Сисëцу:«Новый источник»

«Странная женщина» «Говорит странно» «Ведет себя странно» «Ей что-то нужно от меня» «Всем что-то нужно» Предложение госпожи Хары прозвучало как гром среди ясного неба. Он был чертовски напуган, так как не понимал её мотивов. Все её слова звучали как бред для полоумных глупцов, которые познавали мир через рассказы о славных героях, всегда побеждающих недобросовестных чиновников и злых духов. ... Сабито и сам был таким когда-то. Когда-то давно. Когда все было хорошо.

***

— Хэй, Сабито, ты чего там застрял? — А? Сладкий запах хвои в перемешку с нагретой солнцем листвой. Легкая духота и теплый воздух неприятным осадком оседали в легких. Холодные капли пота стекали по разгоряченной спине, создавая неуютный контраст. Они уже довольно долго идут по лесу. Ноги ныли и ходить было все тяжелее, но жаловаться было нельзя. Брюзжание – удел стариков и слабаков, а Сабито себя таким не считал. Мальчик, не привыкший пересекать такие дальние дистанции, все никак не мог догнать своего отца и прилично от него оторвался. Мужчина двигался быстро и уверенно, пересекая поросшую высокими кустарниками территорию. — Са-би-то! Резвее шевели ногами! — Да иду я, иду, — пролепетал мальчишка едва слышно, кое-как отдышавшись. Сабито оперся на шершавую кору дерева и согнулся пополам. Он специально выбрал такое место, чтобы отец не смог его увидеть из-за кустов. Если бы увидел – пристыдил. Но не зло, а по-доброму, шутя. «Хоть бы ветерок подул» Отец обладал весьма специфичным юмором, который представлял из себя помесь глупых каламбуров, не имеющих никакой смысловой нагрузки. Причем вбрасывал он их в абсолютно случайный момент. Будь то оплакивание побитого дождем урожая или веселая пьянка в честь дня рождения соседа. Мама лишь неловко улыбалась, скорее от глупости сказанного, чем от остроумия «шутки». А Сабито уже привык и почти никак не реагировал. Мужчина был сильным и приветливым другом для каждого человека в их деревне. Он всегда старался искать плюсы в любой ситуации, чем цеплял большинство людей. Конечно, некоторым индивидуумам приносил дискомфорт этот вечный поток энергии, но им ничего не стоило просто избегать его или игнорировать. Отец не обижался и все прекрасно понимал. Даже несмотря на то, что определенный круг лиц его недолюбливал, он не переставал здороваться и улыбаться, интересуясь их делами, скорее уже по привычке, чем из любопытства. Сын же его в этом плане больше походил на мать. К окружающим относился с осторожностью и скорее ожидал от незнакомца плохого, нежели хорошего. Но от отца он получил весомый пласт идеалов, которые впоследствии легли в основу его личности. — Ну что? Вымотался? — сзади послышался насмешливый голос. Сабито замер на мгновение и, собрав себя в кучу, смог с придыханием выдавить из себя: — Ничего подобного. — Вижу-вижу. А лицо у тебя цветом с клен только из-за жары? Сабито решил промолчать. Сейчас любое неосторожное слово могло стать отправной точкой для позорной остроты. — Давай, заваливайся на спину. Немного осталось. — Не, я сам. — Уверен? — Сам же сказал, немного осталось. На своих ногах здоровее буду. Мужчина улыбнулся шире и потрепал сына по голове. — Похвально. Его слова растеклись теплой волной по всему телу и придали сил двигаться дальше. Хоть мальчик этого и не признавал, но в глубине души лелеял признание отца. Мужчина при любом удобном случае говорил ему и матери о том, как сильно их любит, но... Для Сабито любить и гордиться – это две разные вещи. Утром небо было чистым. К обеду же собрались стремительно темнеющие облака. Вязкий