Made from the Heartache

      Нежность перерастала в дикость. В лютую дикость. Губы хаотично сминались, руки впивались в холмистые участки тел, и совсем не желалось их отпускать, ведь страсть окутывала своей яркой энергией двух мужчин, которые отчаянно верили, что помощь — и психологическая, и физическая — найдётся друг в друге.       И вправду: в этих поцелуях что Райнер, что Марсель действительно забывали о каких-то насущных проблемах и помнили только то, кто перед ними — они были огнями, притворяющимися водой, а теперь сливающимися в одну родную стихию.       Может быть, Райнер и останавливал бы себя, но из-за настойчивости зверя, что распускал руки, то грубо лапая ими грудь или задницу, то проводя по внутренней стороне бедра, он терял самообладание и кружился в вихре похоти, что окутывала его горячими парами, и из-за этого сам везде трогал Марселя, поражаясь тому, что, прожив в Преисподней, тот стал адски сексуальным и хорошо сложенным: вот тебе и широкие плечи, к которым губы Райнера уже хотели прилипнуть; и мускулистая грудь, к коей так стремились руки; и аппетитная задница, в которую безумно хотелось войти, но мужчина почему-то не решался… будто чувствовал, что Марсель сильнее, выше… И сам Райнер должен быть под ним. Из-за этого он и стеснялся раздевать первым.       И только Брауну, поглощённому страстными ощущениями, передающимися через интенсивные поцелуи, грубые прикосновения, которые разжигали огонь во всём теле, стоило об этом подумать, как Марсель пополз руками к рубашке и начал яро расстёгивать её, рыча от чувств, кои посылались импульсами от сползших к шее губ Райнера.       Галлиард быстрее расправился с пуговицами и скорее залез рукой к груди. Браун не увидел, как он довольно ухмыльнулся, начав чувствовать пальцами накаченные мышцы и возбуждённый сосок, который так и хотелось помучить. А Марсель никогда не любил отказывать своим желаниям, поэтому всё таки сжал пальцами маленькую, выступающую область и услышал протяжное и сексуальное:       — А-ай!..       Галлиард усмехнулся: такая реакция и ожидалась. Парень знал, что с непривычки, может, Райнера и одолеет странное ощущение, но, тем не менее, оно будет приятным. И он продолжал нежно сжимать сосок, чуть-чуть вертеть, слыша стоны мужчины, которые вырывались ему в шею, и чувствовал на плечах руки, сильнее сжимающие.       А Марсель не прогадал: хоть поначалу Браун изумился ощущениям, казавшимся на первых порах даже неприятными, болезненными, но затем ток послался прямо от сосков к низу живота, и он ощутил мягкую, медовую слабость, растекающуюся по всему телу.       Галлиард заметил, как Райнер ослаб, тихо постанывая, и довольно спросил:       — Нравится, да?       — Д-да… — прохрипел он.       — Неужели никто не доставлял тебе такого удовольствия, не игрался с твоими, кажется, очень уж чувствительными сосками? — усмехнулся Марсель.       — Н-нет… — как-то смутившись, выронил Райнер.       Внезапно Галлиард немного грубо потянул его за волосы свободной рукой и заставил взглянуть в свои потемневшие, уже цвета заманчивого болота, глаза. Ухмылка казалась настоящим звериным оскалом, но это и притягивало Райнера, который еле держался, чтобы не прильнуть к губам, ведь, судя по всему, Марсель выжидал время, когда мужчина вернётся из приятной дымки удовольствия, чтобы что-то сказать. И наконец, когда глаза Брауна оторвались от губ и недоумевающе вернулись ко тьме во взоре, Галлиард томно вымолвил, всё ещё сжимая клок волос, но не сильно:       — Тогда это буду делать я.       И только Райнер успел осознать, что тот изрёк, как парень снова резко потянул за волосы цвета колоса, заставил их хозяина выгнуть шею, нагнулся и начал грубо целовать её, хаотично разбрасывая губы по ней, пока руки поместились и на грудь, и на задницу.       Голова Райнера закружилась от таких ошеломительных ласк. Он ощущал, как грубо сжимали его соски, как жёстко впивались губы в шею, кажется, оставляя следы, но тем не менее неистово кайфовал — до этого мужчина и не подозревал, что боль действительно может быть приятной, ведь такое нравилось женщинам и пассивному Эрену, однако до этого никогда не ощущал это на себе. Райнер даже позабыл, что никак не удовлетворяет Марселя, лишь растворялся в омуте наслаждения, держась за спину парня.       А Галлиард и не собирался останавливаться, не требуя большего. Он грубо спускался ниже и ниже, вплоть до того, пока не дошёл к свободному от его руки соску. И сначала Марсель нежно сомкнул губы на нём, смотря на реакцию. Услышав положительный стон, он обогнул языком сосок, а затем зацепил зубами, из-за чего Райнер сильнее впился ногтями в спину, и из его уст вырвалось слишком громкое:       — А-ах!..       Марсель восхищённо и тихо просмеялся, а затем снова начал играться, лаская рукой и вторую грудь: то посасывал сосок, то теребил языком, то опять кусал и слышал громкий стон. И всё это время следил за реакцией наслаждающегося Райнера, прикрывающего глаза и не могшего сдерживать всхлипы эйфории.       «Хорош… и чертовски красив», — восхищался в голове Марсель и продолжал, переходя губами ко второму соску.       А Браун действительно был на седьмом небе от счастья, ощущая слишком приятные ласки. Он в первый раз чувствовал такие возвышающие к облакам чувства, ведь до этого никому не позволял дотрагиваться до сосков. А с Марселем… он даже и не хотел противиться. Желал попробовать что-то новое с ним. Почему-то только этот, кажется, слишком властный парень внушал доверие каким-то магическим образом, из-за чего аж жаждалось отдаться ему всему.       Наигравшись с сосками, Марсель снова прильнул губами к губам Райнера, начав грубо и горячо сминать их. Мужчина, подумав, что это намёк на то, что ему тоже нужно как-то удовлетворить партнёра, да и тем более, уже желалось коснуться красавчика напротив, начал немного волнительно, словно спрашивая разрешение у зверёныша, расстёгивать его одежду.       Марсель, нехотя расцепив поцелуй, сначала стянул до конца рубашку Райнера и только потом позволил тому дойти до последней пуговицы, но сам снял с себя чёрное одеяние. Галлиард заметил заинтересованный, даже слишком восторженный взгляд, но не мог совладать с желанием и поэтому снова прильнул к губам. Браун, всё же решив проявить свой характер, хотя бы немного, тихо вымолвил:       — С-стой… Дай полюбуюсь тобой…       Этот Райнер сам не ожидал, что когда-то станет таким… покорным и смущённым. Но, может, именно раствориться в чьей-то власти ему давно и хотелось? Ведь он уже так устал быть самым сильным в своей чёртовой голове, вечно выручать задницу тупой и добродушной личности, из-за чего никогда не получал должного отдыха. Не пытался ощутить себя… слабее кого-то? И только Марсель смог помочь ему собственной властностью — кажется, Райнер до этого не встречал людей более сильных духом, чем он, из-за того, что чаще всего общался только со своей бесхребетной версией. Если только Порко казался властнее… Но он, блять, чёртов натурал.       И теперь перед ним сидела лучшая копия Галлиарда-младшего. Хоть они и были похожи, но, кажется, в Марселе ощущалось больше могущества, чем в Порко. И старший являлся вроде таким же страстным — видимо, сущность всех Галлиардов такова — но тем не менее, не действовал слишком импульсивно; хоть и был зверем, но знал, как и куда нажать, чтобы довести партнёра. Порко же такого впечатления не создавал.       Марсель, кажется, реально знал толк в удовольствиях. Но помимо этого, парень был чертовски сексуальным и атлетичным — не хуже, чем его младший дубликат. Райнер с интересом разглядывал тело, вёл пальцами по плечам, ключицам, груди, прессу и понимал, что представлял всё это таким же идеальным, каковым и было в жизни. Марсель прекрасен, великолепен… И Райнер не мог оторвать ни взгляд, ни руки от него.       Из-за восхищения мужчина и не заметил, что Галлиард не прекращал действовать: хоть парень и с интересом наблюдал за изучающим взором Райнера, который тешил его эго, всё равно спустился рукой к брюкам и начал медленно расстёгивать ремень, а затем и молнию, ухмыляясь и гадая, когда же мужчина заметит, что он переходит грань.       И когда Марсель залез в трусы и схватился за член, Райнер, ощутив электрический разряд, который резко прошёлся изнутри, нехотя отлип глазами от тела парня и удивлённо посмотрел на него. Не успев ничего сказать, он заметил, как манящие губы расплылись в ещё более коварной ухмылке, и услышал хриплый, игривый голос:       — Какой у тебя большой и толстый член, а… Иногда кажется, что ты демон, судя по идеальному телу, — его тёмные омуты скользнули по торсу и снова вернулись к глазам, обжёгши пламенем, — и, видимо, нереально крутому херу.       — Так… — Райнер неуверенно начал, но всё же постарался игриво предложить, чуть приподняв в ехидстве уголки губ: — Посмотри…       Для Марселя, несмотря на неуверенный тон мужчины, это прозвучало, как вызов, и он, неожиданно даже для Райнера, присел на колени перед ним и резко спустил его штаны вместе с трусами до пола, отчего действительно большой член выскочил перед глазами.       Браун томно вздохнул, видя, как изучающе Галлиард смотрит восхищёнными глазами на давно вставший член, кажется, рассматривая каждую венку на нём. Мужчину чертовски накаляло уже это, но он не решался проронить и слова, давая время на оценку.       И наконец Марсель ехидно проронил:       — Да, действительно демонический член. Хочется попробовать его на вкус.       Райнер удивлённо выронил:       — Я думал, ты актив…       Парень поднял серьёзный хмурый взгляд на него:       — Так и есть, я больше предпочитаю быть сверху. Но поверь, сейчас у тебя будет ровно такое же мнение, потому что, несмотря на то, что я сосу, ты будешь растекаться, как чёртова сука. У тебя вообще будет ощущение, что я трахаю тебя ртом, а не ты его.       Уверенность в себе Марселя была очень уж высока. И не зря…       Ведь он не стал церемониться: без лишних прелюдий сразу вобрал член в рот, причём полностью и с вырвавшимся стоном, который тут же заставил вибрацию пройтись через кожу и разлиться по всему телу Брауна.       Марсель не прекращал стонать под аккомпанемент реалистичных, срывающихся стенаний с губ Райнера и работать головой — тоже. Сначала он сосал медленно, но потом наращивал темп, заглядывая в закрывающиеся от удовольствия глаза, и параллельно рукой ласкал яйца мужчины, доставляя неистовое наслаждение.       Браун действительно нереально кайфовал, хотел смотреть на мордашку, ранее милую, теперь — чертовски игривую, но застилающая глаза пелена эйфории не давала это делать, и поэтому в памяти до сих пор стоял ехидный Марсель, трахающий ртом его член. А делал он минет искусно: мужчина прежде думал, что лучше Кэтрин в этом деле никого нет… Но, видимо, ошибался — бывшие жители Ада очень уж хорошо обучены этому.       Галлиард был безумно хорош: оторвался лишь на секунду, подустав, отчего слюна сексуально отлипла от члена, и этот вид накалил ещё больше. Он, отдышавшись и полюбовавшись членом, елейно и томно выдохнул:       — Я и ожидал, что у тебя вкусный член.       А затем снова вобрал его в рот и принялся двигать головой так, что мурашки тут же накрыли тело Райнера, как и волна кайфа.       Разум мужчины кружился от отменного минета, он был удивлён, что не только не приходилось помогать, но ещё Марсель так ловко заглатывал, не прекращая посылать вибрации стонами. Лучший… прекрасный…       Райнер уже не понимал, когда успело дойти до того, что теперь он растекается — самое удивительное — над ним, совершенно позабыв обо всём, но ему чертовски нравилось это. Мужчина постанывал, стараясь сдерживать звуки кайфа при себе прикусыванием губы, но не смог унять громкий, когда рука Марселя снова коснулась соска. Тогда Райнер откинулся на спинку дивана и совершенно позабыл, что нужно сохранять лицо: он был расслаблен до жути, его глаза прикрыты, мужчина будто отдавал всего себя в распоряжение Марселя, при этом ничего не делая.       Ощущая себя во власти парня, испытывая безмерную усладу, идущую через ласки члена, через ласки соска, Райнер почувствовал, как близится к концу, и машинально схватился за сиденье дивана, сожмурив глаза. Как же было прекрасно, что даже не надо помогать — Марсель, кажется, готов был ласкать его бесконечно, совершенно не уставая и очень быстро двигая головой.       Собрав целый сноп искр перед глазами, Райнер наконец почувствовал облегчение и кончил прямо в рот умелому парню. Еле-еле отходя от шикарного минета, он выравнивал дыхание и сидел с прикрытыми глазами, ощущая, как вата заполняет тело мягкими комками.       Марсель наконец освободился от большого члена и довольно посмотрел на расслабленного Райнера: да, именно этой приятной для глаз картины он и ожидал. И если такая работа ртом привычна для демонов, то для мужчины это было в новинку, и Галлиард восхищался полученным результатом, хоть и сам не меньше возбуждён, смотря на довольного Брауна, чьи губы расплылись в улыбке.       Марсель наконец встал с колен и, оторвавшись от кропотливой работы, почувствовал, как яйца уже, видимо, давно гудели. Парень тяжело вздохнул: чертовски хотелось большего, но это тебе не демоны, которые могли сразу переключиться на отплату — тут надо подождать. Но он не мог, не мог, не мог — осознавая власть звериной сущности над телом, нервно прикусывал губу и чуть ли не трясся от желания сексуального мужчины, который растёкся перед ним.       И поэтому всё же вывел его из истомы, произнеся низким, будто не своим голосом:       — Ну что, оформишь ответный минет?       Райнер удивлённо распахнул глаза, облизал пересохшие от стонов губы, но, несмотря на изумление, тихо кивнул, сглотнув ком в горле. Марсель удовлетворённо ухмыльнулся и тут же схватился за волосы мужчины, притянув его голову ближе к паху.       Даже не дожидаясь, когда руки Брауна поднимутся, Марсель, окрылённый мыслью, что сейчас получит желаемое, начал расстёгивать ширинку, а затем спустил штаны одной рукой, всё ещё держа голову ошеломлённого мужчины перед нижней частью тела, дабы она не откинулась обратно к спинке дивана.       Но, кажется, адреналин в крови Райнера снова взбрызнул, и он забоялся… ведь не сосал члены уже давно… а перед таким мастером не хотелось облажаться… Поэтому всё-таки опасливо предложил:       — Может… я просто подрочу?..       Марсель тяжело выдохнул и бесцветно сказал:       — Подрочить я и сам себе могу. А я хотел бы другого… Или ты боишься, что мне не понравится? — усмехнулся. — Не беспокойся: я помогу тебе.       — Л-ладно… — неуверенно выронил Райнер, всё ещё чувствуя слабость в теле.       Марсель остановился и оглядел его, всё ещё не поднимающего глаза, словно тот ждал какой-то каторги. Потупив, парень оценил происходящее, прочитал эмоции на лице партнёра и серьёзно спросил:       — Ты устал, да?       — Честно признаться, да… — вздохнул Райнер, так и не подняв стыдливый взор.       Галлиард тяжело вздохнул. Он должен был понимать, что после такого минета вряд ли мужчину хватит на большее, и осознал это. Поэтому немного грустно отпустил голову мужчины из хватки и начал натягивать штаны.       — Постой… — заволновался тот. — Может, хотя бы войдёшь в меня?..       — Нет, на это тебя тоже не хватит — я трахаю долго, — усмехнулся Марсель. — А у тебя и так был трудный день, так что… подрочу дома.       — Но как же ты… — вдруг начал озадаченно говорить Райнер, очухавшись и наконец посмотрев в глаза. — Я не могу оставить тебя в таком состоянии… — Взор скользнул на вставший в трусах член, и он сразу спрятался под штанами. — Как же…       — Не беспокойся, — ухмыльнулся Марсель и нагнулся, встретившись лицом к лицу. А затем провёл ладонью по щеке и хрипло выронил: — Я буду дрочить и вспоминать твоё лицо, искажающееся в кайфе, и точно быстро кончу.       Он оставил нежный поцелуй на губах Райнера, но быстрее удалился, так как не смог терпеть распирающее желание, ноющее внизу живота. Мужчина даже не успел осознать, что должен проводить, как Марселя и след простыл. Он ощущал немного стыда оттого, что оставил парня без должного удовольствия, но эйфорически вспоминал, как же сегодня было прекрасно…       С тем самым Марселем, что давно будоражил душу и наконец довёл до настоящего оргазма. У этой личности, кажется, не было такого никогда.       И он вспоминал, долго, губы на своих губах, каждое прикосновение, каждое опускание головы на член и снова возбуждался… а потом растворялся в приятных чувствах возрастающей влюблённости в этого страстного, горячего и властного парня, который смог первый трахнуть его минетом.       Благодаря этому Райнер совершенно позабыл о всех неприятностях, что прошли сегодня чередой тёмных пятен, ведь их закрасил один большой колоритный всплеск. Теперь в голове был лишь Марсель — будоражащий сердце и кружащий голову. С мыслями о нём Райнер и уснул, кажется, самым глубоким сном впервые без помощи алкоголя, напоследок спросив в личные сообщения парня, как он, и пожелав самой спокойной и тёплой ночи.

