и Сохея эти подозрения вполне подтверждали. Впрочем, Клара быстро взяла себя в руки и, сглотнув, опасливо покосилась на мать... чтобы, к ещё большему своему шоку, обнаружить ту приложившей ладонь к щеке и смущённо потупившей взгляд.       — Ах, ну что вы говорите, Мери-сан... — пробормотала она, вместо ожидаемого недовольства замявшись, как девочка.        Подобная реакция слегка выбила Клару из колеи. "Да чтобы мама — и так смущалась?! Кажется, она действительно уважает Мери-сан..." — подумала она, бросая быстрый взгляд на гостью...        И вдруг до Клары дошло: состояние матери — её шанс улизнуть, пока та не начала злиться. "Да, надо будет при случае поблагодарить Мери-сан за это... и за все те разы в прошлых мирах, когда она меня выручала!" — решила она — а вслух же, вновь смиренно, пусть уже и не так глубоко, поклонившись, произнесла:       — В любом случае, ещё раз извините за беспокойство. Не буду вам больше мешать. А теперь, если поз...        Однако договорить ей не дал очередной громкий хлопок Сохея. И, в то время как буквально все женщины вздрогнули от неожиданности и одарили его удивлёнными взглядами, он, сложив руки домиком, воодушевлённо предложил:       — А может, всё-таки задержитесь, Клара-химе? Мне кажется, в нашем ритуале ваши духовные силы придутся как раз кстати!        От этого неожиданного приглашения Клара совершенно растерялась. "Я, присоединиться к их ритуалу?" — в величайшем сомнении подумала она. Затем она опасливо покосилась на мать: та мерила её задумчивым взглядом, но ничего не говорила, и Кларе стало ещё более неуютно. Вновь повернувшись к сидящим в гостиной, она смущённо потупила взгляд и заговорила было:       — Б-боюсь, вы переоцениваете мои "духовные силы", Ямазаки-сан... я вовсе не...        В этот момент Мери вдруг также подалась вперёд.       — А ведь прекрасная идея! — заявила она, словно не слыша жалкие попытки Клары отказаться. Поочерёдно взглянув на обоих товарищей-оккультистов, она с энтузиазмом продолжала: — В конце концов, чем больше участников, тем проще пробиться к духам! Да и, — она приложила палец к губам и усмехнулась, — если нас будет именно четверо, здесь, в Японии, это будет дополнительный плюс в нашу копилку символичных моментов. А как вы, друзья, знаете, — очередная усмешка — и, протянув руку к дужке очков, Мери вдруг сняла их, — в нашем деле истончения границы между мирами переборщить с символичными деталями нельзя.        С этими словами она тряхнула головой и, самодовольно улыбаясь, одарила Клару многозначительным озорным взглядом. Сердце Клары пропустило удар: она резко поняла, что это именно тот сигнал, которого она от Мери ждала. "Значит, она действительно хочет что-то выяснить... и приглашает сделать это вместе! — сделала вывод она. — Что ж, мне это только на руку: Ямазаки-сан и мама — самые подозрительные люди здесь, и было бы неплохо попытаться проследить за ними".        Однако, как ни взбудоражена была Клара этой мыслью, слишком быстро соглашаться не стоило. Во-первых, это было бы крайне неестественно после её изначальной реакции. Во-вторых... Клара осторожно покосилась на это самое "во-вторых", стоящее сейчас на прежнем месте у дверного косяка и по сути держащее её судьбу в своих руках, — Мизунохару Мияко. Мияко же...        Мияко некоторое время с задумчивым видом смотрела на своих товарищей, с нетерпением ожидающих её вердикта. Наконец, она перевела взгляд на Клару — и, некоторое время поизучав её, вдруг снисходительно улыбнулась.       — Что ж, трудно не согласиться, что в нашем деле поможет любая мелочь, — наконец, признала она. — Так что, моя милая Клара, — Мияко отошла от двери, пропуская дочь в гостиную, — добро пожаловать на наш маленький вечер общения с духами!        Клара сглотнула. Конечно, она хотела, чтобы у неё был предлог присоединиться, но с такой формулировкой у неё, кажется, больше не было возможности отказаться. "Что ж, наверное, так даже лучше..." — мысленно заключила она, пробормотав дежурную благодарность и медленно вступая в гостиную.        Когда Мияко закрыла за ней дверь, Клара почувствовала себя так, словно за ней захлопнулась дверца клетки.        К счастью, друзья Мияко оказалась приветливее её самой. Стоило Кларе войти, как Сохей живо подскочил с места и засуетился, рассуждая, куда бы ей сесть. Сама она, конечно, из всех опций предпочла бы место на диване рядом с Мери, уже успевшей снова надеть очки, но его оперативно заняла Мияко, так что ей оставалось только сесть рядом с Сохеем... что не очень-то радовало. К счастью, этот вариант также оказался недоступен ("Боюсь, Клара-химе, мне понадобится много места и я буду вам мешать, эхе-хе"), так что в итоге вопрос с её посадкой решили, попросив Сохея принести кресло из угла комнаты — то самое, в котором она сидела ещё в первом мире, когда Лаэрт проводил "экстренное собрание" после первых убийств.        