Barbarian

Грянул выстрел: не по команде, не многократный да и вообще не оттуда, откуда его ждали. Будто громом пораженный упал солдат напротив возвышения эшафота у стен крепости. Тут же воцарилась паника в рядах — никто не смог рассмотреть на восточной стене за настилом стрелявших, солнце било по глазам в то время, как по ногам остальных стрелков снова пальнул залп. На этот раз отпугнули. Мгновения суматохи, и на стенах стоят несколько человек, перебегая между брешей парапета, один из них перелетает большим хвостатым снарядом, тяжело приземляясь прямо на эшафот и почти проламывая трещащие доски под ногами. Одергивает скрывающий его по самое лицо плащ, делает шумный вдох и вдруг с оглушающим шипением выпускает из легких облако черного дыма, растекшегося во все стороны завесой. Люди на стене, казалось, сами опешили от такого представления их соратника, но тут же опомнились, снова пальнув слепо в дым и зазывая. — Не мешкай, фокусник! — стрелок на стене попадает в еще одного выскочившего из дыма солдата и вовремя прячется от чиркнувшей по камню пули. Этот самый фокусник оборачивается к застывшей как изваяние Очако, и та аж ахает — на нее смотрит Бакуго. Не какая-то ее предсмертная иллюзия, потому что слишком сильно грохочет в ушах и достаточно больно тянут запястья веревки. Катсуки надвигается на девочку горой, выхватывая из-за пояса кинжал и вспарывая веревки, а потерявшая всяческий дар речи служаночка едва не оседает там же, где и стояла. Шаман что-то рявкает на своем языке, хватает ее под мышку, как мешок с опилками, и резво припускает по настилу в сторону стены. На самом краю за спиной свистят пули, и Бакуго успевает с разбегу прыгнуть к краю стены, схватившись за чью-то руку. И его Урарака тоже узнала — это тот мужчина из камеры прямо рядом с Бакуго. Он тоже пришел за ней? Они сговорились? Над головой пальнул выстрел и Катсуки взвыл зверем, рука его отлипла от тела. Полетевшая вниз Очако не успела даже вскрикнуть и зажмуриться, как ее снова дернуло — колдун успел схватить за подол юбки. Ткань затрещала по швам, но выдержала, и мужчина полез вверх, утягивая сложившуюся пополам служаночку за собой. Скинул ее за парапет стены, а к каменой дорожке девочку придавил второй мужчина. И опять же это оказался еще один заключенный. — Скучала, малютка? — люто оскалился он, вскинув винтовку и пальнув наобум. В ответ же три выстрела снесли крошку с камня. Урарака только закрыла голову руками, не смея подниматься с колен, когда Шаман рядом дернул ее за пояс, срывая с нее фартук. — Что ты делаешь?! Но тот ни слова не проронил, только пригнулся за парапетом, стиснув застиранный серый подол в кулаке и что-то шипя в ткань. Те оба смотрели на него, как на сумасшедшего, а стрелки уже взобрались на эшафот. На голову девчонки сыпанули искры, отбитые очередной пулей от камня. И тут хлопковые пояса зашевелились, как черви, зажили своей жизнью и начали покрываться белой, будто рыбьей чешуей. И Бакуго просто швырнул его за стену на эшафот, прямо в сбежавшуюся кучу солдат, зажав кровоточащее правое плечо ладонью и оскалившись. За стеной тут же раздалось протяжное змеиное шипение: упавший на эшафот фартук обернулся двухголовой белой змеей, трещащей хвостом как гремучник и плюющейся горящими вязкими шматками. Но так их остановить не смог — дверь башни, ведущей как раз на эту стену, распахнулась настежь, и на них уже бежит дюжина солдат. Бывший заключенный толкает колдуна в сторону стены, а тот, ни слова не говоря, хватает девчонку левой рукой за запястье, утягивая за собой рывком. — Нет, стой! — в панике пытается тормозить пятками Очако, понимая, что высота стены порядка пяти метров, но для Бакуго она словно ничего не весит, и он просто перемахивает через парапет, уволакивая ее за собой. И девчонка может только зажмуриться от испуга, мгновения ничего не соображая, а потом шмякаясь в чужую охапку, тут же опускаемая на землю. Снова с силой тянет за собой, а та понять не может, что за чудеса, почему они не разбились. Из-за угла слышен галоп, но Урарака опомнилась, снова обернувшись к стене с большими от испуга глазами. — Подожди, а как же!.. — Он сказал, что готов погибнуть, — рявкает в ответ колдун, встречая двух лошадей, и Очако снова в шоке — верхом к ним подъезжают Серо с Каминари. Ханта вылетает из седла, тут же бросаясь к девчонке, но, вместо того чтобы обнять, толкает ее к лошади. — Уезжайте, быстро! — Но как же… — Нет времени! — перекрикивает выстрелы Денки, придерживая гарцующих лошадей за поводья, пока колдун вскакивает на место повара и тянет за руку девчонку, втаскивая в седло перед собой. И оба бьют стременами по бокам, пуская коней в галоп. Очако лишь панически озирается назад, мельком увидев падающее со стены тело и слыша зычный крик повара сидящим в засаде стрелкам. Но они уезжают в сторону города, тут же заезжая в узкие проулки и распугивая местных жителей на полном скаку. Каминари начинает притормаживать, ссылаясь на то, что при такой спешке их может заподозрить городская стража, поэтому до окраины добрались уже без спешки, но все равно через раз оглядывался, ошпаренно дергался, понукая и в то же время придерживая за узду. Бакуго на него пару раз рявкает, а сам все прикрывает голову Урараки от особо любопытных взглядов. Та всю дорогу сидит зажмурившись, прилипнув к туловищу колдуна под плащом и трясясь, все равно что осиновый лист. Под кожей как колючая шерстяная накидка крутятся противоречивые паника, ужас, счастье, отчаяние… Все это подкатывает к глотке тяжелым копошащимся комом, скручивает пальцы на руках в еще более крепкий захват, не давая вывалиться из седла от слабости. С ее головы сдернули плащ, и Очако жмурится на холодное утреннее солнце, видя перед собой побелевшее лицо Каминари. — Она не усидит в седле, поезжайте так, — молит он Бакуго, подойдя близко, перегнувшись через седло и хватая ручки девочки. — Очако, слушай. Не знаю, как так все обернулось, но ни я, ни Серо и Минору — мы не хотим, чтобы ты погибла. Ты не заслуживаешь смерти после того, на что решилась. Ты… Ты х-храбрая… Он закрывает лицо рукой, сдерживая слезы, но продолжает сквозь хрип тарахтеть. — Уезжай отсюда, мы не сможем с тобой поехать, — завывает он глухо, отпуская ее, а Урарака тоже плачет, тянет к другу руки, но поперек живота ее держит варвар, не позволяя даже дотянуться. — Он защитит, увезет тебя далеко, где безопасно, он поклялся, — Денки смотрит на нее нежно и болезненно, а глаза красные, и мокрые ресницы дрожат, роняя слезы на искривленные губы и шерстяную накидку. — Уезжайте! Быстро! И Бакуго, будто смилостивившись напоследок, дал им хотя бы соприкоснуться пальцами, после урывая девчонку за собой. Словно выкрал ее из отчего дома, пришпорив чалого коня по узкой улочке в сторону окраины. Очако смотрит ему за плечо, в отчаявшиеся глаза Каминари, и внутри все обрывается от горя. И слезы катятся по шекам без остановки, стряхиваемые резкой рысью, Очако снова прячется лицом в плащ на плече варвара — сейчас только он кажется ей достаточно надежной опорой. Опорой для чего? Она сама не знала.