Эра Мародёров

      Стадия третья: Джеймс срывается и совершает обдуманное и в то же время слишком порывистое действие.

***

      Эти желания уже стали пугать даже его самого. Они посещали его голову внезапно. И всегда были слишком навязчивы, надолго засиживаясь у него где-то глубоко в мозгу, будто прилипая.       Джеймс не думал, что у него все будет настолько серьёзно, что он дойдет до таких мыслей.       Иногда ему даже казалось, когда такие мысли всплывали, что он несмелый мальчишка, который вообще ничего не познал в жизни. Не веселился, не гулял ночью, не встречался с девочками. Вообще ничего.       Хотя Джеймс и правда, разве что, ни с кем ещё не встречался по понятным причинам.       А тут вдруг он не то, что начал думать о том, насколько сильны его чувства к Авроре, так ещё и стал размышлять о наводящих вопросах.       Поттер вздохнул в который раз, понимая, что попытка забыться хоть на немного снова не увенчалась успехом. Он напоминал сам себе какого-то озабоченного. Вот правда. И пусть так он себя и вёл, но всё-таки старался не перебарщивать, да и не показывать на людях настоящих чувств к Авроре.       Сириус не в счёт.       Джеймс стащил с тумбы свой словарик по испанскому, открывая на месте, где лежала закладка. И начал с тех слов, которые были ему незнакомы.       Сначала попытка прочесть слова, потом нужно правильно произнести их, а потом и вовсе выучить.       Отправляя его снова в Хогвартс, Юфимия сказала, что устроит ему словарный экзамен по этому словарику. Джеймс тогда пришел, мягко говоря, в откровенны шок. Он и не думал, что его мама будет такой. Но разочаровывать ее он не хотел, да и дал обещание, что выучит все слова. А раз пообещал — значит сдержит слово. Тем более, что до конца года ещё далеко. А словарик не такой и толстый, к его счастью.       Однако на этом его счастье закончилось.       Словно издеваясь над ним, судьба — а иначе он назвать это не мог — снова подстроила всё так, что во время нового розыгрыша Мародёрам пришлось разделиться, когда они убегали. И Джеймс, конечно же, был вместе с Авророй.       Благо хоть снова в каком-нибудь чулане или подсобке не заныкались. И на том спасибо.       Спрятались гриффиндорцы в темном туалете. На улице уже стемнело, так что темнота из окон не давала лишнего освещения.       Укрылись они за раковинами, сидя и прижавшись плечами друг к другу. В какой-нибудь класс идти было слишком предсказуемо для Филча, который теперь искал нарушителей по этажам.       Пришлось затихнуть и не издавать ни звука, дабы не быть услышанными.       Хотя Джеймсу казалось, что один лишь стук его сердца услышат даже за дверью.       А все из-за такой близости с подругой.       Он и сам не заметил, как стал дышать чаще. Впрочем, так же быстро он и среагировал, пытаясь вернуть себе самообладание, пока Аврора ничего не заметила. Он не хотел бы, чтобы она видела его таким уязвимым перед ней из-за нее же. — Возможно, придется сидеть здесь больше, чем я думала, — тихо проговорила Аврора, поджимая губы.       Гриффиндорка, выглядывая из-за раковины, одной рукой держалась за неё. А Джеймс сидел рядом, смотря на ее спину.       И хорошо хоть он снова не упал в то состояние, когда уже даже и не слышал Аврору, а просто засматривался на нее дольше положенного. — Отсидимся, в общем, пока здесь, — произнесла она, возвращаясь в исходное положение, прижимаясь спиной к стене. А после она повернулась лицом к другу. — Всё в порядке? — нахмурилась она, заметив, что с Поттером что-то не так. — Я в норме, — заверил он то ли ее, то ли самого себя. — Чем займёмся, пока кошатник рядом ошивается? — поинтересовался он, придав своему голосу бодрости. И тем самым отвел от себя какие-то подозрения. — Пока он не додумался зайти к нам? — с насмешкой в голосе спросила Аврора, отворачиваясь. — Понятия не имею.       Джеймс действительно задумался. Ему нужно было отвлечься по двум причинам: во-первых, чтобы не думать лишь об Авроре, а во-вторых, чтобы просто не было скучно. — Как насчёт того, чтобы просто поговорить? — предложил Джеймс. — О чём? — Да хоть о чем. О тебе, например, — пожал он плечами. — Джеймс, ты знаешь меня уже всю вдоль и поперёк. Я не думаю, что в моей жизни, в те минуты, когда тебя не было рядом, случилось что-то такое. — Верно, — кивнул он, улыбнувшись краешком губ.       Ему даже приятно было слышать от Авроры это. Он ведь и правда её знал уже от и до. — Давай о каких-то проблемах, может? — Тебе в данный момент проблем мало? — уже со смешком поинтересовалась Бренсон. — Ещё поболтать о них захотелось? — А почему нет? — спросил он, установив с ней зрительный контакт.       И зря.       Почти сразу же Джеймс отвёл глаза, понимая, что сейчас снова может просто потонуть в её омутах. — Помимо нынешней ситуации, у нас, по-моему, только одна проблема — Римуса. — Ну да, пушистый Реми, — с доброй насмешкой произнёс он.       Аврора сама против воли не сдержалась от такого прозвища лучшего друга. И улыбка окрасила ее лицо. Она даже не подозревала, как в этот же самый момент сердце Джеймса глухо и слишком быстро ударилось о рёбра. — Что ещё можно обсудить насчёт его проблемы? Решение только какое-то, как избавить его от участи этой. Но увы, лекарства нет, — уже с досадой проговорила Аврора.       