***

      Утро вторника выдалось чёрным и траурным у каждого: сегодня, на день позже, чем положено, должна была быть похоронена светлая душа с прекрасным именем Саша.       Многие предпочли почтить память девушки, что когда-то заряжала энергией абсолютно всех; даже те, кто не знал её хорошо, захотели посетить печальную церемонию захоронения. Один из них — Порко, который не особо был знаком с Сашей, согласился прийти и предложил провести отпевание, однако эльдийцы и Энни, решившая тоже почтить память Браус, отвергли эту идею в связи с тем, что вера марлийцев совершенно разнится с эльдийской, пока даже особо не продуманной.       У каждого на душе была терзающая печаль, и каждый скорбящий сегодня был поникшим, как спрятавшееся за горизонт солнце, которое, казалось, больше никогда не зажжётся на небе — как и Саша, ведь эта звезда засверкает в следующий раз только на тёмном полотне хозяйки Луны, отобравшей в своё время её душу.       Вот и Кэтрин, надевая чёрную водолазку, единственную в гардеробе и будто подготовленную к такому случаю, а также кожаную, графитового цвета юбку и колготки, траурно осмотрела себя, с размазанной тушью на глазах, уже потёкшей от проступавших слёз, — трудно было сдерживать эмоции, даже перед похоронами, ведь до сих пор сложно осознать, что Саши, той светлой картофельной девчонки, больше нет — будто солнца на небосводе…       Поправив макияж и оторвав взгляд от зеркала, Кэтрин посмотрела на Эрена, что сидел на рабочем столе, парил свою «дудку», как её в мыслях прозвала девушка, присасывался к устройству разбитыми губами и, скрывая заклееный нос, задумчиво глядел в окно, видимо, тоже расстраиваясь сегодняшнему событию.       Блэк снова переехала к нему, поэтому они опять оказались рядом. Девушка не смогла оставаться в комнате, где раньше жила Саша, ведь мысль о том, что тут её больше никогда не будет, убивала; да и тем более, Кэтрин начала всё сильнее осознавать, что Эрен — не наркодилер… потому что не поступил бы так с Браус… не сумел бы. Он слишком горюет, чтобы делать настолько больно и ей, и другим, и себе. Ведь как можно убить человека, которого знал столько лет?..       Или ради дела такое возможно?..       Нет — Кэтрин прогнала ужасные мысли, помотав головой. Йегер, конечно, коварный, хитрый, амбициозный, всегда готов пойти по головам, чтобы достигнуть своего, но не стал бы убивать ради подставы Леви. Хотя благодаря этому факту теперь не только два друга, но и ещё несколько людей думали на мужчину, что радовало и огорчало одновременно.       Конечно, были и те, кто подозревал Эрена, и почему-то это оказывалось неприятно и самой Кэтрин. Она и другие столько лет знают его и неужели не понимают, что он — довольно эмоциональный человек и не пережил бы совершённого убийства?       — Тебе так никто и не пишет? — волнительно поинтересовалась Кэтрин, решив отвлечь друга от горьких раздумий о павшей сослуживице.       — Нет, — нервно усмехнулся парень, так и не смотря в глаза, видимо, стесняясь разбитого лица. — Криста думает, что я потенциальный лжец, и вообще не хочет общаться с наркоманом, Армин — наверное, сидит, взвешивает все «за» и «против», проводит сравнительный анализ, могу ли я быть наркодилером… Короче, Кэтрин, — он фальшиво улыбнулся и всё же направил взор на неё, — ты теперь единственная, кто остался со мной.       — А ты не хочешь отказаться от наркотиков, чтобы люди не думали о тебе так? — немного тревожно спросила девушка.       Она решила, что всё же поможет… Хотя бы попытается. Кэтрин стыдливо осознала, что с её стороны было неправильно сразу вывалить все грехи друга на всеобщее обозрение… Но что поделать, если она чувствовала себя паршиво от узнанной информации, боялась, что он и есть наркодилер? Молчать? А вдруг он опять солжёт, если спросить в лицо?       Конечно, Эрен был искусным лгуном, но, когда она услышала исповедь на собрании, проанализировала её, поняла, что погорячилась. У парня действительно было много дерьма в жизни, и неудивительно, что он потонул в нём. Поэтому захотелось протянуть руку скрытному, потерянному мальчику. Хотя бы попытаться.       Но она знала, каков будет ответ в очередной раз:       — Я сказал «нет», блять, — прошипел Эрен. — Мне плевать, что будут думать обо мне другие, главное, что мне становится лучше.       Кэтрин уже пыталась объяснить, что в мире полно других вещей, которые могут доставить радость, но парню было всё ни по чём. Он предпочитал добивать себя грустью, нежели пытаться выбраться из ямы печали. Девушка поняла, что слишком долго игнорировала проблемы парня, завертевшись в своих, но теперь она готова была спасти.       Хоть бы не оказалось слишком поздно…       А ведь уже ситуация накалялась. Многие косо смотрели на него из-за того, что подозревали, и на неё потому, что шатается вместе с ним…       И ладно она, но ему… было чертовски тяжело. Блэк до сих пор не могла забыть случай, из-за которого бежали мурашки по коже, а грусть вместе с жалостью накатывали штормовой волной…