воздух наполнится густым запахом полевых цветов. «Надеюсь то, что он хочет мне показать, стоило таких усилий» Когда они наконец-то дошли до места, Сабито уже подумал что лишится ног. Мужчина протянул ему небольшой калебас. Вода уже успела нагреться и приобрести неприятный привкус. — Бе, ну и мерзость, — выпалил мальчишка после того, как сделал несколько глотков. — Пей, малявка, пей. От противной воды еще никто не умирал, а от жажды вполне можно, — отец говорил все это стоя спиной к отпрыску, — ты только посмотри, как здесь красиво. Круглая поляна, обрамленная ароматными соснами и высокими кленами. Величественные деревья с ярко-зеленой листвой тянулись к только созревающим тучам. Слабый ветер едва трепал листву, заставляя ее шелест перекликаться с редким пением птиц. — Ну... Да. Ничего так. — Фу, ну что за сухая реакция? Где ты еще увидишь такое природное очарование? — Э-э-эм, везде. Это же лес. Справедливости ради, здесь было и правда красиво, но желание подтрунить над отцом было сильнее. Мальчик встретился взглядом с мужчиной и словил от того волну осуждения. Потом он наигранно обиженно отвернулся и что-то пробубнил себе под нос: — Эта ше льесь. Сабито улыбнулся. Могло показаться, что мальчику не нравился вечный энтузиазм, который исходит от его родителя. Но это не так. Он любил эту сторону папы. Ребячливая. Дурашливая. Но при этом ни капли не инфантильная. — Я думал, мы здесь для дела. — Чем не дело посмотреть на красивые места?! Я, между прочим, сюда еще твою маму водил! И ей здесь понравилось. — Или она настолько устала сюда добираться, что была готова сказать все, что угодно, лишь бы пойти домой? Лицо мужчины приняло еще более уязвленное выражение. Сабито был прав и знал это. Его мать была слабой и хрупкой женщиной, не привыкшей к длительному физическому труду. Она бы даже половину того пути, что прошел Сабито, не смогла пройти без одышки. — О! Слышишь? Мужчина резко подскочил и задрал голову. — Хм? Что слышу? — Кукушка поет. И правда. Где-то в ветвях деревьев отражалось одинокое кукование. «Странно. Обычно птицы замолкают ближе к дождю» Мальчик подошел к отцу поближе, и тот крепко ухватил одной рукой за плечи и второй изменил направление подбородка чуть выше. — Смотри, вон там сидит. — Где? — Ну вон там. — А. Ничего он не увидел. Кукушка хорошо сливалась с местностью, и тратить время на созерцание сосновых веток Сабито не хотелось. Все плохое настроение как рукой сняло. Мужчина ностальгически усмехнулся. — Жаль, что ты деда не застал. Помнится, когда я был в твоем возрасте, он мне говорил, что кукушки могут смерть предсказывать. — Это как? — Сейчас покажу. Мужчина отошёл на середину поляны и громко крикнул: — КУКУШКА-КУКУШКА, СКОЛЬКО МНЕ ЖИТЬ ОСТАЛОСЬ?! — это прозвучало так неожиданно и оглушительно, что Сабито вздрогнул. Голос эхом отлетал от деревьев, придавая восклицанию какую-то сверхъестественную силу. А затем молчание. Оглушающее. И немного жуткое. Почему-то стало холодно. Наверное из-за того, что начало грозы все ближе. Мальчику стало не по себе. Нужно было скорее убираться отсюда, пока не ливануло. — Ты напугал ее своим криком. Вот она и улетела. — Думаешь? — отец явно не придал значения безразличию птицы. — Я в этом уверен. Мужчина обладал крепким здоровьем и редкой харизмой. Никакая болезнь не могла иметь над ним власти. И недугов, желающих смерти, у него тоже не было. Так что пернатая предсказательница просто не была готова к такому громогласному обращению. Отец взглянул на небо и прицокнул языком. — Мда, что-то мы задержались. Первая капля упала на нос.