А пока Сохей перетаскивал кресло, упорно отказываясь от помощи Мери, Клара успела рассмотреть предмет, который занимал внимание Мияко и, очевидно, должен был стать главным героем сегодняшнего вечера. В центре столика, освещённая тусклым светом четырёх свечей, покоилась покрытая лаком деревянная доска с вырезанными на ней словами "Yes" и "No", цифрами от нуля до девяти и английским алфавитом; на её краю лежал небольшой треугольник из того же материала. Клара прекрасно узнала этот предмет — это была доска Уиджи.        Заметив её внимание, Мери склонила голову набок и поинтересовалась:       — Вам уже приходилось общаться с духами с помощью доски Уиджи, Клара-сан?        Клара оторвала взгляд от доски и подняла его на Мери. Затем она уверенно мотнула головой.       — Нет. Но я несколько раз видела, как мама с друзьями носила её в разные комнаты, чтобы устроить там спиритический сеанс, — ответила она.       — О, значит, вы узрите чудо общения с мертвецами впервые? Да вы счастливица, Клара-химе! — воскликнул Сохей, как раз установивший кресло с противоположной от Клары стороны стола, напротив двери.        Затем Сохей улыбнулся своей приторной улыбкой и похлопал ладонью по спинке кресла, приглашая Клару сесть. Клара подняла на него глаза и, с вежливой улыбкой поблагодарив, поспешила занять своё место... По-прежнему внимательный, цепкий взгляд Мияко, которым та её проводила, продолжал её напрягать.       — ...Когда ты, моя дорогая, прервала нас, — говорила Мияко после того, как Клара села, — мы обсуждали, какого конкретно духа стоило бы призвать.        Клара подняла на мать заинтересованный взгляд.       — А для доски Уиджи обязательно призывать конкретного духа? — полюбопытствовала она. — Я имею в виду, это место известно как обитель призраков, так что не достаточно ли просто позвать хоть кого-то — и кто-нибудь да призовётся?        Мери хихикнула в кулак.       — Хорошее рассуждение, Клара-сан, но, к сожалению, не слишком верное, — ответила она и объяснила: — Призыв духов — дело тонкое, имеющее множество нюансов. Когда пытаешься достучаться до той стороны, плодотворность результата прямо пропорциональна точности намерений. Поэтому призывать конкретного духа — важная составляющая спиритического сеанса... даже если в итоге на зов откликнется кто-то совершенно иной.        Выслушав это объяснение, Клара приподняла одну бровь.       — То есть, важно знать, кого призываешь, но при этом не важно, что призваться может не этот дух? Как-то не очень вижу логики, если честно... — заметила она.        Мияко, уже успевшая вооружиться своим любимым веером, распахнула его и прикрыла им нижнюю часть лица, чтобы слегка подавить смешок.       — А ты не изменяешь себе, дорогая Клара! — весело воскликнула она и прищурилась. — Логика — это хорошо, но призыв духов — нечто, для чего требуется более высокий уровень познавательных способностей — трансцендентное познание... Ну ничего, у тебя будет достаточно времени, чтобы понять, — продолжала она в ответ на недоумённый взгляд Клары, с расслабленной улыбкой убирая веер от лица; рассеянно взглянув на доску Уиджи, она добавила: — В конце концов, я в твоём возрасте тоже не была в достаточной мере осведомлена об особенностях оккультного знания.        От этого комментария Кларе по какой-то причине стало неуютно. Мияко говорила так, словно начала увлекаться оккультизмом далеко не в раннем возрасте, и для Клары, знавшей её такой всю жизнь, эта новость... в какой-то степени ломала привычную картину мира. "Но, кажется, Лев и Лаэрт говорили, что тоже помнят маму такой, сколько её знают... получается, она заинтересовалась этими штуками самое позднее в двадцать пять-двадцать семь лет? Тогда что же послужило причиной?.."        Клара настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что, когда перед ней оказалось улыбающееся лицо Сохея, едва не отпрянула. А Сохей, настолько распираемый энергией, что даже привстал с дивана и опёрся ладонями на стол, совершенно неожиданно для всех заявил:       — Кстати, раз уж Клара-химе почтила нас своим присутствием, почему бы нам не оставить решение о личности духа ей?        