Сладких снов

      Конечно, в дорогом салоне всё очень красиво обставлено, и очень даже приятно тут находиться. Я сижу в кресле, пока мне сушат мои уже голубые волосы.       Пока мне ровняли кончики волос, я решилась отстричь еще и челку. Теперь же я стараюсь не смотреть в зеркало, чтобы не испортить себе настроение. Уверена, мне не очень идет.       Кирилл, сидя на диванчике, попивает сок и пялится телефон. На меня тоже не смотрит — видимо, не хочет ломать эффект неожиданности.       Когда волосы досушили, я наконец глянула в зеркало и приятно удивилась. Волосы, что были очень длинными, стали глубокого аквамаринового цвета. Челка ничего не портила. Пусть просидели мы в салоне до самого вечера, это того стоило.       Повернувшись к Кириллу, я заулыбалась. Он окинул меня взглядом, с интересом вцепившись им в мои волосы. Он разглядывал меня с нескрываемой улыбкой.       — Тебе так даже лучше, — он аккуратно касается моих волос кончиками пальцев, а потом «расчесывает» их руками. Я покраснела от такого действия.       — Пройдем на кассу? — сказала парикмахер-колорист. И мы пошли за ней.       Не тут-то было, Даша. Не всё так просто. Деньги я забыла дома, а за окрашивание с нас взяли, на минуточку, пятнадцать тысяч рублей. Я снова опускаю взгляд, делая вид, что шарюсь по карманам, но там, конечно, просто так деньги не появятся.       Спустя мгновение слышу, как на кассе что-то пикает, и понимаю, что Кирилл… заплатил за меня. Мне стало не по себе. Он ведь не мой парень, чтобы за меня платить. Да и, к тому же, мне было очень стыдно.       — Пойдем, — без лишних слов Кирилл взял меня за руку и повел на выход.       — Я тебе верну, — шепчу ему почти на ухо, но он лишь хмурится.       — Не стоит. — отрезал парень. — Расплатишься когда-нибудь по-другому.       Я поджала губы, ведь понимаю, о чем он говорит. Это не то, чтобы обидно, скорее просто печально. Не хочу Кирилла без любви.       В машине мы молчали. Подъезжая к дому, поняли, что уже стемнело. Не успели. После этого инцидента Кира повез меня в отель.       И всю дорогу он не проронил ни слова. И я тоже. Предательская тишина. Мне не нравится. В отеле Кирилл выключил свет, включив телевизор. Там шел какой-то скучнейший фильм про любовь, от которого станет ещё паршивее. Поэтому я решила не смотреть.       Снова Кирилл снимает футболку, оставаясь в штанах, а я снимаю джинсы, оставаясь в одной только футболке. Ложусь на единственную кровать в номере, вытягивая ноги, а после прикрываю глаза.       Кира ложится рядом. Так близко, что я слышу его сбивчивое дыхание.       Я отворачиваюсь. Мне часто кажется, что даже то, что мы просто лежим на одной кровати — неправильно, пусть мы и перешли все границы уже давно. Кирилл стал мне кем-то родным, близким.       Он приближается ко мне немного, а потом утыкается носом в мои волосы. У меня от волнения заурчал живот. Может, это из-за другого: мы не обедали и не ужинали.       — Вкусно пахнут, — прошептал он, но я услышала. Да, краска действительно пахла вкусно. Чем-то шоколадным.       Я ничего не ответила. Кирилл приобнял меня одной рукой, а второй зарылся в волосы. Мне этот жест, конечно, был приятен, но я снова нутром чувствовала, что что-то не так.       — Кира, — начинаю я. О, я знаю, что я ему скажу. Застану врасплох и заодно узнаю то, что так давно хотела. — ты причастен к смерти своей бывшей?       Я резко поворачиваюсь к нему, чтобы видеть реакцию. Я была уверена, что он хотя бы вздрогнет. Ну или вообще замешкается, начнет заикаться, пытаться оправдаться, но он молчал. Просто смотрел на меня спокойно.       Ничего не отвечая, он улыбнулся, а после начал наматывать прядь моих волос на палец. Вздохнул как-то мечтательно. Взглянул мне в лицо, и в его глазах я увидела чистое небо, ясное, без бурь, и предельно ясный ответ.       — Нет.       И голос его не дрогнул. Он говорил настолько спокойно, что мне казалось, что он мертв внутри. И стало стыдно. Стыдно за недоверие, стыдно за свои слова, что звучали грубо.       — Когда она умерла, — начал Кира. — я думал, что пойду за ней. Выйду ночью из квартиры, и всё. Но меня остановила подруга. Помнишь, я рассказывал? — я кивнула. — Она охраняла мою дверь, чтобы я не вышел. И в один день случайно вышла за нее. Тогда её и не стало. И после этого я понял, что не хочу умирать. Что надо жить, чтобы больше не допускать ошибок. Знаю, странная логика.       Слёзы навернулись на глаза. Я поджала губы, пока Кирилл молчал. Он снова, черт возьми, смотрит на меня.       — Прости. — искреннее слово, над которым я думала весь его рассказ. Просто извиниться — не самый, конечно, лучший вариант, но я ничего лучше не придумала.       Кирилл снова улыбнулся мне. Так, будто не обижается.       — Почему ты мне не доверяешь, коть? — эта фраза как ножом по сердцу. Каждое слово. Мне стало паршиво. Он еще и назвал меня ласково так. Теперь я еще больше виню себя.       — Прости-и, — я закрыла лицо ладонями, а потом свернулась калачиком. Он всё еще перебирает мои волосы.       — За что ты извиняешься? — он делает вид, что не понимает, а на деле просто играется.       — Я знаю, что ты знаешь, — шепотом. Если я опустилась в глазах Кирилла окончательно, конец моему счастью рядом с ним. Наступит вечная боль.       — Меньше знаешь, крепче спишь.