Бумажное сердце

***

      Тишина, если не считать звон посуды, мерцание светильников, шуршание салфеток, беззвучный ритм, отбиваемый кем-то под столом. Стол был белым с покрытием имитирующем мармор, гладкий и блестящий настолько, что можно увидеть свое отражение. Горел мягкий рассеивающий желто-оранжевый свет прозрачных ламп висящих над их головами. Воздухе кружились ароматы букетов, собранных из темно красных цветов. Они лежали в двух высоких белоснежных керамических вазах в углу стен. Тень ложилась на их тонкие мягкие лепестки и толстые твердые стебли и листья, окрашивая в черный. Дорук разглядывал их уже некоторое время, как и все остальное убранство нового дома Озкая. Это было красиво? Это было просто шикарно, но никто и не сомневался: госпожа Айла была утонченной женщиной с отличным вкусом, но еще очень изворотливой, хитрой и самовлюбленной. Просто удивительно как она могла совмещать в себе столько талантов.       Она улыбалась своими подкрашенными красной помадой губами и почти не сводила глаз с Мелисы, что заставляло Дорука каждый раз в сдерживать рвущиеся наружу защитные механизмы, подпихивая сверху ложкой паэльи. Слишком много морепродуктов. Весь стол был ими завален. Может ему стоило подумать, что это значит, но он не стал.       — Надеюсь вам все нравиться. Я очень старалась. — Айла обвела всех гостей взглядом и хорошо отработанной улыбкой, почти идеально искренней, вновь остановившись на Мелисе, что не отнимала свой пустой скучающий взгляд от тарелки.       — Спасибо, дорогая. Клянусь, очень вкусно. — вторила ей Небахат, как будто это не служанка готовила, скорее всего и вовсе заказала в каком-нибудь ресторане.       — Хорошо, если так. Честно, пока жила в Испании очень пристрастилась к их кухне это просто объедение. Даже наняла повара из одного очень известного ресторана.       — Правда? Уф. Может и мне сделать что-нибудь такое. — Небахат очень красноречиво посмотрела на мужа, с непрозрачным намеком, но тот продолжал втыкать в свою тарелку, не обращая внимание на надоедливые разговоры.       — А тебе как, Мелиса? — спустя еще пару долгих секунд поинтересовалась Айла, как бы невзначай.       Девушка съела только одну или две ложки, ее тарелка была все еще полной, хотя у остальных все уже закончилось. Звук того, как ее ложка терлась о белую поверхность тарелки, неприятно резал слух, но никто ничего не смел сказать, а сама она едва-ли замечала какие неудобства приносила окружающим. Ее скучающие глаза впервые поднялись от тарелки за весь ужин.       — Нормально. — она пожала плечами.       — Знаешь, если бы ты поехала со мной в Испанию, ты бы точно полюбила их блюда. Да и не только их там много чего: море, фрукты, солнце светит большую часть года, там очень хорошо, думаю тебе бы понравилось. — женщина пыталась включить Мелису в разговор, что было просто провальной затеей.       Девушка лишь пожала плечами и продолжила копаться в своей тарелке. Дорук чувствовал, что у него уже почти развязывается язык. Эта женщина все не хотела успокаиваться.       До того как Мелиса познакомилась с Кадиром и случилось то, что случилась, она постоянно давила на нее со свадьбой. Не напрямую конечно, в основном через Небахат. Из-за чего дома частенько вспыхивали скандалы, так как девушка ни в какую не соглашалась на предложение. К счастью брат ее поддержал. Потому что, во-первых, она была против, а во-вторых, не мог позволить своему психованному другу жениться на своей сестре, даже зная, что тот тоже этого хотел, тем более это зная.       Не поймите неправильно, они конечно друзья, и Дорук знал, что и свою жизнь ему доверит, но так же хорошо был знаком с той его сущностью, которая отличалась ненормальным пристрастием к насилию, крови и страданиям других людей, что не делало его претендентом на звание идеального зятя. Уж сестру свою Дорук был не готов доверить в лапы семьи Озкая, поэтому встал бок о бок рядом с Мелисой и отбивался от всех попыток Озкая и их семьи свести этих двоих. Стоило ли сейчас жалеть об этом?       — Подожди, ты что уезжаешь? — Небахат выпрямилась на стуле и обеспокоенно посмотрела на единственную подругу.       