Предложение заставило дам растеряться, в особенности — саму Клару. Глядя в довольное, лучащееся энтузиазмом лицо Сохея ("Как, всё-таки, он близко... вообще не знает о личных границах..."), она одарила его полным сомнения взглядом... однако не успела она и рта раскрыть, чтобы возразить, как Мери неожиданно хлопнула в ладоши и радостно воскликнула:       — Да вы сегодня в ударе, Сохей-сан! Я думаю, — продолжала она, поворачиваясь к Мияко, — доверив выбор Кларе-сан, мы убьём сразу двух зайцев: во-первых, наконец-то прекратим наши споры, во-вторых, воочию увидим, как действует разрекламированная вами интуиция Клары-сан.        От последней фразы Клара не сдержала кривой улыбки.       — Боюсь, Мери-сан, моя интуиция лишь предсказывает готовые вот-вот случиться дурные события, а не помогает в выборе верных ответов... иначе бы моя школьная жизнь была намного беззаботнее... — пробормотала она, отводя взгляд в сторону.        Мияко сделала вид, словно её не услышала. Впрочем, возможно, она действительно была слишком поглощена тем, что находилось перед ней, чтобы обращать внимание на Клару, — в конце концов, сейчас её осаждал напор сразу двух пар щенячьих глазок, загоревшихся идеей доверить выбор духа Кларе (причём стёкла очков от одной из этих пар совершенно не защищали). Наконец, Мияко выдохнула и, улыбнувшись сдающейся улыбкой, покачала головой.       — Ваши идеи как всегда необычны, Сохей-доно... — прокомментировала она — и, покосившись на Клару, ухмыльнулась и продолжала: — Впрочем, не вижу никакой проблемы в том, чтобы доверить решение моей дочери. Ну же, дорогая Клара, — она склонила голову набок и прищурилась, — от какого духа ты бы хотела услышать ответы на вопросы, на которые не могут ответить живые?        И выжидающе уставилась на Клару. Предвкушающими взглядами одарили её и Мери с Сохеем. Последний даже заёрзал на месте от нетерпения — и, всё-таки не выдержав, воскликнул:       — Интересно, кого же предложит призвать Клара-химе! Какого-нибудь известного писателя?        Мери, в которую угодил его вопрос, загадочно улыбнулась.       — О, я заинтригована не меньше вашего, Сохей-сан... — произнесла она, переводя взгляд на Клару.        От неожиданного внимания Клара съёжилась. Каким-то невероятным образом она из просто случайной гостьи обратилась в едва ли не главную фигуру вечера, и эта внезапная ответственность... ошеломляла. Настолько, что в голове Клары стало совершенно пусто. Призвать писателя? В такой ситуации абсолютно все имена писателей резко забылись, а любая попытка достучаться до мысленного "хранилища информации" оканчивалась такой же мысленной табличкой "Ошибка системы". Совершенно не понимая, что ей делать, Клара окинула окружающих беспомощным взглядом...        ...и тут же вспомнила кое-что важное: она пришла сюда не развлекаться — она пришла узнать побольше о мотивах потенциального убийцы. И, если улыбающийся в предвкушении Сохей или наблюдающая со снисходительным интересом Мияко действительно имеют отношение к резне, происходящей в Лунной гавани, ей выпал прекрасный шанс как-то выудить у них информацию.        Вот только каким образом? Что она может сейчас такого сказать, чтобы выяснить новые сведения о Ямазаки Сохее или Мизунохаре Мияко? Есть ли у неё какие-нибудь зацепки, которые она может сейчас применить?        Пальцы Клары сжались на коленях. Зацепка действительно была. Слабая, неточная — но идеально подходящая к текущей ситуации зацепка.        Клара сделала глубокий вдох. Ей предстояло нанести опасный удар, и она не могла сказать, будет ли от него отдача. Однако в такой ситуации просто нельзя было не рискнуть — вот почему она в конце концов подняла голову и как можно серьёзнее объявила:       — Я бы хотела попробовать призвать дух Шимоцуки Кенджи.        Ответом ей была тишина.        Да, Шимоцуки Кенджи: Клара слишком хорошо помнила, как это имя всплыло в прошлом мире в обстоятельствах, где она его совершенно не ожидала услышать. И теперь, имея такой козырь, Клара наконец-то получила возможность его разыграть. Но расслабляться было нельзя; и откровенно проверять реакцию человека, на которого этот козырь был направлен, — тоже.        Вот почему Клара как можно спокойнее и равномернее окинула взглядом присутствующих. На лице Сохея читалась откровенная растерянность и непонимание — и это было очевидно: он с названным человеком был незнаком. Мери, в отличие от него, это имя уже слышала — вот почему её доминирующей эмоцией было удивление... по крайней мере, так Кларе показалось — точнее нельзя было сказать из-за очков. И, наконец, Мияко...        