Герой моего романа

32.       Выслушав массу наставлений от Гарри, Ева спустилась на стоянку и сразу же нашла взглядом знакомый тонированный внедорожник. Том вышел навстречу, отобрал сумку, закинул ее на заднее сиденье и притянул девушку к себе за плечи: — Ну наконец-то! — его большие ладони огладили ее руки и спину и взъерошили и без того растрепанные волосы, как будто он хотел лично убедиться, что это точно она и с ней действительно все в порядке, — Дай посмотреть.       Ева подняла на него огромные зеленые глаза и выпятила нижнюю губу так, словно собиралась расплакаться. — Малы-ыш! — Том заключил ее лицо в ладони. Его сердце запрыгало в груди, как теннисный мячик, — Все хорошо!       Он мягко коснулся гладко выбритой щекой ее лица и потерся носом об ее висок, а она доверчиво прижалась к нему и только вздохнула, пожав плечами. Сейчас эта была не та самоуверенная Ева, которая почти всегда знает ответ на любой вопрос и имеет собственное мнение по любому поводу. Это была та Ева, которую он любил больше всего, маленькая девочка, которая остро нуждалась в его защите.       Он очень хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, что он не даст ее в обиду и сможет позаботиться о ней, но она выглядела очень жалобно и вместе с тем так мило и смешно, что улыбка от уха до уха мешала ему вести себя серьезно. — Я ужасная? Тебе смешно? — ее губы задрожали. — Нет! Нет, котенок, ну что ты! — Том опять прижал ее к себе, — Для меня ты всегда самая лучшая и внешность тут ни при чем. — Значит, тебе все равно, как я выгляжу? — Ева насупилась еще больше и дернула плечами. «Ох уж эти женские вопросы с подвохом!»       Том приподнял ее лицо за подбородок, борясь желанием впиться в эту обиженную пухлую нижнюю губку крепким поцелуем прямо сейчас напротив входа в больницу. — Мне не все равно, я очень испугался за тебя и безумно рад, что все не так страшно. Поедем домой, — он подтолкнул ее к машине.       Около дома Евы Том хотел свернуть на привычную гостевую, но она махнула в сторону подземной парковки: — Давай туда, раз уж там теперь свободно!       На въезде в паркинг в будке охранника было пусто, Том следуя указаниям Евы сделал круг и остановился в паре метров от того места, где еще сутки назад стоял ее спортивный мерседес. Двое рабочих в униформе управляющей компании сматывали кабель и собирали складную лестницу. Девушка опустила стекло со своей стороны: — Что случилось? — Поставили новую камеру наблюдения, ту хулиганы вчера разбили. — Хулиганы? А охрана куда смотрела? — Да, двое мальчишек. Залезли, пока охранник был на обеде. Простите, людей не хватает, — монтажник развел руками, — У вас ничего из машины не пропало? — Нет, — Ева покачала головой, — Спасибо.       Рабочие собрали инструменты и посторонились, пропуская внедорожник на парковочное место. — Значит, здесь везде камеры? — Том опять выудил откуда-то розовую бейсболку и натянул на голову, пряча лицо. — Толку от этого! — девушка устало пожала плечами, — Если что-то пропадет, все равно концов не найти…       Как только за ними захлопнулась входная дверь, Том подхватил Еву на руки: — Доктор прописал постельный режим, — он зарылся носом в ее волосы, — Мой котенок, мой сладкий котенок! — утреннее возбуждение нахлынуло на него разом, как только девушка снова оказалась в его объятиях. -А й! — она успела только охнуть и вцепиться в его плечо, — Ну Том! Моя голова! — прихожая качнулась, снова вызывая головокружение. — Малыш, — его тон сразу изменился, — Прости, больше никаких резких движений. — Вообще-то доктор имел ввиду другое, — Ева сделала недовольное лицо. — Знаю, просто ужасно соскучился, — он усадил ее на диван и с тревогой заглянул в глаза, — Ты как? — Нормально. Хочу лечь, но сначала надо помыться, а то я вся пропиталась этим больничным запахом.       