Спасая Лили

* * *

      Ощущения были такими грязными и влажными, что хотелось в этот же момент развернуться и побежать домой. Не сесть на автобус, не поймать такси, не запрыгнуть на капот машины, следующей в нужном направлении, а просто бежать. Перебирать ногами, обливаться потом, поднять свой пульс до ста двадцати, чувствовать, как сжимаются лёгкие, и медленно задыхаться. В этом случае у меня хотя бы будет причина для объяснения того, почему моё тело ведёт себя так, будто я пробежала марафон, хотя я стою на одном месте уже около получаса. Ну, как сказать, стою, точнее, сижу под деревом в десяти метрах от главных школьных ворот.       Я, как самая трусливая дура, выпрыгнула из такси раньше точки остановки, потому что, как только глаза завидели знакомый забор, меня сразу стало мутить. Я вышла из машины с недоуменным водителем, который ошарашенно смотрел на меня, когда я рванула в кусты. Клянусь, если бы я сегодня позавтракала, то вся моя еда сейчас смотрела бы на меня, утопая в безжизненной жухлой траве. Но волнение, к моему счастью, вызвало из моего желудка лишь несколько звучных позывов, что напугали прогуливающуюся мимо старушку. Та на несколько секунд замерла, перекрестилась, перекрестила кусты, схватилась за крестик, висящий на сморщенной шее, и поцеловала его несколько раз, а после унеслась вперёд, бубня под нос незнакомые мне молитвы. Интересно, чего она ожидала? Что я, в роли живого куста, заговорю с ней? Или в конечном итоге загорюсь? Забавная барышня, которая убегала от, возможно, единственного живого доказательства существования Всевышнего.       Но надолго развлекать свой разум подобным бредом мне не удавалось. Как и не поддавались другие практики, что были приняты спасать от панической атаки. Я, кажется, перепробовала все способы, что смогли прийти мне на ум.       Я считала пальцы, сначала от одного до десяти, потом обратно, обязательно загибая их с большим усилием, чтобы почувствовать контроль над телом. Ногти, на которых уже успел отрасти ранее сделанный в салоне маникюр, впивались в мягкие подушечки сырых ладоней. Не помогало.       Техника «Пять вещей» с треском провалилась ещё на первом этапе. Сев на корточки и обнимая свои ноги руками, я не видела ничего вокруг. Шея крутилась только на несколько градусов, и то в по оси Х. За что вообще можно зацепиться, сидя в клумбе?! Ствол дерева, земля, куст неизвестного мне растения, ведь я ни разу не садовод, чтобы по форме опадающих листов угадать название и тем более сорт этого чуда природы. Больше ничего. Зависнув на двух с половиной, я окончательно сдалась, и не было никакого желания переходить на следующий пункт практики. Точно так же, как и полное отсутствие желания двигаться дальше. Мне до безумия не хотелось идти в эту проклятую школу просто потому, что я не знала, что меня там может ожидать.       Эта мысль звучала настолько тупо, что я не сдержалась и фыркнула себе же под нос.       Как можно не знать, как пройдет твой день, если он уже был прожит мною ранее? Звучит как бред. Но ещё более бредово звучит моя история. Я прям вижу себя в роли стендап-комика, который неловко, путаясь в своих же ногах, выходит в центр сцены. У которого из-за потных рук микрофон скользит вниз, поэтому мне приходится перехватывать его другой, такой же противной мокрой рукой, которую я не успела бы вытереть об джинсы, и, выдохнув чуть больше воздуха, чем может выдержать устройство, услышать пронзительный писк из колонок. Сама же ещё больше смутиться от этого, а потом заикающимся голосом начать: «Бывало ли у вас такое, что ты падаешь с крыши, а потом внезапно просыпаешься живой несколькими месяцами ранее? Нет? Тогда я вам расскажу, какого это…». И…       И я не могу никак продолжить этот бестолковый задел для шутки, ведь у меня просто-напросто нет продолжения. Я его ещё не пережила. Кроме той ситуации со старушкой, ведь это и правда было забавно.       