Встретившись взглядом с Мияко, Клара ощутила пробежавший по спине холодок: выражение главы семьи Мизунохара было настолько пустым, настолько непроницаемым, что напоминало скорее посмертную маску, чем реальное человеческое лицо. У Клары ушла вся выдержка, чтобы не задрожать при виде этой пугающей реакции... а также от предчувствия страшнейших последствий, которыми ей могла обернуться её дерзость. В конце концов, Мизунохара Мияко была не из тех людей, кто прощает игры с её чувствами...        Наконец, Сохей моргнул и, разрывая напряжение момента, растерянно заметил:       — Боюсь, такого писателя я не знаю...        Его слова и правда словно бы вернули всех в реальность: Мери заметно расслабилась, кивая и выражая аналогичную позицию, а Мияко прикрыла глаза, наконец-то позволяя своему лицу выразить человечные эмоции. Скрестив руки на груди, Мияко со спокойным видом объяснила:       — А это и никакой не писатель. Шимоцуки Кенджи — супруг моей младшей сестры, отец моих племянниц Корделии и Джессики. И, честно говоря, — продолжала она, медленно приподнимая веки и поворачиваясь к Кларе, успевшей принять к сведению её формулировку, — я удивлена, что из всех возможных вариантов ты, милая Клара, выбрала именно его.        Готовая к этому замечанию, Клара, однако, всё равно с трудом сдержалась, чтобы нервно не сглотнуть под подозрительным взглядом Мияко. Пожав плечами, она спокойно ответила:       — Ну, почему-то все имена в такой ситуации резко вылетели из головы, остались лишь знакомые — вот я и выбрала из них того, кто бы не был тебе неприятен.        И замолкла, ожидая худшего. Поверила ли Мияко её объяснению? Не оскорбила ли она её таким предположением? Доживёт ли она, Клара, после такого до утра? Вопросы крутились в голове Клары, поднимая уровень её страха до предела, и она могла лишь молиться о наилучшем исходе.        Наконец, Мияко поднесла кончик закрытого веера к губам — и, не скрывая довольной улыбки, заявила:       — Что ж, это может быть действительно интересно. Давайте призовём Кенджи-сана, Сохей-доно. Таким образом, — она с усмешкой прикрыла глаза, и сидящая рядом с ней Мери окончательно расслабилась, — мы заодно узнаем, сбылась ли его мечта.        Клара склонила голову набок.       — Мечта? — растерянно переспросила она.        Мияко раскрыла глаза и одарила её снисходительным взглядом.       — Мечта стать духом после смерти, разумеется, — ответила она так, словно это была самая естественная вещь на свете. Для Клары, впрочем, это было не совсем так... вернее, это было совершенно не так.        В конце концов, её весёлый дядя Кенджи был совершенно не тем человеком, кто мог бы мечтать о том, что будет делать в загробной жизни.        Сердце Клары сжалось в нехорошем предчувствии. Правда ли они с матерью говорили об одном и том же Шимоцуки Кенджи? Или, может, это она, Клара, не знала о нём какой-то важной информации? Той самой, из-за которой его на самом деле ненавидел его родной сын...       — ...Итак, раз уж к нам присоединился новичок, думаю, стоит ещё раз разъяснить правила нашего спиритического сеанса, — некоторое время спустя говорил Сохей, кивая на Клару. Сейчас Клара его почти не узнавала: обычная приторная восторженность уступила место невероятной серьёзности, так что его лицо даже перестало казаться ей неприятным. Сидя на своём месте на диване положив руки по обе стороны от доски Уиджи, Сохей как бы сидел во главе стола, точно лидер... впрочем, он и был их "лидером" на сегодня.        Ведь Сохей, как оказалось, этим вечером выступал в роли медиума.       — Хоть я и медиум, — тем временем продолжал своё объяснение он, — пожалуйста, не думайте, Клара-химе, что дух будет общаться с нами через одного меня. Нет, моя задача — призвать его в этот мир, а затем — помочь ему вернуться в мир духов. Что до его ответов, они будут передаваться через нас всех. В каком-то смысле, пока мы будем держать пальцы на планшетке, каждый из нас будет одержим духом. Поэтому важно быть крайне осторожными...        Клара сглотнула: из-за серьёзности Сохея в ней с каждой минутой всё больше нарастало беспокойство.       — А есть какая-то реальная угроза? — не выдержала и поинтересовалась она.        Мери невесело улыбнулась.       — Клара-сан, взаимодействия с другой стороной — всегда серьёзный риск. Пятнадцать лет назад я заигралась с границами миров — в результате злая сущность полтора года истязала меня, пытаясь убить. Успокоилась лишь тогда, когда вместо меня умер другой человек.        