Том ничего не мог с собой поделать, эта уязвимая беспомощная Ева будоражила все его чувства. Он не мог удержаться, чтобы не коснуться ее, гладил волосы и плечи, пока помогал устроиться на мягких подушках, смотрел масляным взглядом, пока она пила свой бульон, держал за руку и перебирал пальцы, сидя рядом с ней, когда они смотрели очередное мыльное шоу по телевизору. Придвигался вплотную, вдыхая аромат ее волос, стараясь унять дрожь и сбивающееся дыхание, чтобы не доставлять ей лишнего неудобства.       А Ева отталкивала его ладони, капризничала, хныкала, жаловалась на головную боль и свой опухший нос, который искажает все запахи. Том поил ее чаем и ягодным морсом, обнимал, успокаивал. Он бы хотел целовать ее всю, каждую клеточку ее нежного податливого тела, но умом понимал, что сейчас ей это не принесет никакого удовольствия.       Очередная таблетка обезболивающего наконец подействовала и во второй половине дня Еве стало значительно лучше. Она задремала на диване, разметав по подушкам светлые волосы. Том старался себя отвлечь, чем-то занять, принял душ, сходил в магазин и приготовил ужин, и снова принялся ходить кругами, с нежностью глядя на спящую девушку, потом не выдержал и присел рядом на пол, скрестив свои длинные ноги: «Какая она милая, когда спит»       Он поддался искушению и поднес ладонь к ее лицу, легонько, не касаясь кожи обвел контуры темных пятен, расплывшихся под ее глазами, погладил и расправил завитки ее волос, потом запустил в них пальцы: «Моя бедная девочка!»       Она заворочалась во сне, откликаясь на его прикосновение, и издала еле слышный мурлыкающий вздох. От этого его улыбка стала еще шире, а в животе снова расцвело теплое чувство. «Как же хочется ее поцеловать!»       Но Ева уже открыла глаза: — Ты здесь? Я думала ты домой поедешь. — Нет, — он поймал ее запястье и поднес к губам. «Мой дом там, где ты» — У тебя, наверное, куча дел? Ты и так с утра со мной возишься. — Мне не сложно. — Поезжай, со мной все в порядке, — она снова пыталась отстраниться.       Чем больше она закрывалась, пыталась отгородиться от него, тем сильнее становился его напор. Словно он боялся, что некая волшебная дверь сейчас захлопнется и он останется здесь в одиночестве, он торопился любой ценой удержать её на своей стороне. — Голова болит? Что мне сделать? — Не очень, — она забрала у него свою руку, — Ничего не надо. — Ева, что случилось? — он чувствовал, что теряет с ней контакт и это его пугало, — Не отталкивай меня, дай позаботиться о тебе. — Том, ты же знаешь, у меня нет прав принимать твою заботу. — Моя любовь дает тебе любые права. — Я так не могу. — Почему? — Мы сто раз это обсуждали! — Неважно, сколько раз! Я люблю тебя и хочу быть только с тобой! — Любовь только причиняет боль и делает нас слабыми, — прошептала она. — Любовь — не слабость! А душевная боль- это всего лишь сигнал тревоги. Боль предупреждает тебя о том, что в твоей жизни происходит что-то важное, что-то из ряда вон.       Она закусила губы и уставилась на спинку дивана, а он, услышав ее молчание, продолжил: — Иногда я думаю, что ты и есть твоя самая большая слабость. Ты свой собственный злейший враг. Ты ругаешь себя за каждое принятое тобой невыполнимое решение, воспринимаешь потерю или расставание как личную неудачу. Но если бы ты этого не сделала, если бы ты не чувствовала этой боли… кем бы ты была? — Ты так легко говоришь об этом! И так же легко ты потом откажешься от своих слов. Скажешь, что это была не настоящая любовь, что должен был пройти через это для того, чтобы получить этот опыт. Ты случайно не учился на психолога? — Малыш, мы не знаем будущего. Мы все совершаем ошибки и осознаем это, только когда уже все закончилось. — И что ты предлагаешь? — Жить здесь и сейчас, с открытым сердцем. — Но у нас нет этого будущего! Ты уедешь уже через две-три недели. Сколько продлятся твои съёмки? Четыре месяца, а то и все полгода? — Детка, — он снова ласково взял ее за руку, — Я обязательно что-нибудь придумаю, сделаю все, чтобы мы могли быть вместе, а сейчас я не хочу терять ни минуты из этих двух недель.       