***

      Вчера…       Конни и Жан, поглощённые печалью, обидой и злобой, как только вошли после траурного утра в здание, перед этим получив разрешение на отгул до вечера, были охвачены пламенем отмщения. Но Кэтрин и Эрен, засевшие на подоконнике около туалета после допроса Леви и Ханджи, молча пялились вниз, думали о своём, даже и не подозревая о бушующих чувствах коллег…       И только когда навсегда потерявшие подругу парни, словно фурии, ворвались на второй этаж, друзья ошарашенно подняли взгляд на быстрые шаги тяжёлых кроссовок. Но, не успев ничего сообразить, услышали:       — Ах ты ж сука!..       И Эрен резко получил кулаком в морду от Жана, еле удержавшись за подоконник.       Кэтрин лишь успела осознать, что звук именно разбитой кости, а не чего-то другого разнёсся по помещению, как перед её глазами развернулась жуткая картина: Кирштайн, с яростью в глазах, повалил ошарашенного и ничего не понимающего Йегера на пол. Ударяя его по лицу, он изрыгал свой гнев и ярость:       — На сука! За Сашу! За всех убитых! Урод ёбаный! Тварь! Конченый!       Конни почему-то тоже стоял изумлённый и расстроенно глядел на избиение, не в силах ничего сказать — кажется, в отличие от Жана, он сомневался и подозревал другого, но не решался остановить. Однако Блэк это особо не волновало: очухавшись, больше всего девушка хотела спасти Эрена от кулаков и необоснованных обвинений и завопила:       — Жан, прекрати! Стой! Да это не он! Хватит!       Йегер пытался укрыть свое лицо руками, но Жан не оставлял ему шансов, нанося жёсткие удары с яростью и не слушая никого вокруг. Кэтрин было особенно больно наблюдать, как избивают друга; она заметила, что капли крови заблестели на поверхности лица, и слёзы подступили к глазам. Её мольба о пощаде переросла в истерику, заполняя воздух напряжением и страхом.       И наконец, пришёл тот, кто смог оттащить Жана с грубыми, ошеломлёнными словами:       — Ты что делаешь, отродье?! Ты совсем из ума выжил?!       Кирштайн пытался вырваться, яростно проговаривая одни и те же слова:       — Это он! Он убил Сашу! Сука! Ненавижу! Он…!       Только сейчас Кэтрин умудрилась оторвать взгляд от крови, что текла из носа, губ Эрена, от перекосившегося от боли, и разглядела в лице его спасителя Леви… который, нахмурившись, в цепких лапах держал Жана, так и норовящегося вырваться.       — Кирштайн, успокойся! С чего ты взял, что это он?!       Неожиданно Блэк заметила, как стоящий позади Конни вдруг сжал кулаки, на его лице отобразилась непривычная злоба, аж до выступивших венок на лбу. Кэтрин со страхом смотрела на вулканического Спрингера, который готов был вот-вот взорваться, и он вдруг заговорил непривычным грубоватым тоном, извергая с помощью него, как лаву, всю злость:       — Конечно, Вы не считаете, что это он… Потому что это сделали Вы, дорогой капитан.       Аккерман изумлённо повернулся, всё ещё держа Жана, но то было опрометчивым поступком… ведь тут же на него налетел Конни с кулаком в лицо…       Леви ненарочно отпустил Кирштайна и принялся отходить от нападающего с изумлёнными глазами и вопросами:       — Конни, остановись… с чего ты взял, что это я?.. Ну с чего?!       — Вас так поразило, что мы узнали про магазин, да? — рычал тот и всё ещё замахивался, пытался ударить, будто хотел разорвать на части Леви Аккермана — своего капитана.       Кэтрин всё это время ошарашенно глядела на ужасающую картину и не могла понять, что делать. По итогу она лишь помогла Эрену встать, протянув руку, а затем приобняла его, утащив в угол, смотря, как Жану стало плевать, где Йегер — он сполз по стене и прикрыл лицо руками, кажется, готовый расплакаться от переполняющих душу скорбящих и сожалеющих эмоций; Леви пытался отпрянуть задним ходом от Конни, ведь не был намерен бить своего солдата, но тот никак не желал отступать, ярившись ещё больше. В конце концов Аккерману пришлось ловко отпрыгнуть в сторону, а затем резко налететь и заломить назад непослушные руки подавленного недавней ситуацией Конни, лишь бы остановить и попытаться вразумить парня:       — Это не я, Спрингер, очнись! С чего ты вообще это взял?!       Кажется, злоба превратилась в рыдания, ведь было слышно, как ломается голос, и как глаза повернувшегося вполоборота лица уже краснеют от непонимания несправедливости жизни:       — А кто ещё, а?! Кто ещё?! Не тупой Йегер же!       — Клянусь тебе, отродье, это не я! — шипел Аккерман, держа крепкой хваткой за запястья скрученного Конни, который отчаянно пытался вырваться, кажется, совершенно не понимая, какую эмоцию испытывает.       Как оказалось, на крики и звуки бьющихся в агонии Жана и Конни сбежались чуть ли не все солдаты. Только Ханджи, словно имеющая образование воспитателя, смогла утихомирить разбушевавшегося от горя Конни и утащить их вместе с Жаном подальше от любопытных глаз и двух подозреваемых.       Леви, стряхивающий пыль с рук, и Эрен, с засохшей кровью на лице и находящийся в объятиях бывшей подруги, понимающе переглянулись. Аккерман молча предложил помощь, зазвав кивком головы в сторону, и Йегер, отстранившись от Кэтрин, так же без лишних слов поплёлся за ним, оставляя её, ошеломлённую, наедине с заинтересованными лицами, которые начали удивлённо опрашивать.       Она тут же убежала, пытаясь переварить пережитое, и так и не появилась больше в толпе, только и узнав вечером от Армина, что уже многие стали поговаривать насчёт связи названия магазина с фамилией капитана разведкорпуса — всё же гадюки услышали обвинения Конни.