Через зелёную ограду до моих ушей доносится приближающийся рёв мотора вперемешку с какой-то из песен Тейлор Свифт. Это сочетание такое знакомое, что мне даже нет смысла выглядывать на дорогу, чтобы чётко увидеть чёрную «Ауди» и водителя, который, как обычно, держит руль будто лишь кончиками пальцев. До сих пор не понимаю, как это у него выходит, ведь когда Дилан единожды посадил меня за руль, мне и сил двух рук не особо хватало, чтобы вовремя повернуть. Хотя, может, я просто делала что-то не так, ведь я и вождение так же далеки, как Солнце и Плутон.       — Что? — срывается с губ, когда я слышу девичий смех, который точно не является частью песни.       Я успеваю вовремя выглянуть из-за стен своей крепости, когда автомобиль проносится мимо и из открытого окна тянутся несколько белых локонов и тонкое запястье с серебряным браслетом, который я дарила своей лучшей подруге около года назад.       В прошлый раз на этом месте была я. Но сейчас я здесь, и события изменились. Тем утром меня, как обычно, встретил Дилан, и мы вместе направились в школу. Сегодня же я написала ему, что проспала и не успею собраться к его приезду, возможно, даже приду только ко второму уроку, поэтому отправила его одного.       Интересно, по какому такому пути он ехал, что подхватил Монику, которая живет в противоположной части его района. И какого чёрта он включил ей Тейлор, которую включает только для меня, потому что почему-то убеждён, что я её фанатка номер один.       Я мысленно записываю новый пункт в список своих бесконечных вопросов, что нужно будет как-нибудь ненавязчиво спросить у них об этом, так, чтобы они не поняли, что я их видела.       Ещё какое-то время я не двигаюсь с места. Улица передо мной совсем пустеет, и я опускаю взгляд на наручные часы. До начала первого урока остается пятнадцать минут. Если я хочу на него успеть, то мне нужно срочно покидать своё укрытие, пока муравьи не принялись строить вокруг меня свой новый дом.       Не поднимаясь в полный рост, я гусиной походкой медленно ползу в сторону школы. Когда живая изгородь перестаёт скрывать меня от чужих глаз, мне приходится выпрямиться и надеть на своё лицо маску «Всё в порядке». Я поправляю лямку съехавшей сумки, которую каким-то чудом не забыла, и на ватных ногах продолжаю путь. Колени так и норовят подкоситься от каждого шага, и я не могу угадать истинную причину такого поведения тела. Но решаю, что скинуть это на долгое пребывание в неудобной позе будет более успокаивающе для меня, чем ещё больше поддаваться панике, которая вновь постучалась в моё сердце.       Я как в бреду повторяю у себя в голове слова утешения и не понимаю, почему именно сейчас, в то время, когда ещё всё было нормально, я так боюсь зайти в логово хищников. Это ведь только два последних месяца были невыносимыми. До того, как моя жизнь пошла наперекосяк, я обожала приходить сюда. Кажется, в моём табеле посещаемости нет ни одного пропуска за два года.       Около ворот никого нет, также как и на парковке и на широкой лестнице, ведущей к широким дверям главного входа. Все ученики уже давно зашли в здание, а опаздывающих у нас почти не было благодаря мистеру Лонгману. Каждый боялся его как огня, ведь если ты столкнёшься с ним утром, то это могло значить только одно — наказания не избежать. Готовься неделю (минимум!) по вечерам закатывать вечеринки с ведром и шваброй в спортивном зале. И не дай бог ты оставишь хоть один квадратный сантиметр грязным, будешь перемывать всё заново.       От одного представления этого адского труда меня передернуло и заставило зашагать намного быстрее. У нас с ним, конечно, были на удивление отличные отношения. Думаю, я даже могу назвать его своим любимым учителем. Да и он ко мне был хорошо предрасположен, но что-то мне подсказывает, что он не делает поблажки даже самым близким людям.       