Сказки на ночь

      «Здравствуй, любовь моя.       Прошло чуть больше трёх месяцев, как ты с парнями ушёл в эту чёртову армию, а для меня они словно три года. Тянутся бесконечно, томительно и грустно. Даже твой отпуск на несколько дней ничего не изменил. Лучше бы ты не приезжал, не тешил нас этим самообманом, ведь теперь надо привыкать заново.       Дни идут один за другим, тонут в бесконечной работе, но ночи… Ночь — это тихий убийца. Я слышу твой голос в темноте комнаты, ощущаю твоё дыхание на моей шее, твои руки глядят моё тело, а губы, что мягче шёлка, погружают в топкое забытьё. Но всё это лишь обман. Тебя нет рядом. Ты далеко, и даже ежевечерние звонки не изменят ничего. Ты все равно не со мной.       Я эгоистка и знаю это. Но лишь эгоизм спасает меня от безумия. Мне не хватает тебя. А эго твердит, что это лишь ломка без привычного наркотика. Да, ты стал моим наркотиком. И я не хочу отвыкать. Потому что мне не с кем делить счастье от того, что ты мой, только мой.       Мне нужно ещё столько тебе сказать, что мысли бегут безостановочно, наскакивая друг на друга и толкаясь, а слова ложатся на бумагу кривыми, бессвязными фразами.       Я представляю, как ты спишь сейчас, далеко от меня, а одеяло предательски сползло на пол, и некому его поправить. Никто не взъерошит твои чёрные пряди, никто не разбудит тебя поцелуями. И впереди ещё столько дней и ночей без тебя… без меня…       Я люблю тебя. Я жду тебя. И ты вернёшься. Ко мне.»       Чимин читал неровные бегущие строчки и представлял, как она сидит одна в полумраке, а на неё накатила меланхолия. И вот, поддавшись настроению, она берёт бумагу и ручку и пишет, пишет, пишет… Возможно, рядом стоит бокал ароматного вина, или дымится сигарета, а, может, на её коленях дремлет пушистый кот, и в окно заглядывает равнодушная луна.       Чимину было интересно, зачем она писала письмо вот так, на бумаге, укладывала его в конверт, выводила старательно адрес — быстрее же через мессенджер. Но тогда…       Тогда Чимин не читал бы это письмо от незнакомки, и в его груди не разливалось бы странное тепло. Всего лишь почтальон ошибся. А судьбы уже изменились.