Сказки на ночь

      Любимый, прости меня…       Я так долго не писала тебе, молчала, надеялась, ждала. И сегодня впервые за много дней пошёл снег. Редкие снежинки кружатся в тёмном воздухе, падают на сухой асфальт, оставляя на нем крошечные следы. Эти следы так недолговечны, они исчезают через несколько минут. Они так похожи на наши отношения — эфемерные, призрачные и, наверное, просто придуманные мною.       Проходят часы, дни, недели слагают месяцы, но в моей жизни ничего не меняется — она застыла на месте в тот декабрьский день. Я потеряла счёт времени и заблудилась в нём. Я пытаюсь погрузиться в воспоминания, но они ускользают и растворяются, словно в тумане. Разлука тем невыносимей, чем ближе твоё возвращение из армии. И тем меньше надежды, что ты сможешь стать безраздельно моим, ведь у тебя так много друзей и обязательств.       А снег так и идёт. Он идёт в моих мыслях, сердце и душе, укрывая их холодным саваном. И лишь ты сможешь растопить его. Одной своей улыбкой или прикосновением. Город окутывает ночная мгла, её безрадостно пронзают бездушные лучи высоких фонарей. Люди спешат домой, в тепло и уют. А я никуда не спешу, ведь мой дом сейчас так далеко. Так же далеко как майская сирень и июньские липы, как пронзительно-высокое летнее небо и снежные ангелы. Мой дом — ты.       Прости мою слабость, любимый. Но ожидание порой невыносимо. И лучше тебя никто этого не знает. А мне снова остаётся лишь надеяться на чудо. Такое маленькое чудо: утром я открою глаза и увижу тебя рядом — настоящего, такого тёплого и смешливого. Моего…       Спустя несколько месяцев Чимин получил заветный конверт. Он был потрепан, обратный адрес расплылся от влаги, и парень снова не смог прочесть его. Это порядком раздражало Чимина, но он так и не смог выяснить автора писем. Он с нетерпением ждал их, поверив, что это не случайность, не совпадение, и, выйдя за ворота части в день дембеля, он увидит ту, что писала их.              Чимин понимал, что его надежда глупа, так не бывает, и жизнь весьма прозаична, но… продолжал верить. Возможно, именно эти торопливые строчки скрашивали тоскливые ночи, когда ему надоедало слушать Чонгука и он доставал из металлической коробки заветные конверты. Чимин, не торопясь, разворачивал тонкий лист, от которого всё ещё чуть заметно пахло то ли жасмином, то ли сиренью, а, может, и липой. Он снова пробегал глазами по словам, вновь и вновь перечитывая чужие воспоминания, ставшие его воспоминаниями.       И тоска мало-помалу отступала. Она таяла, словно тот самый снег, что шёл в чужом городе и неслышно оседал на асфальт, тут же исчезая без следа. Её место занимала почти парадоксальная благодарность. И надежда. Надежда, что они встретятся.