***

      Синяки на лице Эрена до сих пор не сошли, видимо, регенерация замедлилась из-за приёма наркотиков — никто пока доподлинно не знал, как они влияют на титанов. Но, видимо, не очень хорошо, судя по утекающим силам из его тела.       Парень сам долго находился в шоке от произошедшего, но сначала помощь медсестры, затем налитый чай и пирожные от безмолвного капитана всё же успокоили его. Как предположил впоследствии Эрен, Леви сам переживает из-за смерти Саши, поэтому он уже не подозревает начальника.       Так что же получается: оставался Райнер, который сегодня, несмотря на содеянное, решил приехать на похороны?.. Но как?.. Зачем тогда?.. Он что, настолько бесчувственный, что едет поминать того, кого и убил?       Странно ещё получалось, что в последнее время их переписка с Кэтрин ограничивалась банальными сообщениями — казалось, даже Порко спрашивал больше. «Доброе утро», «как дела», «как день прошёл» и «спокойной ночи» — это буквально всё, что прилетало за последний день; такими же краткими были и ответы. Кэтрин совершенно не понимала, что происходит, но пока не было энергии, чтобы поднимать конфликт — не до этого.       Оставалось оценивать ситуацию либо сейчас, на похоронах, либо спустя пару дней. И, на самом деле, сегодня девушка не могла ни о чём думать, окромя так внезапно покинувшей мир Саши, что до сих пор всплывала с привычной улыбкой в памяти и вызывала на глазах слёзы своим появлением на корке головного мозга…

***

      Хоть перед взором Райнера до сих пор стоял горячий вечер понедельника, а в голове крутилось желание удовлетворить Марселя в ответ, мужчина всё ещё тихо печалился по поводу смерти давно знакомой девушки. Сейчас уже было не так больно вспоминать её, как вчера, будто кто-то отключил пару эмоций в голове, но тем не менее, приехав вместе с Порко, Энни и Бертольдом на кладбище, угнетающая атмосфера окутала Брауна холодом и горечью. Не меньше грустили и тёмные облака, льющие свои слёзы на землю и заставляющие тускнеть душу от горечи ещё сильнее.       Распустив зонт, как и все присутствующие, Райнер встал поодаль от Кэтрин, вместе с товарищами, всё ещё желая раскусить обманщицу-изменщицу, но одновременно понимая, что пока не самое подходящее время для этого. Поэтому держался на расстоянии, хоть и видел молящий о присоединении взгляд девушки; Браун узнал от неё же через сообщения, что Леви и Ханджи разнюхали об их взаимоотношениях, но ничего не ответил, ибо не хотел переписываться с предательницей. А теперь Блэк явно казалось, что рассекречивание их любви и являлось причиной того, что он не подходил к ней — да и слава Богу, пускай раньше времени не знает, что на самом деле повлияло на поведение мужчины.       А Кэтрин действительно так подумала, но долго не стала об этом размышлять: единственная причина, почему она так сильно пронзала Райнера мольбой во взоре, это нужда в поддержке — не более. Ведь было трудно смотреть на то, что происходило далее…       Столпившийся народ огибал полукругом место захоронения с вбитой плитой, где были написаны имя и фамилия Саши, а также годы жизни — даже при виде даты последнего дня сердце сжималось в комок. Что уж говорить о поникших людях, разглядывающих землю и печально думающих явно о покойной, чью душу слишком рано забрали небеса. К счастью для них, зонты, что оборонялись от плачущего неба, прикрывали красноту глаз.       В скором времени где-то вдали приехал чёрный катафалк, и оттуда вышла убитая горем семья Саши вместе с Жаном и Конни, что помогали им все эти дни, даже в поисках, ведь не могли бросить людей, воспитавших прекрасную дочь.       Работники вытащили гроб, а затем к ним присоединились для выноски верные друзья Саши, которые раньше всегда носились везде втроём, а теперь — тащили её мертвое тело к месту захоронения с не останавливающимся потоком слёз на глазах.       Гроб был открыт. У Кэтрин через эпидермис пробрались мурашки, когда она увидела белую кожу Саши, которую на днях видела ещё сияющей и яркой, и глаза, неестественно прикрытые. Ужас, паника и боль охватили тело — только недавно она наблюдала за ней живой! Живой! А теперь… теперь Саша уже никогда не откроет веки, навсегда застывшие вместе с губами в немом молчании.       Слёзы снова заполнили глаза. К счастью, вместо Райнера рядом был Эрен, который, видимо, тоже шокированный кошмаром, внезапно перенёсшимся в реальность, резко схватил подругу за руку и сжал её, сцепив пальцы. Блэк печально поглядела на него: губы превратились в тонкую линию, а глаза намокли, не в силах сдерживать эмоции.       Нет, он не мог убить — всё ещё убеждалась она. Это не слёзы сожаления… А глубокой печали — от этой мысли девушка поддерживающе сжала руку Йегера, тоже не в силах контролировать эмоции.       Говорить прощальную речь вызвался Жан, заранее договорившись с родителями, на которых оказалось ещё больнее смотреть, чем на Сашу: их буквально разрывало от утраты, глаза были налиты кровью от нескончаемого потока слёз, и за них ужасно скулило сердце, готовое вырваться на помощь; сёстры и братья девушки виделись убитыми горем не меньше, и их было поистине жаль. А вообще… кого тут не жаль? Каждый умирал вместе с Сашей и мыслью о потере прекрасного человека в жизни.       Смахнув капли горечи с глаз, Жан, имевший всегда подвешенный язык, встал над гробом и попытался начать говорить, оглядев расстроенных присутствующих:       — Дорогие близкие Саши, её друзья и просто люди, которые знали её, как самого светлого и хорошего человека… — Голос начал ломаться, а глаза спрятались в землю. — Сегодня мы собрались, чтобы почтить память моей дорогой подруги, которая была мне, как сестра… Всегда поддерживала, любила… — Губы парня задрожали. — Её доброта и забота о других создавали вокруг нас всех… атмосферу тепла… и надежды… А она умерла вместе с Сашей. Блять…       Перед глазами Жана явно пронеслись тысячи моментов, проведённых с Браус, эмоции захлестали через край, и он просто уже не смог сдерживать слёзы и разрыдался. Кэтрин прочувствовала всю его боль вселенских масштабов, и ей самой захотелось расплакаться, глядя на убитого Жана — складывалось впечатление, будто ему тоже выстрелили в сердце, как и Саше.       Блэк особенно не могла смотреть на семью девушки — их рыдания были самыми громкими и убийственными; держались лучше всех только воины да Леви — самые стойкие солдаты.       Жан же так и не смог продолжить речь, извиняясь и захлёбываясь в рыданиях, отчего сердце разрывалось за него на куски:       — Простите, я не могу… я…       Конни поддерживающе обнял того за плечи и увёл ото всех, сам захлёбываясь в горечи.       — Может, мне попробовать?.. — шмыгнув носом, предложил Эрен. — Я же её тоже хорошо знал…       Но Кэтрин увидела, как на его щёки нахлынула новая волна слёз. Нет, он не сможет, несмотря на не менее хорошие ораторские умения — поняла девушка.       Наконец вызвалась Ханджи, собрав всю силу воли в кулак. Она смогла почтить память Саши достойно: как и хорошей девушки, так и прекрасного солдата. Хоть с щёк катились капли душераздирающей печали, Зое продолжала говорить и трогала своей речью каждого. Больно осознавать, что любая похвала была сказана о Саше теперь в прошедшем времени, и та даже не узнает, как ценили её буквально все присутствующие.       Дальше было самое болезненное — каждый подходил к гробу и говорил прощальные слова ушедшей в мир иной. Родители рыдали, подходя первыми, не могши проститься с любимой дочерью; Жан и Конни так же убивались, Спрингер, ранее не проявлявший печальных эмоций, вдруг взвыл, встав на колени перед гробом:       — Вернись! Вернись, прошу! Я не знаю, как буду без тебя!..       На это всё было чертовски больно смотреть. Сердце разрывалось на части, и частичка горечи самых любящих Сашу людей перетекала плавно в тела остальных.       Было так же тяжело следить за тем, как девушку навеки заколачивают крышкой гроба сотрудники ритуальной компании, а затем закапывают — приходило осознание, что теперь Саша будет заперта там навеки и больше никогда не вернётся, навсегда закопанная в недрах песка, ведь вряд ли её вернут, как Марселя. Что ж, одна жизнь приходит на землю, другая — уходит — таков грёбаный круговорот природы, и ничего с этим не поделаешь.       И это было самой ужасающей и душераздирающей мыслью… А ведь так хотелось сказать хоть какие-то слова Саше на прощание, а не так, рядом с гробом, будучи неуверенным, что она что-то услышит на небесах…       «Буду надеяться, что Саша узнает, что она мне безумно нравилась и вселяла радость в мою душу», — печально подумала Кэтрин, всё ещё чувствуя, как солёные дорожки текут по щекам, глядя на печальную пропажу Саши в недрах земли навсегда.