Гриффиндорка задумывалась не раз. Она и правда хотела бы, чтобы существовало лекарство от ликантропии. Пусть хоть что-то. Как-нибудь, но ради друга она бы сама его попыталась усовершенствовать. Или придумала бы с нуля. И результат, не сразу, конечно, но был бы. Она готова была ждать. Главное цель.       Джеймс тоже не раз задумывался об этом. И по меньшей мере того, как часто он смотрел на друга в те дни, когда близилась полная луна — он всё больше сочувствовал Люпину. И главное сделать-то ничего не мог. Пусть вины в этом его не было, но он её всё равно ощущал.       В этом была его проблема.       Он слишком часто взваливал на свои плечи проблемы всех друзей и иногда винил себя в том, в чём невиновен. Однако сколько бы ему этого не говорили — всё бестолку. Джеймс есть Джеймс. — Прекращай, — протянула почти что жалобно Аврора, закатывая глаза. И Джеймс в недоумении посмотрел на неё. — Ты опять видишь свою вину там, где её просто быть не может. Ты к этому даже никаким боком не причастен.       Джеймс промолчал.       Он и сама это понимал, да вот только поделать ничего не мог с собой и своей совестью, которая и съедала его, будто он провинился во всех грехах мира. — Ладно, тебе бесполезно это говорить, — махнула она на друга рукой и снова повернулась лицом к двери. — Тихо, — прошептала она, когда услышала шаги.       Джеймс это тоже услышал и только сильнее поджал колени к груди, чтобы скрыть ноги. Аврора сделала так же. И оба затихли.       Дверь приоткрылась. И оба точно поняли, что это Филч. Слава Мерлину без своей кошки. Так их шансы остаться незамеченными удваиваются. — Я же знаю, что вы сидите где-то в кабине, — хрипло произнес он, открывая каждую кабину и проверяя ее.       Сердце Авроры застучало быстрее, пока она наблюдала из тени за завхозом. Джеймс же нервно сглотнул, задерживая дыхание.       Он и сам не понял, что произошло дальше. В какой-то момент он просто на автомате отыскал руку Авроры на полу и сжал её.       Бренсон бросила на него беглый взгляд, но убирать руку не стала. Лишь сильнее сжала его ладонь, снова устремив взор на Филча.       Теперь и у Джеймса участилось сердцебиение. Но отнюдь не из-за страха быть пойманными. — Думаете, вам удастся спрятаться от меня? — как-то чересчур зловеще проговорил Филч.       Завхоз проверил все кабинки, стоя теперь спиной к двум гриффиндорцам прямо напротив них.       Джеймс и Аврора переглянулись, и снова устремились взгляды на мужчину.       В дверном проходе в какой-то момент показалась маленькая головка.       Джеймс и Аврора, поняв кто это, одновременно прикрыли глаза в обречённости.       Миссис Норрис.       Кошка мяукнула, привлекая внимание своего хозяина. — О, моя дорогая, — проговорил он ласково, подходя к любимице и беря её на руки. — Кажется, эти негодники всё же не здесь, — нехотя признался он.       Кошка, кажется, не была с ним согласна. Она смотрела прямо на двух нарушителей своими красными глазами, мяукая в протесте.       Но Филч вышел.       Джеймс и Аврора облегчённо выдохнули, ударяясь затылками об стену. И оба прикрыли глаза.       Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя после таких нервных аттракционов. И ещё минут десять просидеть в тишине, чтобы наверняка убедиться, что Филч ушел. — Джеймс, — позвала его Аврора уже нормальным голосом. — М? — Филч ушёл. — Я знаю, — ответил он. — Тогда почему ты все ещё держишь меня за руку? — спросила она, подняв свою ладонь вверх. И рука Джеймса устремилась следом, всё ещё держа её ладонь в своей.       Поттер стушевался, кажется, сильно растерявшись. А вопросительный взгляд подруги лишь сильнее давил. — Прости, — извинился он, неловко кашлянув. И убрал руку, скрывая своё разочарование от этого.       Аврора кивнула, тоже ощутив неловкость. И ей стало непривычно оттого, что она вообще впервые в жизни, в компании Поттера — Поттера! — смущается.       Бренсон нахмурилась этим мыслям и отвернулась.       С каких это пор она так ведёт себя с ним?!       Прочистив горло, Аврора поднялась на ноги, повернувшись к другу. — Думаю, можно идти.       Джеймс слегка кивнул, поднимаясь. Однако не учёл, что он всё это время был ближе к разлитой на полу воде. И не смотрел, куда наступает.       Джеймс поскользнулся, ойкнув. Одной рукой он успел ухватиться за раковину, а за вторую его подхватила Аврора. — Когда ты стал таким неуклюжим? — риторически поинтересовалась она, помогая Поттеру устоять на месте и не упасть.       Джеймс ничего не ответил. — Ладно, надо думать, как вернуться обратно и не… — дальше он её уже не слышал.       Глаза предательски и слишком неожиданно даже для него самого упали ниже — на её губы. И всё, что он видел, — как те шевелятся, пока она ему что-то говорит. И, очевидно, не замечая, как и куда смотрел друг.       Джеймс выпрямился во весь рост, снова возвышаясь над ней. И, не подумав, сделал то, о чём думал уже не первый день.       Аврора, смотревшая всё это время на дверь и говоря Джеймсу что-то, наконец повернулась. Но и осознать ничего не успела, когда шокированно замерла, распахивая глаза.       Замерла, когда почувствовала, как Джеймс легонько и почти невесомо прикоснулся к её губам своими.       Он только что сам и стёр черту, которую провёл когда-то для себя. Разрушил ту грань недозволенного.       И стоило ему отстраниться — единственное, что он увидел, это всё тот же шок и неверие.