После ее приезда они виделись почти каждый день и настроение госпожи Атакул улучшалось. По крайней мере она могла хотя бы с кем-нибудь ходить в магазин, смеяться, обсуждая сплетни за чашкой кофе, ностальгировать вечером, сидя в кресле на улице с бокалом красного в руке. Все-таки ей тоже нужна была хоть какая-то разбавка ее серой жизни, опора и поддержка, которую ее муж не мог полностью обеспечить.       — Да, дорогая. Я не могу здесь жить, ты же знаешь. — Айла виновато улыбнулась.       Нога Берка дернулась под столом и слегка ударила друга. Дорук обернулся посмотреть на соседа, тот выпрямился на стуле, и потянулся за бокалом, после осушив его за один глоток. Он плотно сжал челюсти, весь его вид выражал недовольство, как будто только услышал, что его мать вновь собирается уехать.       — Но ты же знаешь, скоро снова приеду. Берк же здесь. — обычно ее «скоро» было не раньше трех месяцев.       После смерти мужа она много путешествовала и все меньше времени проводила на родине. За последний год она приезжала только два раза, остальные разы Берку самому приходилось ехать за ней, чтобы проведать, но не дольше трех дней. Все-таки чтобы теперь обеспечивать все ее нужды нужно было много работать, и держать под контролем наследие оставленное отцом. Доказывать свою готовность к подобной ответственности, научить уважать себя, быть полезным — и все это начиная с чуть за восемнадцать лет.       — Может вы ко мне приедете? Смена обстановки пойдет вам на пользу. — как бы невзначай обронила она.       Все за столом замолкли. Дорук посмотрел на нее так, как не стоило, Берку это не понравилось бы, но он не видел. Женщина посмотрела на него в ответ. Во взгляде точилась подозрительность. Как так обернулось, что простой ужин превратился в прощальный? В прошлые разы она обходилась без этого, а в этот? И почему ее приглашение прозвучало так настойчиво?       — Если Аллах позволит, то будет и это. Счастливого пути, Айла. — впервые высказался Акиф, что послужило причиной разорвать их зрительный контакт и недолгие беседы.       Далее никто ничего не добавлял. Ужин был быстро закончен и семья Атакул отправилась обратно к себе. Небахат долго обнимала свою подругу и пошепталась с ней перед выходом. Берк до самого конца оставался недовольным и чрезмерно молчаливым. Притворяться нормальной семьей сегодня ни у кого не получилось.       Когда Дорук переоделся, придя домой, и собирался спуститься вниз, чтобы расспросить маму о таких понятных ей намеках со стороны госпожи Айлы. Дверь в двух шагах от лестницы белым пятном встала на пути его намерений. Спальня Мелисы. Не удержавшись или скорее заставив себя, он подошел и постучался, когда на той стороне послышалось тихое:       — Войдите.       Он отворил легкую дверь и без единого шума прошел внутрь в два шага оказавшись рядом со своей сестрой, что сидела на кровати уже в домашней одежде с распущенными волосами и смотрела в окно. Она не подняла взгляд, обращаясь к брату.       — Привет. — выдавил из себя, чувствуя, как мужество его утекает, а привычная вина заполняет полость в груди.       — Привет.       — Я сяду. — она кивнула, Дорук подсел рядом, приподнял одну из рук, желая приобнять сестру, но отпустил не увидев ее реакции.       Он просто устроился рядом, опираясь на изголовье кровати спиной, смотря в ту же сторону, что и сестра. За той стороной стекла не было ничего интересного, только обрывок ночного неба, но ведь и она смотрела не на него, думала о прошлом, что никак не могла ни отпустить, ни забыть. Дорук сглотнул.       — Мелиса. — он хотел было в очередной раз спросить в порядке ли она, но благо не стал так позориться, вопрос, волновавший его с самого приезда все крутился в голове. — Ты хочешь остаться? Может хочешь уехать куда-нибудь? Стамбул разве не делает воспоминая лишь тяжелее? — она молчала почти вечность, Дорук даже подумал, что оказался не услышан и почти успел повторить.       — Я не забуду Кадира никогда, даже если уеду и даже если останусь. Я не хочу забывать. Но ты должна! Тебе это нужно! — кричал он про себя, отчаяние било в нем ключом. Все, что касалось Мелисы в его жизни всегда было священным, а сейчас стало его самой большой уязвимостью, кровоточащей раной, ошибкой. Он не смог ее защитить от этой семьи и они отравили ее прекрасную чистейшую душу, оставив на месте его любимой сестренки тряпичную куклу.       — Но ты бы хотела куда-нибудь уехать, за границу помнишь? Ты говорила, что хочешь путешествовать, может пора начать? — он не сдавался.       — Может. — Мелиса пожала плечами, просто обрывок из его собственной фразы, она не слушала даже.       Дорук хотел было продолжить, но остановился, зная, что это все равно никуда не приведет. Он встал и, помедлив, поцеловал сестру в лоб. У них было не так уж много моментов близости, если честно, даже разговоры давались с трудом. Видеть ее было попросту больно вначале, а потом эта боль превратилась патоку из злости, гнева, ярости и мести и всех прочих мелочных чувств, что были привычнее и удобнее.       — Спокойной ночи. — сказал максимально нежно, сколько только мог из себя выдавить, а потом вышел, не успев заметить поддергивающуюся улыбку на ее залитой частью света от горящей на тумбочке лампы половине лица.       Чем ближе Дорук подходил к кухне тем отчетливее различал голоса родителей. Подойдя почти вплотную к двери подумал пару секунд прежде чем прерывать их. Что-то подсказывало, что разговор шел о Мелисе и сегодняшних словах госпожи Айлы. Они все были как один жирный намек: «приезжайте в Испанию». Может сейчас они это и решали?       — Тогда почему ты до сих пор ничего не сделал? Почему наша дочь до сих пор как призрак и никак не может продолжить жить дальше? Что ты сделал, чтобы ей помочь? — крикнула мама, в ее голосе слышался намек на давно сдерживаемую злость.       — Что я сделал? А что сделала ты, а? Только и можешь, что… — почти было начал Акиф высказывать давно копившиеся внутри претензии обусловленные не столько самим недовольством, сколько обыкновенной усталостью и жизнью в постоянном стрессе.       Дорук резко распахнул дверь, прервав спор, что мог бы в конце-концов оставить еще один скол на их семейной чаше.       — Мам. — разозленные взгляды родителей переместились на сына, что стойко их выдержал — Тебя Мелиса звала. — максимальный бред, не было никаких причин верить в сказанное, Мелиса почти никогда не говорила, только, если к ней намеренно не обратиться, но в свете последних событий это первое, что пришло на ум.       Тем не менее возражать она не стала, сжала губы и, последний раз взглянув на мужа, вышла. Акиф одним глотком осушил свое кофе и тоже собирался уйти, но Дорук сел рядом, с намерением поговорить.       — Что сказала мама? — отец молчал, посмотрел в глаза сына, что не собирался отступать, не узнав в чем дело.       — Хочет увезти Мелису. — сказал спустя пару долгих минут напряженной тишины, — Айла говорит, что нашла хорошего врача ей где-то в Испании, что он займется ее проблемой и поможет, хочет поехать.       — Ты против? — Акиф поднял одну бровь будто не верил, что его сын был настолько глуп, чтобы задавать подобный вопрос.       — Да. — он отодвинул от себя уже пустую чашку, готовясь к аргументам против его решения.       — Мелисе не становиться лучше, уже целый год прошел, а все как и в первый день. Ей нужна помощь, а здесь ей никто не смог помочь. — надавить на его чувство вины было не очень честно, но эффективно.       Акиф тут же отвел глаза обратно к столу. У него был хорошая выдержка и великолепные актерские способности, мог бы притвориться, что ему плевать, но любимая, а теперь уже разбитая уже на миллион осколков дочь стала самой большой выбоиной в его броне.       — А если найдут?       — А если она здесь совсем иссохнет. — во рту все высохло, даже допускать такую мысль не хотелось, но они все равно лезли в голову как и прочие ужасные сценарии связанные с его сестрой. — Мы сделаем все возможное, чтобы никто ничего не узнал.       Акиф покрутил головой в знак отрицания. Дорук прекрасно понимал, какие именно страхи держат его, такие же держали и его своими крючковатыми руками, но их просто необходимо переломать иначе до конца жизни будешь страшиться кошмара, которого нет.       — Мы стараемся спасти ее от возможной опасности со стороны Эренов, а от реальных проблем, что держат ее за горло не будем? — его голос чуть повысился, а лицо мгновенно скорчилось от злости к этой семейке, но она не успела накрыть его с головой, личико его прекрасной Асие, улыбающейся своей прекрасной теплой улыбкой, растворила эти крупицы.       — Думаешь я не знаю? Но это «а что если» не выходит из моей головы. — голос вырвался с надрывным страхом, отец надавил кончиками пальцев на свою голову, желая выжить нежелательный вопрос из головы.       — Они не будут ее искать. Они до сих пор охотятся на меня. Они ничего не знают.       — Откуда ты знаешь?! Мы не знаем, что у них там происходит! Мы ничего не знаем! — на этот раз вышло слишком громко, потому они замолчали на несколько секунд, прислушиваясь к возможному шуму разбуженных, но их не оказалось.       Дорук встал. Он не собирался превращать это в спор, просто хотел прервать ссору родителей, а потом узнать ее причину, что приятно порадовала его. Надежда слабо затрепетала в его груди, принося сладость возможного разрешения самой большой в его жизни проблемы, затмевая страх, что лежал высокой тенью над гибким умом его отца. В нем просто не осталось надежды, которая была так нужна в эти моменты, которая толкала на эти риски, не давала сходить с ума от отчаяния.       — Ты должен сделать выбор. Если мы не сможем сделать это сейчас, потом будет поздно. — Дорук ушел, намерено оставляя осадок поверх прочих, которых так страшился Акиф Атакул, он боялся потерять свою дочь в любом смысле.       Голова просто раскалывалась. Дорук свалился на кровать и пялился на потолок несколько долгих минут. Шум тишины раздражал его, раздражал запах в комнате, раздражало покрывало под ним и одежда на нем самом. Он закрыл глаза стараясь абстрагироваться от всего этого в мир снов, но ничего не выходило. Может стоит выйти куда-нибудь и развеяться?       Телефон на тумбочке завибрировал от нового сообщения. Дорук резко распахнул глаза и быстро потянулся за ним, хотя всего минуту назад ему не хотелось даже двигаться с места. Он чувствовал. Знал кто это.

Ты занят?

      Мужчина усмехнулся, потому что оказался прав. Это было правильное время, чтобы его Асие написала. Как раз закончила ужин в кругу семьи и заперлась в своей комнате, чтобы подолгу говорить с ним.

Вы уже закончили? Как прошло?

Мы закончили. Позвони мне.

      Через три секунды ее имя высветилось на экране и Дорук провел по значку открывая звонок, но в этот раз не видео.       — Привет. — послышалось на той стороне.       — Опять привет? Мы виделись три часа назад. — он улыбнулся.       — Не придирайся, что же мне тогда сказать? — он почти видел ее сведенные бровки. — Смотри без меня. Я потом приду. — последнее адресовалось точно не ему, но он все равно прокомментировал.       — Ты не одна?       — Да, Айбике пришла ко мне. Мы хотели фильм посмотреть.       — Если так, то смотрите. Потом поговорим тогда.       — Нет, нет, нет, не надо. Я хочу поговорить с тобой. — ее слова согрели его без какого либо намека на прикосновения, взгляд, даже голос был искажен через электромагнитные волны, но сработало, даже если звучало так типично, но ее неподдельная искренность делала все эти слова особенными.       — Хорошо. Как ты доехала, брат не ругался?       — Да нет. Я приехала к Айбике и сказала, что была у нас, а им, что у Айбике, так что даже никто не понял. Если не начнут разбираться, не заглянут в камеры, но ни не будут, они мне доверяют. — она виновато выдохнула, послышался хлопок будто Асие ударила себя по лицу. — Честно это просто ужасно, не могу поверить, что пользуюсь, их доверием для этого.       — Для меня ты имеешь в виду?       — Нет, нет, нет. Не в этом смысле. — поспешила оправдаться девушка — Я про то, что вру им.       — То есть ты до этого никогда не врала? — скептически поинтересовался Дорук, она конечно была хорошей девочкой, но не настолько.       — Врала, но не так. Я как будто держу от них какой-то супер секрет. Хотя почему "как будто"? Так и есть. — Асие снова выдохнула, вина перед родными ее гложила, мужчина сглотнул, приняв поспешное и довольно рисковое решение.       — Если тебе станет от этого легче, я могу им представиться и тогда тебе не придется им врать. — ему нравилась эта идея, потому что скоро это и так произойдет, он представлял в своей голове бесценное выражение лица ненормального Омера и радовался как ребенок. — Не убьют же они меня в конце-концов. — последнее добавил в шутку, его точно захотят растерзать, но за ним уже охотятся, куда хуже?       — Что ты такое говоришь, Кемаль? — она задохнулась в объяснимой тревоге. — Не надо больше так говорить. И представляться точно не надо, только хуже станет. Я сама разберусь.       — Как скажешь, шев. — он усмехнулся.       — Ладно. Как прошел твой ужин? — точно, Дорук же сказал ей, что поехал на ужин с друзьями.       — Нормально. Весело. — мужчина проглотил горечь во рту, это было совсем не весело.       — Ты не звучишь так, будто тебе было на самом деле весело.       — А как же я звучу?       — Будто очень… устал? — она промычала на той стороне в неопределении.       Удивительно просто, как она это делает? Похоже понимать людей было ее особым талантом. Дорук на самом деле чувствовал себя усталым, хотя пробыл в той давящей обстановке едва-ли больше часа, раньше его выдержки хватало на большее. Хотя что было выдержкой? Сидеть, стиснув зубы, и делать вид, что все нормально? А потом сломя голову бежать, чтобы сбросить пар, прибить соперника и прибиться самому, а потом кайфовать от этого дерьма, делая вид, что у тебя не поехала крыша? Пиздец. Признавать это даже у себя в голове было просто ужасно, что уж говорить о жизни.       — Кемаль. — позвала Асие, когда молчание на той стороне слишком затянулось.       — Да, Асие? — ее имя так приятно перекатывалось на языке.       — Если ты устал — поспи. Мы можем поговорить в следующий раз.       — Я устал. Я хочу… — увидеть тебя. — спать.       — Тогда спокойной ночи. — ее спокойный голос одновременно клонил его в сон, хотя продлить их диалог звучало, как очень заманчивая идея.       — И тебе. — сказал он и подумал, что прозвучало слишком сухо, потому шепотом добавил: — Любимая.       Асие тут же отключила телефон. Дорук был не уверен, успела ли она услышать его слова, но она услышала. И пусть он этого не увидит и даже не поймет, потому как краска залила ее круглое личико до самых ушей. Она резко подорвалась с кровати, на которой лежала, села и продолжила смотреть на экран, где еще пару секунд светилось не его имя прежде, чем вернуться к их переписке. Сердце колотилось в груди, как дикая птица в клетке, еще чуть-чуть и клетка сломается, и она вылетит наружу. Ей даже хотелось этого, потому что эта реакция просто пугала ее, но манила, приятной дрожью, что быстрым табуном перекатывалась по ее телу.       — Ты слишком долго молчишь, что он такого тебе сказал? — Айбике обернулась, поняв, что разговор их был окончен, она даже не думала начинать смотреть их фильм, когда за спиной разворачивалась такая мелодрама, потому сидела тихо и слушала.       Асие была такая красная, как будто пробежала марафон. Ее руки сжимали телефон и прижимались к груди, зрачки были расширены, на лице следы испуга и довольства. Сестра не сумела сдержать смеха.       — Прекрати. — Асие взяла подушку и кинула ее в младшую, она чувствовала себя глупо, зная, что все эмоции горящие в ее сердце прямо сейчас были написаны на лице. — Избавься уже от своей привычки всюду греть уши.       — Если бы не моя привычка, ты бы не была столь просвещенной. — она легко поймала подушку и подмяла под себя, сидящей на полу. — Так, что он сказал? — ее глазки хитро сощурились, а на лице появилась лисья улыбка.       — Не твое дело. — буркнула Асие и плюхнулась на место рядом с кузиной, с которого встала всего пару минут назад.       Айбике покачала головой, но промолчала, ее старшая сестра выглядела недовольной из-за уличения в своих слишком стыдных по ее мнению делах. Но младшей на деле было плевать на это, она просто всегда испытывала чрезмерный интерес ко всяким чужим секретам и сплетням, особенно, если это касается ее семьи. В любом случае интересоваться делами на личном фронте Асие было очень важно, потому что это было опасно во всех смыслах: для нее, для него, для самой Айбике, и всей их большой очень дружной, но не очень радой таким пополнениям семьи.