***

      После того, как последняя горсть земли засыпала дыру, где теперь покоилась с миром Саша, каждый выражал друг другу слова поддержки, особенно много услышали родители. «Но будто им от этого станет легче…» — горько осознавала Кэтрин, слыша, что одну из сестёр Браус поддержали, назвав Каей — прямо как лошадь, которая наверняка до сих пор скучает без хозяйки в конюшне и даже не подозревает, что больше не увидит её никогда — это была ещё одна ужасно невыносимая мысль, пролетевшая в голове.       Блэк хотела найти поддержку в друге или в возлюбленном, но поняла, что оба куда-то пропали. Она отчаянно начала плестись сквозь не менее нагнетающие тоску могилы в поисках близких людей, но, как назло, их нигде не оказывалось.       На самом деле Эрен вышел на дорогу, чтобы подышать свежим воздухом. Там он обнаружил Жана, который, убитый горем, не смог больше выносить слов поддержки и ушёл подальше: от соболезнований не станет легче — это факт.       Признаться, Йегер тоже хотел поддержать, несмотря на недавно полученные синяки, но не стал: понял, какие большие кошки скребут на душе у Жана, и решил не ковырять его рану, доводя до очередного кровотечения, поэтому просто встал поодаль, тихо скрывшись в тёмных, обросших листвой деревьях, пытаясь отогнать печальные мысли и фокусируя взгляд на проезжающих по трассе машинах.       Однако эту безмолвную горечь вдруг прервал знакомый голос вдалеке:       — О, Жан вроде… Привет, хоть и виделись уже!       Эрен удивлённо глядел, как четверо воинов, приперевшихся на похороны, подходили к Жану — видимо, именно тут они припарковали машину, на которой приехали. Что вообще здесь забыл Порко — наверное, это был хороший вопрос для многих. Даже Йегер до сих пор гадал, зачем он сюда припёрся, ведь тот не проронил ни одной слезы. Хотя на глазах и виднелась печаль, а слова поддержки, после ободряющего стука по плечу Кирштайна, звучали искренне:       — Я хоть и не знал Сашку, познакомился, считай, в последний день её жизни, к огромному сожалению, но уверен, что она была очень хорошим человеком и со светлой душой. Я безумно соболезную… это просто пиздец. Не представляю, кто мог так поступить с ней… Надеюсь, что картошки на небесах предостаточно…       Жан вдруг грустно усмехнулся, шмыгнув носом:       — Спасибо. Но не стоит поддерживать — это не поможет.       — Но мне просто жаль, я не могу не выразить это… — печально опустил взгляд Порко, всё ещё держа парня рукой за плечи.       «И что за панибратство к эльдийцам? Он же вообще не знал Кирштайна!» — хмуро подмечал Эрен.       — Да, Жан, мы все соболезнуем и не можем не выражать это, прости… — вдруг тоскливо заговорила Энни. — Всё-таки, в отличие от Галлиарда, мы давно знали Сашу и…       — Прошу, хватит! — взмылил Жан. — И без вас тошно! Езжайте уже в Марли — вас там ждут!       «Правильная реакция», — похвально закивал Эрен, заметив, как Порко убрал руку с плеч Кирштайна.       Неожиданно из-за угла вынырнул Леви, поникший и явно куда-то торопившийся. Йегер ещё сильнее округлил глаза, увидев нового гостя на горизонте. Но на секунду отвлекла Кэтрин, внезапно появившаяся сзади и толкнувшая ладонью в бок, громко рассерчав:       — Ты что меня бросил, даже не сказав?!       — Тихо ты! — шёпотом попросил Эрен. — Ты не видишь, что тут происходит?       И указав взглядом на воинов, принялся вместе с подругой молча следить за разворачивающейся картиной.       — Жан, мы просто… — попытался оправдаться Бертольд, как вдруг…       Леви быстро проскользнул мимо компании, напоследок постучав ладонью по плечу Жана и выронив:       — Соболезную. Ужасно.       И скорее занырнул в автомобиль… До этого незнакомый ни Йегеру ни, кажется, кому-то ещё.       Все округлыми глазами проводили выдвигающуюся дорогую большую и чёрную машину — в ней восседал мелкий Леви за рулём и совершенно один.       Порко выразил мысль, что крутилась в голове у Эрена:       — Ебать, откуда у него деньжища на такую тачку?.. Даже у меня не настолько дорогая…       — Уборщиком, наверное, подрабатывал, — нервно усмехнулся Райнер, тоже шокированный.       — Либо сэкономил на уборщиках в разведке, вот и навалил бабла, — скривил губы Бертольд.       — А если серьёзно… — прищурила взгляд Энни. — Откуда?       — Я… я не знаю… — Жан сглотнул ком страха в горле, всё ещё смотря вслед автомобилю, который уже давно скрылся в глубине длинной дороги. — Ещё это название магазина…       — Да, — нахмурился Бертольд. — Всё это странно — видели рапорт.       — Неужели это он?.. — дрожащим голосом говорил Кирштайн, отказываясь верить в виновность капитана. — Но как?.. Зачем?..       — Это реально всё очень странно, — нахмурился Порко и снова стукнул ладонью по плечу Жана. — Но я думаю, мы уже подключимся к следствию — это уже заходит слишком далеко, и поможем всё понять.       — Ты настолько любишь расследовать? — вскинул бровь Райнер.       — Ты знаешь, это моё любимое! — слабо улыбнулся Порко и снова повернулся к Жану: — Ладно, мы больше не будем тебя доставать. Но не могу не сказать ещё раз, что пиздец соболезную утрате.       И затем воины сели в машину и тронулись с траура за горизонт.       Жан с тяжёлым камнем в груди направился обратно, так и не заметив за деревьями притаившегося с горящими глазами Йегера, который уже намеревался рассказать всем о странной выходке Аккермана, ведь он не мог оставить улику или же очередную подставу мужчины без внимания…       И, на удивление, подруга в этот раз поддержала — видимо, тоже боязливо подозревала капитана, бывшего парня, который раньше казался таким хорошим, а теперь чернел в глазах, как тучи сегодняшнего неба, кои, кажется, уже были готовы выразить своё изумление, разочарование и грусть пронзающей землю молнией.