Ну всё. Идти больше некуда. В представлениях о возможной отработки я в спешке преодолела путь и зависла с поднятой рукой у двери. Пальцы сжимают холодную металлическую ручку, а сквозь матовое стекло по коридорам плетётся куча людей.       А может, ну его, это среднее образование? Вернусь домой, соберу вещи в старый чемодан, сниму все деньги со счёта родителей, выкину симку из телефона, перекрашу волосы в рыжий и на попутке отправлюсь куда-нибудь в сторону Калифорнии. Устроюсь работать в Старбакс, поставлю палатку неподалеку или сниму маленькую комнатку. Буду говорить «Добрый день!» и «Хорошего дня!» на протяжении двенадцати часов, а потом, закрывшись от всех, молча смотреть глупые сериалы или читать девичьи книги про вечную любовь. Не вылезать из спортивных шорт и белой футболки без принта так долго, что в мою кожу навсегда впечатается неравномерный загар, на котором в старости будут видны пигментные пятна с веснушками, но мне будет всё равно. Можно даже будет завести кошку, если когда-нибудь мне станет слишком одиноко…       — Тебе нужно зайти, — уже знакомый голос пролетает где-то над левым ухом, а рядом с моей рукой на ручку ложится другая. Я чувствую от неё ещё больший холод, чем от металла, который уже успела нагреть своими пылающими ладонями. Кажется, у меня жар.       — Я не…       — Можешь, — перебивает он. — Давай, вперёд. Я зайду немного позже.       Я не успеваю и слова возразить в ответ, как дверь распахивается, и моё трясущееся тело вталкивают внутрь. Мне кое-как удаётся не запутаться в своих же ногах, чтобы не упасть на самом пороге, но даже так несколько удивлённых учеников кинули на меня свои заинтересованные взгляды. Я натягиваю на себя улыбку дурочки и машу рукой, как бы говоря, что никаких проблем нет. Судя по тому, как наблюдающие вновь возвращаются к своим делам, это прокатывает, и я, развернувшись на месте, толкаю дверь, чтобы уйти отсюда. Сколько бы усилий я ни прилагала, она не поддаётся.       Чёртов Джастин держит её с той стороны, не позволяя мне сбежать. Вот же говнюк!       Мне не остаётся ничего, кроме как двигаться дальше. Иначе, если я продолжу биться в стену, то привлеку ещё больше внимания и странных взглядов. А я не могу себе такого позволить, не при моём-то статусе.       Ладно, пофиг не всё. Пока ещё я, мать вашу, Лилиан Уотсон, без нескольких месяцев королева школьного бала. Любимица учителей с отличными оценками. Пример для подражания других девушек и воздыхания всех парней школы. Мой парень — капитан футбольной команды, а лучшая подруга — группы чирлидерш. Чего мне бояться? Ведь я буквально богиня среди них.       Я вновь поправляю сумку, откидывая ту чуть назад, чтобы моей виляющей походке от бедра ничего не мешало. Пальцы крутят локоны у лица, а губы растягиваются в лёгкой улыбке, которая сводит с ума каждого, кто на неё смотрит. Пока я плыву по школьному коридору, все приветствуют меня, то и дело отпуская комплименты, которые я с лёгкостью принимаю и обязательно хвалю за что-то в ответ. Всё снова стало так, как было раньше, и мне с трудом удается проглотить нарастающий ком неуверенности. Ведь взгляд человека, который знает, что случится дальше, который единственный в этом мире видит меня настоящую, смотрит мне в спину. Я его не вижу, но чувствую, как в районе лопатки горит, и пожар тянется все ближе к сердцу в желании сжечь его дотла.       Но я не злюсь на Джастина из-за этого. Как можно злиться на человека, который умер в попытке спасти тебя и который, несмотря на прошлое, готов помочь тебе всеми силами? По крайней мере, он так обещал.       Мне не осталось ничего, кроме как доверить свою жизнь абсолютно незнакомому человеку.