Гарри приехал около семи вечера, привез мазь и другое обезболивающее. После суток дежурства в стационаре он тоже выглядел измученным. Он быстро осмотрел Еву: — Голова все еще кружится? — Да, немного. — Я сделаю тебе укол после ужина.       Они расположились за кухонным столом. Том давно освоился и вполне по- хозяйски чувствовал себя на кухне Евы. Заметив, с какой тоской она посмотрела на подпорченную горячей водой стену, он кивнул ей, словно говоря: «Не бери в голову, все решим!»       Через некоторое время у Тома зазвонил телефон. — Это подъехал мой приятель, он хороший юрист, я попросил его заняться всеми формальностями со страховкой, ты же не против? — Том обернулся к Еве. — Это так необходимо? Полицейский сказал, что там все просто, — она пожала плечами. — Тебе нужен покой и отдых, а не эта беготня с документами, — вмешался Гарри. — Я встречу его, — Том поднялся, — Тебе надо только подписать доверенность, чтобы он смог представлять твои интересы. Он сам все сделает, не беспокойся ни о чем. — Хорошо, раз ты ему доверяешь.       Джереми оказался коренастым мужчиной средних лет с рыжеватой бородкой и льдистыми голубыми глазами. Он с нескрываемым интересом оглядел Еву и ее небольшую квартирку, отчего девушка смутилась и села, положив локти на стол и пряча свой разбитый нос в ладонях. Том устроился чуть позади нее, так, чтобы она могла облокотиться на его грудь, но это только еще больше добавило ей неловкости.       Она вцепилась в его пальцы, демонстративно обвившие ее талию, и зашипела: — Том!       Гарри и Джереми, как по команде, отвели глаза. Том ослабил хватку: — Все хорошо?       Ева вздохнула и кивнула головой: «Ладно, нет сил спорить, пусть будет так. Вот сидят трое мужчин, и каждых из них уверен, что знает, как будет лучше для меня. Но ведь они правда желают мне добра?»       Разговор с адвокатом занял не более получаса. Ева подписала стандартную доверенность, а Джереми, узнав, что Гарри ее лечащий врач- невролог, попросил его засвидетельствовать на всякий случай ее дееспособное состояние, все-таки сотрясение мозга- эту существенная травма. Адвокат уехал, пообещав сразу же заняться этим делом. Гарри вышел в уборную, оставив Еву с Томом наедине, и она опять попробовала отцепить его пальцы от своей талии: — Перестань вести себя так, будто я твоя собственность! — Малыш, ты что стесняешься меня? — Ну… — нахмурилась она, — Гарри мой старый друг, а твоего Джереми я вообще впервые вижу, зачем это? — Ты моя женщина.       Ева вздохнула и закатила глаза. — Да, моя любимая женщина, — произнёс он ещё раз раздельно, словно впечатывая эту фразу куда-то в информационную матрицу мира, — И я не собираюсь больше этого скрывать, по крайней мере от наших друзей.       Он снова протянулся к ней губами, но Ева снова его остановила, в ее глазах сквозило недовольство: — Ты же знаешь, что мне сейчас не до этого! — Ты о чем? — он непонимающе затряс своими отросшими кудрями. — Я все вижу! Как ты смотришь на меня весь день, чуть ли не облизываешься, мне неприятно думать, что ты воспользуешься моей беспомощностью… — Ева! Ну откуда такие мысли в этой голове? — он рассмеялся и сгреб ее в охапку, — Никогда, слышишь? Никогда я не причиню тебе вреда и не сделаю ничего против твоей воли, -он заглянул ей в глаза, — Но я ничего не могу с собой поделать, ты не можешь мне запретить любить тебя.       Ева уронила голову на руки: «Да что со мной? Он же так старается! Сейчас вообще неподходящее время для выяснения отношений» — Я…я не знаю, мне просто плохо… — она опять спрятала нос в ладонях.       Гарри, который, входя на кухню, услышал ее последние слова, тщательно вымыл руки и вытер их бумажной салфеткой: — Давай-ка, милая, в постель, сделаю тебе укол.