***

      Весь вечер Райнер печально попивал пиво, слушая барабанный ритм дождя, вплоть до того момента, пока опьянение само не поволокло в кровать и не заставило накрыться одеялом, даже не раздевшись: было чертовски грустно за Сашу, особенно добила похоронная церемония — до сих пор вспоминалось холодное тело девушки, пронзающее морозом собственное, и всё ещё не верилось…       Нет, это не мог быть я… Я бы не поступил так с ней. Он не способен на это.       К счастью, алкоголь отогнал тревожные мысли. Даже куча ночных сообщений, валившихся шквалом в чате эльдийцев, не отвлекли Райнера от погружения в глубокий и сладкий сон. Хоть он и прочитал оживлённую беседу, где Эрен, который уже, видимо, узнал своими способами про новую машину капитана, начал обвинять Леви, это всё равно не завалило разум Райнера вопросительными и восклицательными знаками.       На утро в памяти не было и следа о вчерашнем дне. Потому что он другой, с удовольствием проснувшийся и направившийся на любимую работу, даже не собирался забивать свою голову мыслями об эльдийцах.       Однако, как назло, именно с разговором о них и остановил на крыльце Порко, курящий рядом с братом. Может быть, если бы не тот, Браун даже не стал бы слушать Галлиарда-младшего, порядком надоевшего за последние несколько дней, но, так как Марсель, из-за которого сердце подпрыгнуло в груди, приветственно улыбнулся, спрятав руки за спиной, словно пряча сигарету, которую он, на самом деле, недавно выкинул, Райнер всё же остановился и выслушал Порко:       — Браун, слушай… — Он почесал затылок, неуверенно заговорив. — Понимаю, идея совсем ебанутая, но… может, мы всё же предложим Магату помочь немного эльдийцам? Они же тупые, нихуя без нас не разгадают…       Райнер, услышав просьбу, неожиданно нахмурился и жёстко ответил:       — Галлиард, если ты так хочешь разгадывать что-то, ты либо покупаешь себе кроссворды, либо идёшь на квест. Или можешь вообще переучиться на детектива, раз детская мечта до сих пор застряла в жопе. А здесь тебе не прокуратура…       — Да блять, Браун! — начал рычать Порко. — Тебе как будто самому не жаль эльдийцев!       Браун опасливо перевел взгляд на Марселя, который учил его совершенно другому, а затем, собрав волю в кулак, выплюнул:       — Нет. Совершенно не жалко.       — Ну вот опять! — насмешливо сказал Порко, ядовито ухмыльнувшись. — Как всегда, в нашем королевстве ничего не меняется: то господин Браун ненавидит эльдийцев, готов сжечь их на костре, то скучает так, что гоняет каждый день на остров и получает нож в спину от демонов в качестве подозрений, и его это ничему не учит! Когда ты уже обратишься в психиатрическую…       — Подожди, — приказал Марсель, неожиданно заткнув за пояс брата, и серьёзно повернулся к Райнеру: — Капитан Браун, всё же прошу Вас подумать. — Тон оказался слишком официальный, и неожиданный холод продрал тело Брауна. — Конечно, с одной стороны, идея глупая, на кой чёрт нам помогать эльдийцам — верно. Но с другой… это будет отличным предлогом подмять под себя разведкорпус — мы же всё-таки, чёрт возьми, наконец-то как-то поспособствовали улучшению качества их жизни. К тому же, это поможет правительству не потерять важный ресурс — нацию, где явно есть способные ребята на полях, которые могут от фрустрации начать употреблять наркотики и случайно убить себя, как уже известно по многим случаям в новостях. Однако решение за Вами. Что думаете?       И, конечно, Райнер не мог не пойти на поводу у трепещущего его сердце Марселя…       Поэтому он, смущённо опустив взгляд, выронил:       — Ладно… Скоро с ним поговорю…       Порко довольно ухмыльнулся, а Марсель — благодарственно. Райнер, недоумевая, почему мнение последнего разнится с тем, которое он вбивал ему в голову гвоздями пару дней назад, подумал, что тот явно просто пошёл на поводу у сердобольного брата, в котором недавно проснулось сочувствие — видимо, после возвращения Галлиарда-старшего не Землю. Удивительно, но такая черта Порко даже заставляла относиться к нему как-то спокойнее и с меньшей ненавистью.       Авось, гляди, и совсем остынет: главное, чтобы тот не узнал, что теперь Райнер иногда творит с Марселем — приятный румянец проснулся в щеках и еле впал снова в спячку перед тем, как зайти к начальнику.       А в это время Порко, собравшийся зайти обратно в помещение, вдруг услышал оклик:       — Порко!       Он удивлённо посмотрел назад вполоборота и увидел машущую Пик.       Девушка не знала, почему тот искренне улыбнулся, словно рад был видеть её, но надеялась именно на это, поэтому быстрее подошла к нему и волнительно спросила:       — Как ты? Как вчера всё прошло?       Улыбка немного спала с лица, и он, расстроенно опустив взгляд, признался:       — Грустно — как ещё? Конечно, я эльдийку не узнал нормально, но видать, она реально была хорошенькой, какой она мне и показалась: все так горевали, что я сам чуть не заплакал.       — Да уж, похороны — это реально ужасно печально… — тоскливо опустила взгляд и Пик.       — Хоть мы все и поносим эльдийцев, но видно, как они любят и ценят друг друга — кажется по рассказам брата, что демоны в Аду так не делают, — пожал плечами Порко.       И вдруг, оба увлечённые аурой друг друга и забывшие о парне рядом, внезапно услышали его голос:       — Поверьте, настоящие демоны так не переживают друг за друга. — Старые друзья повернулись на Марселя, который опёршись локтями на бортик крыльца, докуривал вторую сигарету и слушал разговор. — Поэтому я не считаю правильным полагать, что эльдийцы — демоны. Да, коварнее, чем мы, но… тем не менее, это не совсем верное утверждение.       — Наверное… — грустно вздохнула Пик и печально увела взгляд вниз.       Порко глядел на неё — она чувствовала кожей его взор, и мурашки посыпались по телу; однако девушка не решалась сказать что-то, да и парень почему-то не продолжал диалог, явно хотев, но не могши, поэтому выбросив давно потухший бычок в урну, совершенно позабыв о нём, когда увидел Пик, предложил:       — Ну что, погнали, что ли, работать?       — Да, пошлите, — кивнула Фингер и заметила, как Марсель снова выкинул окурок за крыльцо, даже не потушив, и быстрее всех побрёл в здание. Это оказалось отличной темой для разговора, и она спросила Порко: — А почему он никогда не выкидывает бычки в урну?       — Хз, — пожал плечами Галлиард. — Я никогда не спрашивал.       — Ну ладно… — вздохнула Пик и быстрее парня скрылась за дверьми военной части...       Совершенно не зная, что Марсель, давно хотевший свести двух друзей, поговорил и с Порко, который, подняв из недр воспоминаний старые чувства к подруге, хранящиеся там с детства, тоже задумывался о привлекательности той, но опасливо понимал…       Что с таким, как он, Пик лучше не начинать отношения: обожжётся о горячий ветер его натуры, как бы тот ни хотел игриво подуть в неё.

