Герой моего романа

19.       До входа в магазинчик Тому оставалось всего метров двадцать, когда Ева вышла из его стеклянных дверей на крутые ступеньки. В руках она держала две бутылки с водой. Увидев Тома, она помахала ему одной из них: «Будешь?» «Вода!»       Пот валился градом, футболка уже липла к телу, а во рту пересохло. Давно в Лондоне не было такой жары! Том улыбнулся про себя- хоть Ева и злится сегодня, но все-таки думает и о нем тоже, такая ерунда, как простая бутылка воды, но такая необходимая прямо сейчас!       Впереди Евы по лестнице спускалась крупная пожилая женщина. Внезапно она словно потеряла равновесие, закачалась и всплеснула руками. Том даже не успел понять, что произошло, когда ее сумка продуктами грохнулась вниз, и ее содержимое с дребезгом рассыпалось по асфальту, а сама она мешком осела на руки чудом подхватившей ее Евы, почти придавив ее своим грузным телом. — Том! — Ева выпустила из рук пластиковые бутылки, и они тоже покатились вниз, — Том, помоги!       Том бросился к женщине, принимая на себя ее вес: — Вам плохо? — Давай ее в тень, — Ева уже была на ногах и командовала. Бобби было сунулся к ней, но она так цыкнула на него, что тот испуганно спрятался за ногами хозяина.       Вдвоем Том с Евой подняли женщину под руки и усадили на ближайшую скамейку под деревом. Ева сжала ее запястье, проверяя пульс, и пощелкала пальцами перед глазами: — Говорить можете? Как вас зовут? — София…- женщина говорила тяжело, но четко. — Пальцы мои чувствуете? Видите меня хорошо? В груди болит? — Ева осматривала ее, как профессиональный доктор. — Просто голова закружилась… — Ясно, — Ева подняла с земли бутылку с водой, — Это просто тепловой удар. Вот, приложите ко лбу.       Том, все это время стоявший рядом и не знавший, чем еще помочь, подобрал и открыл вторую бутылку: — Пейте! Может быть неотложку вызвать? — он обернулся к Еве. — Не надо, мне уже лучше. Я сейчас позвоню дочери, она живет здесь рядом, — женщина действительно уже начала приходить в себя. — Звоните, а я пока соберу ваши вещи! — Ева ушла ко входу в магазин, а Том присел на скамейку. — Спасибо! — женщина достала телефон и протянула Тому бутылку, которую прижимала ко лбу, — Спасибо вашей жене! А то я полетела бы со ступенек, так, что костей не собрать! Она врач? — Нет, — Том и сам был поражен, как решительно и четко действовала Ева. — Вы так похожи, такая красивая пара! Здоровья вам и вашим деткам! — И вам тоже, берегите себя! — Это все жара! Вон и песику вашему как жарко! — бедный Бобби в суматохе спрятался под скамейку и сейчас лежал там, высунув язык. — Вот, — Ева подошла и положила на землю пакет, — Собрала, что смогла, остальное уже не спасти! — Спасибо, милая! Сейчас так редко встретишь добрых людей! Я, наверное, задерживаю вас? — Нет, мы дождемся вашу дочь, — Ева вопросительно посмотрела на Тома, и тот кивнул в ответ: — Мы подождем… И с нежностью подумал: «Как все-таки я о тебе мало знаю, моя девочка! Но даже этого достаточно, чтобы потерять голову. А ты продолжаешь удивлять меня каждый день! Ты- мой бриллиант, каждый раз, когда я думаю, что нельзя любить сильнее, ты показываешь мне свои новые грани» ***       Том и Ева шли по тенистой аллее в сторону ее дома, послеобеденное пекло разогнало по домам и офисам всех прохожих. Пожилую женщину они оставили на попечение ее дочери. Бобби, обнюхав вцепившуюся в руку Тома Еву со всех сторон, больше не проявлял к ней интереса и сонно плелся рядом с хозяином. Том обнял девушку за плечи: «Почему же ты не видишь, как мы подходим друг другу!»       Когда она надевала высокие каблуки, ее глаза оказывались ровно на уровне его губ, а его рука безупречно ложилась на ее тонкую талию. Зато, когда она была в простых кроссовках ее было очень удобно обнимать именно так, сверху, а она ныряла плечом ему под мышку, подстраиваясь под его широкий шаг. «Мы совпадаем, как две детали одного конструктора», — Том улыбнулся про себя, — «И я докажу тебе это, моя девочка!» — Ева, ты удивительная! Ты боишься собак, но там у магазина совсем не растерялась, когда человеку стало плохо! — Перестань! Вовсе не боюсь! — Ева сморщила нос и потерлась им о мужское плечо, — А там каждый бы так поступил на моем месте. — Не каждый. Сейчас многие проходят мимо. Я рад, что ты не такая. — Ну-ну! А еще я боюсь летучих мышей и ненавижу бабочек! — Серьезно? А их-то за что?! — хохотнул Том. — Они выглядят красиво издалека, но если приглядеться, то вблизи это противный червяк с крыльями, которые еще и пачкают! Среди людей, кстати, тоже встречаются такие «бабочки» — обложка красивая, а содержание убогое, и после общения с ними хочется вымыть руки. — Я понимаю. Но все равно стараюсь быть добрее к окружающим. — Я делаю то, что считаю правильным и не жду за это благодарности. — Просто мне всегда казалось, что ты очень требовательна и предвзята к людям. От такого человека обычно не ждешь, что он сразу придет на помощь кому-то… — Том, — Ева замедлила шаг, — Возможно, ты считаешь, что я несправедлива к тебе. Я просто хочу, чтобы меня окружали хорошие люди, наверное, поэтому мои требования к близким выше, чем к остальным. Чтобы сблизиться с кем-то по-настоящему, я должна быть в нем уверена. — Понимаю, малыш, и хочу заслужить твое доверие.       