* * *

      — Я не могу понять одного… — ноги носят тело по небольшой комнате от одной стены к другой, в руках уже холодный недопитый чай, про который я давно забыла и держу просто по привычке.       — Да что ты… — саркастично замечает парень. Джастин сидит в кресле, скрестив руки и ноги, а слева от него на спинке лежит кошка. Их глаза синхронно наблюдают за тем, как меня носит из стороны в сторону, будто я та самая неуловимая точка от лазерной указки.       Я прекрасно понимаю, что он имел в виду, ведь с момента, когда я пришла в себя, мой рот не закрывался. Новые вопросы лились из меня бурным потоком, ударяясь о камни непонимания. Как мы выжили? Как очнулись в октябре, если умерли в апреле? Почему на нас нет ни следа? И почему мы помним прошлое (или будущее, я уже сама запуталась)?       — Зачем? — продолжаю.       — «Зачем» что?       — Зачем нас воскресили?       Он медлит с ответом и вместо того, чтобы хоть что-то предположить, наконец-то расцепляет руки и отпивает из своей кружки. Его лицо хмурится то ли от моего вопроса, то ли из-за горечи напитка.       — А ты как думаешь?       — Не знаю, — я плюхаюсь на край кровати и только сейчас понимаю, как ноют мышцы икр. — Обычно в фильмах подобное происходит для того, чтобы главный герой мог что-то изменить в прошлом. Защитить близкого человека, спасти мир от неминуемой гибели…       — Вот тебе и вариант.       — Мне некого защищать, а спасение мира тем более не входит в мои планы, — невольно бурчу я.       Меня сильнее прежнего начинает раздражать его наплевательское отношение. Бибер ведёт себя так, будто подобное происходит с ним каждый вторник. Он спокоен как удав, хотя должен в панике бегать рядом со мной и рвать волосы на голове, сходя с ума от произошедшего. Что с ним, чёрт возьми, не так?       — Ты не права, — мужские пальцы неловко тычут в кошачью шею. Он пытается погладить животное, которое уворачивается от его касаний любыми способами, а затем спрыгивает с нагретого места и забирается ко мне на матрас. Кажется, ей совсем не нравится, когда её трогают. — Ты можешь спасти свой мир.       — Окей, но тогда зачем вернули тебя?       — За компанию? Или во имя справедливости. Ведь я невинная жертва и всё такое…       Я ни на йоту не верю ему, и его отстранённое поведение только больше помогает мне укрепиться в своём недоверии. Этот парень точно что-то скрывает. У каждого человека есть то, о чём он жалеет и желает исправить, ведь невозможно прожить до восемнадцати лет, не совершив ни единой ошибки. Только если тебя закрыли в помещении и не выпускали два десятилетия. И то ты бы захотел вернуться, чтобы как можно скорее выбраться или вообще сбежать заранее. А значит, Джастин точно скрывает от меня что-то такое, что может меня напугать.       Будто подтверждая мои немые догадки, шершавый язык моей новой подруги проходится по моей ладони, а затем она упирается головой во влажную кожу. Я глажу мягкую шерсть и ловлю тревожный взгляд напротив.