С этими словами Мери слегка наклонила голову вбок, и Клара как-то догадалась, что она отвела взгляд. Впрочем, уже её краткой версии истории хватило, чтобы по спине Клары прошла волна мурашек. Низко опустив голову, она уточнила:       — Получается, из-за вас умирали люди?        Мери слегка вздрогнула — но тут же слабо улыбнулась и, кивнув, ответила:       — Ну, всё немного запутанно, но в целом так оно и есть.        Заметив, как помрачнели Клара и Мери от этого диалога, Сохей с удвоенным оживлением потряс головой и воскликнул:       — О, пожалуйста, не переживайте, Клара-химе! Конечно, Мери-сан совершенно права насчёт риска, но, к счастью, я — опытный медиум! Не хочу хвастаться, но за свою жизнь я призывал довольно сильных духов — например, у меня идеальная совместимость с самой Еленой Блаватской!        Сказав это, Сохей гордо выпятил грудь. Клара слабо улыбнулась, не слишком-то убеждённая его хвастовством, зато Мери явно была под впечатлением: в её тоне отчётливо звучало уважение, когда она протянула:       — Ого, а призвать её — действительно непростая задача! Я из своего опыта того же уровня могу вспомнить только контакт с тысячелетней принцессой призраков — и то это было скорее совпадение, чем целенаправленный призыв!        После этого откровения уже Мери стала объектом полных восхищения взглядов — причём, в отличие от Сохея, она удостоилась признания и от Мияко (в случае Сохея та уже давно всё знала и высказала). А в следующий миг Мияко усмехнулась и, покосившись на Клару, вдруг заявила:       — Кстати о Еленах: на самом деле, когда я была беременна в третий раз, я всерьёз подумывала назвать дочь именно Еленой — правда, в честь Троянской, а не Блаватской. Жаль, что к тому моменту я уже восемь лет как использовала другое имя из античной литературы!        Сказав это, она посмеялась, и Мери с Сохеем также не сдержали смешков. Клара же могла лишь криво улыбнуться. "Так вот по какому принципу ты выбирала имена детям, мама..." — только и подумала она.        А уже в следующий миг ей пришлось вернуться к серьёзному настрою: Сохей наконец-то объявил, что пора класть пальцы на планшетку. Уже не представляя, чего ей ожидать, Клара последовала инструкциям, и её указательный палец оказался практически зажат между пальцами матери и Сохея; Мери немного задержалась, снимая перчатку. В короткий миг без Мери Кларе подумалось, что сейчас, задевая накрашенный алым ноготь матери, она, пожалуй, как никогда с ней близка, — в конце концов, было в этом странном "контакте" что-то интимное, что-то гораздо более личное, чем дежурные поцелуи в лоб во время семейных воссоединений... "Боги, ну до чего у меня странные мысли!" — укорила себя она, когда тонкий, увенчанный сиреневым ногтем палец Мери наконец-то присоединился к их "собранию".       — На всякий случай ещё раз напоминаю, что для чёткости цели мы договорились задавать вопросы, относящиеся к этому месту, — предупредил Сохей.        Клара смущённо усмехнулась.       — Да, пожалуй, умнее было бы вызывать дух Коппелиуса... или хотя бы кого-то, похороненного на местном кладбище... — пробормотала она, отводя взгляд в сторону.        Сохей хихикнул.       — Не переживайте, Клара-химе: после смерти духам открывается гораздо больше, чем нам, существам из плоти и крови, — заверил он — и, откашлявшись, мигом посерьёзнел и совершенно другим, ясным голосом начал: — О, граница между жизнью и смертью, истончись на краткий миг — отпусти в наш земной мир душу, томящуюся в царстве мёртвых! Ослабь на мгновение свои оковы, смерть, и позволь нам, живым, пообщаться с твоим рабом! Дух Шимоцуки Кенджи, явись в этот мир и ответь на наши вопросы!        Воскликнув это, Сохей застыл, с сосредоточенным выражением уставившись в одну точку перед собой, ровно между Мери и Мияко. Некоторое время в гостиной висела напряжённая тишина, сквозь которую не пробивался ни один звук извне: ни звуки ночной природы за окном, ни суета людей в доме. Клару по какой-то причине охватило напряжение: ладони резко вспотели, а лежащий на планшетке палец слегка задрожал. Чтобы унять эту дрожь, Клара сглотнула и сделала медленный вдох... и в этот момент Сохей, не меняя положения, объявил:       — Дух явился в этот мир. Зададим же свои вопросы.        Клара застыла, глядя на планшетку и боясь поднять голову. Неужели сейчас на самом деле в её руку вселится дух и будет двигать этот маленький деревянный треугольник, отвечая на их вопросы? Это и правда произойдёт в действительности? Не, скажем, в том странном мире ведьм? Впрочем, после мира ведьм Клара могла бы ничему и не удивляться...        