***

      К вечеру Магат собрал воинов и с превеликим удовольствием сообщил, опёршись на стол кулаками перед сидящими служащими:       — Что ж, правительство оказалось не против, чтобы мы помогли, как раз таки из-за твоих аргументов, Порко.       Тот ухмыльнулся, даже не ощущая вину за то, что просто процитировал при вызове в кабинет те слова, которыми Марсель уговорил Райнера на действие, заставив Тео обратиться к верхушке.       — Но… нам нужен план. Кто с чего предлагает начать? — поинтересовался начальник.       Энни вдруг вынырнула из тени, единственная стоявшая и отклеившая спину от стены, а потом серьёзно заговорила:       — Опираясь на материалы дела, я могу предложить такой план действий: теория, выдвинутая Жаном и отображённая в отчёте последнего посещения Парадиза, сейчас звучит вполне логичной, так как, во-первых, Леви Аккерман мог убить Сашу из-за предположения о названии магазина и слишком сильного настаивания на рассмотрении этого аргумента. А также стоит учесть, что Аккерман купил новую машину, и это выглядит довольно подозрительно: откуда у него столько денег? И если учесть, что их может быть много благодаря бизнесу, то будет неудивительно, что он отсыпает деньги военной полиции, чтобы та покрывала его и соучастников.       — С другой стороны, — задумчиво заговорила Пик, — может быть, кто-то его специально давно подставляет? Может быть, кто-то специально назвал магазин так?       — И тыкнул пальцем в небо? — усмехнулся Порко. — Ещё скажи, что неизвестный перевёл ему деньги, чтобы он купил машину.       — Но это как-то нелогично… — нахмурился Бертольд. — Он слишком подставляет себя. Он как будто не подозревал, что могут перевести название и послушать его. А убийство — так это вообще прямо точно наводит подозрения на себя самого. Тем более, из-за такой глупости он явно не стал бы убивать — он вообще не тупой…       — Логично, — кивнул Марсель, — но в любом случае, он может и специально отводит таким образом подозрения от себя, типа: я же не тупой, так бы глупо не стал поступать! Так что, мне кажется, стоит проверить счета, выписки военной полиции… порыться у них даже в бумажках, потому что они явно не проводят это через бухгалтерию.       — Не думал, что ты так много знаешь, Галлиард! — усмехнувшись, похвалил Магат. — Но как мы это провернём? Если предупредим, то, конечно, они всё спрячут!       — У меня есть там знакомые, которые, несмотря ни на что, работают честно, — сообщила Энни без капли страха в глазах. — Могут организовать всё по-тихому.       — Я бы на твоём месте не доверял эльдийцам, — пронзил взглядом Магат.       — Ну мы можем изначально проверить выставленные счета бухгалтерии, хоть явно от этого и будет мало проку, — начал Порко, — а потом уже всей этой хуйнёй заниматься, если вдруг ничего не найдём.       — Вот ты, Галлиард, и будешь ответственным за проверку бухгалтерии — она вся есть в базе данных! — выпалил Магат и ошарашил его заявлением. — А если уж ничего не найдём, то придётся поехать туда. Думаю, справятся с задачей Энни, так как у неё там есть, кто поможет, и, пускай…       — А можно я? — вдруг вызвался Марсель, воодушевлённо подняв руку.       — Марсель, — погрубел голос Тео, — ты всё отказываешься провести эксперимент, чтобы доказать свою силу воина, зато на задания ходить горазд! Тебе что, так интересен Парадиз?       — Ну, мне интересно участвовать в важных делах, — немного смущённо улыбнулся Марсель. Только Магат хотел что-то ответить, как он перебил: — Давайте я поучаствую в этом, а потом сразу проведём эксперимент?       — Нет, — отрезал Магат. — Сначала эксперимент, потом уже всё остальное.       — Ладно, — грустно вздохнул Марсель.       — Какой эксперимент? — волнительно поинтересовался Райнер.       — Он утверждает, — начал пояснять начальник, — что у него остались силы титана. Вот я и хочу это проверить.       Все удивлённо уставились на парня, первый раз услышав эту информацию. Тот, кажись, сам неуверенный в том, что говорил, сконфуженно опустил нос — не думал, что это будет обсуждаться на всеобщее обозрение.       Да и вообще, неделька, казалось, будет интересной… Но не допустит ли кто-то ошибку? Или же, может, сотрёт следы раньше времени?       Это и предстояло узнать…