Есть место для любви

Джисон проснулся от громкого долбления в дверь дома. Омега, услышав звук, еле смог разлепить свои веки ото сна. Пробуждение было неожиданным, а притравленное омежьим запахом тело, не хотело слушаться своего хозяина. Сухёк оставил его на небольшом топчане в прихожей, в принципе именно там, где они и разговаривали ранее. У старшего была больная спина и Джисон был рад тому, что его он оставил притомлённого здесь, а не поволок дальше в спальню. Еле подняв своё одеревеневшее тело, омега открыл дверь запоздалому гостю. - Джисон! Прости что так поздно, но малыш Суми хнычет весь день. Покоя от него нету! Мой Хисын говорит, что зубки режутся или просто может, животик болит. Только от чего ему болеть!? Сама козу дою, сама молочко малышу грею! Подумала, что всяко не лишним будет к тебе сходить. Посмотри малыша, я в обиде не оставлю, знаешь же! – протараторила жена старосты поселения. - Да, конечно. Я сейчас подготовлю лечебницу, можете приносить сына. – спросонья ответил Джисон. - Милый. Родненький! Да как я его через всё поселение понесу! Растревожить крошечку боюсь! Пойдём ты со мной, дома у нас осмотришь. – неожиданно ласково пыталась уговорить его омега. Джисону это показалось изначально странно. Жена старосты Чи Хисына, Чи Хёнби была неожиданно приветлива сегодня с омегой. Она старше Джисона всего на пару лет, и он хорошо знал какие слухи про нее ходят в поселении. Что она груба в общении с наёмными рабочими также, как и лживо добра на омежьих посиделках в селении. Они проводились несколько раз в год, где собирались мужние с немужними и рассказывали про свой семейный быт, да так сладко, что все мечтали опосля выйти замуж за достойного альфу да побыстрее. Джисон откинул неприятные думки насчёт этой женщины. С ней лично он общался всего лишь пару раз на этих самых посиделках и когда пару месяцев назад принимал у неё роды, поэтому ничего плохого не мог сказать. - Да. Хорошо. Сейчас сумку только соберу. – поспешно принялся за работу омега. Тревога накрыла парня сразу же, как только он переступил порог ладненького домика старосты. Малыш сопел в своей колыбели и внешних признаков какого-либо недуга лекарь не нашёл. Личико было не опухшим от слёз, в ротике была тряпочка, которую кроха посасывал. Сзади резко подошла Хёнби и наигранно возгласила: «Ой! Посмотри! Приснул! Устал, наверное, за весь день родителей изводить. Не будем же его будить дорогой?» - Да, конечно, незачем. – растеряно пробормотал Джисон. - Ну что ты милый, зря шёл? Пойдём-ка я тебя чаем угощу с баранками. Мне такой вкусный родственники привезли с Белогорья, травяной. С морошкой, чабрецом и другими там всякими травками. – лепетал омега, уводя лекаря всё дальше от колыбельки. Джисон сам не понял, как оказался за хозяевским столом, держа в руках кружку с напитком. - Пей, пей милый. – ласково молвила Хёнби. К столу, за которым чаёвничали омеги, неожиданно подошёл и сам хозяин дома. Джисон к этому времени уже успел сделать пару глотков из чашки и расслабиться. Всё-таки папа много раз ему говорил, что нужно быть более открытым к людям. А без этого совсем в их деле никак! Призвание у них у Ханов такое, лечить. И иногда не только телесные травмы, но и душевные! - О! Какие гости! Лекарь Хан, как продвигается сбор трав в зиму? Всё успеваешь? Если нет, я готов выделить тебе пару своих ребят для помощи в сборе. – предложил староста. - Нет! Спасибо, я всё успеваю. А лишние руки мне ни к чему. Надо знать в какое время дня собирать, обрезать как правильно, да и сушить сложное дело сборы, особенно если не знаешь как. – торопливо ответил Джисон, стараясь заглушить в себе чувство чего-то неладного. – Спасибо вам за гостеприимство, но уже поздно, пожалуй, пойду я к себе. Если Суми снова закапризничает, приносите его завтра ко мне. Можно даже с утра, как только петухи пропоют, я рано встаю, в лес хожу…- доброжелательно ответил и быстро засобирался Джисон. - Постой, дело есть. – окликнул староста парня. – Наверное слышал? Пёс столичный к нам приехал, порядки свои наводить начал. Таверну на окраине прикрыл, отдых наш не уважает, обычаи наши не чтит. Вот мы с мужиками и подумали, что от «первоночного»* обряда он отказаться не сможет, альфа всё-таки. – твёрдо начал Хисын. - Подождите, о чём вы? Я-то тут причём? - испуганно прошептал Джисон. - Ну как о чём? Далеко не маленький уже. – улыбнулся в ответ мужчина. - Дорогой, мы подумали, - к омеге подбежала Хёнби и несильно того приобняла. - Мы подумали, что сладкий омежий зад в «первоночье» должен ослабить его пыл. Тебе то что? Ты не мужний и зад у тебя красавчиком Со уже растревожен, не будем же мы ему невинных в постель подкладывать? Пожалей омежек в страхе перед альфьим членом. – усмехаясь продолжил староста. - Нет! Нет! Я отказываюсь! Я не распутник какой-то. – запричитал Джисон. - А тебя малыш никто спрашивать и не будет, пойдёшь со своей текущей дыркой прямо на член этого изнеженного вояки и хорошенько его ублажишь. - как будто само себе разумеющееся отрезал альфа. - Не пойду! – испуганным зверьком начал отходить в сторону омега. - Держите его! И свяжите покрепче! – приказал Чи Хисын в темноту. Джисон и не успел пикнуть как на него навалились двое альф, крепко скручивая руками хрупкого омегу. В рот запихали вонючую тряпку, пропитанную чем-то горьким. Сознание омеги постепенно угасало. Так действовал настой валерианы и ландыша. Это последнее, что успело пронестись в голове.