А тем временем ритуал шёл как положено. Согласно их договорённости, первой задавала свой вопрос Мери, ближайший к Сохею по часовой стрелке человек. Улыбаясь, она заговорила:       — Давайте начнём с простого: существует ли философский камень?        И в предвкушении уставилась на доску Уиджи. Клара также буравила планшетку взглядом. Некоторое время ничего не происходило. "Значит, всё-таки всё это лишь игра?" — с каким-то облегчением подумала Клара.        А затем какая-то неведомая сила потянула её руку вперёд.        Клара едва не вскрикнула, но сдержалась и лишь в ужасе наблюдала, как её палец против её воли двигает планшетку. Зато на лицах Мияко и Сохея при виде этого движения читался неподдельный восторг, точно они катились на весёлых американских горках. Клара сглотнула.        Планшетка же, проскользив по гладкой поверхности доски, уверенно остановилась под ответом "Yes". Клара побледнела.        Однако обдумать случившееся ей не дали: вдохновлённая результатом, Мияко уже в следующий миг с энтузиазмом спрашивала:       — Кем именно приходится Коппелиусу девушка с портрета на втором этаже?        И снова задержка — а затем движение. Однако в этот раз траектория была не такой прямолинейной: двинувшись вниз-вправо относительно Клары, планшетка остановилась под буквой W — а затем, задержавшись на месте всего на пару секунд, уверенно повела их за собой к I. В конечном итоге дух ответил им словом "wife".        Мияко облизнулась от удовольствия. Пожалуй, Клара в первый раз видела её такой; конечно, ей доводилось заставать мать в моменты разговоров об оккультном, но настоящий призыв духов — совершенно другое дело. Ибо никогда уверенная в себе Мияко при Кларе не казалась такой взбудораженной, никогда её глаза не горели таким энтузиазмом... да и Сохей выглядел ей под стать, и даже в том, как был приоткрыт рот Мери, ощущалось какое-то лёгкое оккультное безумие... Клара едва сдержала порыв зажмуриться, настолько ей было некомфортно в этой компании.        Однако ей пришлось взять себя в руки: следующей по очереди была она.        Присоединившись к ним спонтанно, Клара была не слишком-то готова обсуждать жизнь бессмертного алхимика, и чётких вопросов при себе у неё тоже особенно не было. Ещё и, как назло, она настолько впечатлилась "ответами" духа (точнее, именно тем, как он их давал), что совершенно не успела продумать вопросы. Именно поэтому, оказавшись в центре всеобщего внимания, она в конце концов от стресса выпалила первое, что пришло ей в голову... и что мучило её с самого пробуждения в этом, третьем мире.       — Коппелиус на самом деле выглядит так, как на портрете?        Судя по округлившимся глазам остальных, вопрос их удивил. Мери даже усмехнулась и пробормотала себе под нос что-то вроде: "Интересный вопрос о ком-то, чьё лицо скрыто маской..." — однако доске Уиджи, очевидно, этот вопрос пришёлся вполне по вкусу: планшетка абсолютно уверенно двинулась к ответу "Yes". Клара сглотнула. "Тогда что, чёрт возьми, значат зелёные глаза?" — растерянно подумала она.        Сеанс продолжался.        Изначально они договорились, что каждый из них, в том числе Сохей, задаст по три вопроса, а затем Мияко закроет сеанс заключительным, тринадцатым, образовывая чёртову дюжину. Клару настолько переполняли впечатления и одновременно она была настолько занята запоминанием буквально каждого жеста матери и Сохея, что она совершенно не думала над своими вопросами и спрашивала какую-то ерунду: "Связана ли ива у дома с ивой из стихотворения?" ("Yes") и "Любимые цветы "жены" Коппелиуса?" ("Iris"). При этом задавая последний вопрос, она почувствовала на себе внимательные взгляды Мияко и Сохея и лишь потом поняла, что была опасно близка к тому, чтобы выдать, что знает содержание дневника. "Нет, ну мало ли что мне могли рассказать на кладбище днём..." — попыталась утешить себя она, молясь всем богам, чтобы эту отговорку приняли.        Мери же, в соответствии своей миссии, после первого задавала вопросы, требующие точных фактических ответов: она спросила "имя самого важного духа этого места" и "количество путей в лабораторию Коппелиуса". На первый вопрос они получили ответ "Ryuubi Taioo", а на второй — "5". "А ведь и правда точно..." — подумала Клара, вспоминая все связанные с именем Рюуби факты и происшествия, а также карту подземелий, на которой было указано пять входов: соответствующие четырём элементам и эфиру. Из этого Клара сделала вывод, что Мери скорее всего таким образом проверяла партнёров по сеансу... но что именно она проверяла? Их осведомлённость? Или реальность духа?        