Ева промолчала, только смущенно улыбнулась, опустив взгляд под ноги. Том, напротив, не скрывал улыбки: — Кстати, они приняли тебя за мою жену. — И чему ты радуешься? — Тому, что нас приняли за семейную пару… — По-твоему это весело? — Это значит, что даже чужие люди видят, как мы подходим друг другу! — Они просто были нам благодарны… Скажи спасибо, что они не узнали тебя, вот разговоров бы было! — А ты была на высоте, откуда ты знала, что делать? — Меня Гарри научил. — Да? Он вроде психолог? — Он врач-невролог. Психологией он потом увлекся… — Чему еще он тебя научил? — Это ревность? — Ева хитро прищурила глаз. — А тебе, похоже, совсем незнакомо это чувство? «Она ведь ни слова не сказала о том, что он задержался с Анной и ее подругой! Тиффани бы молчать не стала…» — У меня есть дела поважнее чем сравнивать себя с кем-то. Я бы предпочла заниматься чем-то более интересным и нужным, а не выяснять отношения каждый день. — Спасать мир? — Ну…как вариант! Узнавать мир, собирать впечатления, знакомиться с новыми людьми… — Я уже понял, что вокруг тебя всегда будут крутиться твои «друзья». — А вокруг тебя твои фанатки, — (конечно, Ева приняла девушек за его фанаток). — Но мне нужна только одна, самая необыкновенная, которая заставляет меня каждый день смотреть на мир по-новому!       Они остановились у выхода из сквера, Том подошел вплотную и опустил ладони на плечи Евы. Прошел всего час, как она, надув губы, пыталась сбежать от него на этом самом месте, но казалось, что с тех пор прошла вечность. Сначала разговор с Анной, потом происшествие у магазина…       Его гнев и раздражение улетучились бесследно, и Ева тоже сейчас казалась совсем другой, будто они стали еще на шаг ближе друг к другу. И сколько еще придется сделать таких шагов через свои страхи, комплексы и предрассудки. Но кое-что он должен сделать прямо сейчас.       Он мягко коснулся пальцами ее лица «Боже, какая гладкая нежная кожа! Так бы и гладил ее», — и приподнял за подбородок. Она не сопротивлялась, сама потянулась губами ему навстречу, и окружающий мир перестал существовать.       Впервые это случилось в феврале. Он пришел тогда к Еве уставший, замерзший, измученный тяжелыми переговорами, выжатый как лимон. Пришел не за любовными утехами, а за простым человеческим теплом. Тогда он впервые увидел в ее глазах эту нежность, а ее поцелуи обрели смысл.       Ева всегда была горячей и дерзкой в постели, она всегда знала чего хочет и не стеснялась удовлетворять свои желания. Это очень заводило, но, когда они только начали встречаться, Тома долго не отпускало ощущение, что она играет с ним, просто исполняет свою роль, не пускает его дальше определенных границ. Да он и сам был таким же, предпочитал хранить свой внутренний мир за семью замками.       Каждый раз переступая порог ее дома уговаривал себя, что это ничего не значит, ему просто нужно расслабиться, отвлечься. Но разве он хоть раз расслаблялся тогда по-настоящему? Ни на минуту не забывал кто он и кто она- просто охотница за богатыми мужчинами и острыми ощущениями. Так было до того февральского вечера накануне его дня рождения, когда груз прожитых лет наваливается неподъемной ношей, а собственная никчемность и бесполезность существования чувствуются особенно сильно. Тогда он впервые позволил себе немного приоткрыть завесу, показать себя настоящего, мягкого, ранимого, без грима и актерской игры, без этого голливудского пафоса и лоска, и Ева ответила ему тем же.        Он увидел ее совсем другой- нежной, заботливой, разрешил ей на мгновение коснуться его больной души. И она сделала это так ласково и бережно и в ответ пустила его в свой прекрасный мир, именно тогда он почувствовал себя единственным… и любимым. Его ласки стали другими, более чувственными, интимными. Больше не нужно было притворяться, сдерживаться в желании доставить ей удовольствие, это стало его естественной потребностью.       Ева поселилась в его голове и в его сердце, он бросал все дела и искал встречи с ней, прятал влюбленный взгляд за огромными букетами цветов и заваливал ее подарками в надежде когда-нибудь услышать от нее заветные слова любви. А она опять закрылась, держала его на расстоянии, лишь иногда, видя свое отражение в ее глазах, он чувствовал эту нежность, и тем ценнее для него были эти моменты.       Том оторвался от ее губ: — Наконец-то я это сделал! — Что? — Поцеловал тебя на улице. — Здесь никого нет, не считается! — она всегда включала вредину, когда смущалась.       В это время в конце аллеи показалась молодая пара с детской коляской. Том опять склонился к ее губам: — Теперь считается? — А если они узнают тебя? — Плевать. Я хочу быть с тобой и больше не собираюсь это скрывать. — Ладно, считается, — Ева уткнулась лбом в его плечо, — Том, мне правда пора, надо собрать вещи! Я позвоню тебе, когда вернусь. — Нет, — он снова приподнял ее лицо за подбородок, — Я сам позвоню тебе сегодня вечером, я не смогу уснуть, пока не услышу твой голос!