***

Мэса осторожно постучал в дверь. — Госпожа, к вам посетитель. — Я сегодня никого не принимаю. — Это мико Араи. «Ну как всегда. Её опять в храме загоняли. Даже по случаю такой трагедии не отпустили» — Пусти ее, и передай на кухню, чтобы подали чего-нибудь сытного. Когда Мари вошла, я почувствовала себя странно. Мы не виделись всего ничего, а казалось, что прошла целая жизнь. За последние сутки столько всего случилось, и положение дел кардинально поменялось. Я была в ступоре. Столько всего хотелось рассказать, а с чего начать было непонятно. Я столько раз рассказывала правильную версию истории, даже не думая, что смогу кому-то рассказать все как есть. Юная мико, должно быть, единственный человек на всем белом свете, который знает меня от начала и до конца. Единственный человек, который знает про демонов и поверит мне. — Знаешь, а я этой ночью чуть не умерла... С этих слов начался мой мрачный монолог. Я больше не плакала, только руки била крупная дрожь. Мари так внимательно всматривалась мне в глаза, что я не могла выдержать с ней зрительный контакт и постоянно тупила взгляд в сторону. Когда я закончила говорить и робко взглянула на её лицо, увидела лишь безграничные грусть и сострадание. — Мари, прости меня за Кими. Если бы я знала, что все так произойдет... — Не стоит, — она накрыла мою руку своими, — ты, должно быть, сильно напугалась. Как хорошо, что с тобой все в порядке. Что же касается Кими... Девушка отпустила меня и закрыла лицо руками. Уши покраснели. Я услышала судорожный вдох. В последний раз мы поднимали тему демонов около года назад. Откровенно говоря, после того, как мне исполнилось семнадцать, я по какой-то причине выдохнула. Казалось, что всю эту суету с демонами я себе надумала. Эта мнимая угроза казалась такой далекой. — Когда я смогу забрать ее? — сквозь пальцы донесся приглушенный голос. — Да хоть завтра, но... — я запнулась, подбирая слова, — не торопись. Тебе следует морально подготовиться. — Все настолько плохо? Я не смела от нее ничего утаивать. Осведомлен - вооружен. Пусть сразу поймет, что ее ждет. — Просто ужасно. Она убрала руки от лица. Глаза и кожа вокруг них покраснели. Комната погрузилась в тяжелое молчание. Хоть мысли наши и различались, но шли они в одном направлении. «Что делать дальше? » В дверь постучались. — Можно войти? Кого угодно, а его я вообще не ожидала увидеть сегодня. — Да-да, Сабито, входи. Мальчик появился в дверях с подносом в руках. — Это попросили передать с кухни. Я нахмурилась и чуть саркастично протянула: — С каких пор моих гостей запрягают работать на кухне? Мальчик опустил поднос на стол и отошёл. Мне показалось, что сейчас он как будто намеренно увеличил между нами дистанцию. Я решила не обращать на это внимание и поскорее потянулась к угощениям. — Сам вызвался. Не хочу быть нахлебником. Его слова встали мне поперек горла. Я судорожно откашлялась и выпучила на него глаза. — Что-что?! Кто ты? Сабито ничуть не смутился от моего непривычного поведения и спокойно повторил: — Нахлебник. Я отработаю одежду, еду и кров. «Мальчик, ты адекватный?! Ты за кого меня принимаешь?! » Возмущению не было предела. Или я испытывала странное восхищение. Пока было не особо понятно. — Сабито, мальчик мой, я конечно ценю твой благородный порыв, но... Ты хоть понимаешь в какое положение меня ставишь? Сабито поднял голову и без страха посмотрел мне в глаза. — Я хочу отплатить за проявленную ко мне доброту. Извините меня за недальновидность, но я не понимаю, чем мой поступок вас расстроил. «Человек, который спас меня от верной смерти и по совместительству мой гость, сейчас работает на кухне, вместо того, чтобы отдыхать и дать себе восстановиться после серьезного ранения. Действительно. Почему же я так расстроена?» Я с раздражением выдохнула и устало откинулась на спинку стула. — А если бы ты согласился на мое предложение, то больше бы и дня в жизни не работал за гроши. Я установила между нами зрительный контакт, который он, не выдержав, разорвал, закрыв глаза. — Эх, а я то думала ты всё обдумал и пришел давать ответ. Или... — я указала ладонью сначала на поднос, а затем на него, — это был недвусмысленный намек? Мальчик сконфузился и начал заметно нервничать. — Я-я хотел поговорить с вами об этом завтра. Не знал, что еда предназначалась вам. «Теперь понятно почему он от меня шарахается. Хотел слинять побыстрее» — Вот как... Ну что ж... Можешь идти. Мальчик уже хотел развернуться и как можно скорее покинуть комнату. Он так бы и поступил, если бы я опять