Вопросы Сохея были более оккультного характера, местами довольно жуткие. Его интересовало, похоронены ли на кладбище жертвы Коппелиуса ("Yes"), умел ли Коппелиус создавать гомункулов (аналогично; "Получается, Ямазаки-сан считает гомункулом "жену" Коппелиуса?") и в безопасности ли они, гости Лунной гавани, от духов погибших здесь людей (ответ отрицательный). От ответа на последний вопрос Клара невольно поёжилась. "Хотите сказать, что духи уже готовы нас убить, да?" — саркастически подумала она, ни на секунду не поверив, что убийца её семьи не человек... впрочем, точно ли не поверив?        И, наконец, вопросы Мияко. Оставшиеся два "основных" были следующие: "Жив ли Коппелиус?" ("Yes" — "Ну конечно же, он ведь бессмертный!") и "Является ли "Коппелиус" именем или скорее титулом?" ("title"). Эти вопросы Клару не слишком-то заинтересовали — но её присутствие здесь с лихвой окупилось, когда дело дошло до тринадцатого, закрывающего вопроса от Мияко. Убедившись после вопроса Сохея, что они находятся в смертельной опасности, но ничуть этому не смутившись, Мияко улыбнулась и, глядя на планшетку, довольно произнесла:       — Что ж, настало время моего финального вопроса. Ответь же, Кенджи-сан: дневник Коппелиуса в Лунной гавани всего один?        И в предвкушении уставилась на планшетку. Клара подняла на неё растерянный взгляд, однако Мияко даже не заметила его — казалось, для неё во всём мире существует сейчас лишь доска Уиджи, способная дать ей ответ на самый важный вопрос. Клара смутилась: неужели количество дневников действительно имеет значение? Но почему? А планшетка тем временем уже двинулась с места...        Находясь после ответа Сохею под словом "No", она уверенно заскользила к соседнему, положительному ответу... однако, не доходя до него буквально нескольких миллиметров, резко остановилась и неожиданно дёрнулась назад.        "No", — гордо подчёркивалось деревянным треугольником.        Участники сеанса некоторое время подождали, не изменится ли ответ. Однако планшетка застыла на месте, как вкопанная, явно больше не намеренная терзать их. Мияко пару секунд смотрела на неё с непроницаемым выражением — а затем вдруг негромко рассмеялась.       — Значит, вот как... — наконец произнесла она под обеспокоенными взглядами остальных. — Вот он — твой ответ, Кенджи-сан... вот она — истина о тайне бессмертного алхимика Коппелиуса...        Услышав это, Клара неуютно поёжилась: почему-то оттого, что мать именно на этом вопросе стала напрямую обращаться к Кенджи, хотя до этого выбирала нейтральные формулировки, её неприятно поразило. Желая хоть немного унять это впечатление, Клара выдавила улыбку и заметила:       — А дядя Кенджи довольно осведомлён об этом месте и о Коппелиусе-сане... Но точно ли он не мог нигде ошибиться?        Мияко скосила на неё глаза, и Клара едва не вздрогнула от смеси холодного презрения и насмешки, плещущейся в них. Видя её состояние, Мери поспешила прийти ей на помощь, заметив:       — Ну, ваши опасения в целом справедливы, Клара-сан: иногда на зов являются неграмотные духи, которые не могут ответить на заданные вопросы правильно. Вот только, — продолжала она под внимательным взглядом Мияко, — я всё же не думаю, что у нас есть причины сомневаться в Кенджи-сане. Его ответы звучат достаточно убедительно — например, сложно не согласиться, что та же могила Рюуби Тайоо выглядит важной...       — Верно-верно, я тоже считаю, что дух Кенджи-сана заслуживает доверия! — поддакнул ей Сохей, активно кивая.        Мияко улыбнулась одним краешком губ. Затем она убрала палец с планшетки и, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку дивана, заявила:       — Да и, если честно, я думаю, что Кенджи-сан и при жизни был достаточно осведомлён в вопросах, связанных с Коппелиусом. В конце концов, — она с усмешкой запрокинула голову назад, — именно Кенджи-сан двадцать пять лет назад познакомил меня с историей Лунной гавани.        "Кенджи познакомил меня с историей Лунной гавани".        Всего одна фраза — и весь привычный мир Клары резко пошёл трещинами. Кенджи познакомил её мать с оккультной легендой? Её дядя Кенджи, тот самый, который был мужем тёти Юи и отцом Корделии и Джессики? Один из редких нормальных людей в её семье — и рассказал Мияко о Лунной гавани? Да ещё и так давно? Это ведь, получается, было тогда, когда родился Лев... Неужели тогда добрый дядя Кенджи был таким же безумным оккультистом, как мать Клары? Или же... он не переставал им быть?        "Да нет, это бред! — подумала Клара, ощущая, как по виску стекает крупная капля пота. — Чтобы дядя Кенджи — и оккультист? Он никогда, никогда не давал повода так о себе думать! Все, абсолютно все в нашей семье лгут и таятся, даже в тёте Юи что-то такое было — но дядя Кенджи единственный не давал повода... не давал, не давал, не давал! Хотите сказать, что я просто не заметила, хотя всех остальных всегда замечала?!"        Некоторое время Клара не могла и пальцем шевельнуть от шока, и, в то время как остальные уже убрали руки от планшетки, продолжала единственная сидеть в прежней позе. Наконец, наваждение спало, и она, потряся головой, подняла глаза на мать: та по-прежнему сидела, скрестив руки на груди, и улыбалась так, словно совершила величайшую проделку.        Однако не успела Клара и рта раскрыть, чтобы спросить, что всё это значит... как Мияко подняла глаза на серебряные часы над камином и, каким-то образом разглядев время в свете стоящей на полке свечи, резко поднялась с места с удивлённым:       — Боже, уже так поздно! Нехорошо-нехорошо — так я не смогу встать пораньше и почитать главу "Тихого Дона" перед завтраком! Полагаю, на сегодня закругляемся, господа? — обратилась она в первую очередь к Сохею и Мери — а затем задержала взгляд на последней и поинтересовалась: — Кстати, Мери-сан, давно хотела спросить: вы сова или жаворонок?        Мери, уже натягивающая снятую перед ритуалом перчатку, улыбнулась.       — Ну, я, помнится, упоминала в нашей переписке, что моя способность пересекать границы работает, когда я сплю. Так что, — Мери вытянула облачённую в перчатку руку и поправила аксессуар выше локтя, — я стараюсь спать подольше: ложиться раньше, вставать — позже. Как-то так, — улыбнулась она, поднимаясь с дивана.        Мияко прикрыла лицо веером.       — Значит, мы с вами можем вместе отправляться в царство Морфея? Как замечательно! — воскликнула она.        И, поблагодарив за интересное времяпрепровождение и пожелав всем спокойной ночи, уверенно направилась вместе с Мери к выходу из гостиной.        Оставляя Клару наедине с её смятением.        А Клара ещё достаточно долго не могла прийти в себя. Неужели всё, что она знала о любимом дяде, оказалось ложью? Или, может, всё-таки всё было не настолько печально? Но ведь почему-то же его Лев ненавидит — и, кажется, причина далеко не в детских обидах брошенного родным отцом ребёнка... не такой Лев человек, чтобы не понять и не простить эту обиду. Но тогда что? И, главное, почему?        Почему привычная картина мира Клары рушится буквально из-за пары брошенных матерью фраз?        Погружённая в свои мысли, Клара как-то успела забыть, что на самом деле она со своим смятением была в гостиной не совсем одна. Нет, хоть женщины и покинули помещение, на диване, на котором в прошлом мире обнаружили труп Цудзуры, по-прежнему оставался Сохей. И Клара настолько потеряла связь с реальностью, что забыла, что вообще-то он был одним из её главных подозреваемых в убийствах...        Именно поэтому, когда его голос вернул её в реальность, она настолько заметно вздрогнула.       — А Кенджи-сан, кажется, был довольно любопытным человеком, — прокомментировал Сохей.        Придя в себя от первичного испуга, Клара подняла глаза на Сохея. Тот сидел, сложив руки на коленях, и улыбался своей обычной приторной улыбкой. Некоторое время Клара всматривалась в его лицо, точно пытаясь пробиться сквозь маску елейности. Наконец, она тяжело вздохнула и, отведя взгляд, неожиданно даже для самой себя бросила:       — Думаю, вы бы с ним поладили.        "...хотя он никогда не нравился мужчинам в нашей семье?" — тут же спросила себя она и быстро покосилась на Сохея: тот распахнул глаза в искреннем удивлении. Клара слегка покраснела. Видя её реакцию, Сохей добродушно рассмеялся.       — Счёл бы за честь поладить с человеком, которого уважает Мияко-сама! — заявил он, слегка поклонившись.        Наблюдая за ним, Клара невольно нахмурилась, точно от головной боли. Наконец, она осознала, что слишком уж засиделась в гостиной и, тяжело вздохнув, поднялась с места. Ради приличия она предложила тут же подорвавшемуся Сохею помочь с возвращением кресла в угол комнаты, но тот замахал руками и заверил, что справится сам и что ему "будет стыдно заставлять юную девушку двигать тяжести". Клара не настаивала и, попрощавшись, вышла из гостиной с тяжёлым сердцем.        За своими мыслями она совершенно не обратила внимания, помогли ли в итоге духу вернуться обратно в мир мёртвых...