* * *

      — На что ты там так залипла?       Моника толкает меня плечом с такой силой, что я от неожиданности чуть не падаю со стула. Она занимает моё прежнее место своей головой и рыщет глазами по забитой столовой в поисках источника моего интереса. Я принимаюсь мысленно ругать себя за неосторожность и молиться, чтобы она ничего не поняла. Но по её следующей фразе понимаю, что мне опять не повезло.       — Иу-у-у, — её лицо искажается в отвращении. — Только не говори мне, что ты запала на… А как его вообще зовут?       Я смотрю в её направлении и на секунду сталкиваюсь взглядом с Джастином. Именно из-за того, что он тоже смотрел в нашу сторону, моя лучшая подруга его и заметила. Парень, завидев моё испуганное побледневшее лицо, сразу же отставляет в сторону свой недоеденный обед и спешно направляется к выходу из помещения. Он настолько невидимый, что никто из присутствующих даже не обращает внимание на то, что кто-то покинул столовую всего лишь через десять минут от начала обеда. Никто, кроме нашей троицы, потому что даже Нейт оборачивается, чтобы понять суть нашего разговора и посмотреть на человека, который заставил такую красавицу, как Моника, забыть о поддержании вечно идеального лица. А я не могу уложить в своей голове, как раньше никогда не замечала этого парня. Мы впервые встретились только неделю назад, и теперь я каждый день и даже каждую перемену обязательно где-то вижу его. Или это та самая обманка мозга, при которой, когда узнаешь что-то новое, начинаешь постоянно натыкаться на это и сходишь с ума от мысли «Как я раньше этого не знала, это же было всегда так близко?!». Или Бибер теперь старается держаться немного ближе, чтобы приглядывать за мной.       — Кого? О ком ты говоришь? — я решаю состроить дурочку. В последнее время этот вариант работает как никогда хорошо. Мне становится немного легче, когда дверь за Бибером закрывается.       — Джон? Джаред? Что-то такое… — Нейтан перебирает созвучные имена в своей памяти. Он довольно близок к правде, и я удивляюсь, откуда он вообще может знать его имя, ведь я раньше вообще не знала о существовании этого парня. — А, точно, Джастин!       — Ты что, знаком с… этим? — голос Моники вырос на несколько октав за одно мгновение.       — Неа, — мой лучший друг закидывает несколько картошин в рот, когда обратно разворачивается к нам. — Видел его несколько раз на французском, когда разносил оцененные работы. Вы же знаете, мисс Арно вечно заставляет меня это делать.       Не знала, что в списке предметов у Джастина затесался французский. Наша школа не обязывает учеников брать обязательный второй язык, если ты состоишь в одном из спортивных клубов. Это стало одной из причин, почему я вслед за Моникой пошла в черлидинг. Так что Бибер или в душе романтик, как Нейт, или просто идиот.       — Фух, а я-то уж думала, что пора вычёркивать тебя из списка друзей, — фыркает Пирси, а затем направляет тёмные глаза на меня. — Чего не скажешь о тебе…       — Боже, я же говорю, что просто задумалась. Зачем мне какой-то там парень, если у меня есть Дилан.       — Ладно, убедила. Но не делай так больше, вдруг кто-то кроме меня заметит, как ты пялишься на какого-то фрика.       — А мне он показался довольно симпатичным, — не подумав, кидает Нейт и тут же прикусывает язык, как только до него доходит смысл его слов. У меня вместе с ним перехватывает дыхание.       — Заканчивай говорить какую-то гейскую чушь. Звучит стрёмно и…       Я ещё более испуганная, чем раньше, теряюсь в ситуации, где мой лучший друг рискует получить нехилую порцию презрительных комментариев. Мне прекрасно известно, что случится, если все вокруг узнают о его предпочтениях, ведь я, черт возьми, путешественник из будущего.       Поэтому мне срочно нужно придумать, на что переключить внимание Моники, чтобы эта неловко брошенная фраза ушла на второй план. Мне периодически приходится делать что-то подобное, ведь несколько лет назад Вон, будучи пьяным вусмерть, признался мне. А затем, на следующее утро, со слезами на глазах просил меня никому об этом не рассказывать. Конечно же, я дала слово, что сохраню его секрет.       — Я… Я согласна! — резко выкидываю я самые тупые и неподходящие слова, будто стою у алтаря.       — А? — Моника забывает, о чём ранее говорила, а значит, мой план работает.       — Ну ты же раньше говорила о том, чтобы вместе посидеть на выходных. Давайте соберемся, как в старые добрые. Будет классно, я думаю.       Прямо сейчас я благодарю бога за то, что помню, как именно в этот момент Пирси из прошлого предлагает нам собраться. По моим ощущениям, это было в тот самый момент, когда я прилипла к Джастину и совсем их не слушала. Видимо, потому что её предложение осталось без ответа, она и взбаламутилась.       — О! Я и забыла уже. Тогда собираемся, как всегда, у Нейта?       — Конечно! — в один голос подтверждаем мы. Я вижу, как складка между тонких бровей друга разглаживается, и он незаметно для всех кивает лишь мне, вкладывая в этот жест всю свою благодарность.

* * *