не подала голос: — Стой, — я добавила уже чуть мягче, — уже освоился в поместье? Сам дорогу нашел или подсказали? Сабито немного расслабился и с вымученной улыбкой ответил: — Окада-сан объяснила дорогу. — Славно. Теперь ступай. — Доброй ночи, госпожа. — Доброй-доброй. Когда мальчик скрылся из виду, затихшая Мари высказалась: — Какой необычный цвет волос. Ну, собственно, как и сам владелец. — И не говори. Всегда выпадаю в осадок от его действий. Вроде достойные вещи говорит, а вроде бред сивой кобылы. — Что? Почему это? — Да потому что. Совершенно оторванный от реальности паренек. С зарплатой наших кухарок он всю жизнь будет батрачить на мою семью. Мари вопросительно на меня посмотрела. Я показала ей раскрытую ладонь и стала перечислять, загибая пальцы. — Еда, вода – это раз. Все первосортное. Едим с одного стола. Одежда из дорогой и качественной ткани – это два. Медицинские услуги – это три. Его рану на лице, между прочим, зашивал лучший доктор в городе. Шрам, конечно, останется, но будет в двое меньше и изящнее, чем мог бы быть. Все это уже выходит на кругленькую, но не критичную сумму. Но учитывая маленькую зарплату и то, что он, работая, будет изнашивать одежду и питаться так, как следует растущему организму, мы получаем порочный круг, из которого он никогда не выберется. Мари странно на меня смотрела и улыбалась. — В этом вся ты. Некоторые еще подумать не успели, а ты уже перевела все в денежный эквивалент. — Не смотри так на меня. Не я такая, а жизнь. — Да-да, как скажешь. Кстати, — Мари потянулась к чайнику и стала разливать напитки по чашкам, — ты говорила про какое-то предложение. Мне стоит про него знать или я пожалею об этом вопросе? — Да нет. Я бы и сама тебе все рассказала. Я кратко пояснила ей за глубокую задницу, в которой оказалась из-за внезапной смерти отца. При этом, не забывая, красочно ненавидеть вслух своих родственников. — Ну вот я ему и предложила войти в состав нашей семьи в качестве моего сводного брата. Я бы усыновила его, но вряд ли наверху поймут правильно. Мама согласна делать все, что я скажу. Она признает в нем сына своего супруга. — Чтобы?... — Чтобы взять у императора отсрочку. Мол, мальчишка еще маленький, зеленый. Его всему учить надо. Рано ему еще во главе становиться. Он вообще до этого был номином. Так что ему обучение понадобится сто процентов. За время до его совершеннолетия я покажу себя как компетентный глава рода, и меня оставят на месте. Откровенно говоря, я бы еще хотела остаться у руля власти в префектуре. — С ума сойти. Вот это у тебя аппетиты. Я, конечно, без понятия, как там у вас, чиновников, все устроено, но мне кажется, что старики тебя так просто к власти не допустят. Ладно, глава рода, но стать губернатором... — Ты верно говоришь. Мне предстоит непростой путь. «Прям тест от папаши на повышение квалификации. Очень в его духе. Не справлюсь, значит, слабачка. И просто так штаны просиживала. Хм... Тест...» Русло разговора снова вернулось к Сабито. — Хороший выбор. Глаза честные очень. — Я тоже так подумала. А еще он сирота. Поэтому решила предложить это именно ему. — Ты не боишься критики из-за мнимой неверности твоего отца? — Ох, милая моя, поверь мне, внебрачный ребенок – не самое грязное пятно на репутации папаши. А что насчет критики... — я указала пальцем на себя и с невеселой улыбкой констатировала, — глава рода – женщина, ее мертвый отец – единственный государственный деятель, который пошел против бюрократии и попортил карты верхушкам, ее мать – затворница, которая игнорирует общественные нормы и не выходит в свет потому, что считает всех вокруг себя паразитами и идиотами, и наконец ее брат – на половину простолюдин. Ты не думаешь, что наша семейка друг друга стоит? — Ну если смотреть под таким углом, то Сабито самый нормальный из вас. — И я о том же. Но, думаю, ему все равно достанется больше всех. Маме все равно, что про нее говорят и мне руку в рот не клади – по плечо откушу. Немного подумав Мари сказала: — Ты точно справишься? — Справлюсь. Всегда справлялась. — Ну смотри. Поступай, как знаешь. Мы еще какое-то время сидели и пили чай в тишине. — Знаешь, я ещё кое-что заметила в этом Сабито. — Хм? Ты о чем? — Знаешь же, что я работаю в храме, и каждый день работаю с огромным количеством людей. Так вот... — она с сомнением взглянула на меня и забарабанила пальцами по столу, — рядом с людьми, чей конец близок, обычно почти не бывает духов рядом. — То есть? Что-то внутри неприятно сжалось. — Нэо, я ничего не слышу рядом с Сабито.